Никто

      Прошло уже более двух недель после того, как Тоби встретил двух доверенных, прибывших в городок якобы по повелению Хозяина.       Тим сразу разъяснил парню свои порядки, и, как тот смог понять, они заключались в следующем: особо не шалить, во всем слушаться, обязательно рассказывать о своих планах, а то, если что случится ненароком, ведь помогать уж точно не будут. Конечно, молодой преступник едва понимал то, что говорили его новые знакомые, ведь что «Маски», что «Худи» практически постоянно использовали тюремный жаргон (или что-то вроде него – Тобиас так и не разобрался), и о значении некоторых слов приходилось просто-напросто догадываться. И не всегда догадки оказывались правильными, что вводило в ещё большее заблуждение. Но с этим новые знакомые пообещали разобраться, да и просто как можно тщательней следить за собой и собственной речью. Волей-неволей, а всё-таки рано или поздно отучаться от старых привычек надо было, ведь именно они выдавали, хоть недолгое, но не совсем приятное прошлое двух товарищей.       Брайан не одобрил житье в грязном подвале старого многоквартирного дома, где, собственно, и произошла их первая встреча с больным насквозь подростком, ссылаясь на ужасный запах канализации, а ещё крыс которые являлись одними из главных переносчиков всякой дряни и были размером почти что с полноценную кошку, так что пришлось подыскать более «уютное, приятное и стерильное» место. Но, как ни странно, оно довольно быстро нашлось. Старая фабрика на окраине города, которая потихоньку разваливалась и нагоняла страх на всех жителей, заманила трёх бездомных своими серыми строениями из крошащегося бетона. Непонятно как, но в административном корпусе заброшки нашлась неплохая комнатка, правда, если не считать вековой пыли, наполовину выбитых окон, да неприятных признаков пребывания подростков и наркоманов. Не тратя много времени на размышления и поиск других вариантов, доверенные решили именно здесь и обосноваться.       К великому сожалению уставшего, да и просто по своей натуре слегка ленивого Брайана, его товарищ, скорчив серьезную мину, заставил убирать новое жилище, а на колкое возражение типа «а руками я это трогать не собираюсь!» несчастного Томаса почти пинками отослали за ветками и палкой для метлы, из-за чего он ещё долго потом возмущался. Что странно, но Тим трепетно относился к чистоте, весь день дотошно расспрашивал нового знакомого про общественные бани и прачечные и очень расстроился, когда услышал об отсутствии первого. «Ну, ничего, ничего. Кастрюля есть, тазик есть, так что, думаю, не пропадем особо-то» — разочарованно пробубнил он и похлопал недоумевающего парня по плечу.       И что бы это значило?       Тоби слегка изумился когда вечером, после так называемой уборки помещения, которая сопровождалась громкой руганью и отнюдь не тихим трехэтажным матом, Тим достал из своей сумки старенький кассетный «Волкмен», перемотанный толстым слоем синей изоленты, заткнул уши не менее древними на вид наушниками да и, точно перепуганный сурок, забился в свой угол, что-то нервно то ли рисуя, то ли записывая в толстенной тетради чёрной гелевой ручкой.       Паренек уже было хотел поинтересоваться насчет такого странного поведения у самого бывшего актёра, а может быть даже злобно пошутить, отомстив за дневные приколы, но Брайану удалось вовремя его остановить. Бывший владелец чёрной маски для сноубординга сердито покачал головой из стороны в сторону, как если бы поймал Тоби за рытьем в своих вещах.       — Э-э-э... А вот трогать его не стоит, а то, знаешь ли... Зенки-то потом не разлепишь месяца два, — а задумчиво почесав затылок и завернувшись в свой поношенный плащ, сонно добавил, — да и вообще, спать ложись, мелкий ещё, сопляк.       Надеясь на приятные сновидения, «загадочный человек в капюшоне» закрыл покрасневшие глаза.       —Эй, обернись... — лёгкий смешок поплыл по теплому воздуху, пропахшему сладким ароматом цветущей вишни. — Я нахожусь о-о-очень близко, совсем рядом с тобой...       Он настороженно принялся вертеть головой, пока не заметил хозяйку пронзительного голоса.       Ярко-рыжие растрепанные волосы, практически невесомое платье, оголяющее аккуратные белые плечи, и эта маска с разноцветными лентами, закрывающая лицо... Кем бы она не была, но эта чертовка поразила недоумевающего Брайана до глубины души.       Он побежал со всех ног за незнакомкой, сорвав с лица свою чёрную тканевую маску и запихав ее наспех в карман кофты, опасаясь, что случайно может спугнуть девушку. Лепестки нежно-розовых цветов сыпались с высоких и старых деревьев точно так же, как снег сыпет на улице перед Рождеством: покрывая землю своей белизной, затуманивая практически всё, что находится поблизости.       Томас выбегает на небольшую лужайку с сочно-зелёной травой, посреди которой стоят обвитые диким виноградом качели, лёгкая деревянная конструкция которых покрыта золотистой облупившейся краской.       — Мы так с тобой похожи, Брайи, как две капли похожи, — она выходит из-за тонкого дерева вишни, легко ступая босиком по молодой траве, придерживая легкую ткань платья, боясь её оборвать или запачкать. Томас даже ощутил на мгновение колкое чувство стыда, так как сам был в кроссовках на толстой грубой подошве, — ты же согласен со мной?       Мужчина отрицательно покачал головой, смотря на неё.       — Я не вижу никакого сходства...       — Не во внешности, дурачок, а в нашей с тобой судьбе! — неизвестная сорвала свою маску, продемонстрировав Худи свое лицо. — Вот! Смотри!       Но вместо ожиданий доверенного, вместо аккуратненького личика с нежной кожей и яркой россыпью солнечных веснушек на щеках, взору мужчины предстали бело-серые обломки лицевых костей черепа с жёлто-зеленоватыми остатками гнили. Жирные длинные опарыши копошились в заплесневелых остатках мозгов, из-за чего они шевелились, пульсировали, точно единая живая масса — мутное месиво с протухшей кровью. Увидев подобное в обычной жизни можно было бы запросто и даже с неким удовольствием опустошить свой желудок, расставшись с завтраком или обедом.       — Ты так и не поймешь, что всё это за ваши гнилые души. Ошибки никогда не уходят бесследно, они — неразрешимая проблема будущего. Они не пропадают!       Склизкая змея выползла из разодранной шеи незнакомки как только та закончила фразу, и упав на землю, зловеще шипя и оставляя за собой выжженную траву, поползла к мужчине. Серая чешуя змеи переливалось и источала из-под себя зелено-синюю слизь и кислоту, которые тут же испарялись, поднимаясь тонкими струйками пара.       — Ты ведь всё помнишь, малыш Брайи? Помнишь мистера Слима, да?       Трава превратилась в серый тяжелый камень, раскаленный до такой степени, что его жар чувствовался даже через подошвы кроссовок, а аккуратные качели стали высокой гильотиной с поднятым вверх окровавленным лезвием. Брайана посетила тревожная мысль о том, что предназначена она именно для него, него, так беспомощно пятившегося назад не зная, что делать, и никого более.       Пойманного в ловушку в собственном сне.       Взревел гром, обрушив со свинцового неба горячий липкий дождь.       — Бегите пока не поздно, оставляйте всё! Ибо день гнева уже рядом! Палачи уже наточили топоры и заготовили для всех падальщиков плахи! — её голос был грубым, скрипучим, как у ведьмы. Она словно вышла из средневековой сказки, после которой дети, обычно спокойные и тихие, начинают плакать и бояться темных углов. Те самые, которые рассказывали молодым проклятым безликим проклятьем ночные ветра, заживо сдирая беспощадным холодом ещё нежную кожу и ударяясь в плотные маски на лицах.       Сверкнула неоновая молния, и лезвие гильотины рухнуло вниз с оглушительным визгом.       