***
Разбирать вещи Хоук не стала: не без доли смущения распорядилась оставить заплечный мешок недалеко от массивной, оббитой резной ковкой двери. Скудная ноша вряд ли утомила слугу — Мэриел привыкла беспокоиться о своих вещах самостоятельно. В поместье по хозяйству помогали Бодан, Сэндал и Орана: первый получал в ее отсутствие письма и посылки, а после смерти леди Амелл взял на себя большую часть забот о доме; последняя же занималась стряпней и уборкой. Но никто из них не носил за Хоук вещей. Быстрые и молчаливые слуги приготовили ванну. От помощи Хоук отказалась, и легконогие, будто тени, девушки все так же бесшумно удалились. Вода принесла облегчение: привыкшая к ежедневному уходу кожа зудела от грязи и пота, а волосы слиплись жирными сосульками и потускнели. Тугая коса уберегла волосы от колтунов и веточек мха, которые Изабела вычесывала поутру, беззастенчиво ругаясь на всех языках Тедаса. В комнате ее ждало платье из плотной светло-серой шерсти, изящное в своей простоте. Тонкую талию перетягивал расшитый серебром поясок: такой же орнамент украшал квадратный вырез, край широких рукавов и низ подола. Порозовевшие от теплой воды ноги Хоук сунула в мягкие туфли — и почти ощутила себя дома. Оставался только заплечный мешок у дверей. «Это всего лишь приют, — будто напоминал он. — Как и лагерь у подножия гор. Ночь или две отдыха, и мягкую постель сменит промерзающая земля». Хоук задумчиво провела гребнем по еще мокрым волосам. Неделя пути показала, насколько она привыкла к комфорту городской жизни, а многие мили еще лежали впереди. В Киркволле путешествие на север Тедаса казалось плевым делом. Но отступать, сдаваясь привычкам тела, Хоук не собиралась. Отведенная ей комната манила передумать. Резиденция Ваэлей лучилась не кричащим роскошеством, но сдержанным благородством и уютом. Шуршал под ногами мягкий ковер, приглушая любые шаги, тяжелые бархатные портьеры королевского синего цвета, сдвинутые в сторону, складками стекали к полу, открывая длинное стрельчатое окно. Камень стен скрывали гобелены; впрочем, он, заключенный в темные деревянные балки, не казался промерзшим. Хоук коснулась стены ладонью: сухо, будто осенняя сырость обходила замок стороной. Резная мебель и узорчатый металл подсвечников, зеркало над туалетным столиком — такое высокое, что Хоук, встав с пуфа, могла бы оглядеть себя с ног до головы. Плотная плетеная ширма прятала чугунную ванную. И огромная, высокая кровать с горой вышитых подушек в изголовье, застеленная пушистой белой шкурой. Недурно для временного прибежища. Себастьян навестил ее к сумеркам, когда на высоких толстых свечах в канделябрах заплясали игривые язычки пламени. Принц Старкхэвена, плотно затворив за собой тяжелую дверь, стянул с головы обруч короны и помассировал переносицу. — Извини, что так вышло, — начал он вместо приветствия. — Мне хотелось принять тебя, как знатную гостью, но... — Все хорошо, — поспешила заверить Хоук. — Дел у тебя теперь больше, чем у брата Церкви... Ваше Величество? — Это ты сделала меня королем, — Себастьян обвел комнату широким жестом. — Ты мой друг, Хоук. Оставь «величеств» для другого раза. Он устало опустился в кресло, оставив корону покоиться на изящном овальном столике. Хоук пригляделась: последние годы сказались на наследнике рода крепче проведенных в Киркволле лет. Неуловимые перемены: складка между хмуро надломленных бровей, жесткая линия рта, морщинки, заметные только при ярком свете. Глубокие резкие тени и вовсе превращали знакомое лицо друга в маску незнакомца. Уставшего незнакомца. — Тяжесть королевской ноши? Себастьян отнял руку от лица и попробовал улыбнуться — Хоук узнала в этом взрослом, серьезном