Свет, который ты украл, превращает тебя в камень. Река на бегу обращается в пыль. Везде, где бы ты ни шёл, ты не сможешь найти дом. Весь мир, по которому ты бродишь, превращает тебя в камень.*
Сухонький врач, сидящий за массивным столом из морёного дуба, важно подышал на линзы очков и, протерев их платком, водрузил обратно на переносицу. Чанёль, устроившийся напротив, с трудом подавил усмешку — старичка почти не было видно из-за гор бумаг и широкого монитора. Неужели тот не мог подобрать мебель, соответствующую его росту? Раздражает… Доктор Джи был не только известным психологом, но и личным помощником многих бизнесменов. К нему приходили за советом, изливали душу, каялись, словно перед священником. Врач всегда понятливо кивал, суетился, стараясь угодить обеспеченным клиентам. А когда те, довольные, уходили от него, явно с торжествующим хохотом пересчитывал, на сколько вон вырос его счёт в банке. — Так что вас привело ко мне, Чанёль? — акцентируя на себе внимание, спросил доктор. И что? Пак должен сейчас, распахнув душу, во всех подробностях рассказать этому лживому крохобору, что его тянет к собственной племяннице? Что накануне они едва не занялись сексом? Что даже сейчас, вспоминая об этом, у него встаёт, как у самого последнего педофила и извращенца?! — Чанёль, вы можете быть со мной максимально откровенны. И не забывайте, пожалуйста, что всё, что вы мне расскажете, останется в этих стенах! — мягко увещевал Джи, теребя в шустрых пальцах остро заточенный карандаш. Какая муха укусила Пака, когда рано утром он записался на приём к этому идиоту? Чем он может ему помочь? Явно, чтобы угодить и повысить гонорар, начнёт убеждать, что это нормально и всему можно найти объяснение. Ведь спать с собственной племянницей ничуть не аморально, каждый второй так делает! Нет, Пак ни слова ему не скажет, потому что это только их с Сурин дело. Зря вообще он сюда пришёл. — Ну же, Чанёль, не молчите… — Мне нужны таблетки от бессонницы. Видимо, перенервничал и теперь плохо сплю. — И это всё? — разочарованно протянул доктор. — Абсолютно. Нахмурившись, Джи потянулся за бланком рецепта, а Пак с трудом подавил торжествующую улыбку. Выбежав из клиники под ледяной ливень, мужчина в несколько шагов домчался до припаркованного неподалёку автомобиля и запрыгнул в салон. Отряхнув воду с волос, он опустил воротник пальто и завёл мотор, аккуратно проезжая через разъехавшиеся ворота. И чем дальше он отъезжал от клиники, тем легче становилось на душе. Нет, он не сумасшедший и не хотел оказаться в психушке. А ещё, Чанёль и без светил науки знал, что внутри него живёт демон. И только ему одному по силам расправиться с чудовищем, растущим с каждым днём.***
Окрылённая Сурин, то и дело прокручивающая в голове вчерашние события, счастливо улыбалась и пропускала мимо ушей слова учителей. Ей не было дела ни до скучных задач, ни до исторических событий. Гораздо важнее было вспоминать, каковы на вкус губы дяди и каким ласковым и одновременно грубым он умеет быть. Постыдные ласки, чужие пальцы на груди — всё это выбивало воздух из лёгких и кружило голову. А ещё внизу живота собиралось странное тепло и так сильно хотелось сжать ноги, свернуться в клубок и представить на минуту, что случится сегодня вечером и как далеко они зайдут на этот раз. Из былого равновесия девушку выбил громкий смех, раздавшийся на одной из перемен. Оторвав взгляд от учебника, в котором не понимала ни строчки, Сурин взглянула на веселящуюся в кругу подруг Мину и непонимающе нахмурилась. В стенах школы ещё свежи были воспоминания об исключённых Минсоке и Оми, а Мина, несмотря на свою причастность к этому случаю, вовсю хохотала, словно произошедшее ни капли её не трогало. Некстати вспомнилось, что и сама Сурин была