Одиночество рядом с тобой

      Несмотря на небольшую, но неприятную ссору, случившуюся накануне, Чанёль самостоятельно подвёз Сурин в школу и, пожелав удачного дня, умчался на работу. Проводив взглядом его автомобиль, девочка тяжело вздохнула и поплелась к мрачно возвышающемуся зданию. Вот, вроде бы, извинилась перед дядей, да и он больше про инцидент не вспоминал, а совесть продолжала ныть, словно гнилой зуб, и мешала радоваться долгожданной свободе после стольких дней домашнего заключения.       Оми, как и раньше, поджидала её на крыльце. Весело помахала рукой и бросилась навстречу, то и дело наталкиваясь на плечистых старшеклассников и тихо перед ними извиняясь.       — Привет! Я так скучала! — наконец, повиснув на подруге, выдохнула Рой. — Без тебя тут слишком тоскливо!       — И как же ты столько времени училась здесь до меня? — хмыкнула Сурин, так и не привыкнув к столь бурной реакции.       — Пойдём уже, скоро урок начнётся, — Оми пропустила её слова мимо ушей и потащила вверх по ступенькам крыльца.       В классе всё было как обычно — сидящие на партах одноклассники, ржущие непонятно над чем; шепчущиеся девчонки, украдкой поглядывающие в зеркальца. При виде Сурин они даже бровью не повели, да что там — они даже на учителя не сразу обращали внимание.       Впрочем, один человек всё же встретил Ли испытующим тяжёлым взглядом. Сехун, по-прежнему сидящий за последней партой, криво усмехнулся и постучал длинными пальцами по парте, а Сурин задумалась — кто они теперь друг другу? Друзья? Вряд ли. Враги? Тоже нет. Как ни крути, но О ей жизнь спас. Возможно, будет правильнее с ним поздороваться?       Оми притормозила у своей парты и стянула с плеч рюкзак, чтобы подготовиться к уроку. Сурин же медленно подошла к своему месту и, отчего-то покраснев, коротко кивнула парню. Тот хмыкнул и приподнял ладонь от парты на пару сантиметров. Что ж, надеяться на нормальное приветствие от Сехуна было глупо.       Первым уроком была физика. Пока тучная учительница рисовала на доске непонятные формулы и схемы, а Сурин их старательно переписывала в тетрадь, Сехун лениво смотрел в окно, залитое дождём, и барабанил в такт ему пальцами по парте. От этого монотонного глухого звука у Ли разболелась голова. Она честно терпела десять минут, после чего развернулась и злобно сверкнула глазами.       — Что? — приподняв левую бровь, поинтересовался О.       — Пожалуйста, потише! — сдавленно попросила Сурин, вновь продолжив конспектировать материал.       Но не прошло и десяти секунд, как противный звук повторился, вбиваясь в гудящую голову словно гвозди в крышку гроба.       — Я тебя умоляю, не надо шуметь! — прошипела Ли, схватившись за виски.       — Какие мы нежные! — фыркнул Сехун, подавшись вперёд. — Поцелуешь и я буду сидеть ти-и-ихо!       — Я? Тебя? — выпучив глаза, уточнила Сурин, после чего злобно поджала губы и отвернулась.       Она старательно игнорировала стук за спиной, хотя больше всего на свете желала залезть на парту, потопать ногами и во всеуслышание объявить, как сильно она ненавидит О Сехуна. Самое интересное, что никому другому не было дела до этой монотонной долбёжки. Никто даже головы не повернул на задние парты, разве Оми оборачивалась пару раз и недовольно хмурила брови. Но что она услышит с такого расстояния!       Наконец прозвенел долгожданный звонок. Пока девочка торопливо скидывала в рюкзак учебник и тетрадь, Сехун прошёл мимо и, аккуратно толкнув её бедром, бросил на парту скомканный листок. Проводив его мрачным взглядом, Сурин развернула записку и сдавленно зашипела. Только такой идиот, как О, мог написать подобную ерунду: «Я знаю, что ты меня любишь!».       — Ни хрена ты не знаешь! — крикнула Ли ему в след, вот только в классе остались лишь Оми и пара замешкавшихся одноклассников.       — Что там у тебя? — с любопытством глядя на листок в руке подруги, уточнила Рой.       — Шпаргалка, — соврала Сурин, поспешно пряча её в карман толстовки.       — Я могу тебя кое о чём попросить?       — Ну?       Оми облизнула пересохшие губы и покосилась на одноклассников, заговорив лишь в тот момент, когда те вышли в коридор, прикрыв за собой дверь.       — Ты о чём-то шепталась с Сехуном и мне это не нравится. Ведь ты знаешь, как я его люблю! Пожалуйста, не нужно с ним заигрывать у меня за спиной. Это единственное, о чём я хочу тебя попросить! — в тихом голосе было столько горечи, что Сурин устыдилась сама не зная чего.       — Да что ты такое говоришь?! Я не претендую на него. Он мне ни капли не нравится!       — Я очень на это надеюсь, — горько вздохнула Рой и поплелась к двери.       До конца дня Сурин бегала за ней, словно собачонка. Пыталась рассмешить, угощала шоколадкой и почти дала обещание помочь с завоеванием Сехуна. Только тогда Оми размякла и вновь превратилась в милую ласковую девчушку.       На одной из перемен к Сурин подошёл Минсок. Поинтересовался самочувствием, предложил свою помощь по изучению пропущенных тем. И Ли ему даже что-то отвечала, пока не заметила, что Ким даже не смотрит в её сторону, неотрывно наблюдая за заскучавшей Оми.       Когда он отошёл, Сурин схватила подругу за руку и загадочно округлила глаза:       — Ты это тоже видела, да?!       — Что видела?       — То, как на тебя смотрит Минсок! Кажется, ты ему нравишься!       — Совсем, что ли? — неожиданно разозлилась девчонка. — Он меня бесит!       — Да почему? — растерялась Ли.       — Потому… потому что он ботан! Зануда он, меня тошнит от него! Вечно таскается за мной, как на верёвочке привязанный. Научился бы держать свои чувства при себе!       — Так почему бы тебе не поступать также?! Возможно, Сехун о тебе такого же мнения?!       Сурин не хотела говорить ничего подобного, но слова сами сорвались с языка. Да, она была зла на Оми, но давить на свежую рану было отнюдь не дружеским поступком. Рой закономерно всхлипнула и убежала в сторону женского туалета, а Ли устало прикрыла глаза, не найдя в себе ни сил, ни желания, чтобы бежать следом и успокаивать в очередной раз. Возможно, будет лучше разорвать эту дружбу прямо сейчас, пока они не привязались друг к другу особенно сильно? Что-то не клеится у них, как ни крути.       — Что? Пригрела на груди змеёныша? Зубки теперь показывает?       Сурин недоумённо повернула голову и увидела стоящую рядом Мину. Школьная красавица весьма дружелюбно улыбалась, а за её спиной высились ещё пять таких же принцессок, вслед которым, несомненно, томно вздыхали все парни.       — Что ты хочешь?       — М-м, открыть тебе глаза на кое-кого? Ты мне нравишься и я не хочу, чтобы ты заблуждалась насчёт Оми. Пойдём на крышу! — видя, что девочка не торопится принимать приглашение, Мина усмехнулась и покачала головой. — Или ты меня боишься?       Вспомнив про наставления Пака, Сурин с трудом переборола страх и послушно зашагала вслед за свитой Мины. Остальные ученики недоумённо оборачивались им вслед, но ничего не говорили. Видимо, разборки на крыше были привычным занятием для этой школы.       Снаружи, под осенним свинцовым небом, было весьма прохладно. Клетчатые юбчонки тут же заколыхались на ветру, а на волосы начали падать мелкие капли моросящего дождя. Где-то внизу, на площадке, кричали парни, а чуть в стороне шумела оживлённая автострада.       Мина отошла к ограждению и взглянула на непривычно пустынный двор — несколько фигур, резвившихся на площадке, да заядлые курильщики за углом были не в счёт. Её свита растеклась по крыше, делая вид, что им нет дела до предстоящего разговора, но это было обманчивым впечатлением — каждая из них, несмотря на внешнюю раскованность, изредка подозрительно косилась на застывшую у стены Сурин.       — Почему ты общаешься с Оми? — начала Мина издалека.       — Скажи, что хотела, и я уйду. У меня нет настроения для философских бесед.       — Рой не умеет дружить, она лишь пользуется другими для своих целей. Милый белый кролик, под шкуркой которого скрывается гремучая змея.       — Ты так говоришь, словно она и тебя использовала, — предположила Сурин, сложив руки на груди.       — Я не настолько глупа, как тот же Минсок, который за один её взгляд готов сделать, что угодно. Например, засунуть в плавательную секцию или достать редкую книгу, или отмазать перед ученическим советом, который недоволен её полной отстранённостью от школьной жизни. Или, вот, взять тебя. Посмотри на себя со стороны — ты уже бегаешь за ней, как собачка. Вымаливаешь прощение. А за что? Ты задумывалась над этим? Она спит и видит, чтобы начать встречаться с Сехуном. Ты думаешь, он не знает о её чувствах? Всё он знает прекрасно. И ненавидит её, потому что она как пиявка — присосётся и не оторвёшь, пока всю кровь не выпьет! А ты знаешь, что до каникул к нам в школу переводилась одна девочка? Миён проучилась чуть больше месяца, а потом перевелась. Правильно, причина в Оми! Эта сука втёрлась ей в доверие, а потом выставила посмешищем на всю школу!       — Что же такого она сделала?       — Спроси любого в этой школе и тебе расскажут.       — Хотелось бы, для начала, услышать твою версию.       — Они как-то встретились дома у Миён, и дурачились. Немножко выпили, а затем их потянуло на приключения. Оми уговорила Миён раздеться, сняла её на свой мобильник, а потом подсунула эти снимки Сехуну. Знаешь, почему? Потому что он понравился Миён и она делала всё возможное, чтобы не оставить ей и шанса. О, естественно, послал её куда подальше, и тогда Оми тайком развесила эти фотографии по всей школе. Представляешь, какой скандал здесь был?       В доказательство своих слов, Мина протянула смартфон, на котором было сохранено множество снимков школьного забора с приклеенными на нём фотографиями обнажённой девушки. Холодок пробежал по спине Сурин, но она отказывалась верить услышанному и увиденному. Не может ведь Оми… вот так… с другим человеком…       — Миён моя двоюродная сестра, Сехун — парень, который мне нравится. Надеюсь, ты понимаешь, что мстить Оми я буду до последнего?       — Но ведь Миён тоже нравится Сехун…       — И что? Она бы никогда не стала с ним крутить за моей спиной. И нравиться ей может, кто угодно!       — Что ты ещё хотела мне сказать про Оми? Здесь холодно и урок уже начался! — нервно поёжилась Ли, которой этот разговор нравился всё меньше.       — Она вчера была у тебя, верно? И наверняка рассказала, что её синяк моих рук дело? — дождавшись неуверенного кивка, Мина победно ухмыльнулась. — Лживая тварь, как я и предполагала. Она и не думала приходить ко мне и исповедоваться. Мы лично затащили её на крышу и силой вытащили правду об авторе записки. Пришлось её проучить, чтобы не лезла к чужим мальчикам. И я ей дала шанс искупить свою вину. Не поверишь, но она всё выполнила безукоризненно!       Что-то тяжёлое заворочалось в желудке Сурин, глухая тревога отозвалась болью в быстро стучащем сердце. Мина легко отобрала у неё свой телефон, что-то нажала и Ли услышала свой собственный дрожащий голос, рассказывающий о маме.       — Что это? — всхлипнула она, сжав кулаки.       — История про твою маму. Мне, правда, жаль, — пожала плечами Мина, а её свита дружно захихикала. — Теперь понимаешь, насколько «хороша» Оми?       Сурин закрыла глаза и отвернулась. Её трясло, выворачивало от отвращения ко всем этим людям, посмевшим высмеять историю о самом близком для неё человеке, которого она никогда не знала лично, но любовь к которому пронесла через всю жизнь. Светлое имя её мамы испачкали, и желание мстить царапалось в грудной клетке, отчаянно просясь наружу.       — Кстати! Есть ещё одно видео! Сняли в твой первый день, когда Сехун донимал тебя в столовой! — рассмеялась Мина, подсунув экран под нос Сурин.       