You broke my Heart

Простите меня, хозяин. Я должен уничтожить этот журнал. Он вам не нужен, бесполезен! Вы просто не знаете этого. Не думаете об этом. Откройте глаза, прошу вас! Я снова посмотрел на его лицо, чуть скрытое под тонким одеялом. Видел, что худые ноги господина были не прикрыты, а само одеяло практически валялось на полу. Неужели начали мучить кошмары, и от этого он возился на кровати? Мне хотелось поправить его постель и прикоснуться к мягким каштановым волосам, погладив по голове. Может, это успокоило бы его. Ощущаю себя мамочкой, проявляющей заботу к своему чаду. Подобные мысли заставляли меня на минуту отвлечься и слабо улыбнуться, но я знал, что не играю роль заботливого родителя, и мои сны тому в доказательство. Всё казалось настолько реальным, что мне хотелось снова погрузиться в царство снов и довести дело до конца. Дьявол, хочу ощущать эти ледяные, как айсберг, руки на своей талии и горячее дыхание на шее, чтобы кожа покрылась мурашками. Хочу, чтобы это не было обычным сном! Не оболочка хочет, а я. Я! Только я! Хватит уже этих отговорок… Простите меня, хозяин. Простите за то, что я слишком жалкое потустороннее существо, которое постоянно плачет и боится. Я не могу по-другому. Знаю, я вас не достоин, и вы бы хотели кого-то получше и сильнее меня. Кого-то, кто бы целовал ваши увлажнённые губы страстно, прикусывая до крови. И вы бы пьянели в тех объятьях… А меня бы просто не было… Я вышел из комнаты, оставив небольшую щель. На всякий случай, чтобы так же незаметно прийти. Хотя, по правде сказать, желания туда возвращаться не было… Или же было? Я запутался! Я боялся, что Глифул заметит эти… раны, выкинет меня из поместья или вовсе изгонит из Гравити Фолз — места, которое я не мог покинуть уже много веков; и как только я бы оказался за знаком «Вы покидаете Гравити Фолз», распался бы на множество частиц вперемешку с людскими органами, костями и кровью. Я бы кричал от боли, молил о пощаде, а на меня бы даже не посмотрели под конец! А он смог бы сделать что-то подобное, я был уверен в этом. И от таких мыслей мне становилось ещё больше не по себе. Я проходил мимо множества дверей, комнат, которые пустуют до сих пор. Раньше это были комнаты для дам и господ, которые когда-то оставались тут на ночлег во время важных мероприятий. Когда-то здесь было много людей, которые действительно являлись сливками общества, а сейчас… это самое обычное общество детишек, живущих за счёт своих богатеньких родителей. Правильно господин говорил, что все они одинаковые… Чёрт, я опять вспомнил о нём. Прошёл мимо белоснежной, как и во всём доме, двери с аккуратной надписью «Мисс Мэйбл Глифул». Я думал, что в такое время суток девушка спала крепким сном и видела сны про радугу и парней мечты или, в её случае, про клинки, пытки и сцену. Но мисс Глифул пыталась тихо с кем-то разговаривать: — Я так не могу! — шёпот незнакомой мне особы. — Мы не можем всё оставить так, как есть… — Ты можешь не кричать на меня, — я слышал, как раздражение в голосе Глифул смешивалось с дрожью. — Я не хочу, чтобы мой брат или этот демон нас услышали. — Ты его чуть не убила! — женский срывающийся на писк голосок. — О чём ты вообще думала? А дальше было долгое затишье, и я уже думал, что девушки сейчас выйдут из комнаты двойняшки и заметят меня. Я хотел выкинуть непонятный мне разговор и пойти туда, куда направлялся изначально, но мисс Мэйбл снова начала говорить: — Прости… Но я так больше не могла! — она уже не могла сдерживать себя. Я ни разу не видел слёз этой сильной особы или хотя бы покрасневших глаз; не слышал дрожь в голосе. Шатенка всегда держала себя в узде и не давала чувствам выплеснуться наружу. А сейчас… — Мой брат уже не тот, кем был до появления этого слюнтяя, а не Демона Разума! — девушка по-особенному выделила два последних слова. А дальше я слышал то, во что бы не поверил никогда, — плач Мэйбл. И кто-то её успокаивал, тихо проговаривая: «Тише-тише, всё будет как прежде…» Я также незаметно отошёл от двери. Мне было её жалко. Я знаю, что она издевалась надо мной и другими людьми, но только сейчас я начал понимать, что это лишь за тем, чтобы не быть одинокой. А под улыбкой, заставляющей застыть кровь в жилах, скрывалось поникшее лицо. Мне жаль её, но я ничем помочь не мог. Ведь мисс ни за что не даст мне проявить тепло. Только страх и подчинение. В библиотеке поместья было тихо, и дрова в камине давно превратились в чёрные угли. Книги, расположенные на расписных тёмно-синими и золотыми узорами стеллажах, не были покрыты толстым слоем пыли, потому что прислуга каждый день тщательно прибирала каждый уголок огромного дома Глифулов. Я вспомнил, что мисс всегда находила к чему придраться, чтобы лишний раз упрекать молодых служанок и посмотреть на страх и слёзы в этих глазах. Нужно действовать быстро, пока господин не обнаружил моего отсутствия или мисс Мэйбл не покинула свою обитель со своей гостьей. Подошёл к одному из стеллажей, надеясь, что именно здесь лежал журнал. Хозяин никогда не прятал вещи в какие-то тайники, скрытые в потайных ящиках, с кодовым замком. Нет. Он считал, что сложнее найти что-то, когда это лежит на самом видном месте. Поэтому я пришёл в библиотеку, а не в комнату господина, думая, что дневник №2 находится где-то рядом с ним. Страх полностью овладел моим телом, дышать практически невозможно. А что будет, если меня заметят? Я шумно сглотнул, стараясь не думать о плохом. Со мной случались вещи и похуже… Я быстро начал перебирать книги на полках, убирать с полок, чуть ли не кидая их на пол. — Тише, нужно действовать как можно тише! — шипел я самому себе, поднося указательный палец ко рту. — Меня не должны заметить… Дыхание учащалось после каждой неверной книги и лишнего шороха. Я слышал безумное биение сердца этой оболочки, но страшно было не ей, а мне. Я перебегал от одного стеллажа к другому, быстро осматривая корешки книг. Но ничего не было. Никаких намёков на местонахождение дневника. — Чёрт-чёрт-чёрт! — я откинул последнюю книгу на пол и сел в кресло, стоявшее у большого окна, за которым была такая же темнота. Разочарованно выдохнув, я запустил руки в свои волосы, убирая голубую чёлку назад. Шея до сих пор немного зудела, а запястья болели. Я даже не знаю, что мне вкололи и почему эта дурацкая оболочка перестала регенерировать нормально! Я всего лишь хотел узнать решение в этой книжечке, а потом сжечь её в камине. Всего лишь узнать… По щеке вновь скатилась слеза. Мне страшно и больно. Я даже не могу просить помощи у кого-либо. Никого нет, кому не безразлично моё жалкое существование. Я ведь бессмертный демон… надеюсь, что бессмертный. «Ой, да с ним всё будет в порядке, — кажется, именно так сказала бы мисс Глифул. — Он просто жалок и хочет, чтобы ты его пожалел. Иди и погладь его по головке, братик…» Мне нужно возвращаться на место, пока никто не заметил пропажи, но конечности совершенно не хотели подчиняться. Меня трясло, как осиновый лист, и хотелось кричать от беспомощности, но изо рта вылетало только хриплое шипение. Я просто свалился с мягкого кресла и упал рядом с кучей книг… Я не понимаю, что происходит со мной…

