Юркие и немногословные служанки вились вокруг Хоук стайкой. В их руках мелькали бархат и шелк, резные костяные гребни и нити бус, играющие в струящемся сквозь высокие окна солнечном свете. Хоук стояла неподвижно и подчас боялась дышать: такое внимание и в первый день показалось излишним, а теперь она и вовсе чувствовала себя кем-то другим, не той девушкой, которая когда-то налегке бежала из Лотеринга и первую пару лет после этого прожила в Нижнем городе Киркволла, теснясь в маленькой развалюхе Гамлена — ей тогда казалось, что запах тухлой капусты пропитал ее саму насквозь.
Эльфийка за спиной потянула шелковые шнуровки корсажа, другая — помоложе и менее расторопная — расправила складки юбки и поправила пышные рукава, казавшиеся Хоук нелепыми. Третья, забравшись на подставку, колдовала над никак не желающими ложиться в прическу волосами — буйные локоны то и дело выскальзывали из ее пальцев и падали на спину.
Когда все трое с поклоном отступили назад, Хоук попыталась вздохнуть — хорошо затянутый жесткий корсаж не позволил. Она шагнула вперед — после пары часов, проведенных в неподвижности, даже это казалось настоящим счастьем.
Неудобства, причиняемые непривычной одеждой, не могли отменить того факта, что платье было очень ей к лицу. Расшитый серебром кремовый алтабас оттенял и светлую кожу, и высоко забранные огненные кудри. Точеную нежную шею обернул ряд зеленых бериллов, закованных в паутину серебра. Хоук осторожно коснулась кулона размером с голубиное яйцо — его вес она ощущала так же хорошо, как и вес плотной дорогой ткани. Гроздья серег звенели, стоило ей повернуть голову. Все это, бесспорно, изумительно красиво, но...
«Слишком по-орлейски», — про себя заключила Хоук. «Зачем понадобился этот фарс?» — первый вопрос, который она намеревалась задать Себастьяну при удобном случае.
Вся эта затея с прогулкой по главным улицам Старкхэвена казалась ей глупой показухой. Город готовился к празднованию Начала Зимы, и Себастьян, окруженный свитой, показывался то тут, то там. Вчера он приветствовал отважных и непревзойденных лучников, собравшихся со всей Вольной Марки, а некоторые, если верить слухам, прибыли из Ферелдена и Антивы. Хоук речь Принца, которую шепчущаяся прислуга описывала как пламенную, пропустила. Вместе с Мерриль они с утра пораньше засели в библиотеке Круга: в комнатушке, отнюдь не доверху набитой книгами, чтива хватило бы на долгие месяцы. В замок они вернулись к темноте, и Себастьян, покончив с королевскими обязанностями, поспешил сообщить, что завтрашним днем Хоук ни минуты не проведет в пыльном плену наедине с книгами. И вот она здесь, разряженная, будто фарфоровая кукла.
Хоук бы предпочла до слез вглядываться в выцветающие буквы старых, потрепанных книг, но Себастьян был настойчив, а она сама радовалась возможности побыть со старым другом, с которым не виделась год. Одна беда: на людях приходилось вести пустые беседы о погоде и поданных за ужином яствах, и это было совсем не похоже на душевную болтовню в шумном зале «Висельника».
Долго томиться в ожидании Мэриел не пришлось. Едва эльфийки вереницей покинули покои, в дверь постучали, и на пороге с поклоном возник еще один слуга. От молоденьких эльфиек его отличали стать, благородная седина, одежда из ткани подороже, украшенная королевским гербом, и печать важности, просматривающаяся на лице. Еще он был человеком.
— Его Величество Принц ожидает вас, монна, — церемонно объявил он и шагнул в сторону, открывая проход.
Хоук поспешила вниз. Юбка шуршала при каждом шаге, струящийся в пол подол так и норовил нырнуть под носок сапожка. На лестнице пришлось вцепиться в перила одной рукой, приподнять край подола другой и неторопливо спускаться вниз, осторожно нащупывая недостаточно широкие ступеньки.
