В темноте полного отчаяния, Робкого и запуганного, держали пленника. Задыхающийся, погребённый в унынии, Он хочет выбраться из этого цепенящего мира.
POV Тайга Очнуться, привязанным к батарее - это ведь нормально для похищенного человека? Видимо, да, и синяки, оставленные мне на память этими ублюдками, буквально кричат об этом. Голова кружится, сознание плывет, тело ломит. Побег из приюта начался просто великолепно. Тут холодно. Тут нет мебели. Тут был только я, прикованный к батарее, избитый, голый я. Запястья горят. Один. Неизвестно где. Не могу в это поверить. Кто меня будет искать? В приют и раньше не возвращались дети, и все считали, что это нормально, думали, что они нашли свою крышу над головой и все у них хорошо, никто и не подумал о том, что они могли быть в опасности. Их никто не искал. Так же, как никто не будет искать и меня. Оглядываю комнату. Я же уже говорил, что тут ничего нет? Так, вот я приврал. На самом деле тут было много чего, обои, например, или вот та же самая злополучная батарея, ну и на худой конец здесь было окно и дверь, а, ну еще потолок с нехитрой лампой, пол с обшарпанным паркетом и голый я. Тут было так тихо, как никогда не было в приюте, ни тебе часов, ни тебе храпящих соседей. Эта тишина, так желаемая тогда в приюте, сейчас ужасно пугала. Казалось, на весь мир остались только мои мысли, бешено бьющиеся сердце и шум ветра, тихо доносящийся из-за окна. Нужно действовать. Так, что делают заключенные, а именно таковым я сейчас и являюсь, во всех книгах и фильмах про похищение? Правильно! Кричат, плачут и зовут на помощи, ну, и может быть чуть-чуть, самую малость матерятся. Так почему бы и мне не поорать и не поматериться по всем законам жанра? А вдруг поможет? Набираю больше воздуха в легкие и ору, что есть силы. К сожалению, оригинальностью природа меня обделила и я кричу простое : " Помогите!". Тишина. Ещё один раз. Ну и ещё один, бог ведь любит троицу, да? Ну и ещё пару раз для закрепления результата. Но орать без передышки, что есть мочи, занятие, как оказалось бестолковое и не благодарное. Горло уже начало саднить, а дыхание сбиваться. Но я, черт возьми пытаюсь. Выходит тихо. Бля, кажется голос сорвал. Ладно. Нужно все-таки позже снова попробовать, вдруг сейчас просто все на работе, ну или спят, кто их этих ненормальных знает , да и голос может восстановится к тому времени. Взгляд сам по себе стал блуждать по помещению, но разглядывать столь скудную обстановку быстро наскучило и я просто закрыл глаза. Нужно подумать. Где Рин? Куда нас могли отвезти? Где все остальные? И какого хрена именно я? Снова вопросы. И никаких, совершенно никаких ответов. За окном пошел дождь, прямо как блять в самых банальных фильмах на грустных моментах, не хватает только заунывной песенки с ненавязчивым мотивом и плачущей бабенки под боком. Боже. Сколько я уже тут? Час? Семь? День? А может, я здесь умру? Не сегодня, так завтра, не от голода, так от скуки. Господи, я понял. Я сам превращусь в эту бабенку, да? Эх, а я ведь так привязался к этому телу, хотя девушкой быть тоже круто, они мягонькие, милые, и иногда даже почти не агрессивные. От окна дует. Холодно, но скорее это идет изнутри. Это, знаете, когда вам плохо и внутри все сжимается от неизвестности и страха, тебе холодно и некуда бежать, ты заперт в своём чертовом теле на века, тогда, пусть, на улице будет хоть все сорок градусов, но тебе все равно будет холодно. Так холодно, будто тебя заморозили изнутри, да так и оставили. Тьфу ты, блин. Тайга, с каких пор ты стал таким сопливым маленьким ублюдком ну ей богу прям даже хуже девушек из мелодрам? Соберись! Если с ролью девушки смириться еще можно то с ролью сопливого маленького