ничуть не лучше. Погружённая в собственные переживания, она напрочь забыла, что хотела навестить Оми и извиниться перед Минсоком. Ведь тем, как ни крути, было намного хуже и сложнее. Они оба нуждались в поддержке, и вполне Ли могла её оказать, поэтому сразу после уроков направилась к дому Кима. Вот только всё оказалось гораздо сложнее, чем Сурин предполагала на первый взгляд. Мало того, что дверь квартиры никто не открыл, так ещё и мобильный Минсока оказался отключён. Постояв немного на площадке, девушка устало опустила голову и поплелась к лифту. Оми жила неподалёку, поэтому до её дома Сурин добралась пешком, изрядно промокнув по дороге. Вот только зайти в подъезд она так и не решилась. Долго пряталась под навесом небольшого магазинчика, глядя на свет в окнах квартиры бывшей подруги, и понимала, что ей не хватит смелости, чтобы взглянуть Рой в глаза. Сехун взял трубку только после пятого гудка, когда Ли уже готова была разорвать вызов. Голос его звучал сухо и тускло, словно парень болел или только что проснулся. — Ты можешь приехать? — с надеждой спросила девушка, кутаясь в насквозь промокшую куртку. — Куда и зачем? — К дому Оми. — Чего? — вскрикнул в трубке Сехун, явно озадаченный этой фразой. — Что ты там делаешь? — Я хотела навестить её, но подумала, что будет лучше, если это сделаешь ты. Я уверена, Оми обрадуется, если ты к ней придёшь… — Оми думает, что это я подсыпал им ту отраву! — Нет, она же сказала, что это не твоя вина. Да и если бы это было так, то она всё равно тебя простит, потому что любит. — Сурин, отвали, хорошо? — неожиданно зло выдохнул О. — Если тебе хочется поговорить с ней, то иди и сама её навещай, а меня в это дерьмо не впутывай. Я не любил Оми тогда, не люблю и сейчас. И я не собираюсь давать ей ложные надежды. И ты мне тоже больше не звони, если хочешь говорить о подобной ерунде. Сурин взглянула на погасший в руке телефон и сдавленно разрыдалась, растирая по лицу дорожки слёз. Она плакала и никак не могла остановиться, лишь отворачивала зарёванное лицо от людей, то и дело хлопающих дверями магазина. Нужно было возвращаться домой, позвонить дяде, в конце концов, но сил совсем не осталось. Только свет из дома напротив успокаивающе согревал и словно бы шептал, что в этом мире есть люди, которым намного хуже.***
Если днём Чанёль чувствовал себя прекрасно и вполне мог бороться с искушением, то с наступлением темноты его словно бы подменили. Исчезли былая лёгкость и ясность ума, сменяясь непонятным предвкушением и негой. Пак понимал, что стоит ему переступить порог дома и увидеть Сурин, как он сорвётся и натворит глупостей. Прижмёт её к стене, начнёт жадно целовать, пробираясь наглыми пальцами под одежду… Нет, этого нельзя было допустить. Но как? Напиться вдрызг? Уйти ночевать к Ифаню? Сколько так он протянет? День, два, неделю? Пак не сможет вечно прятаться от племянницы, да и оставлять её одну на столь долгий срок он просто не готов. Сжав голову руками, мужчина долго сидел в своём кабинете, пока в офисе не наступила абсолютная тишина. Все сотрудники разбежались по домам, только Чанёлю идти было некуда. Вместо дома у него был персональный Ад, где наказанием был не чан с кипящей смолой, а юная девочка, сводящая своей невинностью с ума. Хрупкая и беззащитная, она вытягивала из мужчины по капле душу, подчиняла себе, сама того не ведая, ежеминутно сводя с ума. — К чёрту, — прошептал Чанёль, встав из-за стола. Подхватив пальто и сумку с документами, он покинул кабинет и неспешно направился к лифту. Мужчина ещё не решил, куда именно поедет, но явно не домой. Не этой ночью. Увидев в одном из кабинетов тонкую полоску света, Пак заглянул туда без стука и изумлённо приподнял брови. Сидящая за компьютером Джунха подняла голову