— Выглядишь просто чудесно, — сообщил Себастьян, протянув ей руку. Эту помощь Хоук приняла с радостью, всерьез опасаясь слететь с крутой лестницы на глазах у выстроившейся вдоль стен стражи.
— Если дворянки Вольной Марки выдерживают это ежедневно, — выдохнула Хоук, — то я, пожалуй, соглашусь с тем, что за свою жизнь какая-нибудь Дульси де Копьи совершает бесчисленное количество подвигов.
Себастьян позволил себе улыбнуться так же лучезарно, как и в прежние годы.
— Убивать дракона было проще?
— Несказанно, — Мэриел закатила глаза, взяв Принца за локоть. — Платье прекрасное, — добавила она. — Просто... не для меня.
— Никак не можешь вытравить из себя ферелденскую беженку?
— Я и есть ферелденская беженка, Себастьян. Это моя мать была аристократкой, а я выросла в деревне и бегала наперегонки с дворовыми мальчишками, сбивая коленки.
— Ты — Защитница, — возразил Принц. Он вел подругу по проходу и говорил, не поворачивая головы. Другого случая поговорить как старые друзья могло не представиться за весь день. — Наследница дома Амелл. Твоя матушка наверняка хотела видеть тебя такой как сейчас.
Мэриел задумчиво провела пальцами по серебристой вышивке каймы, обрамляющей квадратный вырез платья. Лиандра когда-то водила ее к портным Киркволла, и Хоук терпеливо выдерживала примерки. Такие обычные для аристократки занятия, как выбор ткани и обсуждение фасона делали Лиандру счастливой: она улыбалась, будто девочка, ее походка становилась легкой и горделивой, а глаза сияли. Она больше говорила о приемах и балах, чем о покинувшем семью Карвере. Лиандра переживала, но время и новые впечатления глушили засевшую в сердце боль, и если дурацкие платья, которые Хоук надевала от силы пару раз, могли развеять тоску — значит, быть посему.
— Она хотела, чтобы я стала леди, какой и должна быть дочь дома Амелл, — Мэриел кивнула, и зазвенели гроздья сережек. — До самых кончиков ногтей. Но кровь моего отца оказалась сильнее.
Плащ, который ей подали, на ощупь оказался мягким — совсем другая шерсть, не та, из которой ткали походные вещи. Капюшон, широкие рукава и низ были оторочены пушистым горностаевым мехом — больше для роскоши, чем для практической пользы.
Себастьян набросил плащ на плечи привычно-небрежно, и Хоук снова отметила, что он выглядит именно так, как должен выглядеть благородный правитель. Весь в ослепительно белом и королевской лазури он источал свет. Не удивительно, что народ благоговел перед правителем, являющимся в своем ослепительном величии.
Оседланные кони ждали их во внутреннем дворе — прекрасная пара серых тонконогих жеребцов.
— Дамское, — хмыкнула себе под нос Хоук, оглядев седло. — За что ты мне мстишь, Ваше Величество?
— Просто потерпи, — Себастьян понизил голос. — Это не продлится так долго, как ты думаешь.
Они двигались сквозь город, и кони вышагивали по замерзшим камням улиц. Вокруг бушевало море людей: простолюдины бросали дела и выбегали приветствовать Принца, шествующего в окружении королевской гвардии. Хоук с интересом рассматривала еще незнакомые ей места, отмечая про себя, что Старкхэвен не изменяет себе — где бы они ни оказались, город источал великолепие. После набережной, одетой в мрамор, Хоук потеряла счет статуям, колоннам и мозаикам и, потупившись, разглядывала дорогу прямо перед собой, отрываясь лишь когда Себастьян шепотом просил ответить на возгласы толпы. Хоук выдавливала из себя улыбку и сдержанно махала в ответ, с каждой новой улицей все меньше понимая цель этой прогулки. Она чувствовала себя глупо: платье едва позволяло нормально дышать, спина затекла, а пальцы замерзли даже в перчатках из тонкой оленьей кожи. Себастьяну все было нипочем. Хоук украдкой вздохнула: выстроенная Серыми Стражами тюрьма Корифея сейчас казалась ей испытанием менее утомительным, чем прогулка верхом по городу.