ублюдка, никогда. Ты все-таки мужик или где? Шаги. Тихие, но вполне различимые. Они разбивают вдребезги все мои мысли, оставляя лишь одну. Разом обесточив весь мир и оставив лишь одну неоновую вывеску в темноте мегаполиса, с простой и вполне обоснованной в этой ситуации надпись: "Что будет дальше?". Эх все-таки уроки литературы не прошли без следа, и время от времени в моей голове появлялись подобные мыслишки, но я предпочитаю их игнорировать, даже для меня они звучат слишком по-гейски. Так, о чем я? Точно, шаги! На самом деле они звучали так, будто человек очень не уверен в своих действиях или он просто бухой. Второй вариант вероятнее, но я пожалуй, буду надеяться на первый. За дверью послышалась тихая брань и стук ключа мимо замочной скважины. Точно бухой. Наконец, обладатель ключей, дезориентации и перегара отпер дверь и я его увидел. Это был Рин. Точнее, в хлам набухавшийся, растрепанный и возможно даже под чем то Рин. Ну, хотя бы одним вопросом меньше, и на том спасибо. Он смотрел, но не видел меня, его некогда теплый взгляд стал отсутствующим. Первая мысль при виде его - это закричать, какого хуя он делает и что, мать его, делаю здесь я, а еще лучше при этом еще и ударить его хорошенько, но эта идея была отложена, как только в коридоре послышались ещё шаги. И буквально через несколько секунд я увидел того странного мужика с бородой. Он улыбнулся натянуто и немного безумно. Имя его я не помню. Постойте, а он вообще представлялся? Хотя, сейчас это играющей роли не имеет. Пусть он будет хоть королевой Англии (кстати, прекрасная женщина), но пусть он хоть прикоснется ко мне, и я сделаю все, что б уничтожить его. В отличие от Рина, он не остановился, будто приклеенный около двери, а подошел ко мне. Что ж, его право, пусть мысленно, но я его предупредил, а то, что он не понял это уже его проблемы, верно? Он подходит все ближе и ближе и вот уже метра два и он достает нож. А знаете, что я подумал? Сейчас самое время поорать. Не, ну а вдруг у них уши заложит, а я свалю по-быстрому. На самом деле, мало вероятно. Но почему бы и нет? Вдох и...ремень на моей шее, мешающий дышать. Здорово, спасибо, услужил. Вот с хера ли он так быстро подошел, так мало чего еще и ремень откуда-то надыбал, да ещё и нож все ещё в руках держит. Шапки, кстати, на нем сейчас не наблюдалось, хотя сейчас это вряд ли спасёт меня. А еще от него пахло перегаром и при ходьбе он немного шатался, хотя медлительным его назвать сложно и в этом я уже убедился, это могло бы быть довольно забавно, не будь я в заранее проигрышном положении. Ладно, план номер один с треском провален. Самое время для плана номер два. Пинаю его по коленке, но он только ухмыляется еще шире. Еще пара попыток, но он по-видимому, - стальной. Что ж, я очень за него рад и не очень рад за себя. Видимо, и этот план не очень-то хорош. Ремень на последок сдавливает шею сильнее, после чего покидает её. Дышать становится легче. Мудак находится где-то в полуметре от меня, но такое ощущение, что в сантиметрах десяти. Пинаю его в живот, но он ловит мою ногу. И тянет на себя. Скотина. Действие: пинок в живот. Результат: я приближаюсь к сомнительному типу. Вопрос: а стоило ли оно того? Ответ: стоило. А веревка на моих руках затягивается еще туже, странно, что это еще возможно. С его лица все никак не сходит ухмылка и мне бы очень хотелось ей помочь покинуть это мерзкое лицо, но увы, руки привязаны к батарее, а ноги, ноги. Ну одна находится в плену а вторая пытается удержать равновесие, так что ноги тоже не вариант. Пытаюсь вырвать ногу из плена этого Ежа-переростка что бы нанести еще один удар но уже чуть ниже, но этот недоумок берет и просто прокручивает мою ногу, переворачивая