Картинка расплывалась от слёз, но она успела увидеть на трясущемся видео себя — грязную, сидящую на полу; возвышающегося над собой Сехуна и ржущую на заднем плане Оми. Она хохотала наравне с остальными учениками, комично прижав ладони к животу. А потом, спустя несколько минут, уже знакомилась с Сурин в туалете, доверительно рассказывая, какая она брошенная всеми и как хорошо её понимает.       — Ну так что, ты со мной? — серьёзно спросила Мина, пряча телефон в сумочку.       Не проронив ни слова, Сурин толкнула дверь и сбежала вниз по ступенькам. Желания идти на последние уроки не было, поэтому она завернула к медсестре и попросила написать ей освобождение на сегодня. Памятуя о строгом дяде и недавней травме, женщина послушно выдала справку и даже порывалась вызвать такси, но девочка вежливо отказалась.       Обратно она добиралась пешком — нужно было проветриться и собраться с мыслями. Когда слёзы высохли, а дрожь немного утихла, Ли села в нужный автобус и поехала домой, чтобы там, в родных стенах, пережить случившееся потрясение. Она чувствовала себя грязной и преданной. Не покидало ощущение, что между лопаток торчал нож и причинял боль каждым движением. Сказала ли правду Мина? Несомненно. Был ли прав Чанёль? Совершенно точно. И что делать ей теперь? Сурин не знала. Если бы Оми предала только её, она бы смогла забыть и отпустить. Да, они бы перестали общаться, но зла бы она не держала. А тот факт, что Рой покусилась на самое дорогое, что было у Ли, заставлял девушку трястись от ярости и желания втоптать её в ту же грязь, в которой побывала её мама.       Увидев во дворе автомобиль дяди, Сурин обрадовалась и прибавила шаг — меньше всего она хотела сейчас оставаться в одиночестве. Стараясь не шуметь, девочка открыла дверь и поставила в углу рюкзак. Услышав громкий стон, замерла, так и не расстегнув до конца пальто, и медленно направилась к гостиной.       — Ах! Да! Чё-ё-ёрт… — выстанывал женский голос, к которому примешивался едва слышный животный рык.       В горле пересохло, краска прилила к щекам, но Ли не могла сейчас взять и развернуться. Вцепившись ослабевшими пальцами в косяк, она выглянула из-за угла и задержала дыхание — там, на диване, где они обычно смотрели по вечерам телевизор, сидел обнажённый Чанёль, а на нём скакала раскрасневшаяся Рэй, длинные волосы которой прилипли к вспотевшей спине. Взгляд испуганно опустился вниз, аккурат на то место, где два тела становились единым целым, а когда Сурин вновь его подняла, то наткнулась на заметившего её растерявшегося Чанёля, переставшего рычать и лишь по инерции сжимавшего стройные бока секретарши.       Вспыхнув, Сурин отпрянула от двери и выбежала из дома. Заметавшись по крыльцу, с трудом пришла в себя и метнулась на задний двор, спрятавшись в тени беседки. Обхватив себя руками за плечи, перевела дыхание и осмотрелась.       Возможно, летом здесь было красиво — цветущий ухоженный сад, клумбы с цветами. А сейчас всё было серым и выцветшим — почерневшие голые стволы, с торчащими в небо острыми ветками, напоминающие в сумерках сказочных монстров; бесформенные кучи грязи, от былого великолепия на которых остались лишь подгнившие бесцветные лепестки, что забыл убрать садовник.       Вновь закапал дождь, от земли потянуло сыростью и сумерки стали сгущаться неожиданно быстро, словно поднимаясь от самой земли и медленно проглатывая худенькие ножки Ли. Она было испугалась, что совсем растает, когда почувствовала запах дыма и услышала приближающиеся шаги.       Чанёль сел рядом и молча накинул на плечи племянницы своё пальто. Замёрзшая Сурин укуталась в тёплую ткань и неосознанно вдохнула исходящий от неё терпкий запах одеколона. Дядя сидел рядом в одной тонкой рубашке и задумчиво курил, стряхивая пепел себе под ноги. Похоже, его совсем не страшили колышущиеся волны темноты, да и те, кажется, отступили, когда мужчина в очередной раз чиркнул зажигалкой, поджигая кончик новой сигареты.       — Ты встречаешься с Рэй? — первой не выдержала молчания Сурин.       — Просто спим иногда, — выдохнув горький дым, усмехнулся Пак.       — Это как?       — В смысле?       — Ну, а как же любовь? Чувства? — растерялась девочка.       — Знаешь, однажды ты вырастешь и поймёшь, что отсутствие любви — это замечательно. Любовь превращает нас в рабов, чудовищ, монстров. Лишает воли и здравого рассудка. Ты не принадлежишь сам себе, твои поступки выходят из-под контроля. Любовь — это зло. Без неё жить намного проще.       Сурин шмыгнула носом и отвела взгляд. Она не могла поспорить с дядей лишь по той простой причине, что ей не довелось испытать лично на себе это странное щемящее чувство. Да, многие о нём говорили, писали, слагали песни и стихи. Любовь стояла в истоке человечества, все мысли и действия людей сводились к тому, чтобы её обрести и быть счастливыми. А Чанёль сейчас заявлял, что любить плохо. Что без любви жить проще и легче. И кому верить?       — И ты совсем никогда не любил?       — Если бы я никогда не любил, то не сделал бы такой вывод. Ты не обязана верить моим словам. Я тебе больше скажу — влюбись! А потом мы сядем также и поговорим об этом. Я приведу доводы, ты выскажешь свои аргументы. В диалоге рождается истина, ты знала?       В беседке было совсем темно и влажно от дождя. А Сурин едва не плакала от радости — они ещё никогда не разговаривали с Чанёлем так много и на столь серьёзную тему. И он ни разу до этого не предлагал ей поговорить о чём-то в будущем. Сейчас они общались практически на равных. Неужели он наконец признал в ней человека, которому можно доверять?       — Спасибо! — уткнувшись лбом в плечо мужчины, выдохнула девочка.       — За что?       — Просто так, — улыбнулась она, напрочь забыв о недавнем инциденте.       — Тогда пойдём в дом, холодно уже.       Широкая ладонь смазано коснулась влажных от дождя волос, и Сурин едва удержалась, чтобы не ткнуться лбом в чужие руки, вымаливая ещё капельку ласки. Они так и зашли в дом — шагающий впереди Чанёль и семенящая следом племянница.       К счастью, Рэй уже ушла и о её присутствии напоминал лишь сладкий запах духов и забытый на спинке кресла шёлковый шарф. Неожиданно рассердившись, Сурин схватила его двумя пальцами и отнесла в прихожую, закинув на верхнюю полку шкафа. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Пака, следящего за племянницей.       — Давай договоримся? — предложил он, глядя на то, как Сурин яростно пылесосит гостиную, перед этим распахнув окна и впустив в дом осеннюю сырость.       — О чём? — крикнула девочка.       Ловким движением выключив гудящий агрегат, Чанёль опустился в кресло и нахмурил брови:       — Компромисс. Как у взрослых людей. Мы же взрослые?       — И? — насторожилась Ли.       — Я больше не привожу в дом женщин. Для секса, я имею в виду, — на этой фразе племянница покраснела и потупила взгляд. — А ты больше не сбегаешь с уроков. Договорились?       Сурин со страхом уставилась на протянутую ладонь, некстати вспомнив, как та совсем недавно касалась чужой женщины, запах которой она так яростно хотела вытравить. Впрочем, пересилив брезгливость, девочка скрепила их соглашение рукопожатием.       — Вот и славно. Тебе какую пиццу заказать — с грибами или с курицей?       — Любую. Главное, без лука.       Тишину комнаты вновь разрезало надоедливое гудение пылесоса. Чанёль был вынужден взять телефон и выйти в прихожую, чтобы позвонить в службу доставки, вот только в дверях столкнулся с насмешливым взглядом человека, которого меньше всего ожидал здесь увидеть. Судя по стихшему гудению за спиной, Сурин тоже успела заметить наглого одноклассника.       — У вас дверь была открыта. Ничего, что я зашёл без стука?