— Никогда не видела Дунара среди горожан, — заметила Мэриел, когда они миновали парк. За прошедший час это был первый их разговор.
— Наместник предпочитал защиту крепостных стен. Правда, это не слишком ему помогло.
Из пекарни, распространяющей аппетитный аромат свежего хлеба едва ли не на всю улицу, выскочила стряпуха, торопливо вытирающая перепачканные в тесте руки. Женщина склонилась в поклоне, и Себастьян одарил ее королевской улыбкой. Хоук машинально кивнула, почти не вслушиваясь в приветствия, каким-то чудом упоминавшие и ее.
— Семья не готовила меня к роли правителя, — продолжал Принц, все так же улыбаясь машущим людям. — Но за свой первый год здесь я стал думать, что Церковь дала мне больше, чем мог бы дать кто-то другой. Церковь научила меня служить людям. Корона — не привилегия, а долг.
— Знать как будто не разделяет твоих взглядов.
Себастьян усмехнулся, не поворачивая головы.
— Люди моего сословия привыкли считать себя лучше других. Мы благороднее, мы богаче, наша кровь голубее, а наши предки правили испокон веков — будто это что-то означает. Старкхэвен когда-то управлялся кучкой лордов. Были среди них не только люди знатного происхождения, но и те, кто проложил путь к власти деньгами и мечом. Когда постоянные набеги и стычки изнурили простой народ, мой предок организовал мирный протест против самопровозглашенного «короля». Он объединил и воодушевил сотню самых известных людей города, и они постились на ступенях Церкви дни и ночи напролет, и с каждым минувшим днем все больше и больше людей присоединялось к этому действу. Подобная набожность повергла солдат Железного Кулака в бегство, и благодарный народ провозгласил лорда Ваэля своим королем.
— И?..
Себастьян погладил мощную шею коня.
— А ты не видишь? Мой прародитель своими делами заслужил право носить эту корону. Он защитил людей, живущих здесь. И я собираюсь делать то же самое.
По обе стороны дороги проплывали изваяния королей, правивших городом в прежние времена. Все они — мудрые правители, защитники справедливости и ревнители веры, воины, вооруженные сияющими мечами, и властительницы, чей взор обращен к Создателю в бесконечной молитве о благе народа. Когда-нибудь на этой аллее появится еще один Принц, похожий на героя из древних легенд. Может, именно поэтому старые короли едва заметно улыбались, будто признав идущего в их тенях преемника.
— Но ведь тебя это тоже касается, — продолжил Себастьян после короткого молчания, и Хоук перевела на него полный недоумения взгляд.
— Меня?
— Ну да. Ты — Защитница Киркволла, женщина, собственными делами заслужившая титул и любовь горожан. Статус Защитницы делает тебя одной из самых влиятельных людей Киркволла. Не только Мередит может претендовать на пустующий престол.
— Я... не задумывалась об этом.
— Напрасно. Возможно, именно ты сумела бы сделать то, что никак не выходит у Мередит и тем более не выходило у Дунара.
Хоук закусила губу и, сунув замерзшую руку под синеву плаща, коснулась нагревшегося от тела кулона. Ей всегда доставало звания Защитницы: взамен она получала некоторые привилегии, но и ее личная свобода ограничивалась, разве что, необходимостью присутствовать на званых ужинах особо знатных господ. Рискнула бы она примерить корону? Хоук покачала головой, слушая мелодичный звон самоцветов в серьгах. Много ли добра принесли ее решения? Мэриел с трудом узнавала себя, задаваясь такими вопросами, будто вновь стояла в ярко освещенной утренним солнцем комнате и разглядывала в зеркале богато одетую незнакомку, похожую на нее как две капли воды, но такую чужую.
