***
Чанёль пришёл домой поздно вечером и сразу поднялся на второй этаж, сухо кивнув сидящей в гостиной племяннице. Недовольно поджав губы, она зашла на кухню и принялась разогревать ужин. Невольно вспомнился совет Цзыань, касающийся натянутых отношений между родственниками. — Будь с ним поласковее, разговори его, узнай, что его тревожит. Если будешь отвечать ему той же монетой, то никогда не помиритесь! — нахмурив выщипанные брови, мудро вещала китаянка. Что ж, Сурин была совсем не против стать ласковее с дядей. Он спустился вниз спустя полчаса — с влажными волосами и в чистой домашней одежде. Закатав рукава кофты, он сел за стол и подвинул к себе тарелку с омлетом и салат. Сурин же села напротив и, подперев подбородок руками, с умилением смотрела, как жадно дядя ест, изредка облизывая губы. — Как прошёл день? — спросили они одновременно, чем вызвали друг у друга неловкие улыбки. — Ты первый, — хмыкнула Сурин, приготовившись слушать. — Ну, — растерялся Чанёль, коснувшись влажного затылка, — мы разрабатывали новую рубрику для журнала и работали над обложкой для декабрьского выпуска. — И что-нибудь выбрали? — Да… есть пара вариантов. — А я недавно дописала эссе, которое ты мне задавал. Почитаешь, как время будет? — Хорошо. Вновь воцарившаяся тишина заставила Сурин помрачнеть. Нужно было срочно заполнить чем-то паузу, но в голове было пусто, а язык словно распух и приклеился к нёбу. Ну что за напасть такая?! — Почему ты не отвечаешь Сехуну? Подняв голову, Ли непонимающе взглянула на мужчину, недоумевая, откуда ему известно про это. — Я видел Сехуна позавчера. Случайно столкнулись. Он спрашивал про тебя. Возможно мне кажется, но он переживает. — Мне плевать, — нахмурилась девочка. — Его никто не заставлял лезть с поцелуями. Он сам убил нашу дружбу, а теперь названивает. Видеть его не могу! — Что именно тебя так злит? — промокнув губы салфеткой, мягко выдохнул Чанёль. — В твоём возрасте нормально влюбляться, встречаться и целоваться. Просто не давай ему много воли и думай о безопасности. Тебе ещё очень мало лет, а последствия ранних отношений бывают довольно серьёзными. Понимая, куда клонит мужчина, Сурин смущённо отвернулась. Нет, как ни бейся, но она не могла увидеть в Сехуне своего парня. Скорее уж, друга или брата, но никак не человека, с которым она могла бы держаться за руки, целоваться и уединяться. Да ей даже думать об этом было противно! — Чанёль, мне кажется, что я какая-то неправильная! — всхлипнула девочка, спрятав горящее лицо за волосами. — О чём ты? — насторожился Пак, забыв про салат. — Нормальные люди не испытывают отвращения во время поцелуя! Быть может, я бракованная? — Что? — Чанёль растерянно потёр лоб, явно не зная, как лучше подступиться к скользкой теме. — Малышка, это был твой первый поцелуй. Поэтому нормально, что ты ничего не почувствовала. Вот если в последующих поцелуях ты не ощутишь никакой прелести, тогда нужно будет задуматься. И вообще, мне кажется, что всё дело в том, что Сехун не особо тебе нравится. Если бы ты целовалась с парнем, который в твоём вкусе, то непременно ощутила бы… бабочек в животе. Ну или как это у вас, девчонок, называется. — А ты их ощущаешь? — любопытно сверкнув глазами, поинтересовалась Сурин. — Бабочек? — Чанёль странно хмыкнул и покачал головой. — Чувствую. Но у мужчин с этим проще. Мы можем целовать не только любимых, но и просто девушек, к которым ничего особо не чувствуем. Нам проще возбудиться, у нас меньше рамок и запретов… Боже, о чём мы с тобой