Волнуюсь. Море

Дорога в назначенное место займёт не меньше трёх часов. Стрелковое, село, где убили маленькую хозяйку серебряного кулона, находится на приличном расстоянии от Геническа, в который я сейчас ехал. Заняв место у окна, бездумно уставился на мелькавший пейзаж. Не люблю разговоры в дороге, потому и попутчиков — тоже не люблю. Сейчас, пусть даже через тонкую преграду стекла, можно почувствовать себя свободным. Хоть на какое-то время откинуть все мысли, которые не покидают при ходьбе по грешной земле. Старенький микроавтобус вёз к южнейшей точке Херсонской области. Обычно туда приезжают, чтобы подгореть, просолиться и залюбоваться. Стрелковое находится на границе с Крымом. Конечно, нет той зелёной роскоши гор и плещущих синих волн, но есть другая — не столь броская, но пышущая жаром, золотая, под коркой соли. Я покрутил головой: слева и справа земля, засеянная солнцами. Чёрные круги, обрамлённые жёлтыми лепестками, поворачивались к солнцу; простирались аж до горизонта. Сухая, зелёная, золотая скифская степь сливалась с небом. Небо было июльского цвета — синее-синее, замершее над горячим воздухом. Ещё немного — и будет Сиваш по правую руку. Наше Гнилое море. Маленькое, но отчаянно солёное. Впрочем, тут и так будет соль: на губах, языке, ладонях. Даже сквозь стекло ощущалось, как солнце горит — радостно целует землю. И сам вышел бы из бренного тела — стал горячим, сухим, с пылью и солью. И не ушло это чувство даже тогда, когда я ступил на вытоптанную дорожку возле неприметной коричневой остановки, чтобы перескочить на другой автобус и добраться до Стрелкового. Уже выехав за окраину Геническа, я кое-как сумел сбросить степные чары. Место в этот раз досталось в самом конце автобуса, где изрядно попахивало бензином и было немыслимо жарко. Чтобы хоть как-то отвлечься, бездумно вынул из кармана мобильник и не менее бездумно принялся клацать игру с перепрыгивающим шариком. — Ой, ну просто невозможно. — Рыжеволосая соседка в открытом белом платье обернулась назад, жалуясь кому-то: — Жара, такая жара. Только поедешь отдохнуть, как на тебе! — А ты хотела, чтобы был дождь? — резонно возразил женский хрипловатый голос. — Нет, но сама подумай, какие фотки получатся? Я же так быстро обгораю, — пожаловалась рыжая. «Нефиг по морям тогда разъезжать», — про себя хмыкнул я. Пальцы ткнули в раздел галереи, автоматически пролистывая фотографии. В основном — виды города и природа. Несколько штук – Олег в образе бесшабашного гуляки с Тышо-тышо феста, ибо нельзя было не клацнуть ради шантажа. Олег исчез, появилось новое фото: стройный парень в тёмной одежде, стоявший на берегу Днепра. Можно сказать, худой. Вглядывается куда-то вдаль, в закатную речную гладь. Чёрные длинные пряди развевает ветер, которые он безуспешно пытается придержать правой рукой. В левой — ивовый прутик. На губах улыбка — добрая, почти детская. Он стоит в профиль, но я прекрасно знаю, что в тёмно-карих глазах спрятана та же доброта, что и в улыбке. И весь он: угловатый, тонкий и чуть нескладный. Как оленёнок. И в тоже время как-то по-особенному очаровательный. Сердце заныло. Нахмурившись, резко пролистнул фото, заблокировал мобильник и уставился в окно. Ошибки надо исправлять. И неважно, прошлое это или будущее. Я вздохнул и прикрыл глаза, упорно делая вид, что не замечаю кокетливый взгляд рыжей. Нет, дамочки на выезде, вам ничего не светит. Грабар, тот, пожалуй бы, сумел крутить любовь и делать одновременно работу. Я же в этом смысле зануден и нерасторопен. Мы въехали в Стрелковое. Кулон в моём кармане неожиданно нагрелся. Угу, значит, следую верно: энергетический контур так и подпекает. Когда автобус наконец-то остановился, я был готов молиться всем богам, что прибыл на место. Первым делом закинул вещи в гостиничный дом. Такой без опознавательных знаков, с минимумом мебели и абсолютным отсутствием какой-либо кухни. Впрочем, я сюда приехал