от документов и подслеповато прищурилась, чтобы тут же смущённо отвернуться. — Почему ты до сих пор здесь? — Я должна сделать отчёт до завтра, — робко ответила девушка, приподняв бумаги. — Уже поздно, езжай домой. — Да, ещё пара минут! Джунха вновь склонилась над документами, а Чанёль, вместо того, чтобы уйти, прошёл в кабинет и сел на краю её стола. Подхватив забавную статуэтку в виде мышонка, с трудом удерживающего кипу книг и балансирующего на одной ноге, он перевёл взгляд на дрожащую девушку и холодно улыбнулся. Если он не ошибался, то во время их поездки в Шанхай Джунха была совсем не против оказаться в его постели. И даже после возвращения мужчина часто ощущал на себе её испытующий взгляд и видел алеющие щёки. Интересно, а какая она в повседневной жизни? Без макияжа и идеально уложенных волос, без белоснежной блузки и юбки-карандаша? Что прячется за прекрасной оболочкой ценного сотрудника? Какова она на вкус? О чём думает, чего боится? Бесконечное число вопросов роилось в мыслях Пака, но он мог поклясться, что не был уверен, действительно ли хочет знать на них ответы. — Собирайся, я подвезу тебя, — тоном, не терпящим возражений, приказал мужчина. До дома Джунхи они добирались в полной тишине. Чанёль сосредоточенно вёл автомобиль, почти не глядя на стыдливо отворачивающуюся девушку. Он не понимал, что её гложет, и отстранённо думал, что Сурин расстроится, когда узнает, кто сидел на её любимом месте. Притормозив у подъезда, Чанёль заглушил мотор и потянулся за сигаретами. Вот только Джунха не спешила прощаться и уходить — она трепала в пальцах несчастный ремешок сумки и то и дело поправляла выбившуюся из причёски прядь. — Что-то не так? — выпустив дым в приоткрытое окно, поинтересовался Пак. — Хотела поблагодарить вас, — робко улыбнулась девушка. — Не за что. Нам ведь было по пути, — пожал плечами мужчина, гадая мысленно, осмелится она или нет. — Ну, тогда я пойду? «Да ладно!» — мысленно воскликнул Чанёль, уже готовый согласиться зайти на кофе. — Или, может, вы желаете выпить чаю? У меня есть вкусный пирог, — уже взявшись за ручку двери, смущённо предложила Джунха. В горле Пака на мгновение пересохло. Внутри сплелись одновременно торжество и разочарование, и он не мог понять, какое из чувств наиболее сильно. — Не откажусь, — выбросив окурок на тротуар, легко согласился Чанёль.***
Проснувшись в одиночестве в постели дяди, Сурин раздражённо выключила будильник и перевернулась на бок, с нежностью погладив соседнюю подушку. Вжавшись носом в ткань, она вдоволь насладилась знакомым запахом и вновь прикрыла ресницы. После вчерашнего ей совершенно не хотелось идти в школу. Мало того, что окончательно поссорилась с Сехуном, так ещё и дядя прислал поздним вечером сообщение, что останется ночевать у друга. Сурин не знала, что это был за друг. Впрочем, как и Ифань, которому она позвонила. Она подозревала, что Чанёль её обманывал, и намеревалась вытрясти из него правду сразу же, как увидит. Вот только мужчина больше не звонил, и даже ночь, проведённая в его постели, не смогла успокоить Ли. Решив прогулять уроки, Сурин позвонила классному руководителю и сообщила, что плохо себя чувствует. После чего собралась и поехала прямиком на работу дяди, не боясь получить от него нагоняй. Вот только Чанёля в офисе не оказалось, зато нашёлся Ифань, который тут же отвёл девочку в свой кабинет и попросил секретаря принести чая с конфетами. — Прогуливаешь? — нахмурился Ву, качая головой. — Чанёль очень рассердится, когда узнает об этом. — Я знаю, но я тоже рассердилась из-за того, что он не пришёл ночевать домой, — пожаловалась Сурин, нервно теребя язычок молнии на толстовке. — Что это за друг такой, о котором никто не знает? — Может, и не друг, а подруга, — задумчиво