Последние

      Утро началось вполне ожидаемо: с тошноты, поноса и соплей у большинства моих одноклассников. Ирука-сенсей, бранясь, раздавал таблетки. Мы, я и Синдзи, успевшие умыться и позавтракать, сидели в кустах. Мой друг, к счастью, был здоров, я тоже, и мы решили не лезть на глаза и не раздражать болезных.       Поход продолжился к полудню. Наш караван сильно сбавил скорости, и я, идя почти прогулочным шагом, успевала любоваться окрестностями и срывать цветы. Сплела два венка, один нацепила на друга, второй на себя.       К вечеру случилось еще одно происшествие — Узумаки был укушен змеей. Прямо за задницу.       — Бедная змея, — пробормотал Шикамару под общий смех.       Киба провалился в овраг, Ино наступила на гриб-вонючку, Сакура, уже не такая нарядная, как вчера, к моему удивлению, неплохо справлялась. Ей все же хватило ума надеть удобную обувь и запастись лекарствами.       К четвертому дню втянулись даже самые слабосильные. Мой друг, все же, немного простыл, но быстро выздоровел. Тайком активируя шаринган, я запоминала всякие красивости: яркий цветок, изящное переплетение веток, солнечную радугу в небольшом водопаде…       Я начала рисовать. Для шиноби было важно уметь передать сходство, ведь карманных фотоаппаратов тут нет. А уж с шаринганом это раз плюнуть — возле здания полиции до сих пор висит длиннющий розыскной список. Такие рожи, мама моя! Прихваченный блокнот быстро пополнялся — шедевром была сосредоточенная физиономия Синдзи с косящими глазами и высунутым кончиком языка.       На дневных привалах я потихоньку тренировала глаза. Удивительная штука! Суперкомпьютер, поразительная память, охуительные рефлексы, интуитивное понимание техник, явно не мои знания, всплывавшие порой в голове… если у меня, сироты-недоучки, такие возможности, то страшно представить, каковы были предки. И каковы были Сенджу, сражавшиеся с ними на равных.       Три томоэ, завершенный шаринган. Вот только почему? Прежний Саске и с одним-то ковырялся аж до конца академии.       Иллюзии мои пришли в норму — косяки, видимо, были связаны с избытком инь-чакры, а теперь тело подросло, и баланс выровнялся. Сверхплотные я по-прежнему могла создавать, но уже осознанно.       Я много нового узнала за этот поход.       Первое — я была достаточно предусмотрительной и ничего важного не забыла.       Еще я выяснила, что организм голодного шиноби не прочь сожрать почти любую еду, которой в летнем лесу очень много. Что местные лягушки, сваренные с приправой, не хуже курицы, водяные орехи — просто объедение, а жуки Абураме по вкусу похожи на жареные бобы.       Я заметила, как красива и стремительна стоящая на хвосте кобра. У атакующей змеи огромная скорость, тело — сплошная пружина, но с шаринганом я вполне могла бы схватить ее за голову. С Орочимару, правда, такой трюк не провернешь…       Что клановые все же сильнее бесклановых — под вечер, когда вторые валились с ног, первые еще умудрялись подраться.       У мелкого болотца Синдзи искусали мошки. Опухший и несчастный, на привале он сидел чуть ли не целиком намазанный целебной мазью — ее полынный запах пропитал нашу одежду насквозь.       От мошек пострадали многие мои одноклассники. Не кусали почему-то меня, Узумаки, троих бесклановых и, разумеется, Шино Абураме.       Ночью Синдзи обнимал меня, и я тихонько рассказывала истории клана, похожие на жутковатые сказки. Как первопредок Индра женился на принцессе из рода тэнгу, как родились у них двенадцать сыновей — сильных и храбрых, и одна умная дочь, и как эта дочь вечно спасала братьев из неприятностей. И про Акиру-Бешеного, после дел которого страна Огня обезлюдела на треть, и про Масао Слепого Убийцу, от которого никакого спасенья не было, и про Ханами Огненный Цветок, создавшую технику Изанаги, чтобы вернуть погибших детей. И про двух братьев, Мадару и Изуну, приходящегося мне прадедом.       Пусть по крови мой друг и не Учиха, но он будет Учихой по памяти. По детским сказкам. По жизни в доме под знаком Огненного Веера.       На седьмой день у глубокого ручья мы нашли могилу. Поехавший под ногами Сакуры пласт влажной земли обнажил череп и ржавую пластинку со знаком Листа. На визг сбежалась вся наша толпа, ужасались, ахали, пугали друг друга еще больше…       Этот шиноби умер в одиночестве — иначе напарники не оставили бы протектор и постарались уничтожить или забрать тело. Когда это случилось? Во время последней войны или раньше? Почему? Столкнулся с врагом почти у самого дома, был ранен и не дождался помощи?       В молчании мы вырыли новую могилу, навалили сверху камень. Ирука сказал речь о судьбе шиноби и Воле Огня, куда ж без нее…       Даже Узумаки после этого происшествия полдня был тихий и пришибленный.       