***
К счастью, тренер Ким вошёл в положение ученицы и не стал отчитывать за пропущенную в субботу тренировку. Они вместе составили график посещений занятий и, попрощавшись до вторника, разошлись. Точнее, Чонин убежал на учительское собрание, а Сурин задержалась у бассейна. Она сидела на самом краю бортика, касаясь ладонью прохладной воды, и мечтала скинуть с себя тесную одежду и нырнуть в прозрачную глубину, смывая с себя все тревоги, страхи, огорчения. Даже сейчас её убаюкивал тихий плеск, а тонкий запах хлорки ничуть не раздражал ноздри. — Что ж ты пригорюнилась на берегу, русалочка? — насмешливо раздалось из-за спины. Сурин не нужно было делать лишние движения, она и так знала, кто тихо дышал в её лопатки. Конечно же, мерзавец О Сехун, который не желал понимать корейский язык и продолжал липнуть и надоедать. Быть может, стоило бить не по колену, а сразу в лоб? — Что же ты молчишь, красавица? Споёшь для меня свою сладкую песню? — последние слова обожгли шёпотом мочку уха, и Ли, испуганно дёрнувшись, едва не упала в воду. Сехун схватил Сурин за талию и притянул к себе, а она, дрожа всем телом, в ужасе следила за наглой ладонью, поглаживающей живот и медленно поднимающейся всё выше. — Пусти меня, — взбрыкнув, прошипела девушка. — Ну уж нет! Ты посмела меня ударить, теперь время нести наказание. — Ты шутишь? — Отнюдь! Сехун игриво шлёпнул одноклассницу по бедру и молниеносно увернулся от острого локтя, лишь слегка чиркнувшего по рёбрам. — Это не смешно! Выпусти меня! — голос звенел от слёз и О, чуть помедлив, расцепил объятия. — Ну-ну, ты ещё порыдай тут! Я же тебя не насилую, — усмехнулся он, спрятав руки в карманы брюк. — К тому же ты сама меня хочешь! — Ты идиот? Что ты заладил одно и то же?! Я не люблю тебя и не хочу. Сколько раз мне это повторить, чтобы ты меня услышал? — истерично завопила Сурин. — Почему ты ведёшь себя, как избалованный ребёнок? Что-то вбил себе в голову и допекаешь меня! То издеваешься, то кнопки подбрасываешь. А ты не задумывался, что твои поступки могут причинять другим боль? — Да мне плевать, что и кому они причиняют. Может, я именно эту цель и преследую? — скривился парень, напирая на всхлипывающую Ли. — Мне скучно. Понимаешь? А лучшие игрушки — это живые люди. Ты не знала? — Но я не игрушка! И не нужно со мной играть! — Сурин сама не заметила, что уже рыдает, топчась на самом краю бассейна. — Пусти меня! И больше никогда не подходи! Я прошу тебя! — Нет, — твёрдо отрезал О, поправив сползшую с плеча лямку рюкзака. — Вытри сопли, уродско выглядишь. Девочка вздохнула с облегчением, когда одноклассник ушёл, хлопнув напоследок дверью. Поспешно схватив свои вещи, она помчалась в туалет, чтобы уже там, в одиночестве и тишине, привести себя в порядок. Руки предательски дрожали, глаза покраснели от слёз, а в ушах всё ещё стоял насмешливый голос Сехуна — непонятного, злого, жестокого, не желающего оставлять её в покое.***
Чанёль почти закончил проверять статью для нового выпуска журнала, как дверь кабинета бесшумно распахнулась, а на пороге застыл довольный жизнью Ву Ифань. — Здорово, дружище! — раскинув руки, белозубо улыбнулся китаец. — Неужели вернулся! — искренне обрадовавшись возвращению зама и близкого друга, поздоровался Чанёль. – Ну, как жизнь в Европе? — Материала привёз кучу! — пожав протянутую руку и опустившись в кресло, расслабленно отозвался мужчина. — Почему не позвонил? Я хотел тебя лично в аэропорту встретить. — Брось, я же