мужчине юношу, которого встретила в Церкви. — Не все так просто как хотелось бы, да? Мне удалось вернуть город без кровопролития, но это была меньшая из забот. Город раздирают противоречия. Не так, как в Киркволле, конечно. Но удерживать порядок куда трудней, чем рассуждать о нем со стороны. — Боюсь, что отказываться поздно, Себастьян. — Да уж, — он усмехнулся и покачал головой. — Но я и не собираюсь. Это мой народ, и если бы я не был готов к этому — не стоило и начинать. Хоук перевела взгляд на корону. Сама она не была уверена в том, что готова. Можно было идти, едва разбирая дорогу, стаптывать в пыль подкову и башмаки, потерять себя на пути, уходящем в бесконечность, и так и не добраться до искомого. Начать путь не означает дойти. — Ты прав, — согласилась она, закутавшись в небрежно наброшенную на плечи шаль. Себастьян рассматривал ее, словно почуяв неуверенность. Хоук была бы рада отвлечься: открыть бутыль вина, способную скрасить повисшее молчание, наполнить бокалы и молчать, не чувствуя этого внимательного, громкого взгляда. Отвлекаться было не на что: здесь, напомнила себе Хоук, она всего лишь гостья. Не найдя лучшего варианта, Мэриел присела на край кровати и машинально потрепала мех. — Я знаю, что ты не хотела рассказывать обо всем, что случилось в Киркволле... — Себастьян, — Хоук предупредительно поджала губы. — Не надо. — Ты помогла мне когда-то, и помогла не единожды. Позволь ответить тебе тем же. Если я могу как-то помочь... Пальцы Хоук то теребили густой, лоснящийся песцовый мех, то путались в бахроме вязаной шали. Она разглядывала узор. Повторить приговор Мередит, озвученный в гулкой клети Казематов, она вряд ли решилась бы здесь. Неважно, что думает о мотивах Андерса она сама: любой намек на угрозу Церкви Себастьян не воспримет спокойно. — Можешь, — сказала она, надеясь, что голос будет звучать твердо. — Мне нужно несколько дней, чтобы решить, что делать дальше. И еще те двое, маги... Возможно, в Киркволле их уже объявили отступниками, приговоренными к смерти. — Это было безрассудно. — А какой выбор ты мне предлагаешь? Оставить их замерзать, сдать храмовникам или сделать и то, и другое, позволив людям Мередит найти их и Усмирить? Как Андерса? Это, по-твоему, справедливо? Ее фарфоровые щеки окрасились румянцем, а в глазах полыхал огонь. Себастьян узнавал этот пыл, эту страсть, эту жажду борьбы, поугасшую после гибели Лиандры — то, что, как ему казалось, и свело Хоук с отступником, разделяющим те же идеалы. Когда в сердце Хоук поднимался огонь, было легко обжечься, едва протянув руку. Кресло коротко скрипнуло, когда Себастьян встал. В молчании Принц прошелся по комнате, отстукивая каблуками ритм, заложил руки за спину и остановился у окна, вглядываясь в начавшийся снегопад. Мелкая белая пыль застилала темное синее небо с полосами сероватых туч, будто мошкара. Потрескивало пламя камина, чадили свечи. Хоук буравила тяжелым взглядом его спину, стискивая пальцы. — Я никогда не понимал Андерса, — наконец, произнес Себастьян. — Но мне жаль. — Этого более чем достаточно.***
От Башни Круга, сгоревшей полдюжины лет назад, не осталось и камня на камне. Бушевавший пожар обглодал дерево и камни, превратив последние в оплавленные, гладкие, будто стекляшки, угольки. Храмовники заключили, что простым людям не под силу превратить надежный оплот в мигом вспыхнувшую щепку, но любые доказательства, способные пролить свет на случившееся, безвозвратно сгинули в яростно ревущем огне. Большая часть магов отправилась в Киркволл — единственный город Вольной Марки, содержавший Круг. Оставшаяся горстка с новообретенным Первым Чародеем скиталась из здания в здание под неусыпным бдением