My warning meant nothing You're dancing in quicksand Why don't you watch where you're wandering? Why don't you watch where you're stumbling? You're wading knee deep and going in And you may never come back again — Tool
Безжизненные глаза, залитые молочно-белым туманом, уставились в малиновое небо — дурной знак, обещающий резкую смену погоды. В яму бросили ещё один труп, ноги и руки его неестественно выгнулись назад. Словно поломанные и забытые куклы, обнажённые и лысые, они лежали на дне глубокой могилы, постепенно утопая и пропадая: их не будут искать, они никому уже не нужны. — Поторапливайся, бездельница! Из-за таких ленивых как ты и погибают величайшие планы! Живее! На тела посыпались комья влажной земли. Некогда живые, теперь уже безвольные мёртвые, они постепенно уходили на шесть футов вниз. Прах к праху, земля к земле. Аманда вновь вонзила лопату в кучу рыхлой земли. Её тёмно-синяя блузка вымокла от пота, волосы выбивались из-под фетровой шляпки и лезли в глаза. Подол юбки впитал грязь. Монах, постукивая пальцем по резной рукоятке посоха, стоял в отдалении, обратив своё лицо к заходящему солнцу. Последние лучи скользили по его дряблому оплывшему вниз лицу. Они более не грели его. Осень постепенно отобрала у них нежное тепло, и старик превосходно чувствовал, что надвигающаяся зима вскоре закроет собой невидимое небо плотными облаками. — Kyrie eleison, — мрачно проговорил он, касаясь своих незрячих глаз под плотной повязкой. — Да свершится воля твоя. Да, он не видит мира. Но ведь и зло не может ввести его в заблуждение, подсунув лживый мираж. Он стоял и слушал как работает его ученица, хоть его мысли и были заняты размышлениями о том зле, что ещё таится в потёмках вечной ночи. Аманда остановилась, тяжело вздохнула, смотря вниз: трупы уже скрылись под землёй, но посреди ямы, словно прося помощи, торчала скрюченная женская рука с длинными ногтями. — Мастер, — девушка подняла уставшее лицо, с некоторым испугом смотря в спину своего учителя, — неужели противостоять злу можно только убив его физическую форму? Все эти… существа, разве их нельзя избавить от проклятия? Сутулая фигура в обветшалой мантии, оставаясь недвижимой, хрипло заговорила: — Дитя моё, ты ещё слишком глупа чтобы понять, что есть зло. И какое влияние зло имеет на человека. Человек слаб сам по себе, ничтожен, особенно для скверны… И мрачный монах говорил, говорил, и его слова смешивались с ветром, одновременно и пугали, и успокаивали стоящую у могилы Аманду. Он рассказал ей о том, что лишь потеряв возможность видеть мир, оградившись высокими каменными стенами своего храма и монотонными молитвами, убрав от себя все блага, именно тогда к нему и пришло видение. Он прозрел, и узрел, как узрел Иаков, высокую лестницу, уходящую в небеса. И к нему снизошёл дух, чтобы сообщить истину. Старик прервался, закашлявшись. — Плоть подвластна разуму, но и разум подвластен плоти, вот потому человек и слаб. Чтобы спасти разум, надо прервать его извечную связь с плотью. Я покажу тебе, как это сделать. А эти, — он махнул рукой, — они лишь жертвы моего величайшего эксперимента. Он замолчал. Сердце внутри его груди болезненно билось. — Поторапливайся! Нельзя, чтобы ночь застала нас врасплох! Вновь посмотрев в яму, Аманда вздрогнула от ужаса: та самая рука, чёрная от грязи, едва заметно дёрнулась. Пальцы попытались сжаться в кулак, и тонкий слой земли задрожал. Некто, задавленный и задушенный, захрипел, пытаясь встать. Девушка схватила лопату и пуще прежнего принялась сбрасывать землю вниз. Монах, стоящий у дерева, громко засмеялся. — Горите же в аду за грехи ваши.***
