Вслед

Итворд провёл кончиками дистальных фаланг по округлому животу кота, перевернул его сначала на один бок, потом на другой, посмотрел мордочку, раскрыв пасть животному, и, взяв его за шкирку, понёс в аппарат. Он не сказал ни слова Фрэн, лежавшей почти без сознания на холодной земле. «Он умер – проносилось в голове раз за разом, как заевшая пластинка, - он погиб, сражаясь за меня, мой старый вредный кот. Он умер из-за меня!» Раз за разом. «Из-за меня» «Из-за меня!» Девушка громко всхлипнула, растирая холодными руками слёзы по всему лицу и глядя в лазурную беззаботную ввысь покрасневшими и опухшими глазами. В её душе бушевал разрушительный ураган, сметавший всё на своём пути, а на небе ни облачка – какая несправедливость. Её пронзительный скулёж разрывал полупрозрачную оболочку мирного места, похожего на райский сад. Но кроме этих жалких звуков из кустов разносился вой мокрого камала, куда его швырнул одной лишь силой мысли скелет. Он всё нарастал и нарастал. Фрэн безразлично повернула голову в сторону источника звука - этого отвратительного существа, будто там раздавался вой надоевший до осточертения шавки. Но когда её апатично-безжизненный взгляд встретился с блеском двух красных точек, злость захлестнула её, подобно цунами, не оставив никаких чувств, кроме злости. Но это была не просто злость. Это была слепая ярость. Ярость волчицы, чьего волчонка задрал медведь, сердце переполняла боль от потери любимого в целом свете крохотного существа, она была готова взять и разорвать смолянистую массу на мелкие желеобразные кусочки и втоптать их в землю, чтобы ни единой смрадной капли от этого уродства не осталось. — Ты, - поднимаясь на колени, зарычала Фрэн не своим голосом. Она смотрела прямо в алые блестящие глаза извивающегося монстра, повисшего на тонких ветках кустарника. Она смотрела, не отрываясь, словно гипнотизируя камала. — Ты убил… мистера Полночь, - она еле-еле удерживала равновесие на здоровой ноге, так как правая стопа неестественно выгнулась внутрь, и каждый болезненный шаг давался с тяжким трудом, - ты убил, - девушка подняла с земли конец шланга, на котором был закреплён тяжёлый металлический вентиль, - Ты убил и ЗАПЛАТИШЬ ЗА ЭТО! Фрэн резко замахнулась и ударила камала прямо между глаз тяжёлым вентилем, раздался болезненный вой и хруст костей. Девушка ещё раз ударила существо между ярких красных фонариков, из которых сочилась красная жидкость похожая на кровь. И ещё раз, и ещё. И каждый раз в одно и то же место. И каждый раз всё сильнее и сильнее. Она замахивалась раз за разом и каждый смачный удар приносил ей небывалое удовольствие. Мучительный плачь медленно умирающего монстра заставлял петь каждую клеточку её организма, образующую ткань мышцы рук, которые били со страшной силой чёрного смердящего камала. И капли смолы, из которой было составлено его тело, разлетались в разные стороны, окропляя лицо и одежду Фрэн, попадая в полный пенистой слюны рот. Существо свалилось на землю под ноги девушке и пыталось убежать от обезумевшего от горя человека, не владевшего в те минуты собой: из глаз Фрэн вместо слёз уже текла кровь, и вместо того, чтобы рыдать, она неистово хохотала и скрежетала зубами. Давление кровотока на стенки сосудов сравнялось с тем, как она наносила удары вентилем. — Сдохни! Дохни тварь! – один глаз камала лопнул, и половина его головы расплылась по земле, - Сдохни! СДОХНИ! – звуки и воздух стали постепенно густеть. Существо откуда-то успело найти в себе силы, чтобы протянуть бесформенную руку к Фрэн и захрипеть в предсмертных конвульсиях: — Это не ты, - казалось, что из-под чёрной смолы выглянула белая-белая, почти блестящая кость, но до этого не было никакого дела вышестоящей Фрэн, чей разум был затуманен горем и яростью. Вентиль с хрустом вошёл в чёрную голову и застрял там глубоко-глубоко, обозначив то, что это был последний удар. Безжизненное существо упало ничком на земле. Если же ранее камал напоминал просто тень, похожую на монаха, укутанного в рясу с капюшоном, то сейчас же существо было ни на что не похоже: это была чёрная вонючая лужа, в которой валялись обглоданные белые кости. Фрэн смотрела на то, что осталось после монстра, и, хмыкнув, резко привела здоровую ногу к животу и размозжила каблуком туфли череп с застрявшим вентилем. Она тут же услышала вырвавшееся