Вслед

Фрэн вышла с главной палубы на ходовой мостик, залитый оранжевыми лучами вечернего солнца. Она опёрлась плечом о портал и держала горшок с меломаном, приникшим к земле, а мимо неё протрусил мистер Полночь с каким-то озорством в глазах – таким, что девушке почудилось, будто кот что-то замышляет. Среди бесчисленных пультов с кнопками, рычагами и экранами, на которых каждую минуту что-то да замигает или зашевелится, стоял скелет. Он был обращён к Фрэн спиной, из-за света, лившегося из лобового окна, на пол пала длинная худощавая тень, на голове которой стояла девушка. — Ты чудесно поёшь, - не оборачиваясь лицом к компаньонше, сказал Итворд и всё что-то переключал и сверял. — Спасибо, - Фрэн действительно было приятно слышать похвалу, - а откуда… Не успела девушка сформулировать вопрос, как скелет поднял указательный палец вверх к пронумерованным экранам небольших чёрно-белых телевизоров, рядом с ними висели динамики. На телевизоре под номером девять воспроизводилась запись из спальни капитана корабля. Фрэн беспечно подняла глаза к потолку и неслышно усмехнулась, вспоминая, что Итворду известно всё, что происходит на борту корабля. И действительно, всё это, что было в летательном аппарате, принадлежало ему одному, всё это, что происходило даже в самом тёмном углу летательного аппарата, было известно ему. Насколько было известно, Итворд сам построил эту громадину, потребовавшую от него тяжёлого труда и бессонных ночей на протяжении длительного времени: лет, десятков лет, а может, даже и сотен. — Как насчёт того, чтобы в следующий раз спеть дуэтом? – спросил скелет, потерев лысый затылок и не замечая того, как пристально на него смотрит Фрэн, трепещущая, как свеча на ветру, такая беззащитная, открытая. Вид скелета заставлял испытывать сожаление и меланхолию. — Пожалуй, можно, - она улыбалась, пожимая хрупкими, белыми, почти серыми, плечами. Итворд продолжал что-то крутить на пультах и пялиться на экраны, даже не бросив ни единого взгляда на девушку с цветком в руках, стоявшую в дверях. Очень важно соблюдать последовательность действий и нормы, предусмотренные механикой, чтобы машина, наконец, заработала. Его манипуляции напоминали работу хирурга в операционной, только капитан корабля действовал один, и никто ему не подавал нужный инструмент, не курировал и не вытирал пот со лба. Он привык всё делать в одиночку, отчего привычка сказалась на работе рук, которые можно было никак иначе не назвать, как искусными. — Знаешь, если тебе нечем заняться, - протянул скелет, почувствовавший на себе взгляд девушки, ему не нравились те моменты, когда другие внимательно смотрели на него в минуты сосредоточенности, - Палонтрас! Из гостиной выплыл аксолотль. — Итворд? — Я кое о чём хотел тебя попросить, - наконец, скелет обернулся в сторону выхода на главную палубу, разминая затёкшую костлявую шею. — Слушаю? – Палонтрас выпрямил спину, от чего тот ровно параллельно полу завис в воздухе. — Ты не мог бы научить дорогую Фрэн читать на иверском? – Итворд оперся о краешек пульта, сложив руки в замок. — Да, Палонтрас! Пожалуйста! – она обернулась к летающему земноводному полная энтузиазма, и чуть ли не подпрыгивая. — Ну, этот язык требует единения с природными силами. — А оранжерея для этого не подойдёт? – скелет вопросительно изогнул надбровную дугу, глядя на застенчивого аксолотля, - ну, единения с силой земли там определённо получится достичь, да и там освещение значительно лучше. — Она будет просто идеальна для учёбы! – под ноги Фрэн кинулся мистер Полночь и развалился прямо на её туфлях. — Хорошо! Тогда возьмите на семнадцатой полке секции «А» букварь для дошколят, - Итворд снова повернулся к панели управления кораблём, - зачем он у меня вообще хранится? Возможно, этот вопрос останется не решённым, потому что Фрэн, мистер Полночь и Палонтрас, снова отправились на второй этаж и, предварительно поставив меломана обратно в шкаф и устроившись на пузатых мешках с землёй, приступили к обучению. Перед ними лежала разноцветная книжонка, страницы были украшены иллюстрациями, показывавшими какие-либо действия и предметы. На самой