Гвардеец, шагавший впереди, остановился и подал знак. Себастьян натянул поводья, и Хоук попыталась рассмотреть, что же происходит впереди. До нее долетал гул десятков голосов, прерываемый лишь чьими-то призывными возгласами. Слов она различить не могла, но дурное предчувствие всколыхнулось и заставило покрепче ухватиться за поводья. Тело желало действия, быстроты в ногах и гладкого древка посоха в ладони, магии, волнами омывающей разум, — но предостерегающий взгляд Себастьяна заставил умерить пыл.
— Ваше Величество! — выкрикнул юноша в украшенной гербом шерстяной тунике. Он легко проскочил мимо гвардейца и бухнулся на колени. — Люди перекрыли дорогу, сэр! Зачинщик требует выгнать магов из города.
Гневный взгляд Хоук обжег, будто кончик кнута. Она послала коня вперед, и серый жеребец промчал по правой стороне широкой аллеи. Она слышала, как позади окликнул ее Себастьян, слышала, как нарастает гул впереди. Толпа запестрела перед ней яркими красками — и только один, взобравшийся на кое-как возведенный помост, выделялся среди всех. Он и говорил громче, и плотный красный камзол, вышитый золоченой тесьмой, тянул к нему взгляд, даром что лицо казалось совершенно непримечательным.
— Церковь учит нас, что маги, в гордыне своей отвернувшиеся от Создателя, вошли в Золотой Город, осквернив его, и обрушили Мор на Тедас! — гремело над шумной толпой. — Их вина в Скверне, которую порождения тьмы проливают на землю с кровью наших детей! Это они — нечестивые сосуды для демонов, способных сравнять с землей наш славный город! Их проклятая сила уже до основания сожгла башню, и новый король отдал им покои своего предшественника. Проклятые Создателем маги проводят дни свои среди золота и мрамора, пока набожные люди Церкви дрожат в страхе!
Рука нагнавшего ее Себастьяна крепко обхватила талию, не давая покинуть седла. Хоук гневно прошипела ругательство и толкнула его локтем, но Принц держал крепко.
— Тише, Хоук, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Не вмешивайся.
Он держал ее все то время, которое потребовалось гвардии, чтобы разогнать толпу, а зачинщика, раскрасневшегося и не умолкающего, скрутить и увезти прочь. Хоук дрожала не то от холода, не то от возмущения. Когда на площади почти не осталось людей, она сбросила ладонь Себастьяна и развернула коня, намереваясь вернуться к засевшей в библиотеке Круга Мерриль и провести остаток дня именно так, как намеревалась с самого начала.
В спину било ощущением чьего-то присутствия, и Хоук готова была поклясться, что это Себастьян хмуро смотрит ей вслед, безмолвно укоряя за порыв. Гордо выпрямившись в седле, Мэриел обернулась — пусть не думает, что она чувствует себя виноватой за эту разрушенную картину королевской идиллии.
У кое-как сколоченного самодельного постамента, с которого вещал подстрекатель, стоял Первый Чародей и пристально глядел ей в спину.
***
Вернулась Хоук за полночь: распахнулась тяжелая дверь, впустив струйку света в комнату, скрипнули давно просившие масла петли, зашуршали юбки, подметающие каменный пол. Она вошла, и пламя с ладони лихо прыгнуло на канделябр. Кто-то предупредительно кашлянул — Хоук развернулась, подпрыгнув так, будто отпустили сжатую пружину, и приготовилась ответить на удар. Себастьян поднял руки в знак мира; Хоук, выдохнув, стряхнула с плаща комья снега.
— И давно ты меня поджидаешь?
— Давно. Нужно поговорить.
— Да, демон меня раздери, — Мэриел хмыкнула, распутывая завязки плаща. — Нужно.