из черепной коробки дыхание, опутавшее её, как удав. Оно лезло в уши, нос, глаза и рот, перекрывая дыхание, оглушая и ослепляя, отнимая речь, что нельзя было шевельнуть языком. — Это не ты! Не ты! Не ты! – шептало дыхание, сжимая Фрэн всё сильнее и сильнее, до хруста суставов. Девушка рухнула навзничь, когда дыхание внезапно отпустило её и унеслось прочь, преобразившись в мерцающий шар. Взор её был направлен в небо, но оно уже не было таким лазурным и беззаботным – его заволокло багровыми тучами, и, кажется, разрождалась гроза. Фрэн тяжело дышала, хватая ртом воздух. Из глаз по заляпанному зловонной смолой лицу катились кровавые слёзы. Тяжёлое дыхание сменилось истерическим смехом, вырывавшимся из гортани с клокотанием. Мир терял привычные очертания. Некогда сине-зелёные хвойные деревья иссохли, и все иголки с них осыпались на землю. На оголённых ветках повисли бледные головы длинноволосых безобразных старух, чьи глаза были пусты и черны. Мир сходил с ума. В голове звучали аккорды той музыки разрушения и вселенской скорби, музыки, которая горела, обжигая вовсе не плоть, а душу. Она грохотала в ушах так громко, что могло показаться, что Фрэн оказалась в оркестровой яме в момент игры зловещего аллегретто. Барабанные перепонки были готовы лопнуть от давления, которое оказывали эти страшнейшие звуки и кровяное давление. Девушка больше не смеялась, она кричала навзрыд о смерти лучшего друга, единственного друга, которому она хоть чуточку была нужна, который был единственным, кто любил её. Фрэн уже не могла себя контролировать и стала просто корчиться на земле, валяясь в пыли и сухих иголках. Мир раскрылся во всей своей глубине мученичества и бездны, в которую попало это хрупкое создание. А музыка всё продолжалась, заставляя бедную Фрэн биться головой о мрачные сухие деревья. Задыхаясь от собственного неконтролируемого смеха и криков, беспорядочно сменяющих друг друга, девушка, подавленная и опустошённая, слушала усиливающиеся звуки грандиозных аккордов, в которых боль стала возведённой в статус апогея. Затем все звуки из бездны слились воедино в невероятно угрожающем полёте и переросли в триумфально-погребальную симфонию, остановившейся в мгновенье ока. Лишь в ушах звенело протяжное эхо. Это затишье ознаменовало появление дирижёра, появившегося в лесной чаще, он наблюдал, не отрывая взгляда от неё. Он стоял в своём укрытии и играл эту музыку, отправившую девушку в нокдаун. Фрэн, недвижимая, лежала на усыпанной засохшими иголками земле и глубоко и аритмично дышала, её грудная клетка то резко, то медленно вздымалась, а воздух, проходящий через её нос и рот, то трудно входил, то трудно выходил. Даже несмотря на высокое кровяное давление, девушка была бледнее трупа, но горяча, как пламя свечи. Её лихорадило – руки и ноги были холодными-холодными и их била мелкая дрожь. — Блуждающее дитя, потерянное, беспомощное, - неизвестный музыкант осторожно подходил к дрожащей Фрэн из тени, - тоскующее по моему покровительству. И вот самое, наверное, неприятное создание, которое только может существовать во всех пяти реальностях, прогнившее до самой души, окутанное тьмой, если не сказать, что оно и являлось тьмой. Но не той, первородной, которая дала жизнь свету. Это была Жуткая Чернота, порождающая во всём живом порочность и страхи. Оно было укутано в чёрную блестящую мантию, шлейф которой тянулся по земле, нельзя было увидеть его лица – оно было скрытой под маской жертвенного козла. Она, маска, была обтянута жёлтой кожей, загрязнённой свежей кровью, которая, казалось, сочилась изнутри. Это существо было с одной стороны похожим на человека, но с другой его непохожесть на оного вызывала неописуемое отвращение: водянистые глаза, смотрящие сквозь пустые глазницы козлиной маски, почти не отличимые по цвету с ними, чёрная кайма рта, из-под которой виднелись белые, словно жемчуг, но острые, подобно лезвию, зубы хищника. — Ты забыла своего ангела? – он наклонился над ней. Челюсть маски свисла, и, возможно, многие поняли, что это была вовсе не маска, а голова существа, чей длинный язык клацнул по бледному сводчатому нёбу, - слишком долго ты блуждала по Пандоре без призвания и уголка, далеко от моего патерналистского взгляда. Но я так смотрю, ты не потеряла былую силу, - он подошёл к чёрной луже, в которой валялись белые-белые