не на морском бережочке нежиться, поэтому жилище счёл удовлетворительным. Оплатив хозяйке, полногрудой красавице (весьма немолодой) три дня, тут же направился в село. К дому, к которому так тянул горячий кулон. Его владелицу звали Кристина Далева. Шесть лет. Воспитывалась матерью-одиночкой Екатериной Андреевной, работающей в местной школе. Живут бедно, но довольно сносно. Ничем не выделялись, обычные люди. Серебряный кулон — подарок дедушки покойного отца, первого и единственного мужа Екатерины. Узкие пыльные улочки петляли меж домов. На траве возле покосившихся заборчиков невозмутимо паслись куры и гуси. Воинственно настроенная индюшка покосилась на меня, но после деловито отошла в сторону. Ветер шумел листвой деревьев. Стрелковое жило своей жизнью, далёкой от смерти, Городового и Слышащего землю, уныло бредущего вперёд. К дому Далевой я сильно приближаться не стал. Видно, что мужских рук не хватает, ремонта давно не было. Но при этом двор, виднеющийся через невысокий забор, чистенький. На окнах аккуратные шторочки в горошек, подоконники покрашены в ультрамариново-синий. А вот с крышей беда… Ну, да ладно, не моё дело. Сразу, конечно, хотелось подойти как можно ближе. Даже если выйдет, завязать разговор с Екатериной, но… Я шелохнулся, стоя в густой тени лип и глядя на синие подоконники. Серебряный кулон, сжатый в руке, обжигал кожу. Только сейчас понял, что никакого разговора я завязывать не буду. Ложь выйдет слишком неубедительной, а маньяк вряд ли не заметит, что им заинтересовались. Почему-то я был абсолютно уверен, что он здесь, в Стрелковом. Деревянная дверь скрипнула, и на пороге появилась молодая светловолосая женщина. Миловидная. Только горе перечеркнуло лоб глубокой морщиной и болезненно изогнуло уголки губ; присыпало серебром русые пряди. Она посмотрела на меня — молча, безразлично. Кажется, и вовсе не заметила. Стало не по себе. Женщина медленно спустилась, свернула к невзрачному сарайчику. Отлично. Я быстро приблизился, глубоко вдохнул горячий воздух, сосредоточившись на ощущениях. Из земли поднялись невидимые щупальца и обвили мои ноги. По телу пробежала жаркая волна, голова пошла кругом. Внутри словно загорелось маленькое солнце. Земля знает своего служителя и всегда откликается на зов. Перед глазами опустилась туманная пелена, а в ушах загудело. Миг — две реальности закружились, расслоились, одна перекрыла другую. На задний план отошло июльское солнце и пронзительный знойный день. Запахло яблоками и свежей сдобой. За окном опустился летний вечер. В зоне видимости появился телевизор, показывавший мультфильм про каких-то животных. Взгляд упёрся в розовые тапочки и брошенного на полу плюшевого мишку. — Кристина! — звонко окликнули с кухни. — Ужинать! — Иду, мам! — крикнули мои губы детским тонким голоском. Спрыгнуть с дивана — совсем ерунда. Это не то, что вчера с дерева, Колька-сосед научил. Хорошо, хоть мама не видела, а то точно в углу стоять пришлось бы. Побежав вприпрыжку на кухню, тело резко замерло. Меня звали. Но не голосом, а проговаривая древний призыв, без слов. Сознание ребёнка запаниковало, сознание Слышащего Землю, моё собственное, с горечью усмехнулось. Секундной растерянности хватило — острый укол в шею. Боль, страх. Из горла вырвался крик, но тут же сменился сипением. Я охнул и разорвал связь с жертвой. Земля под ногами дрогнула, а к горлу тем временем подобралась дурнота. Бррр, ещё мне набираться опыта и набираться. Слышащий Землю не должен пропускать чужие эмоции через себя. — Вам плохо? — раздался женский голос, полный сочувствия и участия. Опёршись на ствол липы, я мутным взглядом обвёл всё вокруг. На стоявшей возле забора Екатерине зрение упорно отказывалось фокусироваться. — Нет-нет, порядок, — ответил я, выдавив слабую улыбку. — Это всё жара. Не подскажите, как пройти к морю? Стандартная фраза. Каждый второй сейчас это спрашивает. «Сумасшедший», — мелькнула мысль