Под теплым плащом оказалась длинная шерстяная рубаха, обычно носимая под платьем, и пена нижних юбок, запачканная по низу в талом снеге. Себастьян смотрел, как легко она вышагивает по комнате: сменила сапожки на домашние туфли, радуясь теплу, прошагала к туалетному столику, легко бросила по пути шарик огня в камин, потянула туго держащие волосы гребни и с наслаждением взбила ворох непокорных кудрей. Потом нырнула за ширму, и Себастьян вперил взгляд в щелкающие головешки. Принц снова кашлянул.
Хоук, вернувшись, с ногами забралась в кресло напротив.
— Ну? — поторопила она, закутавшись в шерстяное покрывало.
Подавив вздох, Принц переплел длинные пальцы, выгадывая еще мгновение на раздумья.
— Что, по-твоему, сегодня произошло?
Она хмыкнула — уже второй раз за вечер. Дурной знак.
— По-моему, все было достаточно ясно. Ты, вроде бы, говорил, что не хочешь второго Киркволла. А это, на площади, было что?
Хоук недобро щурила зеленые глаза, горящие холодным огнем, взмахнула высунутой из-под покрывала белой рукой, будто рассеивая витающую вокруг дымку лжи и изо всех сил старалась не повышать голос, помня о том, что даже в этот ночной час мимо неплотно прикрытых дверей может сновать вездесущая прислуга.
— А ты думаешь, все так просто?
— Да, демон меня подери! Просто! Я не подружка-магичка, которую можно всем показать и считать, что все поверят в твою дружбу с магами.
Себастьян вскочил с кресла и прошелся взад-вперед, запустив пятерню в волосы, не увенчанные, вопреки обыкновению, короной. В комнате, хоть она и была просторной, не хватало места, не доставало воздуха. Себастьян дышал глубоко, чтобы унять поднявшуюся от последних слов обиду. Все не так, как он ожидал. Все не так, как она себе навоображала.
— Тебе легко говорить об этом, Хоук, — бросил он из-за плеча, позволив себе вернуть самую каплю этой обиды. — Ты выбираешь, кого защищать, и не думаешь, чем это обернется потом. Подожди, — оборвал Себастьян, едва Хоук захотела что-то вставить. — Я не закончил.
Мэриел испытующе буравила взглядом спину, а Себастьян не знал, чем занять руки. Разговоры у них не клеились с самого первого дня, а он все надеялся, что до такого не дойдет. В Киркволле все было просто: Хоук вела их вперед, выбирая путь, и им оставалось лишь следовать за ней. Все, что они делали, казалось таким незначительным: даже кунари, штурмующие Киркволл, были трагедией одного города, а не всего мира. Тогда они просто действовали, не думая о последствиях.
Здесь — совсем другое дело.
— С тех пор как ты в городе... как будто изменился баланс сил. С магами всегда было непросто: после того, как сгорела Башня, от Круга почти ничего не осталось. Не считаться с ними было легко, но все как-то устаканилось, не лучше и не хуже чем везде. С тех пор, как в городе появилась ты... — Себастьян вздохнул и повел плечами. — Гэвин интересуется тобой. Лично. Значит, заинтересуется и Орден. Титул Защитницы — Защитницы
Киркволла — в Старкхэвене не даст тебе защиты. А вот поддержка влиятельных людей — другое дело.
— Тогда гуляли мы с тобой не там.
Себастьян отмахнулся.
— Тебе ли не знать, что простые люди могут стать силой, с которой придется считаться. После прогулки, если бы все пошло как надо, я бы представил тебя местной знати. Или ты думаешь, что мне надо было впихивать тебя в платье только ради того, чтобы полюбоваться красотами?
Хоук так и замерла с приоткрытым ртом, замерев на полуслове. Об этом она совершенно не думала.
— Ты хочешь сказать...
— Да, кровь Андрасте! Мне было нужно показать тебя городу так, чтобы ты произвела правильное впечатление.
— Но почему тогда...
— Потому что я не знаю, не провоцировали ли тебя нарочно, — Себастьян опустился обратно в кресло, опустил голову и помассировал переносицу. — Или меня. Ты права, — он поднял голову, встречаясь с Хоук взглядом. — Кто-то вполне мог увидеть в тебе «подружку-магессу». Видит Создатель, я этого не хотел.