первой странице были нарисованы антропоморфное дерево и таракан. Как выяснилось позже – именно эти существа как раз и являются иверсианцами. Язык напоминал некую смесь латыни, шведского и исландского, учился он на слух легко, но воспринимать знаки у Фрэн, хоть убей, не получалось. — Фрэн, давай ещё раз попробуем, - аксолотль снова перелитснул на первую страницу, где располагался алфавит. — Давай, - выдохнула девушка внимательно рассматривая знаки, Знаки есть ежедневное средство общения живых существ, живущих в одно время и разделенных тысячелетиями и пространством. Знаки бывают самые разные, большая группа знаков — языковые. Так же, как и другими знаками, живущие и даже мёртвые (как показал недавний опыт) пользуются с самого момента появления на свет. Сначала слово для новорожденного соотносится как бы непосредственно со свойством предмета или действия, а со временем, с развитием приобретает уже полноценный образ. — …мэй, ни’й, о’й, п’э, кий, экр’, сэ’э, т’эм, ий, ийа, ийдес, э’кс, икрис, йэнш, ‘ао, э, - она очень медленно и с трудом произносила звуки, она бы не смогла их заново прочесть, если бы не Палонтрас, который время от времени подсказывал, что за буква изображена. — Отлично, - удовлетворённо кивнул он и стал неаккуратно листать страницы, шлёпая по книге лапой, - прочти мне вот это слово. — Иль–лий–ю-кс - свет, - по слогам прочитала Фрэн. Это было немного унизительно – взрослому, почти полностью сформировавшемуся, человеку учить подобный алфавит, напоминавший сущую тарабарщину. Она ощущала себя ребёнком – несмелым, неумелым, ничего не понимающим. — Хорошо, а теперь прочти это, - Палонтрас на слово длинным мизинцем. Она убрала его ладонь с книги, взяв её в охапку, и посмотрела на слово. — Такое огромное, - девушка скривилась, не отпуская вытянутого запястья зверья из своей руки. — Ты сможешь, - спокойно произнёс Палонтрас, даже не пытаясь высвободить свою конечность из девичьей хватки, - не забывай про ударения. — Д’эй-ти-кау-темонь – преданность. У меня получается! — Ты молодец! А теперь попробуй то, которое ниже. — Д’ей-илихамэсэ – любовь. Странно, дети Иверсты с раннего возраста знают, что такое любовь, когда как люди Пандоры бьются над этим вопросом почти всю жизнь и, иногда, не находят на него ответа. — Так! – в оранжерее появился Итворд, вытирая насухо лысый затылок. Он был таким же замученным, но, по крайней мере, он вымыл руки и череп. — Уже? А который час? – Фрэн растерянно посмотрела по сторонам, но когда её взору предстал кусочек тёмно-розового неба, выглядывавший из иллюминатора, то девушка тут же захлопнула книжонку. — Почти без десяти восемь. Мы должны поторопиться, если хотим увидеть момент открытия портала. — Что мы здесь сидим и ждём?! Вперёд! – мистер Полночь, взволнованный, выпрыгнул из-за мешка и выбежал на лестничную площадку, пробежав под ногами у Итворда, - Давайте! – как бы подгонял он, ластясь около дверного проёма. — Мадам, - скелет протянул Фрэн руку, чтобы та встала с пыльного мешка с землёй. — М’сье, - она приняла его руку и встала с насиженного места, подпрыгнув и звонко стукнув каблучками, когда её стопы коснулись металлического пола оранжереи. — Если мы хотим смотреть течение с самого начала, то нам нужно выходить прямо сейчас. — Выходить? – Палонтрас воспарил над мешками, помахивая затёкшим хвостом, - я думал, что мы полетим. — На тебе? – скелет недоверчиво поглядел на товарища. — А чем я хуже? – аксолотль развёл лапы в стороны. — А ты нам предлагаешь использовать твой горб в качестве транспорта? — Это так неочевидно? — А ты выдержишь? — Выдержу. Они прибыли к западному берегу так называемого «Острова мёртвых». Итворд, перекинув ногу через голову Палонтраса, съехал по его хребту вниз на усыпанный мелкой галькой берег. Он подошёл к самой воде сине-зелёного цвета и плюхнулся прямо на землю, выжидающе глядя на часы. — Я думала, что мы полетим прямо к обелиску? - Фрэн аккуратно спустилась на землю, опершись о ствол тёмного дерева — Не то время, дорогая, - мурчал кот, - всё начинается здесь. Мистер Полночь кивнул, указывая на появившуюся вдалеке фигуру, о чей борт