Вслед

Однажды знаменитому мудрецу приснился сон, в котором он бабочкой беспечно порхал над цветочным полем… старая и всем хорошо известная история, не так ли? Но именно она всплыла в памяти Фрэн, когда глухую тишину каюты нарушил звук, напоминавший движение шестерёнок в часах, и на драгоценный камушек, которым было инкрустировано яблоко кинжала, лежавшего на столе, приземлился механический мотылёк. В комнате было тепло, или же жарко от сонных объятий Итворда, дышавшего прямо в ухо. Он лежал, прислонившись содрогавшимся от движений шестерёнок голым полупрозрачным животом к спине девушки, уткнув подбородок ей в шею, длинная костлявая рука тяжело лежала на хрупком плече, сжимая его, будто то была плюшевая игрушка. А Фрэн неловко вытянулась, лёжа на боку и боясь сделать лишнее движение, чтобы не разбудить живой труп. Она ощущала исходившее тепло этой тонкой брюшной стенки, за которой била ключом жизнь. Она думала, что капитан корабля просто ходячий суп-набор – опыт говорил обратное. Впервые девушка увидела Итворда таким в ванной, но тогда голову занимали другие вещи, и сознание просто решило избавиться от увиденного, выкинув из памяти, как ненужный хлам. Теперь же Фрэн не было страшно – ей позволили взглянуть на вещи куда более страшные, чем нормально функционирующие органы, модифицированные механическими составляющими. Страх непонятного сменился на страх за состояние обладателя подобного диковинного сложения тела. На столике бабочка звонко щёлкала крылышками, как бы отсчитывая минуты, и каждый щелчок, смешанный с тиканьем и треском внутри тела Итворда, вызывал судорожное дёргание пальцев ног девушки. Фрэн покосилась на механическое насекомое и вытащила свободной рукой из-под сорочки медальон, повернув его передней выпуклой стороной мотыльку, тот застучал крыльями и приземлился прямо в вырезку, устроившись в ней так, будто и никуда не улетал. Сердце ныло тупой, тягучей болью, ломило правое плечо. Вытянутые ноги затекли, но двигаться не хотелось. Но всё же она заставила себя снять с себя руку и выползти из-под костлявого тела. Она резким движением взяла халат и накинула его на себя, но что-то её задержало около постели, в которой Итворд чувствовал себя более чем раскованно – он лёг таким образом, что ноги его располагались на правой нижней части, а голова с руками на левой, он перевернулся на живот и подобрал под оголённый живот одеяло. Он выглядел таким беззащитным и… милым? Фрэн с опаской тихо подошла ближе к кровати и нависла над ним, боясь даже дышать, чтобы не разбудить. Она опёрлась рукой об резное изголовье и приблизилась к черепу. Его скуловой дуги коснулись тёплые, мягкие, чуть припухшие губы, которые девушка тут же сжала в узкую полоску, когда Итворд шелохнулся в постели, и тут же суетливо вышла из комнаты, стараясь не стучать каблуками туфель, даже не оглянувшись в его сторону. Он повернулся на спину в тот момент, когда дверь лифта со свистом распахнулась, тем самым разбудив его. Итворд глубоко вдохнул, сонно глядя полузакрытыми глазами на фигуру в сумеречном проёме, где были видны развешенные плюшевые коты под сводчатым потолком из металлических пластин. Он не выдавал себя, лёжа полураздетым и ощущая прохладу воздуха грудью и животом. Когда дверь лифта закрылась и создала между ним и Фрэн тонкою преграду, скелет сел на кровати, уронив голову на руки, глядя на опутанные паутиной блестящих капилляров органы, меж которых крутились шестерёнки, раскрывались клапаны и стучали меха. Телом почему-то овладел противный озноб, но Итворд не спешил кутаться в одеяло и застёгивать ночную рубашку обратно. Он, плотно закрыв глаза, положил руку на то место, где недавно располагалась ладошка трепещущей Фрэн – посаженное на полтора сантиметра вниз от ключицы, прикрытое спереди