***
Пицца оказалась необычайно вкусной или всему виной дикий голод? В любом случае, вечер прошёл замечательно — под американский сериал про призраков на заднем плане, с неторопливыми разговорами и шипучей колой, от которой немного заболел живот. — Кстати, вот, — промокнув губы салфеткой, мужчина вытащил из-под стола коробку с нарисованным на ней смартфоном и протянул племяннице. Они сидели на полу, подпирая спинами диван и вытянув ноги на мягком пушистом ковре. Сурин со страхом смотрела на подарок и боялась брать его в руки, словно могла тут же разбить вдребезги. — Ну же! — У меня же есть телефон, — робко заговорила Ли. — Ему самое место на помойке, ты уж прости. Этот телефон куда лучше. Я купил его пару дней назад, но постоянно забывал тебе отдать. Бери! — Но мне его подарил папа. Взглянув в переполненные слезами глаза, Чанёль виновато отвернулся и небрежно бросил коробку на стол. Идея купить мобильник уже не казалась ему такой уж удачной. Признаться честно, он даже успел подзабыть, что девочка недавно потеряла отца. Лично для него брат умер полтора десятка лет назад, он уже давно оплакал свою потерю. А Сурин, даже если держалась на удивление хорошо, всё ещё была сломана и изранена утратой. — Он хороший, — не зная, о чём ещё побеседовать, начал Чанёль. — В нём есть камера, плеер, выход в Интернет. Даже функция радио, кажется, предусмотрена. Я подумал, что тебе это будет интересно. Все детишки любят играться с этими штуками. Несколько секунд ответом была тишина, а затем тёплые пальцы коснулись мужской руки и крепко сжали. — Спасибо, — улыбнулась Сурин. — Поможешь мне в нём разобраться? — С удовольствием! — с облегчением кивнул Пак. Остаток вечера они провели за совместным изучением функций аппарата. Тыкали наугад по всем иконкам, а затем начинали нервно смеяться в ожидании результата. Сурин догадывалась, что дяде прекрасно известно, как правильно пользоваться телефоном, но благодаря его дурашливой непосредственности и желанию отвлечь от переживаний, она смогла ненадолго забыться и вновь почувствовать себя счастливым ребёнком. — Как ты относишься к этому парню? — уже на кухне, вытирая полотенцем тарелки, спросил Чанёль. Ли, занимающаяся мытьём посуды, ошарашено взглянула на дядю и тут же смущённо отвернулась: — Никак! Придурок он. — Ну-ну. А вот ты ему нравишься, — довольно заключил он. Тарелка выпала из мыльных пальцев и со звяканьем приземлилась на дно раковины. Чертыхнувшись, девочка от души намылила губку и подняла чудом не разбившуюся посудину. — Он эгоист. Ему вообще никто не нравится! — Все люди по своей натуре эгоисты. И он, и ты, и я. На самом деле, я не против, если ты начнёшь с ним встречаться. В твоём возрасте это нормально. Но я тебя очень прошу, не нужно спать с ним вот так сразу. Пусть он поухаживает за тобой, по настоящему увлечётся. Ты должна позволить ему самое главное только тогда, когда поймёшь, что его чувства к тебе серьёзны. И не забывай о контрацепции — это твоя задача, а не его. Если честно, то я пока не чувствую себя дедушкой, да и тебе нужно думать о будущем, — Чанёль настолько воодушевился своей лекцией, что не заметил, как Сурин нервно дрожала и кусала губы. Племяннице было стыдно слушать эту речь, хотя она и понимала, что слова правильные и нужные. Те — которые должен говорить отец своей дочери. Но ведь Чанёль не её папа. А Пак, впервые почувствовавший тепло, которое ощущает родитель по отношению к своему ребёнку, открывал в себе новую сторону. Ему хотелось заботиться о непутёвой девчонке, наставлять её на правильный путь, делиться опытом. Хотя бы попробовать заменить отца, пока она не научится обходиться без него. — Впрочем, если забеременеешь, то будем рожать. Обустроим вторую гостиную в детскую и… — мужчина резко замолчал, осознав, что несколько увлёкся, и виновато взглянул на растерянную племянницу. — Пошли спать?***