в её глазах. Однако, видимо, решив, что это исключительно моё дело: треснет солнечный удар по макушке или нет, поэтому махнула в сторону базы отдыха. — Туда. Обойдёте, потом прямо — как раз и выйдете. — Спасибо, — пробормотал я, быстро покидая узорчатую тень лип и оставляя старенький домик с ничего не понимающей женщиной за спиной. Говорить с теми, кто пережил горе, — не моё. Трусливо? Да. Но мне хватает своих проблем, от чужих становится и вовсе невыносимо. Шагая по широкой дороге между бетонных стен, что вела прямо к дикому пляжу, я проклинал лезший везде песок и анализировал увиденное. Итак, имеем весьма скудную картину: покойная Кристина не видела лица нападавшего. Да и почувствовать толком не успела. Мда. Я перецепился за ветку и ругнулся под нос. С детьми тут плохо: ауру или движение энергии они уловить хоть и могут, но распознать не в состоянии. Тут даже наличие кулона мне никак не поможет. Кстати, надо будет его вернуть матери. Только не сейчас, чуть позже. Так что… хочешь или нет, а идти по домам других жертв необходимо. Ветер ударил с размаху, заставил задохнуться. Я остановился. Там, в метрах десяти от меня, шумело море. На некоторое время все мысли исчезли. Хоть я его и не люблю, хоть и… Под ногами шуршал битый ракушняк. Приблизился к самой кромке моря — вода тёплая, совсем близко — с мутной прозеленью. С берега — лазурно-голубая, присыпанная пылающим серебром. Солнце словно раскидало свои лучи и бросило горстью монет в мягко накатывающие волны. Смотреть даже больно: так и слепит, так и не даёт отвести взгляда. Ветер рассмеялся, растрепал волосы, ухватил одежду невидимыми руками. А небо тут бескрайне синее — июльское, чистое. Так бы стоял и стоял, позабыв обо всем на свете. В кармане завибрировал мобильник. Я глянул на высветившуюся фамилию и хмыкнул. Грабар. Конечно, кто ж ещё? — Ты где? — поинтересовался он. — А я на морі-і-і[1], — ехидно протянул я, цитируя рекламу. Олег только фыркнул, пряча смешок: — Если кому скажу, что Сокирник решил позагорать — не поверят и окрестят вруном. — А ты и не говори, — лениво произнёс я, отходя подальше от нахальных волн, так и норовившей намочить обувь. — Как дела? — С нами расплатились за дело Ракевичей, — довольно сообщил он, — но я звоню не поэтому. — Мог бы и порадовать, — буркнул я, присаживаясь и касаясь ладонью воды. Нет, глупо, конечно, вода может ответить только Дышащим морем, но никак не мне. — На тебя тут открылась презанятнейшая охота, — сообщил Олег тоном, словно поздравлял с днём рождения. Весть неприятная, но как-то не сказать, что неожиданная. После ночного визита особенно. — Кто? — сухо спросил я. — Дом говорит, что чужак и солоны его следы. Но почувствовать не может даже он. Жалуется, что крыша скоро потечёт, если вовремя не обратить внимание ЖЭКа. Я только хмыкнул и медленно побрёл по берегу, бездумно и безотчётно, словно пытаясь найти ответ на загадку там, где её не было. — Он всегда жалуется. Такой уж у меня дом. — Может, просто всё же стоит обратить на него внимание? — снисходительно поинтересовался Олег. Я только пожал плечами. Грабар не мог этого видеть, однако прекрасно чувствовал мой настрой. — Смотри по сторонам в оба, — глухо произнёс он, — и выпей на ночь успокоительное. Последнее заставило озадачиться. Так, что я даже остановился. — Это ещё зачем? — С твоей манерой спать урывками я не смогу растолковать ни один сон, — недовольно протянул он. — Это не просьба, это приказ. Неожиданно дунул такой порыв ветра, что кожа покрылась мурашками от холода. Сидевшая рядом девица в откровенном розовом купальнике даже не поёжилась. Рядом возившийся с пасочками и лопаткой маленький ребёнок — тоже. Я нахмурился. Что ещё за история? И понял, что Олег ещё говорит, но я уже порядком прослушал. — … что-то надо будет и тогда… — Что-что? — переспросил я. — Сокирник, у тебя там тазик вместо головы? — обозлился он. — Спрашиваю, что тебе