грудиной, сердце. Ему хотелось вновь вытащить его и проверить, всё ли с ним в порядке, нуждается ли оно в отладке, или же давно пора его выкинуть, заменив холодным насосом, чтобы так не мучиться. Сердце болело от страха, от тоски, от злобы. И, хрипло выдохнув, Итворд в который раз стал снова и снова вызывать у себя в замутнённых дрёмой мыслях тот невинный образ потерянной во тьме девочки, её смышлёность и любознательность. Что же произошло с нынешней Фрэн? Почему он чувствовал некое отторжение, как если ему, человеку с третьей перелили вторую группу крови – происходило разрушение светлого образа беззащитного создания с огромными блестящими голубыми глазами. — Ах, чёрт. Кто тебя просил взрослеть? – скелет опрокинулся на подушку, сжав лицевую часть черепа пальцами и, тесно сжимая веки, снова окунулся в царство Морфея. В этом сне он наслаждался от души, не осознавая того, что он отягощенный мыслями этого мира философ. Когда же он проснулся, то не мог понять, снилось ли знаменитому мудрецу, что он бабочка, или это бабочке снится, что она знаменитый мудрец? Фрэн тяжело выдохнула, прислонившись спиной к холодной двери лифта. — Ах, черт, - казалось, что она пробежала пятикилометровый кросс, - бедный Итворд. Девушка сползла по гладкой прохладной поверхности и корила себя за собственное любопытство. Но если бы она этого не сделала, то так бы с опаской и продолжала относиться к скелету. Она молча сидела под дверью лифта, обхватив руками колени и смотря в никуда – взгляд её был сфокусирован на люке, находившемся под потолком. Наверное, Фрэн так бы и просидела на этом месте, пока кто-нибудь не проснулся и не воспользовался бы лифтом, но её ушей достиг странный звук, который она ранее не слышала в мерной работе двигателей, гудевших под обшивкой. Он был каким-то утробным, словно его издавало живое существо. Она, не вставая, приложилась ухом к двери лифта и прислушалась – звук был похож на дыхание огромного монстра, который мучился ренитом, и тут Фрэн вспомнила, как Итворд жаловался на храп аксолотля, расположившегося во второй гостевой спальне. «Интересно, а как выглядит спящий Палонтрас?» - Фрэн хитро зажала зубами губу и прищурилась, нажимая на панели управления лифтом нужную кнопку. Когда дверь перестала дребезжать, над её порталом загорелся жёлтый огонёк, означающий то, что дверь заблокирована. — Зараза! – нахмурилась девушка, снова приложившись ухом к металлической двери, прислушиваясь к звукам, ставшим гораздо громче. Теперь же храп мохнатого земноводного приобрёл и бульканье, и причмокивание. «Наверное, он похож во время сна на собаку, большую такую, как немецкая овчарка, только со сплющенной мордой, светлой шерсткой и жабрами вместо ушей... точно! А может, он и дёргает лапами с хвостом? Это, наверное, дико мило! Ах! Хотя бы в щёлочку краем глаза на это посмотреть!» - Фрэн заёрзала около двери, думая, как проникнуть в спальню и слушая этот храп, напоминавший работу двигателя внутреннего сгорания дядиного седана цвета сливочного мороженного. Но тут дверь сама по себе задрожала и за тонкой металлической дверью послышалась смена жилых ярусов, девушка резко отскочила от пригретого лицом места, чтобы, не дай боже, столкнуться с капитаном корабля и объясняться перед ним… если, конечно, именно он выйдет из лифта, открывшегося с громким и показавшимся вульгарным свистом. И перед Фрэн оказался… — Вот ты где всё это время был! – снизу вверх на неё смотрел мистер Полночь, который был совершенно не удивлён тем фактом, что его хозяйка спокойно ходит по кораблю в то время, когда все остальные спят. — И что ты всё это время делала? – кот медленно повернул голову, прикрыв яркие жёлтые глаза, поблёскивавшие в сумерках главной палубы, - только не говори, что всё это время плескалась в