Почувствуй биение сердца

      Я тихо плакала в подушку, мысленно жалуясь на несправедливость жизни ко мне. Почему? Почему мама с папой ненавидят друг друга? Почему они срываются на мне? Почему эти ребята ещё на меня накинулись, даже не разобравшись в ситуации? Я же ведь ни в чём не виновата.       За окном постепенно поднималось небо, светало. Приближалось время подъема, но я настолько была охвачена этой апатичностью и хандрой, что даже спонтанное шевеление рукой давалось мне с огромнейшими усилиями. Прозвенел будильник, но я даже и не думала его выключать, а о том, чтобы встать с постели и речи быть не могло — проваляюсь весь день в постели, всё равно сегодня воскресенье.       Но моим планам не суждено было осуществиться. Кто-то настойчиво тарабанил в дверь моей комнаты. Кого еще принесло? — Меня здесь нет! — выкрикнула я и с психу бросила подушку в сторону раздражителя. — Катя, — в комнату без разрешения вошли Анатолий и Артем, — ты все еще в постели? Вставай, разговор есть. — Отвяньте от меня все! Задолбали! — гаркнула я, даже не знаю, откуда у меня столько озлобленности вдруг проявилось. Мой ответ явно не понравился качку, отчего он подлетел ко мне, сдернул одеяло и поднял на ноги. — Тебе что сказали?! Встала, собралась и пошла вниз, поняла?! — выдыхал огнем рэпер, отчего мне становилось страшно. Я еле заметно кивнула, но снова не угодила этому садисту, — не слышу ответа. — Да, — хлюпнула я. Толя шикнул на своего друга и, коротко извинившись, выпроводил его из моей обители.       Тяжело вздохнув, я выполнила все водные процедуры, переоделась в рваные джинсовые шорты и клетчатую рубашку. Перед выходом «в свет», я оглядела себя в зеркало: взъерошенные волосы, не смотря на то, что я их расчесывала; под глазами залегли темно — фиолетовые круги; нездоровый бледный цвет лица — одно из проявлений моей хроническое мигрени; щеки немного впали. Со стороны действительно создается впечатление, что я заядлая наркоманка. Переубедить их точно не получится, впрочем, мне это безразлично — меня не интересует их мнение.       Спустя минут десять я спустилась в гостиную, где уже сидели мои надзиратели. Несколько секунд они терроризировали меня прожигающими насквозь взглядами, отчего становилось так неуютно и гадко. — Знаешь, Катя, — начал Артем, сделав театральную паузу и выпив залпом стакан минеральной воды, — когда я учился в школе, у нас был очень хороший учитель физкультуры. Он весь класс держал в такой узде, что о вредных привычках никто даже и подумать не смел! Он говорил так: Если ты хочешь убить свой организм, уничтожить себя, так выпей яду! И вот, Екатерина, если тебе наплевать на свое здоровье, то почему бы сразу не выпить яду? — У вас есть? — хмуро спросила я, даже не смотря в сторону Пиндюры. Все ошарашено молчали, слышался лишь бой напольных раритетных часов, место которых на помойке вот уже как последние лет десять. Качок рьяно выдохнул накопившийся в лёгких кислород и спешно покинул помещение, в обязательном порядке хлопнув дверью. За ним потрусили и остальные, остался только Анатолий.       Он несколько секунд смотрел на меня, не проронив ни слова. Обстановка между нами накалялась. Сейчас мне хотелось психануть, сломать что-нибудь или же просто выкрикнуть какую-нибудь гадость, но я упрямо старалась сохранить всю свою хладнокровность, не смотря на свое свирепое скрежетание зубами. Когда настал предел моего терпения, я соскочила с дивана и уже было направилась в свою комнату, как Толя схватил меня за руку и усадил обратно. — Катя, давай поговорим, — это звучало скорее как приказ, нежели вопрос или то же предложение, — без криков, слёз, лжи. Просто поговорим. Мне ты можешь доверять, я выслушаю и помогу, чем смогу. Тебе же самой легче станет, — это ты так думаешь, я не буду никому рассказывать, потом надо мной просто посмеются и плюнут в душу. — Не хочу, — голос дрожал, я была готова расплакаться и выплеснуть ему все свои эмоции и чувства, уж так он внушал доверие своим всепонимающим взглядом теплых карих глаз, — не буду. То, что я чувствую никого не должно касаться. Тем более, вы мне никто. — Но, Катя… Ладно, — он тяжело вздохнул, и отпустив мою руку, отошел от меня в сторону двери, куда несколько минут назад вышел Артем, — но, если понадобится помощь «жилетки для слёз», я всецело в твоем распоряжении.       Мне снова стало тошно. Он так тепло ко мне относится, пытается помочь, а я отвергаю его. Но, можешь быть, это всего лишь маска умелого актера… Снова хандра. В последнее время это единственное мое состояние, которое умело закрепляется за мной. Полное безразличие к жизни. Уже наплевать на родителей — взрослые люди, разберутся сами. Наплевать на себя — хочется лишь быстрее сдохнуть, чтобы больше ничего не чувствовать. Хотелось заглушить как-то свою печаль. А что отключает все чувства сразу? Верно: алкоголь. А не навестить ли мне папин кабинет и его бар? …       В кабинете было холодно, кондиционер работал на всю мощь, отчего я тут же поежилась, но от задуманного не отступила. Размеренной походкой подхожу к бару, который представляет из себя отдельное помещение с дорогими алкогольными напитками и хрустальными бокалами, фужерами и обыкновенными стопками. Папа принимал здесь своих компаньонов, когда заключал с ними контракты, так сказать, на нейтральной территории. Стойка из красного дерева. Расписные витражи на стеклах, за которыми прячутся заветные антидепрессанты. Открыв стеллаж, достаю бокал и бутылку Martini Bianco. Наливаю в сосуд, залпом осушаю его. Горло тут же нещадно обжигает, начинаю откашливаться. Еще один бокал. Второй. Третий. И так пока бутылка совсем не опустошается. Я уже достаточно пьяная, но всё равно продолжаю выпивать. Следующим моим шагом стал коньяк. Красивая бутылочка Frapin Cuvée отправляется в недолгий полет, когда неожиданно пустеет, разбиваясь на тысячи маленьких осколочков. Весь выпитый алкоголь начинает беспощадно бушевать внутри, разводя баталии, что вызывает рвотные процессы, которые я стараюсь сдержать. Не удержавшись на ногах, падаю прямо на осколки, что впиваются мне в кожу. Не больно, а, наоборот, так приятно. Я ведь мазохистка. Чувствую, как кровь стекает по плечу, а потом всё ниже и ниже. Начинаю безумно смеяться, так, что стены содрогаются. На лестнице послышались резкие шаги, дверь кабинета, а затем и бара, чуть ли не срывается с петель. Кто-то подхватывает меня на руки, второй бьёт по щекам, стараясь привести в чувства, а кто-то орёт над ухом. Алкоголь снова ударил в виски, мигрень дала о себе знать, перед глазами появилась чёрная, залатанная пелена, куда я и провалилась.