Сурин долго ворочалась, не в силах уснуть. Смотрела на плавающие по комнате тени, прислушивалась к звукам моторов чужих автомобилей, изредка проезжающих по улице. Крепко зажмуривалась, чтобы не пялиться часами в тёмный потолок, и чувствовала удушливую волну отчаяния, каждый раз совершающую на неё набеги после полуночи. Девочка знала — главное дождаться утра. Тогда темнота отступит, а его место займёт рассветное солнце, новый день и неотложные дела. Ещё один шанс смириться со случившимся, научиться жить дальше, в новых условиях и с новыми людьми. Не оглядываясь назад, не ожидая чудес от будущего. Просто жить и наслаждаться каждой минутой. За этими мыслями Ли сама не заметила, как задремала. Просто провалилась в какое-то забытьё, оставаясь на той зыбкой границе сна и реальности, когда ты ещё чувствуешь окружающий мир, но подсознание уже затягивает в пучину кошмаров. А это был именно кошмар — Сурин не сомневалась. Разве может считаться хорошим сон, где твой папа стоит вдалеке и машет тебе рукой, а ты бежишь к нему и никак не можешь догнать? Мчишься, словно ветер, вздрагивая, когда острые ветки хлещут по лицу, зовёшь его по имени, надрывая связки, машешь руками. А он отдаляется всё дальше и дальше, тает в тумане, который проглатывает его, как акула стаю мелких рыбёшек. Кричи не кричи — ничего не изменишь. — Сурин, тихо! Вздрогнув, девочка распахнула слипшиеся от слёз ресницы и непонимающе моргнула. В её комнате горел ночник, а на краю кровати сидел всклокоченный Чанёль и тряс её за плечи. Видимо, она кричала во сне, раз дядя прибежал полураздетым и босиком. А ведь пол холодный. Чертовски холодный, совсем как её руки сейчас, которые она лихорадочно сжимала под одеялом. — Мне снился папа! — всхлипнула Сурин, прижавшись к плечу Чанёля. — Я не догнала его! — Тсс, это просто сон, — Пак гладил её по голове дрожащей рукой и совершенно не знал, как успокоить. Он и сам чуть с ума не сошёл, когда услышал посреди ночи истошные крики. Едва успел натянуть домашние штаны и побежал к племяннице, на ходу набирая номер охранной службы. Чанёль думал, что в дом пробрались воры, поэтому когда увидел плачущую во сне Сурин, растерянно произнёс в трубку: «Отбой», и принялся её расталкивать. И вот сейчас племянница жалась к нему, тонко всхлипывала, и что-то несвязно бормотала про отца, которого она очень сильно любила. И Чанёль жалел, что за всю свою долгую жизнь так и не обзавёлся детьми. Возможно, сейчас он не чувствовал бы себя неловким чурбаном, нашёл бы подходящие слова утешений, смог прекратить эту пугающую истерику. Но его умений хватило лишь на тёплые объятия и редкие прикосновения к спутанным волосам. — Пожалуйста, можно я съезжу в выходные домой? — стуча зубами, нервно взмолилась девочка. — Твой дом теперь здесь, — слова сами сорвались с языка и за них отчего-то стало стыдно. — Конечно, мы вместе туда съездим. Я позвоню в школу и попрошу освобождение от занятий на пятницу и субботу. — Спасибо, — шмыгнула носом Сурин. Чанёль чувствовал, как тонкое тельце медленно расслаблялось, а дыхание становилось размеренным и ровным. Вскоре племянница уже спала, всё так же прижимаясь к нему, вцепившись пальцами в горячее предплечье. Боясь её разбудить, мужчина осторожно переложил ослабевшую руку на одеяло, крепко укутал и вышел из комнаты, чтобы остаток ночи провести с сигаретой на балконе, и каждые полчаса заглядывать в комнату Сурин, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.***
К утру Чанёль выглядел окончательно разбитым. Он нашёл в себе силы переодеться в костюм и даже спуститься на кухню, но когда приготовленный Сурин кофе оказался вылит на его рубашку, племянница всерьёз озаботилась состоянием родственника. — Может, стоит остаться дома? Куда ты в таком виде? — виновато бурчала она, понимая, кто стал причиной бессонницы дяди. — Я не могу. У меня собрание в десять, — раздражённо отряхивая рубашку, благо кофе был остывшим, отрезал Пак. — Я не могу подавать работникам плохой пример. — Тогда нужно вызвать такси! — А вот это хорошая идея. Займись этим! Когда мужчина переоделся, у ворот уже ждали два автомобиля. И если такси вопросов не вызывало, то вторая машина сразу же рождала в голове десятки догадок. Впрочем, стоило приметить крутящегося неподалёку Сехуна, как всё встало на свои места. — Кажется, этот парень настроен серьёзно, — поправляя галстук, ухмыльнулся Пак. — Помнишь наш вчерашний разговор? — Я поеду с тобой! — краем глаза поглядывая в окно, капризно возразила Сурин. — Нет, я уже опаздываю и у меня нет времени заезжать в школу. Он не причинит тебе вреда, иначе я лично его прибью. Поняла? Ли недовольно кивнула и спрятала в кармашек форменного пиджака свой допотопный мобильник. Неприятное чувство обиды обожгло Чанёля, но он ничего не сказал, лишь натянуто