ванной. — Я бы с радостью понежилась в горячей ванне с ароматной пеной, - хихикнула Фрэн. — Вот как, - усмехнулся кот, обтираясь спиной об ногу девушки. — Дорогой, - она взяла кота в руки так, что его передние лапки укладывались ей на плечо, - мы же в Ультра реальности? — Мы находимся почти на её границе. Нам осталось лететь где-то час или полтора. Мне не терпится увидеть это чудесное место. — А можешь мне его описать? — О, милая, будет очень сложно описать парой слов Иверсту… но одно у меня крутится на языке, каждый раз когда я вспоминаю её – Рай. Именно Рай, Фрэн… вот как в твоих руках. Девушка прижалась щекой к тёплому мохнатому животу любимца, слушая спокойное урчание, преисполненное нежности, от которой всё тело охватила такая нега, которую испытывают дети, прижимаясь к матери, которую испытывают родители, лаская ребёнка. Он служил для неё кусочком Рая, откуда она вышла, где мама с папой хранили мир и были подобны богам, а тётушка ангелом-хранителем, где водили гулять в парк каждую неделю, где всё было просто и ясно, как рождественский подарок. Но потом её оттуда просто вышвырнуло, как из машины через лобовое стекло в момент лобового столкновения. И врачи-психиатры ответят, что должна начаться серьёзная патология, нуждающаяся в срочном лечении. Когда она попала в лечебницу имени Освальда, то ей вспомнился один мальчик, вечно носившийся со своей игрушечной машинкой, и эта машинка была для него куском той райской жизни, который связывал его с детством. Он с этой машинкой спал, он с ней ел, он её носил повсюду, он даже попросил одну из медсестёр взять в библиотеке книги, по которым он мог заглянуть внутрь машинки и разобраться в её механизме, потому что эта игрушка становилась для него возможностью вернуться в тот Рай. И тут один коренастой мальчуган с перекроенной головой при всех взял и раздавил её ногой. А знаете что случилось потом? Этот тщедушный пацан чуть не убил этого верзилу, потому что в нём такой адреналин, такая злоба и такая сила проснулись, что этот лоботомированный был избит до полусмерти этой же машинкой, потому что мальчишка защищал своё отнятое детство. И, возможно, Фрэн точно так же поступила бы с любым, кто причинил бы мистеру Полночь вред. Хотя, погодите. В голове вспомнилось бездыханное тело кота и корчащийся дёгтеобразный монстр, чья голова была искромсана тяжёлым вентилем шланга. Но её ситуация не была настолько безнадёжной последние восемь лет. На мгновение Фрэн ощутила острую жалость к тем, кого она покинула: она вспоминала дядюшку с тётушкой и их четырёхлетнего сына, которые были неким заменителем семьи, в кругу которой принято встречать Рождество и День Благодарения. И ключевое здесь слово «заменитель» - как бы они, да и мисс Боу не пытались сойтись, а семьёй они не стали и не смогли принять в свой Рай. Так трудно одиннадцатилетнему ребёнку привыкнуть к новой обстановке, особенно, когда эта новая обстановка стала следствием трагичных событий, негативно повлиявших на ощущение мира в целом. Для Фрэн больше не было «своих», все были чужими, и ни от кого она не ждала сочувствия и сострадания. Кто они, чтобы понять то, через что ей пришлось пройти? Да им и в страшном сне не привидится то, чем стала жизнь Фрэн в скором времени после убийства родителей. Для неё Рай переставал существовать, и все эти годы единственным напоминанием о нём служило мурчание тёплого котика. И чтобы снова не разрыдаться от переполнявших сердце чувств, Фрэн внезапно предложила: — Мистер Полночь, - голос её чуть дрогнул, но она тут же взяла его под контроль, - я хочу есть, пойдём на кухню, приготовим что-нибудь? — Я бы сейчас не отказался бы от паштета, - кот отстранился и ткнул девушку носом в щёку. — А что? Тосты с паштетом и салатом? — Ты мерзкая, - чихнув, он