нужно и как долго торчать будешь там? Городовой ответ спросит — за ним это не заржавеет. Я поморщился, новый порыв ветра заставил отойти назад. И внезапно озарила мысль. — Узнай, что известно про сеть нашего маньяка. — Сеть? — в голосе Олега появилась озадаченность. — Какая ещё к чёрту сеть? Они были убиты ножом. — Тоже мне толкователь снов, — фыркнул я. — Узнавай, это может оказаться важной деталью. — Хорошо, — вздохнул он, — слушаю и повинуюсь… мучитель. С последним я был крайне не согласен: обычно мучителем в нашем тандеме как раз выступал он. Ветер вдруг стал мягким и ласковым, оберегающим от палящего солнца. Обернувшись, я успел разглядеть, как на стенке внушительного здания магазина мелькнула тень. Быстро-быстро. Только следы на песке остались — обычные, человеческие, не слишком большие. Хм. За мной уже следят? Только… неужто искомый мной маньяк умеет повелевать ветром? Олег что-то буркнул на прощание и отключился. Решив, что он прав и смотреть надо действительно в оба, решил на время оставить Стрелковое и проехаться в Счастливцево, знаменитое своими солёными озёрами. Однако добраться туда так и не свершилось. Голова неожиданно начала раскалываться, а дышать густым горячим воздухом стало практически невозможно. Выматерив от души южное солнце, которым ещё недавно так восхищался, я, поплутав по улочкам, отыскал первый попавшийся магазин. «А цены тут дай бог», — хмыкнул я, изучая небогатый, но вполне удовлетворительный выбор. Что ж, я сюда приехал не есть, хотя, конечно, не отказался бы от какой-либо сносной кафешки. Но вот чего нет, того нет. Дикий отдых, чтоб его. Прихватив воды, кофе, хлеба и какой-то колбасы, молча сгрузил покупки у кассы. Продавец, девица необъятных форм и, кажется, весьма активной жизненной позиции, весело подмигнула, но вот ответа не получила. Что-то я сегодня как магнит. Правда, при этом зело унылый магнит. Вернувшись в гостиничный дом, я едва не столкнулся с девушкой в неприлично коротких джинсовых шортах и малиновой майке. — Ой! — охнула она, поправив огненно-рыжие кудряшки. — Извините… — И снова. — Ой! Мы же ехали вместе в автобусе. Этого ещё не хватало! Выдавив вежливую улыбку, я кивнул: — Да, здесь, по сути, можно приехать только в одно место. Девица разулыбалась, хотя сказал я откровенную чушь. Хоть тут и дикие пляжи и с цивилизацией явный напряг, гостиничных домов, больших и маленьких, пруд пруди. Но, видимо, тут судьба. Девица, кстати, была не такой уж страшненькой. Точнее, совсем даже не страшненькой. — Дина, я зонтик не взяла, — послышался уверенный голос, и рядом с рыжей появилась миловидная брюнетка. Дина насупилась, разом позабыв обо мне. — Почему? Он же не тяжёлый. Я только хмыкнул. Обе девчонки тут же уставились на меня, словно заподозрили что-то нехорошее. — Ваша подруга права, — мягко произнёс я, — у моря — сильнейший ветер. Зонт и впрямь лучше не брать. Они переглянулись и как-то синхронно кивнули. — Да, чувствуется, — неуверенно сказала Дина и поправила сползшую с плеча тонкую лямку майки. Вот же ж барышня! Вечно у неё что-то спадает. — А вода тёплая? — требовательно спросила брюнетка. Я пожал плечами: — Не скажу, дамы. Девочки вновь озадаченно на меня посмотрели, но благоразумно смолчали. Вежливо распрощавшись, мы каждый направился в свою сторону. Правда, благодаря чуткому слуху, я всё же разобрал: — Странный. Красивый, но странный. Будто не на отдых приехал, а на пытки. Я лишь криво улыбнулся, поднимаясь по деревянной лестнице на свой второй этаж. Именно, раскрасавицы, так оно и есть. Чёрта с два я бы сюда явился по своей воле. Первым делом сунул продукты в холодильник и принял душ. Стало чуть легче, но ненамного: голова гудела и глаза предательски слипались. Всегда так в жару — воздуха не хватает и полная сонка-дримка[2]. «Только пусть глаза отдохнут», — решил я, садясь на кровать, а потом всё же откидываясь на подушку. Шума моря здесь не услышать. Только