улыбнулся и первым вышел из дома. При виде Пака, Сехун невольно выпрямился и поздоровался. Они обменялись настороженно-колкими взглядами, но появившаяся в поле зрения Сурин заставила их воздержаться от комментариев возникшей ситуации. — Привет, — она махнула рукой Сехуну и повернулась к дяде. — До вечера? — Ага. Удачного дня, — смерив напоследок О подозрительным взглядом, Чанёль сел в такси и продиктовал водителю адрес. — Нам тоже пора, а то опоздаем, — парень любезно распахнул заднюю дверцу и помог стушевавшейся Сурин забраться внутрь. По дороге в школу они почти не разговаривали и, кажется, Сехуна это ничуть не беспокоило. Он смотрел по сторонам, ковырялся в смартфоне, лениво зевал и оставался совершенно расслабленным по сравнению с напряжённой девочкой. Когда до школы оставалось доехать буквально пару кварталов, Сурин неловко зашевелилась, привлекая к себе внимание, и встревожено выглянула в окно. — Остановите, пожалуйста, здесь, — обратилась она к молчаливому водителю. — Нет, езжай дальше, — коротко приказал Сехун. В том, кого послушается мужчина, сомневаться не приходилось. — Не нужно, — попыталась воззвать к благоразумию О девочка. — Пойдут ненужные слухи. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. — А мне всё равно. Не пойму, чего ты боишься? — Потому что у меня будут проблемы! — Мину боишься? Да брось! Если она что-нибудь сделает, я лично переломаю ей руки. — С чего вдруг такая забота обо мне? Ты сам говорил, что я полное ничтожество и от меня пахнет дерьмом. Чего же теперь в мою жизнь лезешь?! Сехун долго и испытующе смотрел на злую Сурин, а потом пожал плечами и усмехнулся: — От тебя больше не пахнет навозом, так что обивка салона не провоняет! Лицо Ли вспыхнуло от обиды, а сама она едва удержалась, чтобы не отвесить пощёчину этому самодовольному придурку, в честность которого почти поверила. Поэтому когда автомобиль притормозил перед воротами, она первой выскочила из салона и поспешила смешаться с толпой учеников. Впрочем, её появление не осталось незамеченным. Многие тут же зашептались, округлив глаза, и неосознанно расступаясь перед спешащей к крыльцу Сурин. Уже поднимаясь по ступенькам, она столкнулась нос к носу с растерянной Оми, по бледным щекам которой текли слёзы. Чёрт, неужели всё видела? — Я же тебя просила, — прошептала она, задыхаясь от рыданий. — За что ты так со мной?! Ли вначале хотела оправдаться – мол, это всё недоразумение и её с Сехуном ничего не связывает. Даже извиниться порывалась, как неожиданно вспомнила предательство псевдо подруги. Обида обожгла, комок подступил к горлу, а ладошки сами сжались в крепкие кулаки. — Ты говорила, что моя подруга, а сама вместо этого предала. О чём мне вообще с тобой разговаривать? — Сурин понимала, что школьное крыльцо не лучшая площадка для выяснения отношений, но смолчать просто не могла. — Я люблю его! — прошипела Оми, легко толкнув девушку в грудь. — Ты слышишь, что я тебе говорю? Ты пришла в мой дом с диктофоном в кармане, записала, что было нужно, и выставила меня посмешищем! — А ты спроси, почему я это сделала?! Тебе показать мои синяки? Здесь, здесь или здесь? Показать?! — наступала на неё Рой, заставляя отступать вниз по ступенькам. — Ты могла бы обо всём рассказать мне и мы придумали, что можно сделать! Впрочем, ты же и Миён подставила. Не привыкать тебе гадить ради любви, верно? — съязвила Сурин, искренне надеясь, что нашла слабое место Оми. — Веришь ей? Да? Я не развешивала фотки Миён! Это сделала Мина, а вину повесила на меня! Но ты же только называешься подругой! Тебе проще поверить кому угодно, чем мне! — девчонка замотала головой и с раздражением взглянула на Ли. — Я ненавижу тебя! Растолкав собравшихся вокруг учеников, Рой убежала, растирая слёзы по щекам, а Сурин едва удержалась, чтобы не побежать следом. Её душили противоречивые эмоции — с одинаковой силой хотелось ударить Оми и извиниться от всего сердца. Ли потерялась, она не знала, кому верить. А одноклассники шумели где-то на заднем фоне, смакуя увиденную сцену и услышанные подробности недавнего скандала с Миён. — Зря ты так. Повернув голову на укоризненный голос, девочка увидела подавленного Минсока. Он смерил Сурин брезгливым взглядом и убежал вслед за Оми. Быть может, хотя бы он найдёт нужные слова утешения, раз самой Ли не дано этого сделать?