потряс головой, - мне это нравится. — Твои вкусы несложно угадать! – девушка постаралась громко не смеяться, спускаясь по винтовой лестнице к площадке на нижние этажи корабля. Когда кухню осветил яркий свет холодных лампочек, у Фрэн в голове возникли ассоциации с кухней общепита, где что-то где-то должно кипеть, жариться, запекаться, резаться, пригорать и издавать запахи самых разных яств, как то было в столовой их школы. Она помнила пыльные вытяжки, пристывший к конфоркам жир, запотевшие холодильники, исцарапанные порошками кастрюли и сковородки, затупленные ножи… но всем этим богатством корабельная кухня Итворда не располагала. Всё было чисто.. почти стерильно, вся посуда выглядела почти как новая – без царапин, без пригорелых следов, без пристывшего жира… «Интересно, а он вообще часто ею пользуется? Или когда к нему заглядывают гости?» - она медленно прошла вдоль стола, проводя пальцем по гладким поверхностям и разглядывая подвесные шкафы из красного дерева, где, наверняка, хранились специи и продукты из самых разных мест мира. Наверное, там были какие-то засушенные щупальца моллюска, которые должны придавать блюду изысканной горчинки, или более полезный аналог сахара – оставалось лишь гадать. — А может, ты обойдёшься и без паштета? – Фрэн мечтательно облокотилась об каменную столешницу, ища глазами фартук, - Как насчёт чего-нибудь изысканного? — Хозяин барин, я же всего лишь кот, у меня нет оттопыренных больших пальцев, приспособленных к хватанию, - мистер Полночь запрыгнул на чистую кухонную поверхность и ровно сел, подложив под передние лапы хвост. И как не потеряться в этом разнообразии ингредиентов и идей, когда с трудом удаётся нормально приготовить даже пасту… — Мне нужна поваренная книга! – Фрэн резко развернулась на каблуках, готовая подняться на главную палубу и приступить к поискам любой книжонки с рецептами. — Придержи коней! – мистер Полночь спрыгнул со столешницы и проскочил у неё между ног, загородив путь на лестничную площадку, - я уверен, что мы сможем обойтись и без поваренной книги. — И как же? — Ты меня недооцениваешь, дорогая, - кот прогнулся в спине, выставив грудь вперёд и самодовольно прикрыв глаза, - несмотря на то, что я живу в теле кота долгие века, я знаю не меньше, чем Итворд… особенно в еде. — Ну, ассистируй мне, - Фрэн иронично подняла брови, глядя на любимца, - шеф-повар. Мистер Полночь прошмыгнул у девушки под ногами и снова запрыгнул на кухонный стол, семеня вдоль стены и разглядывая шкафы в поисках нужного. — Открой этот, - он кивнул на высокий шкаф. Девушка последовала его совету. В шкафу на крючке висели полосатые розовый и зеленый фартуки, а на полочке сверху сложили колпак, но Фрэн поморщилась, глядя на него и взяла зелёный фартук, надев его сверху на халат. — Отлично, а теперь сюда! – кот побежал в другую сторону и резко остановился, чуть не соскользнув на пол, он пригнулся вниз и стал бить лапкой об дверцу, - возьми здесь две глубокие миски. Фрэн достала нужную посудину и поставила её на столешницу. — Что теперь? — А теперь за мной. Я покажу, что нужно взять из продуктов. — Хозяин барин, - наигранно важно передразнила кота Фрэн, следуя за ним на склад продовольствий. Это помещение представляло собой огромный холодильник, под потолком которого на крюках висели ополовиненные свиные туши и неимоверных размеров рыбы с острыми плавниками и полными таких же острых зубов пастями. Так же на металлических полках, прикрепленным к стенам покоились кувшины с маслами, молоком, брикеты порубленного мяса, яйца самых разных размеров и цветов, веники зелени и засушенные грибы. Когда Фрэн зашла сюда, то изо рта пошёл полупрозрачный пар, и по коже прошёл целый табор мурашек. — Бери здесь четыре яйца, молоко, грибы и фарш… и укроп. Нам