предположил Ифань. — Да? — Ли поджала задрожавшие губы и низко опустила голову. — Но я не хочу, чтобы он приводил в дом постороннюю женщину. — А чего ты боишься? Думаешь, что Чанёль станет тебя меньше любить? Ву погладил Сурин по волосам и нахмурился. Девочка дрожала — то ли от холода, то ли от подступающих слёз. Сам Ифань никогда не считал себя образцом идеального отца, но Чанёль от этого идеала был ещё дальше. Грёбаный Пак не умел обращаться ни с женщинами, ни с детьми. Вместо того, чтобы успокоить ребёнка, за которого взял ответственность, он постоянно где-то пропадал, с кем-то трахался, пил и сходил с ума. Неудивительно, почему Сурин сейчас, вместо школы, торчала в редакции и глотала солёные слёзы. Оставшаяся в одиночестве сирота как никогда нуждалась в заботе дяди, которому, кажется, не было до неё совершенно никакого дела. — Скажи, ты уже придумала, что будешь дарить ему на день рождения? — стараясь отвлечь Сурин, спросил Ву. — Тридцать семь лет хоть и не юбилей, но дата всё равно значительная. — Я даже не знаю, что можно подарить, — смахнув слёзы, расплылась в улыбке Ли. — У него ведь всё есть! — Сделай что-нибудь своими руками — то, что умеешь. Я уверен, что Чанёль это оценит… Ифань не успел договорить, отвлечённый скрипом двери. — Какие люди! — насмешливо произнёс он, откинувшись на спинку дивана. — Что ты тут делаешь? — проигнорировав слова друга, Пак зло уставился на племянницу. — Где ты был? — вскочив, вскрикнула девочка. На мужчине был надет вчерашний костюм, волосы явно были уложены впопыхах, двухдневная щетина темнела на щеках, а губы… Сурин могла поклясться, что губы распухли и покраснели далеко не просто так. Она попыталась раздражённо проскочить в дверь, но Чанёль схватил её за руку и нахмурился. — Отпусти меня! — взвизгнула Ли, и стоило пальцам разжаться, как она выскочила из кабинета, едва не сбив с ног секретаршу с подносом в руках. Игнорируя лифт, Сурин побежала вниз по чёрной лестнице, перепрыгивая по две ступени за раз. Слёзы застилали глаза, а внутри всё горело от предательства дяди. Неужели он и вправду кого-то себе нашёл? Разве им было плохо вдвоём? Чем эта женщина лучше Сурин? Она юная, невинная, влюблённая по уши в Чанёля. Так почему он выбрал кого-то другого?! Остановившись на одной из площадок, девочка забилась в самый угол и горько разрыдалась. Она всей душой ненавидела ту, имени которой не знала, и была готова придушить её голыми руками лишь за то, что она посмела покуситься на дядю. Мерзкая, ненавистная девка, надумавшая вмешаться в их размеренную жизнь. — Будь ты проклята! — шипела сквозь слёзы Ли, уткнувшись носом в колени. Приближающиеся шаги она услышала сразу. Вздрогнув, подняла голову и с надеждой взглянула на застывшего на верхней ступени Чанёля. Помедлив, он всё же спустился на один пролёт и сел на корточки перед заплаканной племянницей. — Почему ты не в школе? — сухо спросил он. — Это всё, что тебя волнует? — Послушай, милая, — безэмоционально заговорил Чанёль, — никогда больше не приходи ко мне на работу без спроса и не закатывай истерики. Мы обо всём и всегда можем поговорить дома… — Дома? Это там, где ты предпочитаешь не появляться? — злобно скривилась Ли. — Меня не было всего лишь одну ночь. Сегодня вечером я приду и мы обо всём поговорим. — Как её зовут? — Кого? — Ту, с которой ты трахался этой ночью! И даже не пытайся мне лгать! — Сурин, успокойся… — Я спрашиваю, как её зовут? Клянусь, я убью её собственными руками! — Да что ты такое говоришь? — не выдержав, заорал Пак. — Ты мой! Нам больше никто не нужен! И если ты сегодня не придёшь домой, я просто перережу себе вены, понял?! — Оттолкнув дядю, девочка вскочила и побежала вниз. А Чанёль продолжал сидеть на коленях, пока шаги не стихли и не хлопнула тяжёлая дверь.***