меня, не полностью, но достаточно ощутимо, чтобы вывернутые под сомнительным углом руки, задрожали и напряглись, причиняя еще больше страданий своему хозяину, то бишь мне. Все тело болит. А его улыбка мозолит глаза. Так, двое уже здесь, где же третий? Хотя нет, не смей появляться, мне не интересно, где ты, с кем ты, и вообще кто ты, просто сгинь. - Тайгаааа! Тянет он, протягивая руку ко мне. Пусть эта особа английско-королевских кровей только посмеет ко мне прикоснуться. - Ну же Тигр, не бойся, мы только собираемся сделать тебе приятно. - Да, изнасилование это очень приятно и познавательно, но знаете что? Я пожалуй предпочту отказаться. Его рука находится на моем плече, сжимая его грубыми пальцами. Его грязные, похотливые глаза изучающе меня рассматривают.Это все неправильно. Плюю в него и попадаю куда то рядом с глазом. Он шипит и его шипение переходит в тихое порыкивание, но улыбка до сих пор не сходит с его лица. Рин все еще стоит у двери. Сейчас я замечаю, что он еле заметно дрожит. Рука Щетинки переходит с моего плеча на шею и сдавливает. Не сильно, но ощутимо. Не сильно, но хватит для того, чтобы у меня перед глазами начался маленький парад с разноцветными фейерверками . С шеи рука перекочевывает на грудь. На то самое место, где сейчас выбивается из сил сердце выстукивая бешеный ритм. Ухмылка. Снова шаги. И в комнате появляется тот самый парень в кровавой футболке. Я же, блин, просил тебя сгинуть. Сейчас, рассматривая его, я понимаю, что он красивый, если так можно сказать про потенциального насильника держащего в одной руке нож а в другой странный пакет. И я бы улыбнулся, и может быть подошел бы познакомиться, встретив его на улице, в кафе или на худой конец в приюте, но не здесь, и не с этим ножом . Сейчас, чем больше людей в данной комнате, тем тяжелее мне придется. Новоприбывший с кем то разговаривал по телефону, а рука Щетинки уже свободно блуждала по моему торсу. Это противно. Это неправильно. Не его руки должны блуждать по моему телу, а того, кто сейчас стоит около двери и безучастно наблюдает за всем в этой комнате. Удивительно, как может человек, бывший тебе буквально два дня назад самым близким существом во всей чертовой вселенной стать одним из тех прохожих с серыми лицами, безразлично взирающими на то, как ты медленно умираешь. Руки опускаются все ниже и ниже и уже ласкают мой член. Я пытаюсь вырваться, но веревки только сильнее стягивают запястья, хотя, казалось бы ,куда сильнее? Ник, видимо, устал от своего собеседника и положив телефон в карман, а пакет в угол, подошел к нам. - Я тут принес все, то что ты просил. Говорит он и кивает головой на пакет. - Все работает исправно? - Ну а как же еще? Смех, который к стати быстро сходит на нет, разбавляет серость этой комнаты. За окном уже по видимому начался довольно сильный дождь, а может даже и ливень.Ник встает рядом со мной. Бреньк и ремень уже на полу. Шум ткани, и возле моего лица оказался тонкий длинный член. Как можно плотнее сжимаю губы и максимально отворачиваюсь ,так как уже подозреваю дальнейший его приказ. - Кагами, лучше отсоси, серьезно. И я слышу лязг металла. Точно, у него же нож. Он легко проводит им по моему предплечию и я расслабляю губы. Лучше я отсосу ему, но останусь при своем таком же. -И не кусайся. Конечно, блять, размечтался, как получится так и отсосу. Я, знаете ли, не часто подобным занимаюсь. Открываю рот, заглатываю, противно. Он не помещается, не могу заглотить его даже на половину. Отстраняюсь, вдыхаю и снова пытаюсь максимально аккуратно и глубоко заглотить, но миссия не удается и зубы задевают чувствительную кожу. Ник шипит и кожу на плече обжигает. Все еще пытаюсь принять глубже, не обращая внимания на