Хоук подтянула колени к груди и уткнулась в них подбородком, задумавшись. Если все действительно так, дело приобретало скверный оборот. В чем она точно не разбиралась, так это в заигрываниях с властью обладающими, будь то короли, Рыцарь-Командор или Первый Чародей. Закулисные игры — не ее стихия.
— Города меняются, а все то же старое дерьмо остается, — наконец, заключила Мэриел, качая головой. Серьги-гроздья — единственное, что на ней осталось от дорогого наряда — тихонько звенели.
Себастьян прыснул в кулак.
— Ну, по крайней мере, ты не меняешься. И кстати, Хоук... Куда ты дела платье?
— О... — загадочно протянула она. — Изучать в нем пыльные фолианты было немного не с руки, поэтому я оставила его Элин. На хранение, — Хоук потерла ладони и протянула их ближе к огню. — Знаешь, я бы выпила немного горячего вина. Слуги сильно испугаются, если прославленная Защитница и Его Величество Принц наведаются на кухню в столь поздний час?
— Думаю, очень, — Себастьян поднялся и протянул Мэриел руку. — Проверим?
***
За час, проведенный в библиотеке, Изабела сделала один вывод: на просевших полках не нашлось ничего достаточно ценного, чтобы привлечь ее внимание. Никаких реликвий и раритетных изданий, за которые можно было бы выручить внушительную сумму, среди потрепанных и затертых томов не отыскалось. Увлекательного — тоже, и Ривейни быстро пришла к мысли, что способное заинтересовать ее чтиво, скорее всего, кануло при пожаре: если какое-нибудь «Тысяча и одно непристойное заклинание» существует в природе, то спасать из огня его бы стали в последнюю очередь. Ученики и послушники, заглядывающие в библиотеку, недоверчиво косились на расхаживающую между стеллажей Изабелу и перешептывались: можно было не прислушиваться, чтобы понять, о чем.
— Скучно, — заявила она, оседлав стул. Гладкое, покрытое лаком дерево и дорогая обивка плохо вязались с запустением на полках.
Мерриль заложила страницу пальцем и подняла на Изабелу горящие восторгом и любопытством глаза. О чем бы загадочный фолиант не повествовал, мыслями она оставалась на его страницах, никак не в реальности. Винить ее Изабела не могла: она тоже не отказалась бы от чего-то более захватывающего, чем унылая библиотека старкхэвенского Круга.
— Вот! — Мерриль похлопала ладонью по стопке книг справа. Верхняя покачнулась, обещая шумно хлопнуться о столешницу. — Ты же хотела помочь в поисках?
— Скучно! — Изабела выдернула ненадежный фолиант. Темное название терялось на обложке. — «Спириторум Этериалис», — зачитала она и хмыкнула. — Я уже ничего не понимаю. Я не маг, котеночек. Я пойму, что нашла то самое, только если это будет обведено красными чернилами и подчеркнуто. Дважды.
Книгу Изабела вернула на место и еще раз обвела взглядом библиотеку. Ученицы все так же шептались у полок, разглядывая ее позу — несомненно, слишком вульгарную для юных цветочков, растущих в Круге.
Старкхэвен опротивел ей до тошноты. Пока Хоук разрывалась между библиотекой и делами Очень Важной Персоны, которыми ее непременно занимал Себастьян, сама Изабела уже полдюжины дней сидела без дела. Были еще неразведанные кабаки и неопробованный эль, но подчас Ривейни казалось, что она единственная, кто помнит, зачем в действительности они остановились здесь. Пополнить припасы, говорила Хоук, обновить снаряжение. А что на самом деле?
«Трата времени, — посетовала про себя Изабела, перечитав названия на корешках сложенных в стопку книг. — Пустая трата времени».