говорим? Чжесок бы убил меня, если узнал! Девочка хитро рассмеялась и, встав из-за стола, подошла к дяде со спины. Нагнувшись, обняла его за шею и уткнулась носом в волосы. Она чувствовала, как задеревенело тело мужчины, и наслаждалась его странным замешательством. А ещё ощущала, как внутри неё унималась тревога последних дней. Они помирились и это самое главное. — Не сторонись меня, пожалуйста. Мне плохо без тебя, — прошептала Сурин и, поцеловав дядю в пахнущую лосьоном щёку, покинула кухню. В том, что примирение успешно завершилось, девочка убедилась чуть позже. Уже нырнув под одеяло с книгой в руках, она услышала стук в дверь и не сдержала радостной улыбки. Заглянувший в спальню мужчина, сел на краю кровати и с нежностью взглянул на девочку. Положив на тумбочку мобильник, Пак поправил сползший на пол край одеяла и аккуратно его подоткнул. — Если хочешь, то можем съездить на эти выходные в гости к бабушке, — предложил он, чуть щурясь от рассеянного света ночника. — Не в этот раз, — помрачнела Сурин. — Бабуля всегда угадывает моё настроение, начнёт расспрашивать, ещё расстроится… Я ей позвоню и скажу, что мы приедем через неделю. Ты ведь будешь свободен? — Для тебя я всегда свободен. — Чанёль мягко отобрал книгу и аккуратно её захлопнул. — Нечего зрение портить! Ложись спать, уже поздно. — Хорошо. Спокойной ночи! — Спокойной ночи! Пак выключил лампу и уже хотел подняться с постели, как девичьи пальцы крепко оплелись вокруг его запястья. Растерянно вглядевшись в темноту, мужчина прислушался к сбитому дыханию племянницы, контуры тела которой скрадывала ночь, и затаился, словно хищник перед прыжком. — Чанёль, поцелуй меня, пожалуйста. Сердце заглохло на пару мгновений, а внизу живота начал скапливаться постыдный жар. — В смысле? — не своим голосом, хрипя от волнения, решился уточнить мужчина. — Просто поцелуй. Я хочу попробовать с тобой. Мне нужно проверить теорию про бабочек! Пожалуйста, чего тебе стоит? Мне больше не к кому обратиться, а ждать я не могу. — Да что ты такое говоришь! — возмутился Чанёль, выдернув руку и вскочив с кровати. — Ты в своём уме?! — Это потому что я маленькая? — судя по скрипу пружин, Сурин села на кровати. — Это потому что мы родственники! — Но никто же не узнает! Я никому не скажу! — Да как тебе вообще могло прийти такое в голову?! Тяжело ступая, Пак вышел в коридор и громко хлопнул дверью. Сурин же осталось лишь рухнуть обратно на подушки и спрятать в ладонях горящее от стыда лицо. Она ещё не понимала, что с ней происходило. Не могла дать точного определения трясущимся рукам и бешеному биению сердца. Просто рядом с дядей внутри неё что-то ломалось — наверное, установленные им же границы. Хотелось ближе, теснее, откровеннее. И в этом для неё не было никакой пошлости. Это же естественно, когда двое родных людей хотят стать ещё ближе друг к другу? Не понимая, почему Чанёль её столь грубо оттолкнул, Сурин свернулась клубком под одеялом и тихо всхлипнула. Совсем не хотелось, чтобы наступало утро, ибо девочка даже не представляла, как заглянет мужчине в глаза.***