ветер, только голоса и порой — шум моторов проезжающих за забором машин. Возможно, не такое уж плохое место. Но об этом подумаю послезавтра. Завтра — Счастливцево и Приозёрное. Заглянуть в оба посёлка, поискать следы погибших женщины и старика. Хоть что-то должно было сохраниться. Земля же помнит, кто по ней ступал, а дома должны были сохранить ауру. С Кристиной вышла незадача, впрочем, с детьми всегда так… слишком быстро истаивает энергетический контур, по нему ничего и не прочтёшь. Эх… Сон накатил удушливой волной, тяжёлой и непоправимой. Сознание погрузилось в состояние оцепенения и безразличной лени. — Упр-р-рямый, — прошелестело море на ухо, — упр-р-р-рямый. Я вздрогнул, попытался открыть глаза, но… ничего не вышло. Мигом затопила паника, сердце застучало в висках. Нет, что это такое? — Боишься, — прошипел морской отбой, — пр-р-равильно. Ветер пошевелил мои волосы, огладил щёку, смешливо пощекотал губы. Вокруг не было непроглядной тьмы, всё застлало оранжевато-серое полотнище, словно я сквозь закрытые веки смотрел на солнце. Стало нестерпимо горячо, пальцы непроизвольно сжались, загребая битые ракушки и песок. — Тш-ш-ш… Сильные руки неожиданно стиснули меня, словно стремились задушить. Я дёрнулся, пытаясь освободиться, но потерпел неудачу. Паника исчезла, вместо неё нахлынула злость. Опять этот дурацкий сон! — Ну-ну, тише, — довольно проурчали мне на ухо. Однако хватка и впрямь стала не столь сдавливавшей. — Спокойно. Я не причиню тебе зла. Послушно замер, чтобы нащупать энергетический поток ауры моего пленителя. Только потянулся, и вдруг слово резко окатило кипятком. Я охнул и зажмурился. Хотя это было и без толку — всё равно ничего вокруг не видел. Он что-то ещё сказал, но я не разобрал. Хотелось выть побитой собачонкой. Больно, чёрт, как же больно. Да до кого же, в конце концов, я дотронулся?! Аура безумно сильная, тут даже приближаться нельзя. — Смело, но неосторожно, — прошептали рядом. Но я уже не слышал. Жар затопил полностью, сознание растворилось в обжигающей дымке. По моему телу скользили чьи-то руки: ласкали, гладили, сжимали. А может, не руки вовсе, скорее уж упругие потоки тёплого воздуха… но не ветра. «Неужто всё же поймал солнечный удар, и теперь уже и глюки пошли?» — мелькнула мысль на краю сознания. — Тоже мне, герой, — тихо рассмеялись, погладили по волосам и неожиданно ласково поцеловали в висок. Злость внутри мешалась с горечью, обидой, бессилием. Хотелось сжать кулаки и что есть силы врезать. Неважно куда попаду — лишь бы побольнее. Только обе моих руки тут же сжали и вдруг начали целовать пальцы. Я вздрогнул и тут же онемел, не понимая, что происходит. Слишком странное издевательство, слишком непонятное… — Отпусти, — еле слышно прошептал пересохшими губами. — Нет, — твёрдо, но тихо выдохнуло море. — Нет, покор-р-р-рись… Мира вокруг не стало. Я понимал, что проиграл, почти проиграл. Что-то невероятно могущественное и древнее подавило волю, заставляя прекратиться в раба стихии. Из околдованного оцепенения вырвал оглушительный звон металла. Я резко вскочил и непонимающе уставился в пол. На бежевом коврике лежал странный предмет, напоминавший грубо изогнутый крюк для рыбной ловли. За окном раздался крик. Женский. Поборов головокружение, я поднялся и подошёл к балкончику – довольно хлипкой конструкции из сваренных прутьев, выкрашенных белой краской. Взору открылась детская площадка. Синяя горка. Лесенки. Песочница. Разбросанные игрушки. Узенькая беседка с дешёвыми пластмассовыми стульями, которые можно встретить в любой пивнушке. Ревущий мальчик в голубых шортиках и съехавшей набекрень кепке отчаянно утирал измазанную мордашку одной рукой, а второй лупил по земле. Возле него хлопотала заботливой наседкой пожилая женщина. Так, понятно. Всего лишь звуки реального мира. А я уже чуть не навоображал чёрт знает что. Зябко передёрнув плечами несмотря на стоявшую летнюю духоту, я