жгучую боль и рвотные позывы, но, видимо, моему мучителю это надоело и он, просто схватив меня за волосы, начинает трахать меня в рот. Грубо. Резко. В глазах темнеет. Кислорода катастрофически не хватает. Задыхаюсь. Сознание плывет, но краем уха я слышу его противный смех. Я все еще ощущаю руку на своем члене. Нет, я не должен подохнуть тут. Я упускаю тот момент, в котором Ник исчезает из моего рта, кончая мне на лицо и шею. И начинает полосовать мою спину ножом. Видимо, плеча и предплечья ему оказалось мало, и он вошел во вкус. Один, два, три, десять, не глубокие, но ощутимые, не смертельные, но неприятные, прямо по тем местам, по которым меня когда-то били в приюте, прямо по тем ранам, которые не до конца зажили с предпоследнего побега. Горячая жидкость стекает по спине. Я пытаюсь закричать, но не могу. Щетинка все еще пытается меня возбудить, а может ему просто нравится так играть. Рин стоит в углу и смотрит. Десять, одиннадцать, двенадцать и наконец, Ник откладывает нож, но все еще остается за моей спиной. Это напрягает. Щетинка отстраняется от меня. Он все еще улыбается. Встает. Шум расстегиваемой ширинки и снова член, только другой, короткий и толстый, оказывается рядом с моим ртом. Все еще пытаюсь вырваться, отвернуться. Но сильные руки на затылке мне этого не позволят. Знаю это, но все равно пытаюсь. Ник надавливает на рану на плече. Дергаюсь. Больно. Рот открывается в попытки крикнуть, ну или сказать что-нибудь резкое, грубое и он этим пользуется. Сразу входя на всю длину и начиная быстро двигаться. Тошнит. Не хватает кислорода. Руки на моем затылке не дают отстраниться. Мычу, но видимо ему это только нравится. Ник за спиной снова проявляет признаки жизни, опуская свои руки мне на спину и начиная водить по недавно оставленным ранам. Жжет. Боже, когда это закончится? Толчки становятся глубже и резче и минуты через три Щетинка кончает мне в рот. И по резко оказавшемуся около моего лица ножу, я понимаю, что мне лучше все проглотить. Пытаюсь. Честно пытаюсь. Но часть все-таки вытекает из моего рта вместе со слюной и тонкой струйкой течет по подбородку. Нож несколько раз полосует по шее, оставляя нечто на подобие жабр. Шиплю , выплевывая на пол остатки того что не проглотил. За что меня пинают под ребра. Потом следуют удары по спине, по ногам, может еще по чему-то, но я уже не чувствую. Глаза закрываются. Снова шум ширинки и плеск жидкости. Спину резко обожгло, будто солью на раны. Жидкость была горячей и от первой же мысли меня чуть не выворачивает наизнанку. Превосходно, просто превосходно, теперь на меня ссыт какой-то мужик, что может быть лучше?. Вот чего-чего, а этого я не ожидал тогда, когда решил убежать с Рином. Дергаюсь в сторону, на что раны на запястьях откликаются жгучей болью. Эти дебилы даже не удосужились меня развязать. Струя тем временем перемещается на руки, ощущения такие, будто твою кожу разъедает сильным химикатом. Изворачиваюсь, стараясь отделиться и в скорее этот ад заканчивается, и лучше бы мудак убрал свой пылесборник подальше от меня, ведь в следующую секунду я пинаю его прямо в десяточку. Он, собираясь в позу эмбриона, сыпет всеми проклятиями мира. Так тебе и нужно, сукин ты сын. Второй ударяет ручкой ножа меня по лицу. Гад. Пытаюсь подсечь его, все-таки драки в детском доме дают о себе знать. Он с грохотом, с каким обычно падают мешки с картошкой, падает на пол и роняет нож. Не успеваю подтолкнуть нож ногой к себе, как в нашу игру вмешивается игрок, доселе остававшийся наблюдателем. Ну привет, мой бывший лучший друг. Он протягивает руку к ножу, бью его по уже вышеупомянутой конечности. Роняет и отбивает заветное орудие в другой конец комнаты. Ухмылка. Чего же ты