— Ты знала, что у Амадис Ваэль был свой грифон? — встрепенулась Мерриль. — Ее звали Дымкой. Здесь пишут, что это был подарок Рубиновым Драконам от Серых Стражей. Представляешь? Живой грифон в Старкхэвене!
— Это было в Священном веке, Мерриль, — мягко оборвала Изабела, подперев щеку ладонью. — Ты, вроде бы, должна была искать что-то об Усмирении?
— Ох... да, — долийка смущенно отвела глаза, покраснев до кончиков ушей. Она бережно погладила истрепавшуюся бумажную обложку тонкой тетради, затесавшуюся среди книг и совсем неприметную. — Нашла эти хроники между книг... и не смогла оторваться. Но ты права. Нужно вернуться к...
— О, нет-нет-нет! Хватит на сегодня занудных книг и замшелой истории.
Книги, к которым едва было потянулась Мерриль, Изабела решительно сдвинула к другому краю стола. Долийку она бесцеремонно выдернула из кресла и подтолкнула к выходу, решительно зашагав следом — только задержалась на мгновение, осмотрелась, видит ли ее кто, и быстро сунула тетрадь под корсаж: если повезет, они уберутся из города на следующей неделе, и возможности дочитать у Мерриль не будет. Вряд ли кто кинется искать давно потерянные записи, написанные неизвестно кем.
— Пойдем отсюда, — Изабела всучила подруге теплый плащ. — Ты уже зеленая от безвылазного сидения в четырех стенах.
Городскую набережную и прилегающую к ней переправу женщины пропустили: Изабела и без того знала, что тонкие оковы льда, сковавшие Минантер, недостаточно крепки, чтобы по нему можно было пройти, но и паром уже не снует туда-сюда. Кони мчали их за городские ворота, к укрытым снегом фермерским полям и каменистому берегу, покрытому узорной изморозью. Белые шапки Виммарка, маячащие вдалеке, сливались с укрытыми искрящейся пеленой холмами. Под копытами хрустела ледяная крошка, воздух бодрящим настоем вливался в грудь, и за пределами высоких стен голова шла кругом от опьяняющей свободы. Изабела ударила пятками теплые лошадиные бока. Полотно мира проносилось рядом, потревоженные деревья, опустившие еще не растерявшие последних листьев ветки, осыпали ее звонким прозрачным бисером. Эта свобода так похожа на легкий бег корабля по морским волнам, что Изабела едва не забыла, зачем они здесь.
Первой разрушенный мост приметила Мерриль. Лазутчики Тевинтера, поспешившие убраться из города, едва Горан Ваэль отказался от притязаний на трон в пользу вошедшего в Старкхэвен Себастьяна, разрушили опоры и оставили наступающую на пятки королевскую гвардию на южном берегу — так, по крайней мере, происшествие описывали хроники. О том, отчего мост до сих пор не восстановили, эти же хроники умалчивали. Изабела разглядывала груду камней, рассыпанных по мерзлому скалистому берегу и возвышающихся над гладким стеклом льда: россыпь булыжников, будто моста тут никогда и не было. «Новый отстроить было бы проще», — подумала Изабела, отчаявшись отыскать хоть какие-то признаки опор.
Это, в некотором роде, объясняло, почему Его Королевское Высочество оставило проблему без внимания.
— Как думаешь, Мерриль, — протянула Ривейни. — Парочка магов сможет что-то с этим сделать?
Долийка спешилась и зашагала к берегу. Камни под ее ногой шептались, земля вторила десятками голосов — Изабела ничего этого не видела, но ощущала всеми печенками. Вот Мерриль взобралась на торчащий, будто череп великана, валун, склонила голову, будто прислушиваясь, и обернулась к другому берегу реки. Камни, укрытые под водой, камни, вкопанные в берег, взывали к ней.
— Я смогу, — сказала Мерриль сама себе, потянувшись к Тени. — Я смогу! — повторила она громче, и поток магии наполнил ее тело.
Неподвижные доселе камни сдвинулись, сбрасывая с себя снеговые шапки.