понадобится много укропа. Её руки были заняты вышеуказанными продуктами, и сверху этой горки мистер Полночь положил не то чтобы пару пучков укропа, а целый веник. Фрэн очень боялась что-либо выронить из нагруженных рук. — Я понимаю, у тебя грандиозные планы на перекус, но мне не нравится то, что ты пытаешь их реализовать, нагружая меня, как вьючного осла. — Такова ваша человеческая доля, Фрэн, - хихикнул мистер Полночь, полуобернувшись к хозяйке, когда они обратно возвращались на кухню. В ответ на эту неудачную иронию девушка прыснула, выкладывая продукты на стол рядом с миской. Кот усадился по левую руку от неё, чтобы не мешать своей тушкой, пока она будет выполнять его… приказы? — Сможешь замесить тесто? — Да уж как-нибудь смогу. — Мука будет тут вместе с солью, сахаром и дрожжами. — Будем делать пирог, как погляжу… — А ты догадливая, - мистер Полночь подмигнул хозяйке, - больше дела, меньше слов. Замес теста прошёл весьма спокойно и без инцидентов: Фрэн не разлила молоко, не разбросала лёгкую муку, от которой не сложно было и расчихаться, не добавила яйца вместе со скорлупками и не расплескала тесто пока смешивала все ингредиенты. А в это время во второй миске с водой размокали оставленные ранее шампиньоны. — Отлично, - кот наблюдал, как девушка месит правой рукой в миске, прижатой к телу, дрожжевое жёлто-серо-белое тесто, - я сейчас! Он подбежал к той старинной духовке и зашёл за неё. Что-то щёлкнуло, и печь озарилась алым светом. — Накрывай тесто и ставь сюда, оно должно подойти. Фрэн сделала так, как сказал мистер Полночь. Теперь дело пошло за начинкой для пирога. Девушка вылила из миски воду и стала нарезать грибы кубиками, как и лук, а укроп она просто порвала на мелкие кусочки. Последним она закинула мясо вместе с солью и перцем – получилась разноцветна каша, от которой уже аппетитно пахло из-за добавленной зелени. — Думаю, что тесто уже поднялось. — Проверь, - беспечно ответил кот, подбираясь к миске с начинкой. — Не смей! – Фрэн взяла мистера Полночь подмышки и понесла с собой на проверку. За стеклянной дверцей под вафельным полотенцем заметно набухал бугорок, высунувшийся из-за ободка миски. — Идеально! Но тут раздался оглушительный, резкий звук сирены, а вместе с ним замигал красный свет лампы, находившийся над дверным проёмом. — Скорее на палубу! – девушка крепче схватилась за кота, а тот запустил когти в плечи, чтобы ненароком не упасть, но выпустил он их неглубоко, чтобы не навредить хозяйке. Когда Фрэн с мистером Полночь забежали на главную палубу, то тут же застали тот момент, когда из ниши винтовой лестницы выскочил Итворд и чуть не сбил их с ног. —Ах! — Ох! – скелет врезался прямо в девушку, и удар пришёлся ей на плечо. Он подался вперёд, боясь не рухнуть прямо на неё и резко выдохнул, схватившись одной рукой за повреждённый бок, так тщательно скрываемый под одеждой, а другой придержав Фрэн за спину, когда та отшатнулась, и какое-то странное оцепенение схватило её. — Прости дорогая! – он поставил её на место, не глядя похлопав по макушке и устремился вперёд, широко шагая, от чего полы его шёлкового халата развевались, как мантия. Итворд встал за пульт управления, рассматривая координаты и открывающееся за лобовым стеклом пространство. Он что-то нажал на приборной доске, параллельно глядя на экран с мигающими знаками, похожими на иверсианский алфавит. — Вот как? - у него в глазах сверкнула искра азарта, с которым он, откинув болтающийся халат назад, уселся на велосипед и покатил летательный аппарат вперёд к открывшейся перед ним чёрной кляксе, которая и была проходом во вторую реальность. — Что происходит? – с балкона, перекинувшись через перила, сонно смотрел Палонтрас и чесал длинным мизинцем медиальный угол залипшего глаза, его голос заставил прийти