Почувствуй биение сердца

      Перед глазами мелькали черные пятна, боль пульсировала в висках. Казалось, что моя голова просто не выдержит такого напора и вот — вот лопнет, разлетались на миллиарды нано — частиц. Чувствую, как внезапная волна боли проходит по плечам и спине — такая мимолетная, но до ужаса адская. Медленно открываю глаза — ослепительно яркий белый цвет бьет по органам зрения, отчего мое тошнотворное состояние ухудшается. Хотя, куда уж может быть хуже? Горло необычайно дерет, будто, наждачной бумагой. Картинки минувшего вечера пролетают в голове. — О, проснулась, — совсем рядом раздается холодный мужской голос, чертовски похожий на Артема. Уж кого — кого, а его видеть сейчас хотелось в самую последнюю очередь, — как ты себя чувствуешь? — Где я? — вместо ответа задаю, пожалуй, самый странный вопрос для этой ситуации. — В больнице, — ответил второй голос, вроде, принадлежащий Анатолию, — так как ты себя чувствуешь? — Вам соврать или по существу? — рассмеялась я и в этот же момент скривилась от ужасной боли. Из горла вырвался сдавленный хрип, — только не надо на меня орать и говорить, что девочкам нельзя так себя вести. — Нет, Катюша, этой участи тебя не избежать, — кровожадно улыбнулся Пиндюра, — только после твоей выписки. А выпишут тебя, увы, через неделю, так как у психиатров есть подозрение на нервный срыв.       Меня упекут в психушку?! Ну, и отлично — там мне самое место. Заведу дневник и буду записывать туда все свои самые сумасшедшие мечты и желания. Наконец избавлюсь от этих проблем и просто уйду в запой медицинским спиртом.       Через полчаса злые дяденьки покинули мою палату, предварительно оставив на тумбочке огромный пакет с продуктами и сумку с личными вещами. Я же довольная тихим одиночеством схватилась за телефон в надежде посидеть в социальных сетях. Но счастье было недолгим — дверь в палату снова отворилась и внутрь прошмыгнул… Кто-то из парней? Мария? Врачи? Нет. В помещение разъяренным буйволом влетел тот самый Стасик, из — за которого на мою голову выпало столько неприятностей. Парень взял близстоящий стул и уселся на него, смотря прямо мне в глаза. Я похолодела. Кто его вообще сюда пустил? И главное — как теперь его выпроводить? — Ну, привет, — он едко улыбнулся, доставая из карманов потертых джинс пачку сигарет, — я знаю, что вас взяли в том клубе за это. Надеюсь, вы никому не сказали о том, кто передал вам эту прелесть? — Конечно, нет, — фыркнула я, — мы совсем на дур похожи? — Молодцы, есть в ваших черепушках хоть капля серого вещества, — этот мудак выдохнул на меня своим куревом, отчего я чуть не задохнулась, — окажи мне одну услугу. Продай вот это одному наркоманчику, — Стас достал из другого кармана пакетик с каким-то порошком. Что?! Он хочет заставить меня продать эту дрянь?!       Я отчаянно закивала головой в знак протеста, путаясь в словах, выказывающих все мое отношение к этому мерзкому делу. Только Стас меня и слушать не желал: он схватил меня за больные, перевязанные бинтами, которые вновь начала кровоточить, и грубо встряхнул. — Тебе мало было проблем с полицией?! — прошипел он прямо мне в лицо, — тебя, как мою соучастницу, вместе с твоей безмозглой подружкой можно засадить за решетку. Хочешь этого?! Так я могу устроить. Посрать, что сам сяду! Таких идиоток надо учить, что нельзя связываться с плохими мальчиками и вредными привычками. Ну так что, ты согласна?       Я кивнула. Парень наконец отпустил меня, отчего я плюхнулась обратно на жесткий матрас, чуть ли не взвывая от дикой боли. Из глаз хлынули обжигающие предательские слезы. — И не вздумай кому-нибудь ляпнуть об этом, — наконец выдал он и ушел. А я же просто сидела и тихо плакала, сокрушаясь о том, в какое же дерьмо я вляпалась. Парни узнают о том, что я наркоторговка, расскажут все родителям, а те в свою очередь сошлют меня в какой-нибудь военный колледж с жесткой дисциплиной и правильным воспитанием. Хотя, им же ведь плевать на меня, только свои ссоры и шкурные интересы на уме.       А вот что скажут ребята? Я несколько секунд повертела в руках пакетик с дозой и засунула в карман сумки — там искать никто не будет, наверное, по крайней мере, пока я нахожусь в больнице. Потом продам тому самому наркоману и распрощаюсь со всей этой тошнотворной дрянью. Хотелось бы только в этот верить…