Ордена, пока, наконец, в город не вернулся законный наследник. Крышу над головой маги обрели в зимней резиденции Горана Ваэля; кузен Себастьяна, когда-то возведенный леди Хариманн на престол, добровольно отказался от притязаний и предпочел исчезнуть. Храмовники и маги сообща оборудовали поместье под нужды Круга, и Себастьян признался Хоук, что ежеутренне молил Создателя о мире между сторонами. — Я видел, что происходит в Киркволле, — сказал он. — И я не хочу такого будущего для Старкхэвена. — Я беспокоюсь за Алена и его подругу, — призналась Хоук. — Они ушли из Киркволла сами, не получив разрешения Мередит. Их сопровождала я, а не храмовники. Достаточно ли этого Ордену?.. — Ты беспокоишься обо всех, — Себастьян улыбнулся и протянул руку, тронув Хоук за локоть. — Твое большое сердце не перестает меня восхищать. — Мэриел закусила губу, хмуро разглядывая высящийся на холме особняк, и Принц продолжил: — Но ты права. Я не могу вмешиваться в дела Ордена напрямую. Хоук встряхнула головой и едва удержалась, чтобы не пустить коня в галоп. У подножья Виммарка все казалось простым, но город снова перевернул все с ног на голову. Решение, показавшееся правильным, могло обернуться гибелью для двух молодых людей. Так ли она поступила? Все ли предусмотрела? Сумеет ли отстоять мальчишку, если в этом возникнет необходимость? От вопросов и сомнений ломило виски, а Хоук снова почувствовала себя уязвимой — совсем как на перевале. Кого ты можешь спасти, Защитница, если твоя семья — прах, развеянный по ветру; если брата сжигает бегущая по венам Скверна, и каждый новый день приближает его к безумию и ранней смерти; если возлюбленный больше не видит красок мира, и все дары жизни оборачиваются тленом? — Хоук, — окликнул ее Себастьян, и невеселые мысли нехотя отступили. — Я сделаю все возможное, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Первый Чародей принимал их в кабинете куда более просторном, чем был у Орсино, и куда более изысканном. Мэриел с трудом оторвала взгляд от украшающих стены холстов в золоченых рамах — в Киркволле такие сыскать можно, разве что, в особняках дворян. Ткань штор — дороже, дерево мебели — благороднее, украшения — изысканнее. Мелочи обращали на себя внимание. Решетки в Казематах Киркволла — бархат и резьба в Круге Старкхэвена. Впрочем, подумала Хоук, спрятав руки за спиной и сцепив пальцы в напряжении, здешняя роскошь скорее результат стечения обстоятельств, а не намеренного желания. В то же время все находилось в жутком беспорядке: книги и свитки горами возвышались на поверхности стола, колбы и склянки обнаруживались даже в кресле, а пыльные углы оказались заваленными старыми портьерами и деревянными рамами. Стекло высоких окон, заключенное в тонкие контуры узора, пропускало бы куда больше света, если бы его не забывали мыть почаще. Мэриел обошла кресло, но, увидев на сидении запечатанный короб с клеймом Орлея, так и осталась стоять рядом. Себастьян сдвинул бумаги с тумбы и устроился на краю, очевидно, сочтя покрытое пятнами и разъеденное реактивами сидение второго кресла небезопасным. Маг, принимавший их, был так увлечен самим фактом появления гостей, что не обратил на все это никакого внимания. Первый Чародей оказался невысоким, дряблым, седобородым и суетливым, совсем не похожим на статного Орсино. За пять минут с того мига, как Его Величество Принц, Защитница Киркволла леди Хоук и несколько человек из королевской свиты ступили под своды поместья, он успел отвесить с десяток поклонов. Мэтр Октавий семенил впереди и рядом, ходил кругами и не знал, то ли ему вернуться за стол, то ли встать у окна. Присутствующий Рыцарь-Командор, зрелый мужчина с благородной