Сотня видеозаписей и переход по бесконечным ссылкам. Короткие посты в твиттере, пронизанные тревогой и опаской. «Воспроизвести следующее видео?» Клик тугой кнопкой компьютерной мышки с тяжёлым металлическим шариком в животе. На современном языке Всемирной Сети это значит «да». Нескончаемая смена кадров в покрасневших распахнутых от напряжения и внимания глазах. Голоса чужих, незнакомых людей, искажённые старыми колонками компьютера. Чья-та прошлая жизнь на мониторе, ограниченная красно-серой полоской внизу. Едкая паранойя и сладкое успокоение, светлая надежда и мрачное отчаяние в пяти-десяти минутах. Документальное кино про то, на что способен человек, охваченный страхом. «Воспроизвести следующее видео?» Вновь изнеможённые лица и их трагедия. Кнопка паузы была нажата как раз тогда, когда на экране человек в тёмно-алой кофте закрыл лицо руками и обречённо сполз по стене, не в силах больше стоять. Тоби уселся поудобнее и подпёр подбородок кулаком, всё так же неотрывно смотря в монитор компьютера. Надо же... Этот испуганный человек, изливающий свою душу всевидящему оку кинокамеры — Тим... Тот самый Тим, который теперь будит его каждое утро. Нет-нет! Это совершенно другой человек! Райт изменился до неузнаваемости за все те годы. Что если это всё моя вина? Эта фраза... Она звучала раскатистым эхом в ушах. Тоби вспомнил, что она не так давно проскакивала в споре между Брайаном и Райтом, который парень не нарочно подслушал пару недель назад. «Знаешь, я терпеть тебя за это не могу. Ты постоянно ищешь виновного и находишь его в себе! Да сколько можно! Оставь наконец эту дурную привычку!» — мрачно ответил тогда Томас, нервно покусывая костяшки своих пальцев. Если все эти записи не врут, если они не являются глупой наивной выдумкой и постановкой, то в таком случае перед Тоби сейчас подробный учебник по прошлому его новых знакомых, и, в частности, Тима. А тот странный человек в капюшоне, мелькающий то и дело на экране, вызывал смутные подозрения и в голове, без того тяжёлой и забитой, одна за другой скоростными поездами проносились догадки и теории. Кто он? Зачем он, немой неизвестный циник, появляется и подбрасывает призрачные зацепки? Брайан про него ничего не рассказывал. Тим и Брайан, они прибыли в город уже более двух месяцев назад. Но где же тогда тот самый Джей? Где этот вездесущий парень с камерой, дотошно пытающийся докопаться до истины? Опять количество вопросов устремляется прямиком в бесконечность... Поток мыслей прервал грубый голос: — Эй, парень? Ты тут до утра сидеть будешь? В таком случае, оплати своё время! Ладно. Если найти ответы самому не получится, то всегда можно обратиться к проверенному источнику — прямому участнику всех мистических событий. Конечно, Тима спрашивать бесполезно: просто выдерет как молодого бодливого козлёнка и скажет не лезть не в своё дело. Так же он до сих пор злился на Тоби за неудачный розыгрыш в прошлый понедельник, в итоге которого мужчина вымок до нитки и грозился прибить источник неприятностей настолько быстро, что тот не успеет крикнуть заветное «помогите!». А вот Брайан — совсем другое дело: с радостью поведает всё, что знает, уж такова его натура: доброго и открытого человека. Тоби внимательно посмотрел на номер записи, запомнил его, тихо проговорив несколько раз. И закрыл браузер. Брайан Томас, тот самый, известный на всю Хелену и её окрестности чудный Брай-Молния, сейчас едва стоял на ногах, чувствуя, как в груди гулко, точно большой барабан, бухает сердце, как пот стекает со лба, проступает под мышками и на спине. Посмотрите на него все, люди и нелюди! Этот человек — гнусный трус, приходящий в трепет от одного телефонного звонка! Вот чем не подросток, набедокуривший в школе и ждущий своей заслуженной порки от отца, чем? Брайан застонал и закусил губу, пытаясь унять стучащие зубы. Его тошнило. Мужчина точно помнил это ужасное дребезжание телефона на столе и ярость, волной вскипающую в своих мышцах. Слишком поздно для звонков посетителей. Опять оно. Что-то вновь пытается дозвониться до него, отследить, достать. Но сейчас он услышит, кто это. Брайан рывком поднял трубку и заорал в неё: — Сколько уже можно! Ты названиваешь уже пять лет! Пять! И тебе этого мало, хах? Мало? Его нижняя челюсть нервно подрагивала, между бровей залегли глубокие вертикальные складки. Рвать и метать. Рвать и рвать на мелкие частички, ломая попутно кости и перегрызая жилы... В ушах поднялся звон, постепенно перерастающий в глубокий нудный гул, точно на голову надели ведро и стукнули по нему молотком. Эдакий приевшийся трюк из «Весёлых мультяшек», только