Broken home

Как мне спать, если я не вижу снов, Одни лишь кошмары. Как так может быть — Я всё ещё верю, что осталась надежда

      Поездка из приюта оказалась относительно недолгой. Забрав документы и быстро рассевшись по своим местам (мистер Аомине за рулем, миссис Аомине на переднем сидении, а странный парень со мной на задних), мы тронулись в путь. За окном постепенно исчезал тот дом, то самое место, которое сыграло в моей жизни не последнюю роль и в котором я прожил большую ее часть. Будущее пугало. Вдруг эти люди - не те, кем предстают передо мной. Вдруг они бросят меня, как та опекунша. Вдруг это очередной обман, ловушка. И еще очень много других "вдруг" крутилось в моей голове тогда. Миссис Аомине обернулась и слегка сжала мою руку своей, как бы поддерживая. Я благодарно кивнул ей в ответ. Разговаривать не хотелось. Спину жгло, а ремни безопасности нещадно терли едва зажившие раны. В машине было душно, даже несмотря на приоткрытые окна. Запрокидываю голову к потолку и начинаю дышать глубже. Голова кружится и меня начинает клонить в сон. Но заснуть полностью у меня не получается. Такое странное ощущение полудремы. Ты все слышишь, все чувствуешь и даже можешь думать, однако твое тело будто опутано цепями. Каждое движение дается тебе с большим трудом, а голова будто становится тяжелее. В машине играла громкая музыка и никто не разговаривал. Это было странно. Непривычно. В приюте не было музыки, лишь непрекращающиеся ни на секунду разговоры. Даже тогда, когда нас пару раз летом вывозили на автобусах на природу, у водителя по радио шли новости или аудиокниги, которые никто никогда не слушал. Однажды Рин выменял у кого-то плеер с наушниками и мы провели весь вечер, слушая музыку и забив на комендантский час. Наверное, именно тогда, лежа на холодном полу, потому что вдвоем на кровати мы не помещались, и глядя в потолок под какую-то сопливую песню о любви, я и понял, что он мне нравится. И не знаю, что тогда подтолкнуло меня к такому безрассудному поступку. Желание спать или грустные слова песни, а, возможно, и то и другое вместе взятое, но я решил сказать ему об этом. Тихое неуверенное "я люблю тебя" в темноту комнаты. Наверное, тогда он воспринял это как шутку и лишь посмеялся над моими словами. Сказал, что я его принцесса. И начал кружить в шуточном танце по комнате. Впрочем, недолго. Уже через несколько минут в комнату прибежали надзирательницы во главе с Иоши и громко ворча, и причитая отправили его в свою комнату спать. От воспоминаний о Рине что-то сжимается в груди. О нем нельзя думать, как о чем-то хорошем. Он мудак и как бы сопливо это не звучало - он предал меня. И я это прекрасно понимаю. Но еще лучше я понимаю, что если бы я сейчас увидел его на улице, я бы бросился за ним, несмотря ни на что и нет, не за тем, чтобы побить или отомстить, совсем нет, я бы обнял его, простил бы. И даже при всем моем понимании насколько глупы мои мысли и мои чувства и все это, блять, дерьмо в целом, я все равно ничего не могу с этим сделать. За окном проносились деревья, дома и другие машины.       Немного попетляв по улицам, мы оказались около большой, светлой многоэтажки, войдя в которую сразу понимаешь, что за ней ухаживают. Передвигаться в первый день было достаточно болезненно. Все, от лестничной клетки до кабинки лифта просто блестело и сверкало от чистоты. Улыбчивая консьержка и хорошая охранная система, выкрашенные в светло-персиковый стены и цветы у окон - все это говорило об элитности жилья и заоблачных ценах на проживание здесь. Тут было так светло и уютно, не то, что в мрачном и вечно пыльном детском доме, где, кажется, даже стены пытаются тебя сломить. Поднявшись на двенадцатый этаж и пройдя в нужную квартиру, мы оказались в просторном коридоре. Добро пожаловать домой, Тайга. Миссис Аомине провела мне маленькую экскурсию по квартире. В ходе которой я узнал о расположении всех стратегически важных точек, таких как: ванна, санузел, кухня и все остальное, а так же то, что до тех пор, пока они не освободят кабинет и не докупят новую мебель, я буду жить с Дайки. И если честно, то когда я первый раз увидел его комнату, то меня чуть удар не схватил. Как, ну как можно довести комнату до такого состояния?! На полу