ждешь? Хочешь сломить меня? Попробуй! Это не удалось никому: ни смерти, ни приюту, ни безразличию, ну так попробуй ты, мой бывший лучший друг. Хватаешь меня за шею, ну или точнее пытаешься, в последний момент я отклоняюсь назад. Не получится, не в этот раз, Рин. Сзади доносится шорох, и я чувствую, что теряю равновесие. Заваливаюсь на спину. Мимо моего взора проплывает ухмыляющийся Рин - одна штука, потолок- одна штука и какой-то левый мудак, тоже кстати, в одном экземпляре. Веревка, уже давно истерзавшая мои запястья до крови, сейчас врезается еще сильнее. Пинок. Хм, быстро же этот кровавенький оклемался. Пинок пришелся куда-то по животу, может чуть ниже. Сжимаюсь в позу эмбриона. Так боль будет меньше. Чертовы руки все еще привязаны и от этого жутко неудобно, если можно назвать ситуацию, в которой тебя избивают, полосуют ножиком, словно парту на уроках химии и заставляют сосать, можно хоть каким-либо образом назвать удобной. Удар. Пытаюсь кричать. Смех. Удар. О, а вот и Щетинка. Удар. Ногами пытаюсь защитить голову с животом и одновременно отбиться, но получается с переменным успехом. Кричу. Пару раз я смог дотянуться до Рина и пнуть его в колено, но это не настолько серьезная травма, насколько мне хотелось бы. Удары. Со всех сторон. Перестаю замечать, кто бьет, ведь это уже не так важно, я просто пытаюсь увернуться, защититься, отомстить, пнуть хоть кого-нибудь, пусть не до перелома, но хотя бы ощутимо. Удары, удары, удары, удары, удары и... Ничего? Нет, серьезно, они прекратились? Нет. Пинок. Шаги. Лязг. Шаги. Нож. Я все еще лежу на полу. Шорох. Меня тянут за волосы вверх. Веревка не дает высоко меня поднять. Пинок. Смех. Нож, как бы случайно задевает мои запястья, перерезая веревку. Пинок. Ну, держитесь, мрази, теперь у меня развязаны руки, как в прямом, так и в переносном смысле. Мгновение и Ник сгибается пополам. Секунда и мои руки сжимают за спиной. В зад мне утыкается волосатый член Ежа. Ну нет, живым я вам не сдамся, брыкаюсь ногами, стараясь врезать хоть по чему-нибудь, кроме воздуха, но миссия проваливается когда меня просто берут и пинают в живот. Снова. Интересно, сколько же все-таки раз они это уже сделали. Сгибаюсь, ставя обе ноги на пол. Рядом с головой чиркнуло зажигалкой. На мгновение комнату озарил яркий свет и запахло гарью. До меня не сразу дошло, но горела моя челка. Вырываюсь, трясу головой, но мои волосы все еще дымятся, а они только ржут. Меня резко тянут вверх за "патлы" и плюют в лицо приговаривая что то про шкуру и голубка. Снова смех и удар ногой по животу. Вырываюсь и в руке у мучителя остается клок волос. Падая, бегу к двери, но меня нагоняют и пару раз ударяют в область спины и ребер. Падаю. Сильные руки хватают поперек живота и тащат обратно в центр комнаты, словно тряпичную куклу. - Запомни, Тайга, ты теперь наша шлюха, так что можешь даже не пытаться убежать или спрятаться, найдем, изнасилуем, убьем. Поняла, шкура? Мир перед глазами отплясывает джигу, а ноги не слушаются и тут меня отпускают, хотя наверно правильнее будет сказать бросают. - Поняла? Тебя спрашивают! Падаю на спину, со сравнительно не высокой высоты, сдирая кожу с и так пострадавшей спины. Надо мной наклоняются три рожи. Одна, когда-то любимая, бородатая и сладко улыбающейся. Киваю. - Перевернись, педрила. Не двигаюсь. - Перевернись, мать твою. А то грохнем тебя нахуй, да сожжем, кто тебя, уебка, искать будет? Пидор ты, малолетний, возомнил о себе больно много нахуй, ты никому не сдался, не найдет тебя никто здесь! На протяжении всей этой гневной тирады, его ботинок не сильно надавливал на мой член. Молчание. - Я, что, блять, не понятно объясняю, дегенерат, блять или твои пидорские мозги слишком блять