ему не весело. — Брайан? Брайан, это ты! — в трубке мокро всхлипнул тонкий голосок. — Боже мой, тут так холодно, так холодно и тихо! Мне так страшно! Девушка в трубке говорит, что ей нужна помощь. Она в ужасном подвале, и вода начинает прибывать. Вот-вот, и её затопит, она утонет. Но как хорошо, что Брайан её теперь слышит! — Ты ведь придёшь? Ты поможешь мне? Ребята... Они тоже тут. И та девушка с блондинистыми волосами. Нет только тебя и Тима... И вдруг целый мир в глазах Брайана резко пустился в безудержный пляс: дикая полька головокружения, тошноты и мутных белых мушек там, куда бы ни пал взгляд. А голос всё продолжал, с каждым словом становясь всё неустойчивей и тяжелей, словно постепенно отдалялся: — Мне холодно. Мне так холодно! Тут одни коридоры... и запертые двери! И ни окон, ни людей. Слышишь, Брайи? Я так устала идти, мои ноги, они по колено в воде... я... так... ждать... — Джессика? Но на том конце провода вновь полный штиль. Точно такой же, как и в голове Томаса: верещащий пожарной сиреной и прижимающий своим весом к земле. Он лишь машинально отшатнулся в сторону, обречённо опустил слезящиеся глаза и выронил трубку, осознав наконец-то чему он по своей глупости посмел ответить. «Это же он. Это дьявол. Сам дьявол говорит со мной!» Он вдруг почувствовал себя слабым. Словно увидел со стороны то, чем он стал: от него, от прежнего Брайана — что осталось? Пытался убежать, но он до сих пор там, в Беннедикт Холле, благословлённый на смерть. Утонул в затопленном подвале вместе со всеми своими друзьями, и его гнилые останки, должно быть, сейчас там. Выжила лишь пустая оболочка, сосуд, бывший некогда заполнен чёрно-красной ненавистью. Да и ей, этой истончавшейся ракушке, не долго осталось. Ненависть к Тиму ушла из него. Он так и не смог его убить... И он не знает, что ему делать дальше. Может, он так бы и простоял до утра, облокотившись на краешек стола и пребывая в трансе, если бы дверь в помещение не отворилась, и внутрь нагло не проскользнул бы Тоби. — На-адеюсь я тебе не помешаю? — он замешкался, увидев загадочную картину отрешённости и тревоги. — Ч-что сл-лучилось? Что-о-о-то с Тимом? Мужчина поднимает глаза. Тонкая фигура в пухлой старой куртке застыла в нерешительности возле двери, готовясь в любой момент броситься прочь, как кролик, заметивший опасность, как трусливый домашний кот, как... как... Как тот самый человек в чёрной маске от разъярённого бывшего друга? Губы кое-как сложились в лёгкую улыбку: «Эй, всё нормально. Я тут ни в коем случае не схожу медленно с ума, не стою одной ногой в могиле и не разговариваю с мёртвыми! Успокойся, Брайан, успокойся, думай о природе, думай о птичках...» Например, о голубых сойках, что скажешь? Такая хорошая тема Тоби позвал его по имени ещё, на этот раз чуть тише. Сказал, что надо кое-что спросить. Брайан знает наверняка, а он, Тобиас, никак не может понять, и не поймёт без его помощи. Если, конечно, Томас не против компании на остаток ночи. — Да, конечно, — Брайан провёл рукой по лбу, чувствуя выступивший пот. Вновь посмотрел на Тоби, но в этот раз более спокойно. — Я... Что-то замечательная мелодия в голову пришла, а вспомнить до конца не могу. Старость, м? Тоби хороший малый, только одинокий и слегка странный. У него и так полно своих скелетов в шкафу и монстров под кроватью, так зачем же ему прибавлять ещё проблем? Томас выпрямился и деловито направился в сторону кулера в углу. — Кофе будешь? Тени сгущались и собирались в дальних углах каморки, куда не доставали грязные лучи настольной лампы. Тоби сделал ещё пару глотков и поставил чашку рядом с собой на стол. Его теневой двойник на стене, беспокойно покачивающий ногами, с точностью повторил это действие. Брайан, не моргая, смотрел в одну точку, перебирая струны на гитаре. Мотыльком в прохладном воздухе витала спокойная мелодия «Тихой ночи». — Я однажды видел улыбающегося демона, — вдруг заговорил Роджерс, чувствуя некую неловкость из-за наступившей паузы. — Он выгл-гл-глянул из номера о-отеля, улыбнулся мне и подмигнул, сказав, чтобы я дер-держ-жался своей стороны. А п-п-после, он закрыл