можно найти все: от цветных карандашей до грамоты, за выдающиеся заслуги; комната просто усеяна хламом, удивительно, как здесь только тараканы не завелись (надеюсь, что не завелись), обоев не видно из-за обилия плакатов и постеров на «мужицкую» тематику. Всюду лежит грязная одежда и упаковки от еды. Комната пропахла мужским одеколоном а-ля "вырви глаз" и дезодорантом, смешанным с запахом пота. Прекрасно, просто прекрасно. Первый день из жизни в этом «раю» я помню смутно. Сыграла сильная усталость и, несмотря на неудобную раскладушку (Дайки отказался уступать кровать, несмотря на все уговоры матери), откровенную вонь, и антисанитарию, я быстро провалился в сон.       На следующее утро я проснулся ото сна, как бы парадоксально это не звучало. Да уж, давненько мне не снились кошмары. Во сне был Рин. Но это был не тот человек, которого я знаю столько лет. Что-то в нем было не так. Трудно сказать что. Улыбка, движения, смех - все это было как-то наигранно, как-то неправильно. Он тянул ко мне свои руки. Пытался увести меня за собой. Было странное чувство того, что мне не нужно за ним идти ни в коем случае. Хотелось кричать. Вырваться. Ударить его, но какой-то частью своего сознания я понимал, что это всего лишь сон и боятся мне в общем-то нечего. Я понимал это, но все равно чувствовал, что мне нужно бежать. Но мое тело не двигалось. Я не мог ничего сделать. Вместо криков из моего горла доносились лишь сдавленные хрипы. Тьма вокруг сгущалась. Она поглощала нас. И в какой-то момент не осталось ничего, кроме ощущений. Он настойчивее тянул меня за собой, но я сопротивлялся. Пытался вырваться, ударить его, убежать. Но он лишь крепче сжимал мои руки в своих . В какой-то момент я перестал чувствовать свое тело. Я чувствовал, что падаю, а он что-то настойчиво говорит мне. Но это не голос Рина, да это даже не было похоже на человеческий голос. Каждое слово эхом откликалось в моей голове, вызывая головокружение. Я чувствую, как мое тело горит, так что хочется содрать с себя кожу. Мои глаза все еще ничего не видят, а по ушам бьет, словно я внезапно оглох. Мое тело бьется в агонии. Руки не слушаются меня. Я чувствую себя чужим в своем собственном теле. Мне страшно. И тут все внезапно оборвалось. Просто кончилось и я погрузился в темноту.        Меня резко выдергивает из сна. Все тело ломило. Дайки в комнате уже не было, что не удивительно, ведь был вторник, а учёбу ещё никто не отменял. Встав с раскладушки и наступив на очередной фантик, я хотел уж было побрести по направлению к кухне, но мой взгляд упал на большое зеркало недалеко от окна. Я подошёл и не узнал в нем себя. На меня смотрел осунувшийся парень с синяками по всему телу, цвет которых варьировался от лилово-красного до желто-зеленого. Вездесущие раны, резаные, колотые, рваные, укушенные, да какие хотите, на любой вкус и цвет, разве что огнестрельных не было (ох, какая же жалость), хоть и были обработаны перед сном, оказались воспалены и налиты красным, местами на теле виднелись ожоги. Полосы на спине расцвели алым цветом после металлических прутьев, их не спасли ни толстое одеяло, подложенное вместо матраса, ни мягкие бинты, свалившиеся посреди ночи. Увидев себя, я отшатнулся от зеркала, но смотреть не перестал. Видеть себя в таком состоянии было непривычно и больно. Что-то внутри меня ломалось. Наверно, мой же стереотип о том, что я сильный и непобедимый. При виде побоев в голове, невольно всплывают воспоминания о пожаре. Тогда повреждения были менее разнообразны. Взгляд цепляется за левое бедро, где десятками мелких и не очень ожогов навсегда запечатлилось воспоминание о пожаре. Несколько минут спустя в комнату зашла миссис Аомине. И, еле оттащив меня от зеркала (я не мог и шагу ступить зеркало, как будто магнитом тянуло меня взглянуть еще раз на свое искореженное тело), отвела на кухню и напоила крепким чаем. Уже бредя назад к своей кровати, я заметил, что зеркало было завешано какой-то тканью. Чёрт с ним. И без него проблем навалом. Раны ныли. И минут через десять в комнату зашла миссис Аомине со множеством различных лекарств. - В понедельник нам с Хару нужно будет уехать. - Надолго? - Нет, всего несколько дней. Это по работе. Когда приедем, нужно будет съездить тебе