малы, чтобы понять приказ? Ну, сука, доигрался, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому нахуй. Он что-то шепчет Ежу и тянется за пояс джинс. Еж ухмыляется и пинает меня по ноге, а потом берет и за плечи переворачивает меня в позу "рака". Вот так легко берет и переворачивает восьмидесяти килограммовую, вырывающуюся тушку раком. Руки поглаживают спину, медленно спускаясь к ягодицам. Дергаюсь. Сжимаюсь. - Противно? Да ладно, харе ломаться, ты ж голубок. Ты должен только и мечтать о том, чтоб тебя отымели во все дыры три здоровых мужика. Его пальцы проникают в меня. Больно. Дергаюсь. Пытаюсь что-то сказать, но меня просто пихают головой в пол. Видимо они решили, что растяжки, если проникновение сразу несколькими пальцами на сухую можно так обозвать ,с меня хватит и одним движением в меня вошел Еж. Грубые, резкие движения разрывают нежную кожу. Из прокушенной губы в рот начинает поступать кровь, заполняя его своеобразным, металлическим привкусом, а при каждом толчке задницу пронзает острая боль. Старый паркет при движении карябает кожу на коленях, причиняя дискомфорт. Слышу только смех, тихие полустоны и свое сердце, выбивающееся из сил, вырывающееся из грудной клетки. Рин встает передо мной, широко расставив ноги и хватает за волосы. Вырываюсь, отворачиваюсь в другую сторону выдирая себе волосы. Усмехается и просто берет и тыкает меня носом в пах. - И без выкрутасов, малыш. Возбужденный член тыкается мне в мои плотно сжатые губы, пачкая смазкой. Улыбается и приоткрывает рукой мой рот. Толкается сразу глубоко. Меня тошнит. Слезы выступают на глазах от нехватки воздуха, а он просто тянется и стирает их своими волшебно мягкими пальцами. Стоп. Как-то это аморально, не? Меня, блять, тут насилуют, а он нафиг со своей нежностью тут приперся. Собрался изнасиловать, унизить? Так будь мужиком и доведи это чертово дело до конца, без блядских розовых соплей! Двигается быстро, резко в такт движениям Щетинки, но всякий раз, когда я думаю о том, что это можно пережить, перетерпеть, он насаживается глубже, не давая мне вдохнуть, царапает шею, дерет волосы, не давая отстраниться. И на протяжении всего этого действа, он блять приговаривает, какой я, сука, хороший и послушный мальчик. Движения с каждым толчком ускоряются и он кончает мне в рот, через пару минут Еж тоже кончает в меня. Плююсь. Противно. Хочется встать и прополоскать рот с чем-нибудь едким, стирающим любые вкусы, а заодно и помыться, и воспоминания стереть тоже не помешало бы. - У тебя чудесный ротик, маленький мой. В ответ могу только хмыкнуть и отвести взгляд. Да, очень маленький парень под два метра ростом и под сотню килограмм весом. - Эй, Ник, не хочешь попробовать этого сладкого мальчика? Господи, нет. Я готов вынести ещё раз щетинку, только не подпускайте ко мне этого ненормального. - Ну раз уж ты так настаиваешь, то... Он встает сзади меня и через секунду что то твердое входит в меня. Это не живое, это что то холодное, твердое и царапающее. Сжимаюсь, пытаюсь отодвинуться, отстраниться но получается только хуже так как нечто входит под странным углом и царапает нежные стенки. Гребаный садист. Снова смех и тут это что то резко выходит из меня с противным, хлюпающим звуком. Меня разворачивают лицом к себе , слышится звон, снова насаживают, но уже на член Садюги и поднимают вверх, вдалбливаясь до упора, хватаюсь за его спину стараясь не потерять равновесия, кричу, царапаю его и тут до меня доходит, что в мою и так переполненную задницу пытается пройти еще один член. Максимально расслабляюсь, чтобы моей заднице был причинен минимальный ущерб, но не очень-то получается, я буквально слышу ее крики и мольбы о помощи. Меня будто разрывает