Последние

      Раньше змеи меня не кусали, так что, сравнить опыт мне было не с чем — плечо как будто ошпарило кипятком, и я не удержал выплеск огненной чакры. Орочимару с шипением отдернулся, а я картинно покачнулся и под перепуганный вопль Сакуры упал на землю, одновременно проваливаясь в себя.       Во внутреннем мире меня встретил уже знакомый свет из тории, и… я сам, застывший в этом свете, как муха в янтаре.       — Орочимару? — удивленно уточнил я. Другой я, на вид лет семи, беспомощно дернулся, а из-за занавеси раздалось угрожающее шипение. Не змеиное, скорее кошачье. Ишь ты…       — Отпусти его, — примирительно сказал я, делая шаг вперед. — Это мой… союзник. И учитель.       — Союзники и учителя не лазят в чужую голову так нагло, — отозвались мне порядком раздраженным голосом.       — У нас особая ситуация.       — Саске, — занавеска приоткрылась, показав уже знакомое белое запястье со шрамами от веревок. — Твой союзник сказал тебе, что он не человек?       — Что?       Нет, это спросил не я. Это спросил Орочимару, с которого уже слезал мой облик, оставляя его собственный — но такой же детский.       — Вообще-то догадывался, — ответил я. — Но не спрашивал. Это вроде как личное дело…       — До тех пор, как оборотень не пытается тебя сожрать, — сказали мне. — Мы уже сталкивались с такими тварями.       — Клянусь, что до этого дня искренне считал себя человеком! — возмутился желтоглазый мальчишка. — А разве оборотни бывают?..       — О, прекрасная мечта, мирное селение! — пропели за занавесью. — Уже и оборотни стали сказками… поди и ками — суеверие невежественных крестьян. Мы же такие крутые, что и горы нам по колено.       — Я не верю в то, чего не видел, — Орочимару неловко зашевелился — свет постепенно его отпускал. — Кто ты? И что ты делаешь в сознании Саске?       — А ты догадайся, умник, — внезапно довольно злобно прошипел мой двойник. — Ненавижу умников!       Внезапно свет полыхнул очень ярко, и нас отнесло от ворот.       — Что-то он сегодня не в настроении, — озадаченно сказал я.       — Кто это?       — Не знаю точно. Возможно, какой-нибудь хранитель? По крайней мере, он защищает и учит меня.       — Тогда зачем тебе я?       Я удивился. Серьезно, Орочимару, спрашивающий такие вещи…       — Я не совсем он, — маленький Змей покачал головой. — Я его отражение, искаженное твоим восприятием. Связующая нить меж вами. Потом, когда она окрепнет, вы сможете говорить друг с другом напрямую, а еще это страховка от гибели — если он умрет…       — То сможет переместиться в мое тело, знаю. Ты хочешь сказать, что это взаимно?       — Все честно, — пожал плечами змееныш. — У любой нити два конца. Обычно он просто подавляет и уничтожает сознание чужого тела, но иногда, когда объект силен или достаточно умен, или еще чем-нибудь ценен, он может сохранить его. Как сделает это и в случае твоей гибели.       — А что потом? Куда я из него денусь?       — В другое тело, разумеется, — змееныш поднялся и настороженно оглянулся на тории. Сообразив, что волнует подселенца, я двинулся в лесную глубину. — Создать его с нуля несложно, на самом деле освоение чужого — большая возня.       — Тогда зачем это все?       — Новый опыт. Новые дары. Возможность посмотреть на мир чужими глазами, — маленький Орочимару щелкнул пальцами и развесил вокруг нас гендзюцу десятка лиц с таблицами умений и талантов. — Хотя на самом деле в бою чужие навыки не очень-то применишь, но создатель и в бой вступает не часто, он больше по диверсиям и шпионажу. Вот там разнообразие даров — настоящий клад, ведь никогда не знаешь, какая отмычка окажется подходящей к запертой двери.       — И этому ты будешь меня учить?       — Всему, что знаю, — змееныш улыбнулся. — Создатель ценит тебя.       — Мы начнем прямо сейчас?       — Выбери сначала, чему ты хочешь научиться.       — Какие возможности дает печать?       — Многие. Но для начала — это сильный и почти безвредный стимулятор, способный повышать скорость реакции, выносливость и регенерацию организма. Правда, для того, чтобы освоить это и пользоваться, не впадая в эйфорию и не теряя контроль, уходит обычно не меньше трех месяцев.       — Отлично. Вот этим и займемся.       Мы перебрасывались репликами, идя по воображаемому лесу. Я видел, как маленькая копия Орочимару с любопытством посматривает по сторонам, изредка касается цветов и листьев — не пытаясь рвать, но ко мне внезапно забрела явно чужая мысль: каковы свойства воображаемых растений? Ведь внутренний мир — не гендзюцу, и по крайней мере для своего хозяина он реален. Лекарства и противоядия в печатях на языке — это одно. Но что, если приготовить состав из этих трав, а потом при отравлении просто войти во внутренний мир, где, как известно, можно ускорить время, да и ощущения реального тела не будут мешать. И принять нужное…       Сработает ли?       — Это ведь ты думаешь? — уточнил я. — Мы обязательно попробуем это сделать. Но сначала — печать. Давай, рассказывай, как пользоваться.