за одеждой и мебелью, не вечно же тебе жить в одной комнате с Дайки, даже несмотря на то, что дома его практически не бывает. На этой неделе не получается всем этим заняться из-за работы. Мне сегодня еле дали выходной. Всю эту неделю ты проведешь дома. У тебя больничный. Тебе нужно восстановиться после всего того, что ты пережил, как морально, так и физически. А так как все то время, которое мы будем в отъезде, заботится о себе тебе придется самостоятельно, то ты должен запомнить, что и как нужно лечить. - Ладно. – она начала все объяснять и лечить меня. Мазей и таблеток было так много, что мне казалось, что я с трудом вспомню хотя бы половину из них. Иногда я вздрагивал, потому что та или иная рана то и дело начинала щипать или кровоточить. - Я позже напишу, что и как, чтобы ты не забыл. Но все равно тебе лучше знать хотя бы приблизительно, как они выглядят и как что принимать. А пока отдыхай. Примерно так и проходил весь мой больничный. Я вставал утром приводил себя в порядок. Миссис Аомине помогала мне сменить перевязку и намазать раны на спине новым слоем мази. А дальше вплоть до вечера я читал, смотрел телевизор, слушал музыку, наверстывал школьную программу или готовил. Поначалу мне это было очень непривычно. Большая квартира и тишина. Никаких криков, споров, постоянных драк. Тишина. Сначала она пугала и чтобы хоть как-то ее заглушить приходилось включать телевизор или радио. Хару сказал, что я могу делать тут все, что мне хочется. Включать телевизор, переставлять вещи, брать из холодильника, готовить, в общем, все то, чтобы я сделал у себя дома. Ведь теперь их дом это еще и мой. Но я все равно чувствовал себя отчего-то неловко. Единственное, что портило эту неделю - это кошмары. Мне обычно не снятся сны. Но в прошедшую неделю все они, видимо, сговорились. Первые два дня я думал, что это просто совпадение, но сейчас уверен. Заговор. Каждую ночь. Каждую гребанную ночь я просыпался из-за кошмаров. Они пробирались в мою голову, мои мысли, и вытягивали самые сокровенные страхи. После третьей ночи я попросил миссис Аомине дать мне перед сном успокоительное, а на четвертую так вообще был согласен и на снотворное. Мне снились крики родителей и огонь. Каждый раз и просыпался в ужасе. И не понимал, где нахожусь. Миссис Аомине приходилось по нескольку минут сидеть у моей кровати, поглаживая по голове и успокаивая, пока я не приходил в себя. Каждую ночь я испытывал страх перед неизвестным, я чувствовал себя маленьким и брошенным. Чувство тревоги не покидало меня ни днём, ни ночью. Я слышал цоканье каблуков уходящей опекунши, оставившей меня у дверей в приют. И просыпался в холодном поту. Мне снились руки, раздевающие меня и руки которые меня избивали. Я видел ухмылки и блеск холодной стали ножа. Я видел кровь и не мог проснуться, я боялся засыпать, таблетки не помогали.       Дайки я видел редко. Он приходил поздно, но чаще вообще не ночевал дома, а уходил рано (во всяком случае, раньше, чем я просыпался). Он говорил редкими, отрывистыми фразами. Меня это особо не волновало, но иногда мне казалось, что он просто-напросто избегает меня. Единственный раз, когда мы разговаривали, а не перекидывались парой фраз был в четверг. Тогда он попросил меня вскипятить воду для чая. Как сейчас помню: чиркаю спичкой и... Она тут же выпадает из моих рук. Перед глазами пожар. Крики родителей. Вой пожарной машины. Все происходит слишком быстро. Вот моя мама пытается подбежать ко мне, но на неё падает горящий обломок. Отец кричит, чтобы я уходил и вот уже я бегу, перед глазами пелена из слез. Вокруг меня все в огне. Это я виноват в её смерти. Наваждение сходит. Я нахожу себя сидящем на кафеле. Мои глаза подозрительно мокрые, а руки дрожат. Дайки стоит у двери. - Я просто попросил поставить чайник, а ты даже спичку зажечь не можешь, выскочка. Тогда он просто ушёл. Так и не выпив чай, громко хлопнув дверью на прощание. А я не смог ему ничем ответить из-за нахлынувших воспоминаний. К черту. Иди к черту, Аомине, блядь, Дайки.       Сегодня воскресенье. Последний день моей спокойной жизни. Эта неделя прошла слишком быстро. Завтра будет новый день, новая школа, новые знакомства, новые шансы. Я закрываю глаза и темнота накрывает меня с головой.