Сурин проснулась от настойчивого жужжания над ухом. С трудом разодрав глаза и повернув лицо к тумбочке, она схватила вибрирующий смартфон и, не взглянув на определитель, приняла вызов. — Да, — сонно пробормотала она, перевернувшись на другой бок. Тишина в трубке слегка её насторожила, поэтому девочка уже более осмысленным взглядом рассмотрела телефон, придя к выводу, что он принадлежит Чанёлю, забывшему его накануне на тумбочке. — Сурин, это ты? — наконец, раздалось в трубке. Узнав голос Ифаня, Ли расслабилась и повернулась к окну, за которым уже рассвело. — Ага, — зевнула она, поудобнее устраиваясь на подушках. — А где Чанёль? — настороженно долетело в ответ. — У себя. Он забыл телефон у меня в комнате. Сурин показалось, или она услышала вздох облегчения? — Передай ему, чтобы срочно перезвонил. У нас форс-мажор! Не вдаваясь в подробности, Ву отключился, а взволнованная девочка скатилась с кровати и, босоногая, выбежала в коридор. Забыв о том, что на ней надета лишь растянутая майка и короткие шорты, она постучала в дверь дяди, терпеливо дожидаясь ответа. Не услышав никакой реакции, Сурин робко надавила на ручку и заглянула внутрь. Из-за задёрнутых штор в спальне было сумрачно и пахло табаком. Чанёль же мирно спал, укутавшись до груди одеялом. Покосившись на молчавший в руке смартфон, Ли набралась смелости и направилась к кровати, осторожно ступая по мягкому ковру. Остановившись рядом со спящим мужчиной, она на секунду задержала взгляд на подтянутой груди и крепких руках, а затем легко коснулась чужого плеча. Что-то невнятно промычав, Чанёль вяло отмахнулся, но когда прикосновение повторилось, вздрогнул всем телом и открыл глаза. Увидев склонившуюся над ним Сурин, растерянно нахмурился и натянул повыше одеяло. — Тебе Ифань звонил! Кажется, что-то случилось! — протянув мобильный, протараторила Ли. — Я просил не заходить ко мне в комнату, — набирая номер друга, прошипел Чанёль. — Я тебя звала из коридора, но ты не просыпался! — не спеша покидать спальню, возразила племянница. Скользнув настороженным взглядом по худым ножкам, тут же покрывшимся мурашками, мужчина поспешно отвернулся и рявкнул в трубку: «Алло!» Разговор с Ифанем длился не больше минуты. Сбросив вызов, Чанёль тут же поднялся и направился к шкафу. Пока он стоял спиной к девочке и искал подходящие вещи, та с любопытством косилась на напряжённую спину и узкие серые боксеры, являющиеся сейчас единственным элементом дядиной одежды. — Что случилось? — пытаясь отвлечься, спросила она. — В офисе произошёл пожар. Ничего серьёзного, но пострадали макеты нового номера. Нужно съездить и всё проверить лично, — натягивая джинсы, пробурчал Пак. — Иди к себе в комнату! Сурин лишь обиженно пискнула, когда Чанёль схватил её за руку и выставил в коридор. Запершись у себя в комнате, она дождалась, когда дядя выйдет во двор и, заведя машину, уедет. Спать уже не хотелось, поэтому девочка умылась и хотела спуститься позавтракать, но замерла напротив спальни дяди и, переборов волнение, открыла дверь. Внутри было всё так же сумрачно, лишь к запаху табака примешался насыщенный аромат парфюма. Не в силах бороться с искушением, Сурин прошлась по комнате, повертела в руках пепельницу, пустой стакан, вытащила из-под кровати запылённую книгу, прикрыла дверцу шкафа. По-хорошему, нужно было немедленно уйти, но что-то останавливало, разворачивало ступни в противоположную сторону и толкало к незаправленной постели. Девочка сама не поняла, как это случилось, но спустя несколько мгновений она уже обнимала подушку дяди и укутывалась его одеялом. На удивление, но именно в этой тёмной комнате, казавшейся заброшенной и совсем не обжитой, она чувствовала себя под защитой. Вдыхая знакомый запах, которым пропиталось постельное бельё, она прикрыла глаза и улыбнулась.***