изнутри, когда Рину все таки удается войти. Оба члена трутся внутри меня растягивая и разрывая тонкие стенки, меня тошнит. Кричу, деру ему спину, пытаюсь пнуть побольнее ногой, но перед глазами все так быстро кружится. Весь мир буквально превращается в одно темно-синее пятно с красными пятнами. Боль, я уже не знаю куда от нее деться, а толчки все не прекращаются. Они о чем-то переговариваются, но я не могу разобрать ни слова. Щетинка пожирает нас взглядом и дрочит, сидя в углу. Толчок, и в меня вливается что-то горячее, пульсирующее, противное и Рин выходит из меня, оставляя только Ника, но через несколько минут кончает и он, со странным хрипом. Щетинка же кончает в руку, после чего подходит и вытирает её об моё лицо. И тут я понимаю, что было до них во мне. Это была гребанная рукоять ножа, того, блять самого ножа, который сейчас лежит недалеко от нас весь в крови. В МОЕЙ крови! Щетинка ждет, пока я вылижу его руку, но я только плююсь. На что он бьет ставит не сильную пощечину и отправляется в соседнюю комнату. Меня наконец оставляют в покое лежать на пыльном полу. В комнате душно. Глаза слипаются, так, сейчас главное не спать. Но тело без сил, а в голове ни одной дельной мысли. Сейчас в комнате почти что тихо, щетинка курит в противоположном углу, даже не удосужившись открыть окно или же хотя бы одеться. Он сидит напротив и улыбается. Снова и снова, выдыхая едкий ментоловый дым своих дешевых сигарет. Он выглядит, как типичный киношный насильник весь в пятнах засохшей спермы и крови. Рин стоит перед зеркалом, мурлыкая до боли знакомую мелодию и замазывая какой-то странной мазью с травами синяки и царапины, недавно оставленные мной. Ник вышел из комнаты минуты две назад и откуда-то из далека слышится шум набирающейся воды. - Сколько еще меня будут здесь держать? Выходит тихо, но вполне слышно. - Пока ты не умрешь,- просто, лаконично, ужасно. - Или пока ты нам не надоешь, и мы не убьем тебя сами. Спасибо за честность, Рин. В комнате почти тихо, почти темно и мне уже почти не больно. Сворачиваюсь калачиком. Из задницы течет кровь и семя. Все тело жутко ломит и уже не хватает сил, даже на то, чтобы просто вдохнуть. Я тону.***
Просыпаюсь от того, что на меня выливают ледяную воду, ну я во всяком случае надеюсь, что это вода. Смех. Видимо пошел следующий круг моего личного ада. Подгорелые, еще с того раза, волосы намокли и теперь лезут в глаза. Пинки. Кричу. Кто-то! Ну хоть кто-нибудь! Люди! Неужели, вы не слышите меня? Меня поднимают за волосы и плюют в лицо. Вырываюсь размахиваю руками, но попадаю только по воздуху, лишь иногда задевая их. Удар куда-то в скулу, еще удар, но уже по челюсти и пронзительный звон в ушах. Меня отпускают обратно на пол? И Ник поспешно выходит из комнаты, попутно натягивая штаны и плотно закрывая за собой дверь. Щетинка же садится рядом со мной и зажимает мне рот своей ментолово-никотиновой рукой. Рин же просто начал ходить по комнате с забавно качающимся стояком. Они до сих пор раздеты. Стойте! Голоса, я слышу голос Ника и еще несколько. Мужские грубые. Больше шанса может и не быть. Теперь понятно, почему мне заткнули рот. Мычу, но слишком тихо, чтобы меня кто-нибудь услышал. Еж шипит мне на ухо угрозы и сильнее сжимая мне шею и рот. Кусаю его за руку, набираю воздух в легкие и кричу. Шорох. Крики с просьбами отойти от двери. Предупредительные выстрелы. Руки на моей шее сжимаются сильнее. Крики. Мат. Холодные шершавые руки проводят по синякам и царапинам. Топот десятка ног. И сильные руки поднимают меня в воздух. Холод. Темнота.Голливудская шлюха Без чувств на полу. Мне жаль, но вечеринка окончена.
Конец POV Кагами. Камера в углу комнаты несчастно пикнула, оповещая о конце съёмки.