проседью, напротив, казался недвижимым, будто скала. Он поклонился вошедшим и занял свое место, скрестив руки на груди и исподлобья поглядывая на вошедших. Хаос кабинета будто кружился вокруг него, только вблизи обретая какое-то подобие порядка. Алена и Элин не пригласили. — Новоприбывшие устраиваются в комнатах, — затараторил Первый Чародей, перебирая узловатыми пальцами. — Это прекрасно, что маги Старкхэвена возвращаются домой. Я должен нижайше благодарить Защитницу за поддержку и помощь, оказанную в столь щекотливой ситуации. Не каждый в Тедасе решился бы на столь благородный шаг. За спиной Хоук крепче стискивала ладони. От потока слов, исторгающихся из рта Первого Чародея, у нее гудела голова. Он рассыпался в благодарностях и комплиментах, обращаясь то к ней, то к Себастьяну — лицо последнего выражало благородную невозмутимость и королевскую снисходительность. Но ее больше занимал Рыцарь-Командор, похожий на каменное изваяние. Храмовник оставался безмолвным и терпеливым, позволив Первому Чародею закончить пылкую речь, и лишь когда Октавий выдохся, позволил себе сойти с места. — Ваше Величество, — начал он размеренно и четко, — Защитница. Позвольте мне перейти сразу к делу и не отнимать ни своего, ни вашего времени. Себастьян ответил ему в тон. — Говорите, Рыцарь-Командор. — Ситуация, в которой оказались прибывшие вчера молодые маги, довольно деликатна. При всем уважении, Защитница, — мужчина бросил на Хоук равнодушный взгляд, — вы — не член Ордена, чтобы сопровождать магов в Круг. Более того, в Киркволле ходят слухи. Прославленная Защитница сразила могучего Аришока огнем и молниями, слетающими с ее пальцев. Остается только гадать, насколько далеко сказители заходят в своих фантазиях. С этими словами храмовник распахнул книжный шкаф, у которого стоял все это время, сдвинул лежащие вповалку книги и будто наугад выдернул с полки одну. Он протянул ее Хоук, и Мэриел узнала издание: Варрик долго спорил с издателем об обложке. — Гэвин, — осторожно окликнул Первый Чародей, но осекся под мрачным взглядом Рыцаря-Командора. Сгорбившись, маг все же уселся за стол, и кипа бумаг скрыла его по самую макушку. — Занятное чтиво, — заметил храмовник. Хоук ответила ему гневным взглядом и поджатыми губами. — Особенно в тех местах, где описывается, как героиня управляется с магией. Мэриел очень хотелось выплюнуть признание ему в лицо. Она чувствовала, как слова жгли кончик языка. Стиснутые кулаки оставались за спиной; Рыцарь-Командор все так же протягивал книгу, словно ее прикосновение к обложке будет сродни признанию. У Хоук потемнело в глазах. Просторный кабинет неожиданно сузился, стены стали тесными, а потолок — низким, и только ей и храмовнику едва хватало здесь места. Она и не знала, как уязвима в городе Вольной Марки, где ее титул и заслуги не стоят ровням счетом ничего. Старкхэвен — не Киркволл, провозгласивший ее Защитницей, а фамилии рода маловато, чтобы оставаться свободной, обладая текучей по венам магией. — Я жду простого ответа: почему я не должен взять вас под стражу прямо сейчас? — Потому что монна Хоук — моя гостья и находится здесь под моей защитой. Себастьян, доселе не вмешивавшийся в этот странный монолог, поднялся с тумбы и ловко вклинился между ними, вынуждая Рыцаря-Командора отступить. — Это дело Церкви, а не королевской семьи, Ваше Величество. Отступники... — ... не содействуют Церкви, — настойчиво перебил Себастьян. — Монна Хоук показала себя с лучшей стороны в Киркволле, вернув в Круг сбежавших магов, и ныне, позволив двум безрассудным молодым людям сохранить свои жизни, вернувшись в Круг. К тому же, именно Рыцарь-Командор Мередит провозгласила монну Хоук Защитницей, — Принц указал