не твоя жена, чтобы ты меня с букетом роз встречал! — загоготал Ифань. Повернув голову на стук каблучков, он задорно подмигнул Рэй, идущей с подносом в руках, и жадно потянул носом запах свежесваренного кофе. — Даже не знаю радоваться или нет твоему возвращению, — хмыкнула женщина, не спеша покидать кабинет. — А что не так? — взяв в руки чашку кофе, улыбнулся Ву. — Боишься, что опять начну спаивать твоего благоверного? Пак выразительно кашлянул и сделал вид, что занят изучением статьи. Впрочем, Рэй не впечатлилась и рассеянно махнула рукой на Чанёля: — С тех пор, как в его доме поселилась девчонка, Пака словно подменили! От прежнего прожигателя жизни не осталось и следа. Так что Чанёль у нас теперь примерный семьянин и добрый дядюшка… — А ты, выходит, злая мачеха? — хитро прищурился Ифань. — Я — голос разума. И мой тебе совет, вытащи его хоть куда-нибудь, пока он в сорок лет не покрылся слоем мха и пыли! — Дорогая, — не выдержав, отозвался Чанёль. — Напомнить, чья это была идея притащить Сурин в мой дом? — Я не думала, что из-за неё ты станешь таким! — Каким таким?! — Холодным и бесчувственным! Она тебе все мозги задурила! Нет, Ифань, ты представляешь? Он запретил мне приходить к нему домой! Видите ли, его племяшка не должна видеть, как дядюшка трахается! — зло выплюнула Рэй, едва сдерживаясь, чтобы не выплеснуть кофе в невозмутимое лицо Пака. — Милочка, — обманно улыбнувшись, обратился к ней Чанёль, — то, что ты работаешь на меня более пяти лет, ещё не даёт тебе права говорить в таком тоне обо мне и моей племяннице. И сейчас, от греха подальше, закрой дверь с той стороны и подумай над своим поведением. Покачав головой, Рэй развела руками и покинула кабинет, понимая, что в таком состоянии с Чанёлем лучше не разговаривать. Ифань это тоже понял, поэтому протянул другу пачку сигарет: — Попробуй, настоящие английские. М-м-м, не сравнить с нашими! Подозрительно понюхав сигарету, Пак чиркнул зажигалкой и затянулся терпким дымом: — Пробирает, — согласился он с другом, для наглядности передёрнув плечами. — Я и племяхе твоей подарочков привёз! — Но ты же её не знаешь, — удивился Чанёль. — А вот сегодня и познакомимся!***
Сурин весьма удивилась, когда вечером Чанёль пришёл не один, а в компании высокого блондина в дорогом стильном костюме. Он казался чуть старше дяди, и в уголках карих глаз успели пролечь ранние морщины, но всё же мужчина был в прекрасной форме и явно умел находить общий язык с людьми. — Привет, малышка! — протянув широкую ладонь, улыбнулся он. — Здравствуйте, — кивнула Сурин и, приободрённая кивком Чанёля, легко коснулась чужих пальцев. — Какая она у тебя хорошенькая! — довольно заявил другу блондин и тут же обернулся обратно к девочке. — Меня зовут Ву Ифань! Я друг этого старика и, можно сказать, ещё один твой дядя! — А я Сурин. Приятно познакомиться, — слегка расслабившись, рассмеялась Ли. — Сурин, ты не покормишь нас? — неловко стягивая пальто, спросил Чанёль. — Я как раз приготовила ужин! — спохватившись, девочка сорвалась с места и вскоре загремела тарелками. — Дружище, да она же одно лицо с Еын, — тут же стерев с лица улыбку, прошипел Ифань. — Знаю. — Во дела. Словно на двадцать лет назад вернулся. И как? Держишься ещё? — О чём ты? Ву предпочёл не отвечать. Сменив дизайнерские ботинки на леопардовые тапки, специально купленные для него Чанёлем, он подхватил с пола бумажный пакет и направился на кухню. — Сколько себя помню, в этом месте только