кости, схватился за размозжённый череп и поднял скелет на вытянутой руке, оценивающе разглядывая его, - ты стала изощрённее. По ушам проехался холодный, скрипящий, низкий смех. Но и он резко прекратился, демон прямо посмотрел в голубые глаза девушки, швырнул гремящие кости куда-то далеко и вальяжно подошёл к Фрэн. На него нельзя было смотреть без содрогания. Никакая дёгтеобразная тень не могла быть страшнее и уродливее этого чудовища. Никакая тоска и депрессия не могли сравниться со страхом, который вызывали стальной смех, блеск безжизненных глаз и могильный холод когтистых лап. Демон положил тыльную сторону широкой длиннопалой ладони к её разгорячённому лбу, как бы измеряя температуру, грубо взял Фрэн за подбородок и приподнял её горячую голову к своему лицу. Он долго рассматривал черты её вытянутого, бледного, грязного лика. — Это такое удовольствие снова тебя видеть, прикасаться к тебе, пить твою боль, - демон приблизил козлиную личину и слизнул с висков Фрэн не иссохшие солёные слезы. Он медленно поднял голову, закинув её назад – явно наслаждался вкусом и пытался запечатлеть его подольше, - какой непревзойдённый вкус, Фрэн. Её имя он произнёс так, словно говорил их любовнице. Девушке было противно от того, что очередное неизвестное существо, к тому же такое отвратительное, дотрагивается до неё, лобзает шершавым языком её лицо. К горлу постепенно подступала тошнота, под языком стало совсем горячо, и рот в том месте наполнился водянистой слюной. Из глотки с хрипом вырвалась полупереваренная смесь, проходя через рот и нос. Она полилась ей на подбородок, шею, грудь, падая на землю, загрязнив красивое ультрамариновое платье и держащую её за щеки руку. Демон отпустил девушку, та ударилась затылком об острый камень и резко схватилась за голову, снова заскулив. — Я не знал, что ты стала такой впечатлительной, - надменно произнёс он, отряхивая руку от рвотных масс, - идем! – он схватил Фрэн за волосы и поволок за собой. Демон тащил её грубо, даже не вслушиваясь в её крики и мольбы о пощаде. Фрэн брыкалась, пыталась поцарапать его, укусить – ничего не получалось. Бедра и ягодицы стирались об жесткую, полную иголок землю, до крови. — Отпусти! Отпусти! Что ты хочешь со мной сделать?! — Успокойся, Фрэн. Я веду тебя туда, где тебе самое место, - демон резко остановился и повёл около глаз девушки рукой, что-то прошептав. Мир задребезжал перед её глазами, она чувствовала в них боль, словно их мышцы резко сдавили и потянули глазные яблоки вверх. Так оно и было – в разрезах была видна лишь красная склера, сосуды лопнули, окропив щеки красным молоком. Телом овладел тремор. Сознание отключилось. Демон довольно хмыкнул и поднял на руки Фрэн. Он снова что-то произнёс, взмахнув рукой – меж двух сосен образовалась воронка, заполненная светом и звуками. Но за его спиной послышался механический скрип. Демон обернулся – за ним гнался на моноцикле механический кот, что-то выкрикивая. — Исчезни, мрачный дух сомненья! Довольно ты торжествовал! - вещал полный болтов и гаек кот, подъезжая к высокой фигуре рогатого монстра. — Она моя, - оскалился демон, пригибаясь к земле, но не выпуская из лап бессознательное тело Фрэн. — Её давно мы ждали, - приближаясь, вопил кот, он заставлял всё ниже и ниже пригибаться к земле демона. Демон глядел на игрушку строгим взглядом, вытягивая руку вперёд, как бы защищая себе и свою добычу. Но он всё равно отпустил из хватки девушку, взмыв в небо и скользнув в открывшийся портал. Она лежала, словно распятая – руки её расположились, как два подбитых крыла по обе стороны. На её щеках засохли и смола, и кровь, и слёзы, и рвотные массы. И мир возвратился в своё первоначальное состояние: небо было лазурным и беззаботным, хвойный лес сине-зелёным и пушистым, и пространство его было наполнено звуками пения птиц и разговорами деревьев, обсуждавших то, что произошло на полянке, где приземлился летательный аппарат. Вокруг неё маячила игрушка механического кота, громко издававшая высокочастотные звуки, которые действовали даже на Фрэн, которая пыталась как-то огородиться от воя, ворочаясь и закрывая бессильными руками голову. Эти звуки напоминали сигнал «SOS», и на них всё-таки хоть кто-то откликнулся. Его длинная тень проскользнула по ней. — О нет, - спокойный мелодичный голос прозвучал над ухом девушки.