на книгу. — Там об этом тоже сказано. Если вы невнимательно читали. Каменное лицо храмовника не дрогнуло. Он помолчал, будто обдумывая сказанное, а затем поклонился, обронив невозмутимое «Как прикажете, Ваше Величество», — и удалился. Хоук, наконец, позволила себе выдохнуть. О том, что будет сложно, она догадывалась и так — правда, не думала, что настолько. — Гэвина тяжело убедить, Ваша Милость, — посетовал Первый Чародей, выглянув из укрытия и покачав седой головой. — Но на деле он неплохой человек. Молодым людям ничего не грозит здесь, за это я могу поручиться. У магов непростое положение в городе, но так было всегда. Могу ли я сделать что-то в знак извинения за эту сцену? Хоук переглянулась с Себастьяном. Одну вещь Первый Чародей мог сделать совершенно точно. Библиотека оказалась совершенно не такой, какой она себе представляла. Храм знаний, полный мудрости сотен и тысяч магов, представлялся Хоук заполненным книгами от пола и до потолка. Она воображала высокие лестницы, позволяющие добраться до самых верхних полок, толстые каталоги на подставках и хмурых библиотекарей. Ничего этого не было. Комнатка, отведенная под библиотеку, больше напоминала архив, а многие полки зияли пустотой. Что хорошо — здесь поддерживали чистоту: девушка-маг старательно смахивала заплетшую угол паутину. Заслышав вошедших, она степенно развернулась, поклонилась и вернулась к своему занятию — Хоук сдержала вздох, разглядев у нее на лбу клеймо Усмиренной. — Наша библиотека пострадала во время пожара, — будто извиняясь, пробормотал Первый Чародей. — За последние годы мы кое-что восстановили, но пока этого недостаточно. Пройдет еще не один год прежде чем мы сможем наполнить эти своды знанием. Хоук обвела комнату взглядом еще раз. Не то, чего она ожидала. Но и этого достаточно, чтобы начать.***
Фреска покрывала большую часть стены, и север Тедаса уходил под потолок, туда, куда почти не доставал свет. Дороги, вычерченные широкими плавными линиями, вырисовывали сеть вен всего континента. Они пронзали леса и поля, нанизывали, будто бусины, рассыпанные вдоль города и селения, сплетались в клубок подобно змеям, но никак не желали замыкаться в кольцо. Хоук выбирала лучшую: короткий и безопасный путь, который уведет ее в Минратоус. Можно обойти Неварру с востока, не пересекая границы. Направление им укажет северный приток Минантера, подобно побегу тянущийся вверх. Если идти, не сворачивая, можно добраться до Ста Столпов. А там останется немного. За распахнутой дверью, ведущей на маленький узкий балкон, наливалось синевой вечернее небо. Пелена снега, упавшая на город со вчерашнего вечера, так и не сошла на нет, только мелкая пыль сменилась крупными хлопьями. Скрипел выпавший снег: Мерриль, выбравшаяся во внутренний двор вместе с крадущейся темнотой, беспечно катала снежные шары, и Хоук, расхаживающая по комнате и иногда поглядывающая на подругу, гадала, будет ли это снеговик, или же Мерриль соорудит что-то еще. Хоук еще раз посмотрела на карту. Так далеко она еще не забиралась. Лотеринг внизу — его почти закрывает тень напольной вазы — и Минратоус, который она увидит только приблизившись к стене со свечой, привстав на цыпочки и вытянув вверх руку. На улице взвизгнули. Изабела, незаметно приблизившись к Мерриль, сунула ей за шиворот пригоршню снега, и обе теперь беззаботно носились по дворику, кидаясь щедро зачерпнутыми горстями снега. Изабела ловчее — она могла бы легко ускользнуть от по-детски открытых атак долийки, но и ее волосы покрывала серебристая пыль. Хоук видела, что она поддается. — Не веселишься с ними? — Нет, — Мэриел едва обернулась. — Я... Это пока еще слишком. — Она помолчала, расправляя складки