дохлые мыши водились, — хохотнул китаец, опустившись на один из свободных стульев. — Чем потчевать будешь, хозяюшка? — Есть рис, запечённый картофель, мясо. Могу сварить спагетти, — загибала пальцы Сурин. — Отлично! Я очень голоден! Во время ужина Ифань много говорил, рассказывая о недавней командировке. Затаив дыхание, Сурин слушала истории о чужих странах и их традициях, звонко смеясь, когда Ву шутил и строил забавные рожицы. Чанёль лишь улыбался, глядя то на друга, то на племянницу. Ещё пару месяцев назад он предпочитал проводить время в пафосных клубах с алкоголем, незнакомыми девками и головной болью, неизменно появляющейся на утро. Сейчас же не знал ничего прекраснее таких вот тихих ужинов, когда для полного счастья не хватало лишь камина, клетчатого пледа и кружки с горячим глинтвейном. — Будешь? — в очередной раз разливая вино, предложил Ифань девочке. — Нет! — Не спаивай мне ребёнка! — нахмурился Чанёль. — Да чем тут спаивать? Настоящее итальянское! Пусть лучше в нашей компании пьёт, чем с одноклассниками в подъезде! — Не надо ей ничего наливать. — Вот зануда! Как ты его терпишь? — цокнул языком китаец, а Сурин в ответ лишь рассмеялась. — Чанёль очень хороший. Я люблю его! Неожиданно для самого себя Пак покраснел и закашлялся. Впрочем, Ифань не стал акцентировать на этом внимание и, подняв с пола пакет, переставил себе на колени. — Признаюсь, когда я узнал, что у моего друга поселился ребёнок, я представил милую маленькую девочку в платьице с рюшами и бантами в волосах. Но ты, Сурин, уже такая взрослая, что мне даже неловко дарить тебе этот подарок! — А что там? — Ли привстала от любопытства, пытаясь заглянуть в пакет. — Давай, не томи ребёнка, — поторопил его Чанёль. — Та-дам! — хлопнув в ладоши, Ифань вытащил коробку и протянул её девочке. Потянув ярко-красный бант и разорвав плотную коричневую бумагу, Сурин довольно взвизгнула и зажала ладошкой рот. — Что там? — всполошился Пак и тут же закатил глаза. — Ифань, какие куклы в восемнадцать лет? — Она такая классная, — разглядывая фарфоровую куклу, искренне восторгалась Ли. — У меня никогда таких не было! — Вот! Главное, что малышке нравится. А тебе я в следующий раз куплю машину с пультом радиоуправления, чтобы ты знал, что человек в любом возрасте остаётся ребёнком! Они посидели ещё немного, после чего Сурин ушла наверх доделывать уроки, а мужчины перебрались в гостиную, чтобы допить вино и поговорить. Вначале обсудили рабочие моменты и темы будущих статей, затем плавно перешли к разговорам о личной жизни. Ифань, в отличие от друга, был женат, но развёлся пару лет назад из-за неумения хранить верность. Впрочем, жена, откусив приличный кусок от имущества бывшего супруга, не препятствовала его встречам с детьми. И десятилетняя дочь, и пятилетний сын души не чаяли в отце, проводя с ним все выходные и звоня чуть ли не каждый вечер, чтобы поболтать. И Чанёль по-хорошему ему завидовал. Иногда Паку хотелось, чтобы и у него была семья. Жена, дети, собака и пара кошек. Детское сиденье в автомобиле, коляска на веранде, большая корзина для семейных пикников. Но нет, время ушло. Сейчас Чанёль не видел в себе достаточных сил, чтобы строить семью. Он слишком стар, чтобы начинать с нуля то, что его ровесники уже прошли, иногда даже не по одному кругу. Это страшно, сложно, невыносимо — в сорок лет устраивать личную жизнь. — Давно ты трахался, м? — болтая остатками вина в бокале, тихо спросил Ифань. — Не помню. Может, неделю