сел на кровати. Путешествие к морю явно идёт не так, как мне того хочется. Сны стали слишком странными. Вязкими. Почти реальными. Кто-то играет со мной, зная, что можно подёргать за ниточку, словно марионетку, заставить быть покорным своей воле, а потом выбросить. Голова соображала плохо. Я бездумно смотрел на белую стену напротив. Интересно, что мне вечером скажет Грабар? Ведь каждый раз он складывает какой-то новый кусочек мозаики в свои сюрреалистические картины снов. Я забрался с ногами на кровать, потёр виски. Так, хватит страдать. С первого раза с Далевой ничего не вышло. Но это не причина не попробовать сыграть повторно. К тому же… Я вздрогнул. Вот идиот же! Тень на стене! И странное дуновение ветра. За мной спокойно кто-то может следить и передавать информацию о каждом шаге тому, кто потешается надо мной каждый раз. Сделав глубокий вдох, я бросил взгляд в сторону стола, на котором стояла банка кофе, чашка и стикеры с сахаром. Так, внутрь всё равно ничего не лезет, а вот кофе не помешает. Вообще, скажу честно, быть Слышащим Землю – это не только бесконечные поручения Городового, опасные ситуации и возможность свихнуться, не дожив до старости. Слышащий Землю – это знание, неподвластное обычным людям. Это когда к тебе прислушиваются существа разных миров и уровней, потому что связь с землёй – священна. Я не ощущаю голода так, как остальные. Ну, и… заработать на этом тоже можно. Нет, я не благородный рыцарь. Но и во вред свой дар не использую. Я щёлкнул кнопкой чайника. Разорвал сахар и сыпанул в чашку. Дар. Не совсем верное слово. Талант? Уже ближе. Но всё равно не совсем то. Каждый человек может что-то по-своему. Так, как не может никто другой. Вот и слышать землю… каждый из нас делает это только так, как позволяют силы и возможности. Коричнево-золотистые гранулы последовали за сахаром. Забурлила закипевшая вода, чайник громко щёлкнул. Я залил кофе кипятком. Ноздри защекотал приятный аромат. Можно ли угадать: сколько родится Слышащих Землю, Читающих Сны и так далее? Ответ: нет. Можно ли знать, что кто-то будет левшой, а у кого-то учудит рецессивный ген, и глаза вместо тёмных будут светлыми? Не бывает? Поверьте, в этом мире бывает всё. Подхватив чашку, я вышел на балкон. Недавно шлёпнувшийся мальчишка уже забыл и думать о своей беде и увлечённо лопал шоколадку. Три немолодых женщины о чём-то увлечённо разговаривали в беседке. За забором стояла машина с распахнутой дверцей. Доносились звуки какой-то летней песни. Я задумчиво уставился на крыши домов. Моря отсюда не видно – и, слава богу. Итак, что следует сделать в ближайшие часы? Разузнать про тень. И попытаться ещё раз нащупать след Далевой. Екатерина меня спугнула, но не будет же она круглосуточно ходить вокруг дома. Сделал глоток, приятный жар скользнул в желудок. Уж такая привычка – пить кипяток и в жару, и в холод. Грабар только у виска крутит. Порыв неожиданно налетевшего знойного ветра заставил вздрогнуть. Показалось, что есть в нём что-то неправильное. Слишком живое и любопытное – желающее схватить в кольцо и сдавить изо всех сил. Я чуть приподнял свободную руку и подставил открытую ладонью под поток воздуха. Ветер тут же ослабел, пощекотал ладонь, словно извиняясь. Я хмыкнул. Вот так-то. И тут же нахмурился. Степь и море. Ну, конечно. Эта мысль у меня уже была, но тогда так и проскользнула мимо. А ведь кому делать первый шаг, как не им? Я опрокинул остатки кофе. Из комнаты донёсся звонок мобильного. Искренне озадаченный, кто бы это мог быть – ведь Олег так быстро не расшифрует, ему вообще лучше бы ночи дождаться – направился в номер. Взяв мобильник, я озадаченно уставился на экран. Ни имени из телефонной книги, ни незнакомого номера. И заставка – не привычное здание художественного музея, которое я клацнул месяц назад, а мерно накатывавшие на берег зеленовато-голубые волны. Сглотнув, я нажал кнопку вызова и поднёс трубку к уху.