Чанёлю казалось, что он попал во временную петлю, когда вновь заглушил мотор напротив уже знакомого подъезда. Сидящая рядом Джунха всё также настороженно теребила ремешок сумки, но вела себя гораздо увереннее, чем накануне. Мужчина потянулся за сигаретами и закурил, как и вчера, выпуская дым в приоткрытое окно. В голове ещё были свежи воспоминания о недавнем сексе и последовавшем за ним отчего-то нелепом чаепитии. Не сказать, что Джунха была идеальной любовницей, но отсасывала неплохо, да и стонала сладко, так, что яйца поджимались. А когда подумала, что Пак уснул, очень тесно к нему прижалась и шептала совсем уж глупые обрывки фраз, в которых слишком часто повторялось «люблю», не вызывающее ничего, кроме горечи и отвращения. — Зайдёшь? — осторожно коснувшись колена мужчины, спросила девушка. Чанёль поморщился, стряхивая пепел в окно. Он прекрасно понимал, что Сурин не идиотка, чтобы прибегать к суициду, но и бросать её в одиночестве вторую ночь подряд просто не мог. Ему казалось, что быть с Джунхой — это лучший выход. Та казалась тихой и неконфликтной, преданной, влюблённой. А Сурин обязательно перебесится и успокоится. Они переживут этот тяжёлый период, навсегда оставят в прошлом свою больную привязанность, и племянница ему потом ещё спасибо скажет, когда выйдет замуж за какого-нибудь Сехуна и нарожает кучу детишек. Ничего катастрофического ведь ещё не успело случиться. Они всего лишь целовались и зажимались, но девочка до сих пор девственница, она не опозорена. Да, Чанёль сам виноват в случившемся и не устанет себя корить, но именно ему по силам изменить казавшуюся безвыходной ситуацию к лучшему. — Прости, но мне нужно съездить домой, сменить одежду… Да и Сурин не привыкла ночевать одна. — Она меня наверное ненавидит? — нахмурилась Джунха. — Я слышала, что она приходила сегодня в редакцию очень расстроенной… — Обычные подростковые загоны, пройдёт, — отмахнулся Пак, погладив девушку по щеке. — Скажи… а то, что между нами, может стать чем-то серьёзным? — Джунха облизнула пересохшие губы и неуверенно улыбнулась. — Я всё пойму, если тебе просто нужна любовница. Мне всего лишь хочется знать правду с самого начала. Чанёль убрал руку и крепко задумался. Не сказать, что он был в восторге от Джунхи, да и после романа с Рэй зарекался не заводить интрижек на работе. Но сейчас Пак чувствовал, что двигался в верном направлении. Да, Джунха не предел его мечтаний, но если она сможет оторвать их с Сурин друг от друга, то это будет идеальным исходом. В конце концов, расстаться они всегда успеют, а искать в данный момент другую девушку у Чанёля просто нет сил. — У меня скоро день рождения. Ты можешь помочь с организацией праздника? Джунха вначале непонимающе нахмурила брови, а затем расплылась в такой искренней улыбке, что Чанёль невольно ощутил себя последним негодяем. Они долго целовались и ласкали друг друга, забирались руками под одежду, кусались и жарко дышали, задыхаясь в тесноте салона. Мужчина уже начал подумывать о том, чтобы подняться в квартиру и заняться сексом, чтобы вернуться домой полностью удовлетворённым и не бросать голодных взглядов на племянницу, но зазвонивший в кармане телефон моментально разрушил радужные планы. — Кто это? — торопливо запахнув пальто, поинтересовалась девушка. — Сурин, — выдохнул Чанёль и поднёс трубку к уху. — Я скоро буду. — Надеюсь на это! — зло выкрикнула племянница, прежде чем сбросить звонок. Джунха виновато кусала губы, глядя на расстроенного мужчину, и совсем не ожидала, что он мило улыбнётся и поймает её подбородок пальцами, заставив смотреть на себя. — Я жду тебя завтра в гости. Хочу, чтобы вы с Сурин подружились. _________________________________ *Fleurie — Turns You Into Stone