Змея впилась в ногу перепуганного до смерти хозяина сна, прожигая штанину светлых джинсов своим смертельным ядом...       — У-у-ух, вот дерьмо! Приснится же такое! — музыкант убрал с глаз потную чёлку и глубоко задышал, стараясь успокоить встревоженное сердце. — Ё-моё... ё-моё!       Может быть и к лучшему, что он тут же не бросился проверять низ правой штанины своих джинсов. Возможно, если бы он увидел те самые две рваные дыры, оставленные, конечно же нереальной, змеёй из сна, то его внутренний орган, перегоняющий кровь по всему телу, лопнул бы от напряжения, как лопается воздушный шар, случайно налетевший на огонь свечи.       Но мужчина лишь осмотрелся, загадочно оценивая темноту в комнате, прислушался к громкому храпу своих коллег, да и вновь решил уснуть, дав себе строгую установку: на этот раз никаких сновидений. Ни плохих, ни хороших. Всё, хватит.       А за разбитым окном, закрытым куском размокшей из-за утренней влаги картонной коробки от телевизора, разгорался новый сентябрьский день.       — Айн, цвай, драй! Ноги живо поднимай! Я серьезно, а ну марш, сопляк! — Тим махнул пустой кастрюлькой в сторону алюминиевого умывальника, тихо висящего в углу и застенчиво отливающего лживым серебром на солнечном свете.       — Эй! А-а это уже насилие! Какого рожна я еще д-должен чистить зубы?! — Тоби уже почти кричал, скрывая дрожь в голосе и усиленно жестикулируя левой рукой. Он с радостью подключил бы и правую, чтобы показать всё свое недовольство, льющееся уже через самый край, но увы: тогда бы простыня, скрывающая его наготу, уже лежала на земле.       А с чего начался весь этот переполох? Просто Тимоти, проснувшись утром и едва разлепив глаза, почувствовал странный мускусный запах. И, как вскоре выяснилось, эта вонь шла и от Тоби, и от его полурваной одежды, сложенной аккуратной кучкой у ног ее мирно спящего хозяина. Возмущению «старшего по дому» просто не было предела.       В этот же момент, в срочном порядке Брайану было выдано ровно столько денег, чтобы хватило только на стирку с сушкой, и он, матеря всё, на чем свет стоит, отправился в прачечную самообслуживания. Хотя он бы ещё повалялся в постели, почитал бы газету, забытую кем-то опаздывающим на автобусной остановке, но нет, его подняли на ноги и всучили пакет с одёжкой. А вот что касается его напарника... То тот, к великому ужасу подростка, достал из своей сумки потрескавшийся кусок хозяйственного мыла и, разведя костер, вскипятил в кастрюле воду.       Если сказать, что юнец был полностью за такие негуманные, как ему показалось, меры — ничего не сказать. А Тимоти все настаивал на своём, намыливая, как бы это странно не звучало, совершенно новенькую зелёную мочалку. Пол часа возмущений, ругани, звонких оплеух, шлепков на пару с гневными воплями, и вот Тоби оказался полностью вымыт. Но увы, по какой-то неизвестной причине у мучителя-чистоплюя в запасе оказался ещё один злобный трюк: новая зубная щетка, так заботливо купленная накануне.       Возможно, вся округа слышала визгливое:       — Н-не буду!       — Кому сказал! Будешь! Не оговаривается!       — Не-а, не буду!        — Вот сучёныш! Ты на кого бочки катишь?! Совсем озверел!        — Нет!       — Да я тебя щ-щ-щас!..       — Да вы прикалываетесь! Ха-ха! — Брайан согнулся в три погибели от дикого смеха. — А мы это чудо-юдо хотели отправить к праотцам! О-й-й-и-и! Я с вами не могу, сейчас точно помру!        Райт недовольно фыркнул и, скривив лицо в недовольной гримасе, потёр подбитый глаз. Тоби оказался довольно боевым, так что сдачи дать сумел, да ещё как! Вон, позорную отметину даже на противнике оставил! Но вот беда: допустил небольшую ошибку и не смог вовремя убежать куда подальше, о чем сейчас сильно жалел, молча притаившись где-то в углу и разглядывая сколотый передний зуб в лужице воды на полу.       — Как я понимаю, стричь его будешь ты, да, умник? — раненый колючим взглядом впился в своего напарника, бьющегося чуть ли не в истерике.       — Что-что?! Ещё и стричься?! Нет, у меня так никаких зубов не хватит, нет! — протестующе закричал из своего угла парень. Неизвестный в капюшоне вновь ехидно заулыбался, но тут приступ колкого кашля, схватившего своими когтями лёгкие, заставил его тут же прекратить веселье. Из носа мужчины тонкой струйкой потекла яркая кровь, скатывалась вниз, на губы.       В момент стало тихо и как-то тревожно.       — Брай?! — Тим выпрямился, смотря куда-то в пустоту, прямо сквозь своего товарища.       Он выглядел напуганным и разозлившимся одновременно, как обычно выглядят люди, которых зло и подло разыграли полуночным звонком и сообщением о том, что их семья попала в аварию. Абсолютная тишина, не нарушаемая ничем, кроме громкого шепота, доносящегося из глубин памяти, густой пеленой окутала Райта. «Вот и все, нет секретов, нет секретов... Я не хочу больше лгать, ведь я не лжец! Понимаешь? Я никогда не хотел лгать, никогда! Нет больше секретов, совсем нет...»       Это был первый признак того, что ОН был поблизости, совсем рядом.       В углу закашлялся Тоби, не понимая причины своего внезапного недуга, точно такого же, как и у его новых знакомых. В голове, как могло показаться, какой-то шутник ломал череп изнутри, царапал его острой отвёрткой. Сознание помутнело, перед глазами поплыли круги, а тело стало совсем невесомым, как голубиное пёрышко. Земля плавно ушла из-под ног.       Больше он ничего не мог ощущать. С потолка тонкой паутинкой слетела полупрозрачная тень и поспешила покинуть помещение. Она не очень хотела, чтобы ее заприметили, ведь из-за этого эти люди могли вновь навсегда оставить свое жилище.       Кем было это существо?       Оно скромно называло себя странником. А порой даже надзирателем, потому что всё своё свободное время оно проводило за наблюдением за людьми, которых Великий называл своими будущими куклами.       Насколько же это интересное занятие — наблюдать! Все они разные, эти людишки, хотя и очень глупые. Но нет, это слово совсем не подходит, если посмотреть на то, что они изобретают, так что может быть лучше даже сказать так: недалекие. И только этим можно было объяснить их бессмысленные попытки скрыться от величественного полубога и сильное желание излечиться от его дара.       Сам странник уже и не помнил тех времен, когда был таким же созданием с двумя длинными руками и ногами, мягкими шелковистыми, точно ленты на дорогом траурном платье молодой вдовы, волосами. Но призрачное существо вовсе не печалилось о столь не значимой потере, ведь теперь оно было свободно, и радуясь этой свободе, желало даровать ее другим, чтобы и они скинули свои оковы.       Тень мелькала между деревьями, желая как можно скорее достигнуть своего любимого потаенного убежища, скрытого от любопытных чужих глаз. Странник мог в момент переместиться туда, куда бы он пожелал так же быстро, как распространяется тьма. Для него был открыт любой кусочек планеты, но бестелесный дух предпочитал это место: тихий весёлый ручеек играл в лучах лениво пробивающегося сквозь ветви деревьев солнца, незаметные дикие птицы щебетали в кустах, устраиваясь на ночлег.       Интересно всё же, а что сейчас делают те самые люди, от которых пришлось так скоро сбежать? Они довольно интересные: все трое не могут отделаться от собственных воспоминаний, выжигающих их души раскаленным железом, что их и объединяет, и у каждого есть немые потаённые страхи. И, если теневой человек уже продолжительное время наблюдал за молодым из этой троицы, зная чуть ли не каждую его мысль, то эти новые были для него настоящей загадкой, интересным сюрпризом.       Слушая плеск воды, странник все же пожалел, что у него нет своего тела. Он не мог затянуть тихую и спокойную песню, вливаясь в такой нежный и приятный хор птиц.