назад. — С Рэй? — Ага, — вздохнул Чанёль. — Брось ты эту стерву! Найди себе нормальную бабу! — Думаешь, это так просто? — Ну, хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю? Куча моих подружек сходят по тебе с ума. И если большая часть готова ограничиться хорошим трахом, то остальные не против тебя окольцевать! — Я против! — рыкнул Пак. — Пойми, я больше не одинокий мужчина. У меня есть Сурин. И мне нужна женщина, которая согласится её воспитывать вместе со мной! — Эй, друг, очнись! — Ву показательно щёлкнул пальцами и поёжился. — Сурин уже взрослая. Ещё пара лет и она сможет жить отдельно! Что ты ведёшь себя, как курица-наседка! — Ты не понимаешь! — Всё я понимаю. Может, даже больше, чем ты. И я тебе дам совет, как другу — найди себе девку потрахаться. А то сперма ударит в мозги, и наворотишь дел. — О чём ты? — прищурился Пак. — Да о том! Сурин — копия Еын! Ты уже достаточно охладел к своей первой любви, чтобы сейчас не влюбиться вновь?! — Сурин — моя племянница. Мы кровные родственники. Что ты несёшь? — в ужасе зашипел Чанёль. — Ладно, прости, — моментально сдувшись, извинился Ифань. — Сказал, не подумав. Но даже после ухода друга Чанёль не мог успокоиться. Как ему вообще пришла в голову подобная мысль? Да, Сурин похожа на девушку, которую Пак когда-то любил больше жизни. Мало того, Еын её родная мать! Да сама судьба подарила Чанёлю девочку, возвращая долг за украденную молодость и любовь. И он никогда не позволит себе взглянуть на Сурин под другим углом. Они — семья. Одно целое. И этой душевной близости у них никто не отнимет. Чтобы окончательно себя успокоить, мужчина решил перед сном заглянуть к племяннице. Ему казалось, что увидев малышку, до сих пор играющую в кукол, он навсегда забудет слова лучшего друга. А завтра непременно снесёт ему голову, чтобы больше не говорил подобную ерунду. Дверь в комнату была слегка приоткрыта. Подумав, что племянница уже спит, Чанёль бесшумно заглянул в помещение и его сердце тут же остановилось, чтобы через мгновение забиться быстрее прежнего. Малышка Сурин, мокрые волосы которой давали понять, что она недавно вышла из ванной, стояла спиной к двери и выглядывала в окно. Надетая на тело длинная белая футболка слегка задралась, обнажая худенькие ножки с по-детски острыми коленками. И Чанёль мог поклясться, что ещё утром не обратил бы на это внимания. Вот только из-за слов мерзкого Ифаня внизу живота разлился предательский жар, а руки сами потянулись к мягкой ткани футболки, чтобы задрать её до самой груди, обнажив юное тело. В ужасе отшатнувшись, Чанёль сбежал вниз по ступенькам и, отыскав в баре нетронутую бутылку виски, заперся в гостевой спальне на первом этаже. Всё в порядке! Просто он пьян. Просто Ифань мудак. Просто Сурин слишком похожа на Еын. Просто тогда, когда случился их первый раз, на девчонке тоже была белая майка, а длинные волосы скрутились в колечки после дождя. И сколько бы грёбаных лет не прошло, Чанёль продолжал помнить запах её тела и тяжесть упругой груди в ладони. И Пак пил, вытравливая алкоголем воспоминания. Смотрел на холодную луну и звал по имени ту, что давно покинула его. Долго лежал на кровати без сна, узнавая в плавающих по потолку тенях сплетающиеся тела. Время словно обратилось вспять, приоткрыв для него спасительную дверцу в прошлое. И даже во сне, пропитанном алкогольным маревом, Чанёль видел не то Еын, не то Сурин. И не мог разобраться, к кому из них его тянуло сильнее.