мерно билась волна. Ладья приближалась к затемнённой опушке, скалы которой образовали своего рода причал, поросший траурными кипарисами. А в ладье гребец, укутанный в белую мантию. Перед фигурой стоял прямоугольный ящик. — Ты как всегда вовремя! – Итворд встал с гальки и подошёл к приставшей к берегу ладье, опёршись о её бортик ногой. — Здравствуйте, Итворд, - гребец, чьё лицо скрывала белая плотная ткань мантии, поклонился скелету, не выходя из лодки, - Смерть никогда не задерживается и не спешит. Тут лодочник заметил в тени кипарисов других: Фрэн, Палонтраса и мистера Полночь, и поклонился им тоже. — Здравствуйте гости из Пандоры и Иверсты. Простите, но вы зашли не вовремя. — Расслабься, они здесь со мной – проездом, да и то с двумя из них ты лично знаком. — Хранитель ключей и врат? Неужто настало время им стать частью Мироздания? — Конечно! Поэтому я везу их в Иверсту на грандиозный праздник! — Хотел бы я на нём побывать, но мне нигде не рады. — Просто ты слишком меланхоличен, дружище и зациклен на своей работе. — Кстати о работе, - этот субъект достал из складок мантии часы на золотой цепочке, которые были так похожи на драгоценные Итвордовские, потом повернулся назад – туда, где поблёскивали последние лучики солнца. — Ещё двадцать секунд, - гребец спрятал часы обратно, отложил увесистое весло и раскрыл прямоугольный ящик, напоминавший по форме гроб. На обитом синим бархатом дне лежал такой лишний и отталкивающий ржавый масляной фонарь. — Приготовься, - шепнул на ухо Фрэн Палонтрас, от чего у девушки дыхание перехватило, и образовалась неясная дрожь в бёдрах и коленках. — Пусть маяк укажет путь излечившимся душам, чтобы те переболели жизнью вновь, - извозчик поднял над головой фонарь, в колбе которого плясал синий огонёк. Это было, как камень, который бросили в стоячую воду, и от него пошли круги во все уголки мира. Синее пламя разгорелось и замигало, и, видимо, этот сигнал принял тот, кто вёл пост у обелиска – небо снова озарилось чистым белым светом, от которого несложно было и ослепнуть. Лодочник открыл колбу лампы, и синее пламя вырвалось из неё, улетев на запад к пропавшему за горизонтом дневному светилу. И не успела Фрэн перевести дыхание от этого захватывающего зрелища, как над водой появились округлые сферы с синими ореолами – души умерших. «Кто же мог придумать подобную красоту?» - прижимая к себе мистера Полночь, думала девушка, смотря на то, как эти сферы поплыли прямо на них, увлечённые лучом обелиска, пронизывавшего небо, будто яркая нить, связующая жизнь и смерть. Души плыли по воздуху, огибая собравшихся на берегу, скалы и кипарисы, углубляясь дальше в хвойный лес. — Думаю, и вам и мне пора, - гребец поправил складки мантии, взял весло и опустил его в воду, - моя работа здесь окончена. — До встречи, - Итворд как бы отдал честь лодочнику, который оттолкнулся от берега и снова поплыл на запад, чтобы снова вернуться на остров, - в путь! Скелет вприпрыжку подошёл к компаньонам и уселся на Палонтрасе, как на гнедой. — Вперёд, зорька! – он, как бы пришпорил аксолотля, от чего тот ойкнул и извился от неприятных ощущений. — Ещё раз так сделаешь, я тебя скину. — Лети, лети, дорогой, - хохотал Итворд, рассматривая отдаляющуюся землю. Смерть – это плаванье по рекам Стикс и Лета, как говорили древние греки, но они не говорили, что смерть – это мелодия, которую напевает душа во время своего странствия. И во время этой песни даже ночные птицы затихают, чтобы послушать её. Время от времени Фрэн пыталась спеть вместе с ними, но она могла так увлечься, что начинала терять равновесие и скатываться с хвоста Палонтраса. — Осторожно! – аксолотль поднял хвост вверх, чтобы приостановить её. — Осторожно! – скелет схватил её за плечо, чтобы избежать падения. Они ничего не говорили друг другу, погружаясь в эту полупрозрачную атмосферу ночи. Они пролетали мимо странных построек, сделанных из белого камня, которые отражали свет проплывавших мимо огоньков. Скорее всего, на острове существовал своего рода город, или то были гробницы. Таких построек Фрэн насчитала около десяти штук, и чем ближе Палонтрас подлетал