тяжелой шерстяной юбки. — У меня не было случая поблагодарить тебя за поддержку там... в Круге. Она все задавалась вопросом: что сдержало ее, заставило молчать, когда хотелось дать отпор? Образ Мередит кружил где-то рядом: вот Рыцарь-Командор Киркволла приветствует ее в кабинете, встретив прохладным взглядом, вот — ведет по длинному коридору, и шаги отдаются от стен гулким эхом, вот — указывает на сидящего на скамье Андерса — на то, что осталось от Андерса — на его оболочку. И что-то крепкое в груди дает трещину, и сочится сквозь нее Тень, и шепчут голоса, тянущиеся извне. Гэвин не похож на Мередит. Может, потому ей так не хотелось отвечать ударом на удар. — Я был бы плохим другом, если бы не вмешался. Себастьян за ее спиной прошел внутрь и остановился там, где она сама стояла несколько минут назад. Стена, покрытая фреской, не сказала ему ничего — все то же переплетение линий, образующее контуры континентов, линии рек и хребты гор. — Ты решила, куда потом? Хоук медлила с ответом. Изабела, подскользнувшись, хлопнулась в сугроб, беззаботно хохоча. Мерриль, победно вскинув руки, прыгала рядом — и, что ожидаемо, оказалась в этом же сугробе. — В Тевинтер, — наконец, ответила Хоук. Она потерла уставшие от долгого изучения карты и географических справочников глаза. — Теперь уже точно. — И как скоро? Она молча пожала плечами. Нужна провизия — запасов должно хватить на неделю пути, а лучше — на две. Нужны теплые плащи — зима застанет их в пустошах, и одежда, пригодная для города, здесь не подойдет. Все эти приготовления можно закончить за день, если поспешить, и Хоук хотела бы покинуть Старкхэвен так быстро, как только может. В то же время, глядя на счастливо барахтающихся в снегу Мерриль и Изабелу, она хотела остаться здесь. Пусть ей не было так же весело — ей было почти спокойно. Дорога пусть и названа, но еще не начата, первый шаг не сделан, и будущее зависло между реальностью и сном. Здесь легко вообразить, что она сможет спасти Андерса. Далекая надежда светит ярче. Себастьян набросил ей на плечи теплую шаль — Мэриел оставила ее на спинке стула, пока читала. — Еще не решила, — она благодарно улыбнулась. — Как можно скорее. — Переправа через Минантер еще не налажена — снег едва выпал, лед пока не окреп. Задержись здесь, тебе тут рады. Что до храмовников... — Себастьян, я не боюсь храмовников. — Тем более. В честь конца осени будет турнир, и город — и я тоже — будем рады твоему присутствию. — Не лучшее время для праздников. По крайней мере, не для меня. Ее упрямо ровная спина, руки, скрещенные на груди, поворот головы — все говорило о том, что она решила. Хоук наблюдала за внутренним двориком, отрешенно перебирая бахрому шали и плотнее закутываясь, когда холодный ветер впрыгивал в окно и жадно припадал к открытым шее и плечам. Себастьян не хотел этого путешествия. Тевинтер собирался на севере — у самого потолка — непроницаемой темнотой, жаждущей поглотить все прочие земли Тедаса. Каковы бы ни были причины, Хоук мчится в глубины темноты, и больше всего Принц боялся, что сияние Тевинтера ослепит ее и изменит самую суть, сделав золотое сердце черным. И он предпринял последнюю попытку отложить неизбежное. — Я беспокоюсь, Хоук. Ты убила Данариуса. Простит ли тебе Тевинтер смерть магистра? Я понимаю, что ты не боишься, но я за тебя боюсь. Останься хотя бы до тех пор, пока снег окончательно не ляжет. Это ничего не изменит в Тевинтере, но, надеюсь, к этому времени я буду готов тебя отпустить. В конце концов, библиотека будет в твоем распоряжении столько, сколько необходимо. ...Когда Хоук вернулась в комнату, заплечный мешок, оставленный у дверей и зовущий в дальний путь, отправился в шкаф.