дверь. Но когда я постучал, м-мне не ответили. Томас поднял бровь. — А при чём тут демон? — В том-то и де-дело! — юноша убрал вылезшую прядь за ухо, и продолжил, только более взволнованно. — Из комнаты ник-кто н-не выходил нескольк-к-ко часов. О-окно было закрыто изнутри. А вечером, когда приб-б-была полиция, — он нервно сглотнул, — т-там нашли у-у-убитого м-мужчину. Молодой человек прекрасно помнил тот день, хотя почти ничего не видел. К моменту прибытия полиции, мистер Лифз отправил его в котельную и запер там, пообещав, что вскоре выпустит. Практически все подробности он узнал через день от Линды, которая возбуждённо описывала как изувеченное тело по частям складывали в чёрный плотный мешок с молнией и как опечатывали после этого помещение. Тоби внимательно её слушал, не перебивая. Ступор парализовал его голосовые связки и язык, а кровь отхлынула от лица, сделав кожу нездорово бледной. Разговоры о мертвецах вызывали у него неприятные воспоминания. Тот странный человек в кепке и рваной кофте ещё много и много раз навещал его во снах, заставляя проснуться от холодящего ужаса. Жуткая натянутая ухмылка, точно силиконовая маска, всегда была на лице этого... Нет, это был точно монстр: самый, самый настоящий. Демон, лишь прикрывающийся личиной человека. «Хоуди, пилигрим! Желаешь присоединиться? — злобно усмехался некто, отрывая чью-нибудь конечность или вонзая нож между рёбер, из-за чего крики жертвы сопровождались свистом и мокрым хрипом, пока и вовсе не прекращались. — Ха, или высокая заноза в заднице не разрешает тебе веселиться?» И Тоби отходил прочь, щипая и кусая свою руку, чтобы проснуться. Или убедиться, что не спит? Брайан пожал плечами. В этом мире его не удивляло уже ничего, и даже если бы к нему прилетели девушки-нудистки из созвездия Бикини, он бы просто помахал им рукой и продолжил заниматься своими делами. Так что чего там говорить о каком-то демоне. Бред. Ерунда. Мелочь. Особенно для человека, побывавшего на том свете и минуты назад говорившего с мёртвыми. И, эй, он вовсе не некромант и никогда им не был. Неспокойная тень испуганно метнулась в угол, когда музыкант отставил гитару в сторону. Теперь к делу. Так чего там Тоби не мог понять? — Б-брайан? А кт-кто этот человек в чё-ё-рной маске? Ну, на э-этих записях, о кото-орых ты мне говор-вор-ворил? — Тобиас скрестил руки на груди, всё не переставая болтать ногами. Томас лишь глубоко вздохнул и покачал головой. Его пальцы мёртвой хваткой вцепились в обивку кресла, на котором он сидел. Руки задрожали. Да, кто он? Может, скажешь ему, м? Ах... Не хочешь... Задумчиво смотря в окно, он покачал головой. — В беже-евой кофте. — Он... Не помню. Может, ты мне потом расскажешь? Тоби засмеялся. — У теб-бя и вправду плоха-ха-хая память! Брайан тоже посмеялся, но его смех больше походил на стон. Сердце щемила тревога, и даже разговор не сумел разогнать её пробирающую до костей дымку. Стоит ли рассказывать про этот звонок Тиму? А если рассказать, то какова будет его реакция? Он бросит всё, точно объявили войну, и побежит прочь, не разбирая дороги. Из города в город, чтобы забиться в очередную дыру вроде той, где они сейчас находятся, и отсиживаться там до новых плохих новостей. Прочь, прочь от всего, что связывает с прошлыми кошмарами. У него больше нет таблеток, чтобы заглушить тревогу. Он беззащитен. Они все беззащитны. Тоби, они могут привести Оператора и к нему... «И почему людям так сложно отпустить своих мертвецов? Позволь спящим собакам спать и не буди их, чего сложного в этой истине?» Может, завтра с ним, с Брайаном Томасом, уроженцем Алабамы, бывшим актёром, спортсменом и тем-что-любят-писать-на-граните, именно с ним что-то случится. Или послезавтра. Небеса упадут на землю лично для него и Мефистофель своими сильными мраморными руками утащит его за собой во тьму. По крайней мере, он увидит то место, куда попала Джессика. Там так холодно и страшно... Луна светила в окно каморки, смешивалась с настольной лампой и слепила безжалостно глаза, из-за чего по его разгорячённым щекам потекли слёзы. — Брайан? Ты п-п-плачешь? — но Тоби не ответили.