к обелиску, тем больше построек попадалось на глаза девушке. Они образовывали своего рода акрополь, древний, полуразрушенный, полный отголосками древних стихов. Сейчас они кружили над поляной, площадью мелких огней-душ, в центре неё стоял светящий обелиск, от которого вздымалась вверх белая блестящая нить, в которую вкраплялись те самые жемчужины душ, попадая тем самым в Ультра-реальность. Палонтрас аккуратно спускался вниз, чтоб не задеть ни одной души. Фрэн ликовала, рассматривая то, каким вблизи был обелиск – заполненные светом фрески, описывающие какую-то странную историю, произошедшую на заре веков. — Приехали! – Итворд пока не спешил слезать с приземлившегося в одном из храмов Палонтраса. Здесь было темно, но свет, исходивший от обелиска и падавший на высокий плоский потолок здания, придавал ему неповторимую глубину. Будто сидеть на дне озера с чистой водой и наблюдать за тем, как светит луна. — Можно я пойду, посмотрю на них вблизи, - Фрэн спрыгнула с Палонтраса на мраморный пол, выпустив из рук мистера Полночь. — Конечно, можно, - положительно кивнул скелет, спустившийся с аксолотля вслед за ними, - только, будь добра, далеко не уходи, а хотя… Из нагрудного кармана сорочки выполз к нему на плечо механический мотылёк и важно затрепетал крыльями. — Знаешь, Фрэн, можешь не переживать, если заблудишься или отойдёшь слишком далеко, - мертвец подставил мотыльку костлявый палец, на который и взобралось механическое насекомое, - да и этот прожорливый комок шерсти сможет тебя защитить и привести в убежище. В ответ на это кот надменно фыркнул и вышел из храма, задрав хвост трубой. — Чего мы ждём, Фрэн, - протяжно мяукнул кот, остановившись около колонны. — Иду, котик! Течение душ подобно реке, реки обязательно должны куда-то впадать. Реки душ впадали в этот центр, своего рода озеро, движение здесь было спокойным, почти невидимым. — Только посмотри! Это же люди из Пандоры! – находившийся за спиной у Фрэн огонёк затрепетал, увидев девушку и кота. — Помню, я был в Пандоре, проходя свой шестидесятый цикл. Я был палачом в средневековой Англии, к тому же успешным, - рядом с заинтересованным огоньком мерно затрепетал другой, - забавное было время. — Палачом? – она не поняла, что говорил сгусток света, - это ужасно! — Не пугайся так, человеческое дитя, - успокоила её та же душа, - это не такая страшная профессия. Да, признаю, я убивал людей, но это не главное. Тем, кто наблюдал за казнями, нравились мои шутки – это не давало людям сильно пугаться скорой смерти, но лучше смерть, чем жить в одиночестве, не найдя своей родственной души, - из сферы Фрэн услышала протяжный тоскливый вздох. — Да, люди Пандоры очень интересные. Особенно интересны их дети, - пролепетала первая душа, приблизившись к поникшей, - они очень любознательны, хотят понять, что скрывается за завесой тайн, и Реальность у них такая странная. У них ничто не длится долго! То у них весна… — То война, - продолжил за своей парой сгусток света. — То век просвещения, то тёмные времена и разруха. Всегда стараюсь туда возвратиться, чтобы узнать, не случилось ли там чего нового. — Я заметил, что никто там не сидит на месте, и ничто надолго не приживается. Все куда-то стремятся и спешат жить и любить. — А вы долго существуете? – замурчал кот, играя с тёплым язычком пламени венца вокруг шара. — Достаточно долго, чтобы быть в предыдущей жизни иверсианцем-поэтом. Но есть те, кто уже успел стать отдельными мирами в Реальностях, и в них переживают и чувствуют другие формы энергии, ищут смысл. — А зачем нужен смысл чтобы просто чувствовать? – поинтересовалась Фрэн. — Абсолютно незачем, - расхохоталась сфера, - но есть смысл их чувствовать, прости за тавтологию. Мы сами делаем смысл творить и переживать что-либо. Так мы и развиваемся. Фрэн посмотрела на звёздное небо, которое пронизывал луч. Значит, все те вопросы, все цели, что ставят перед собой люди, бессмысленны. Они просто это делают и получают, своего рода опыт и награду в качестве развития. А что же случается с теми, кто не заинтересован в этом? Куда они попадают после смерти? Что происходит с их душами?