Когда Чанёль вернулся домой, Сурин не вышла его встречать. Лишь выглянула в окно и, убедившись, что дядя жив и здоров, задёрнула штору и вернулась к чтению книги. Вот только пробегая взглядом по строчкам, она не могла разобрать ни слова, потому что её мысли были очень далеко. Проснувшись в обед в кровати дяди, девочка испуганно вскочила, опасаясь, что тот уже вернулся и застукал её. Но, обшарив весь дом, Сурин убедилась, что до сих пор находится в одиночестве. Сжевав сэндвич и запив его стаканом сока, она несколько часов бесцельно бродила по дому, даже рискнула выйти в сад, но серое свинцовое небо отбило всякое желание дышать свежим воздухом. Стоило снять с себя куртку и сесть на диван перед телевизором, как начался дождь, тихим шелестом ударяя по крыше. Сурин не понимала, что с ней происходило. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, её мысли постоянно возвращались к Чанёлю. Она в сотый раз прокручивала в голове свою постыдную просьбу о поцелуе, глупое лежание в чужой кровати и эту мерзкую дрожь, что охватывала всё тело с недавних пор, стоило дяде лишь появиться на горизонте. Не было никого, к кому бы Сурин могла обратиться за помощью. Она не знала ни одного человека, способного объяснить, что за странные изменения происходили внутри неё, и как назвать те эмоции, что вызывал в её душе Чанёль. Когда всё успело поменяться? Когда родственные отношения сменились желанием чем-то более тесного и интимного? Разве это нормально подходить к дяде с просьбой о поцелуе? Нормально спать в его кровати, обнимая подушку? Нормально чувствовать, что в этом нет ничего противозаконного? И тут же Сурин себя одёргивала. Нет, это аморально. Родственники должны оставаться родственниками. Для поцелуев есть посторонние парни. А дядя… он создан не для этого. И как неосмотрительно глупо навязываться ему, выпрашивать ласку, заставляя ещё сильнее в себе разочаровываться. А что, если дядя решит сдать её в приют, посчитав, что ему не нужна такая испорченная и ненормальная племянница? Прижав ухо к двери, Сурин слушала, как дядя ходил по дому и хлопал дверями. Ей было страшно выйти к нему, заглянуть в его глаза. Словно он сразу всё поймёт, прочитает все потаённые мысли и начнёт насмехаться. Впрочем, Чанёль имел на это полное право. Набравшись смелости, девочка вышла из комнаты и направилась вниз. Мужчина нашёлся в гостиной с ноутбуком на коленях. Подняв взгляд на Сурин, он сухо кивнул головой и вновь углубился в просмотр документов. — Ну как? Удалось восстановить макеты? — встав за спиной дяди, тихо поинтересовалась Ли. — Не полностью. Но ничего, до выпуска журнала ещё есть время, я подключил всех спецов, пусть поработают внеурочно ради общего дела, — спокойно ответил Чанёль, пролистывая текст, мелькающий на экране. — Читаю твоё эссе и мне очень нравится. Я выделил пару моментов, над ними нужно будет дополнительно поработать. Приободрившись, Сурин подошла ближе и взглянула на монитор, убедившись, что дядя не врёт. Стало приятно его внимание и забота — не забыл, даже вечером, устав от проблем, он сидел и читал её глупые детские размышления. — Хочешь, я что-нибудь приготовлю? — Было бы неплохо. Но можем и пиццу заказать. Как на это смотришь? — без труда угадывая настроение племянницы, Чанёль не спешил оборачиваться и нарушать это видимое уединение. — Извини меня, — Сурин нервно сглотнула и смахнула выступившие на глазах слёзы. — Я не знаю, что на меня нашло. Мне очень стыдно! Чанёль сидел неподвижно пару секунд, после чего опустил крышку ноутбука и расправил плечи. — Знаешь, — повернувшись вполоборота, выдохнул он, — а я уже хотел ответить согласием на твою просьбу.