У меня начались кошмары.       И ладно бы мне снилось, как этот хорек, мой братец, убивает родителей. Это даже кошмарами было сложно назвать после стольких повторений в гендзюцу. Нет.       Мне снились живые родичи. Живые лица, улыбающиеся или злые, голоса, песни, смех, строгая красота клановых одежд, две маленькие девочки, жившие по соседству, лазившие к нам за сливами…       Видеть их живыми и понимать, что их больше нет… было невыносимо.       Первый раз я проснулась от тихого писка Синдзи, которого слишком сильно стиснула во сне.       Дальше стало еще хуже. Они вроде бы жили, так же смеялись и говорили, но у всех, даже у детей были вырваны глаза.       «Чтоб тебя акацуки каждый день всем составом драли, пацифистический выродок,» — подумала я. — «Скоро стану похожа на Гаару, с фонарями под глазами…»       Поход подходил к концу.       Мы петляли по лесам, заворачивали в окрестные деревеньки, приятно отличавшиеся от некоторых русских остатков колхоза. Удивляло огромное количество гусей — выйдешь из лесу на дорогу, а по ней просто белая орущая река течет. Еще селяне держали коз и свиней, и Узумаки и тут отличился. Когда мы, прикупив кое-каких продуктов, возвращались назад, раздался вопль, визг и дикий грохот. Снося хлипкие заборчики, по улице с силой техники дотона промчалась здоровенная свинья. На спине у нее сидел джинчурики, а следом с восторженным визгом и хохотом бежали дети.       Свинью, конечно же, поймали и вернули хозяйке, сенсей устроил Наруто очередную лекцию, которую тот пропустил мимо ушей…       — Послушай, Саске. — спросил меня Синдзи вечером, когда до Конохи оставался последний день пути. — У тебя есть мечта?       — Хм? — пару секунд подумав, я решила ответить по канону. — Убить Итачи и возродить клан.       — Но это не совсем мечта. Это цель. Я имею в виду что-то такое… вот нам рассказывали про Хашираму Сенджу — он мечтал о мире между кланами и сумел воплотить свою мечту!       — И что толку? Все равно ведь грызутся, только уже по-тихому — тут заказ перехватить, там конкурента подставить. Нет, во время больших войн все объединяются, а сами войны стали гораздо страшнее. И у кланового семья всегда на первом месте.       — Значит, кланы вредят деревне…       — Гораздо больше деревне вредит жадность некоторых отдельных людей. Кланы — это крепкие объединения, которым многие сотни лет. В кланах сильные бойцы, клан отстаивает интересы каждого своего члена, клан дорог и горд…       Ну вот представь себе: лежит в оружейной лавке прекрасный меч из чакропроводящего металла. Он один — зато он может служить тебе, и твоим детям, и твоим внукам. Но — требует ухода, силы, долгих лет обучения, если у него особые свойства — еще и определенной чакры. И цена у него очень высокая…       А рядом ящики с кунаями и сюрикенами. Они, может быть, кривые, тупые, хрупкие, но за цену меча ты можешь их купить хоть десять тысяч. А сломаются — дешевку и выбросить не жаль. Помнишь наших инвалидов?       — Вот как ты думаешь…       После недолгого молчания Синдзи задал еще один вопрос, ответ на который был готов еще с весны.       — Тогда почему ты собрал эти… сломанные кунаи?       — Потому, что люди не вещи. Сломанный кунай можно в переплавку отдать, а сломанного человека, разве что, дорезать.       — Саске! Мы не шайка нукенинов, так поступать!       — Ага, мы оставим их подыхать самостоятельно…       Синдзи осекся. Он помнил, откуда пришли новые жильцы нашего квартала.       — И скажи мне, разве тебе хотелось бы такой судьбы? Загибаться ради чужих интересов — и не болтай мне про Волю Огня! — и получить в итоге собачью конуру, а позже имя на камне? Большая честь!       — Но ведь не все же…       — А кто еще? Будь ты хоть Хаширама — в одиночку ты ничего не стоишь. За всеми великими людьми стояли безвестные и не такие великие люди, поддерживавшие их. За Хаширамой — его клан, за Мадарой — его клан, за любым дайме — его клан, за любым разбойником — его шайка! И даже знаменитый Минато не стал бы хокаге, если бы не жена-джинчурики, и если бы мы с Хьюга не перегрызлись в попытках каждого клана продавить своего ставленника!       — Тише, Саске! Тише, не кричи.       — Прости. Ты просто немного… слишком плоско думаешь. Деревня — хорошо, кланы — плохо… слышал про Киригакуре? Там один такой к власти пришел. Сейчас оттуда народ прет с дикой силой… и не завоевали их только потому, что они никому не нужны.       На этом наш разговор прервался. Я осторожно проверила звуковое гендзюцу, превращавшее нашу беседу в безобидную детскую болтовню.       А уже засыпая, Синдзи прошептал мне на ухо:       — Я ведь тоже бесклановый. Что же мне делать?       — Ты мой, придурок. Спи спокойно. Я тебе клановую одежду подарю.