девушку в себя. — Хотела бы и я знать, Палонтрас! – отозвалась со своего места Фрэн. — Мы уже на границе с Иверстой! - радостно завопил кот. — Держитесь крепче, ребята! – из динамиков, откуда ранее вопила сирена, заговорил Итворд, - сейчас мы должны пройти через границу Ультра реальности! Фрэн, следи, чтобы мистеру Полночь не стало плохо! Когда Фрэн подняла глаза, над ней громоздилась мохнатая туша доктора Палонтраса, который приземлился рядом с ней на выпуклое белое пузо. — Советую тебе прижаться ближе к полу и держаться за поручни в нише. Девушка сделала так, как посоветовал аксолотль и села на ступеньки в нише винтовой лестницы, держась за её перила и прижимая к себе мистера Полночь, который был не в восторге от тряски резким поворотам корабля. А Палонтрас буквально распластал длинное мохнатое тело по полу, став похожим на длинный меховой блин, и вцепился узловатыми пальцами в ворс ковра, но, несмотря на то, что на главной палубе царил хаос: книги, препараты, статуэтки, флаконы с жидкостями буквально слетали со своих положенных мест (но не разбивались), а мебель ходила ходуном при каждом резком манёвре летательного аппарата, аксолотль был спокойным и не спешил жмуриться в те моменты, когда мимо его морды летел очередной предмет интерьера. Чёрная клякса прохода щенилась. На ее размытые границы нетерпеливыми судорожными толчками один за другим извергались обрубки лазурного, зыбко вздрагивающего неба, они беспомощно и слепо катились по разноцветному пространству, потом замирали, сплющивались, вытягивали осторожные ложноножки и вдруг начинали двигаться осмысленно к её центру– суетливо, тычась, но уже в одном направлении, все в одном определенном направлении, разбредаясь и сталкиваясь, но все в одном направлении, по одному радиусу от чёрной кляксы, в светлый проход, прочь из промежуточного состояния, одной текучей голубой колонной, как исполинские амёбы. Тонкий, едва слышный звук доносился из ниоткуда, то стихая, то усиливаясь волнообразно, словно писк комара в лагерной палатке. И Фрэн увидела, как медленно сошла краска со всего, что находилось перед её глазами, как внезапно посинел кусочек пространства за иллюминатором, как широко раскрыл глаза котик, а по лбу у неё самой скатилась капелька холодного пота. И в то же мгновение оглушительный звон заполнил корабль. Палуба, всё, что находилось на ней, руки, мистер Полночь — все озарилось зловещим малиновым блеском. — Зараза! – с мостика донёсся озлобленный голос Итворда, и корабль отшатнулся в сторону, отчего Фрэн с мистером полночь подпрыгнули на месте, как и Палонтрас, державший обесцветившийся ворс ковра. Девушка ощущала некоторое давление, оказываемое извне корабля на его носовую часть, за его барьером. Он мчался с такой скоростью, что, наверное, и скорость света была бы медленнее раз в тысячу. Фрэн почувствовала, как снова проваливается в отчаяние и безумие, но спокойный шёпот любимца загнал их далеко в подкорку: — Иверста, - малиновое зарево потухло, а вслед за ним яркая белая вспышка озарила былое убранство главной палубы, похожей после перехода на поле брани. Фрэн, как завороженная, встала со своего места выпустив мистера Полночь на пол, и пошла на мостик. «Тик-так-тик-так-тик-так!» — возобновили свой ход часы. Девушка встала на пороге рубки. В то же мгновение она почувствовала, что летательный аппарат медленно овевает шелковистый воздух. Она судорожно вцепилась в ткань халата. Что-то тонко засвистело, по палубе пронесся холодный ветерок, просочившийся сквозь щели обшивки. Итворд опустился на велосипедный руль, он был изнеможён, и мирно дышал, почти задерживал дыхание, глядя на то, что открывалось перед ним в лобовом стекле. И увидев это, Фрэн в изумлении остолбенела. О, этот новый мир под названием Иверста.