***

Ничто не может быть идеальным. Даже у таких людей, как Диппер и Мэйбл Глифул. Кто ж знал, что страх человека может привести к таким последствиям. Это было очередное выступление, и всё шло просто идеально. Двойняшки держались на сцене, грациозно отыгрывая свою роль, а я опять прятался за кулисами и наблюдал. Не отрываясь смотрел на господина, слушал, как ликует толпа. Всё должно было пройти как обычно: начало — предвкушающая публика; сама кульминация — затишье толпы; а потом изысканный поклон и восторженные аплодисменты. Так было всегда, но сегодня, видимо, исключение… Глифулы снова выбирали жертву добровольца, и им оказался парень лет двадцати. Весь такой скромный, с гладковыбритым подбородком, в очках, за которыми скрывались карие глаза, белой рубашке, ореховой жилетке и классических штанах; чёрные волосы аккуратно причёсаны. Я думаю, что он работал в каком-нибудь книжном или библиотеке. Парень представился как Робби Валентино. Так официально, будто его на нобелевскую премию пригласили, но я знал, что сегодня я буду отмывать его кровь с этой сцены. Я на миг отошёл от кулис и прислонился к холодной, как лёд стене. Голова начала кружиться, а звёзды на руках невыносимо жечь, точно так же, когда я пытался сбежать из поместья. Но я же находился рядом с господином. Он же тут, совсем рядом, всего в паре метров от меня. Я закрыл глаза и выдохнул, пытаясь успокоиться. — Нет, постойте! — услышал я испуганный крик Валентино. — Я не буду в подобном участвовать! Что же делает с людьми страх? Показывает их внутреннего зверя. Вот и тихий библиотекарь смог возразить двойняшкам. Отказаться в самый последний момент, когда пути к отступлению напрочь отрезаны. — Стой, идиот! За криком шёл взрыв, яркий луч света, просочившийся через занавес, и испуганные вздохи публики. Я выбежал на сцену. Повсюду был разноцветный туман и запах гари; сложно дышать. Я увидел, как тело моего господина бездвижно лежало на самом краю платформы. Мне стало по-настоящему страшно. Он же не мог умереть. Не мог! Это же Диппер Глифул — мальчик, который умён, красив и знал, как выходить даже из таких ситуаций победителем. Я аккуратно поднял его; из виска медленно стекала кровь, пачкая волосы, наряд для выступления и мою рубашку. Хозяин чуть поморщился и издал что-то похожее на хриплый болезненный стон. Слава дьяволу, он жив. Я понёс его в гримёрку, там точно должны быть медикаменты. Я не видел ни Робби, ни мисс Глифул, которая, наверняка, тоже пострадала, ни Стэнли, но мне было абсолютно не до них. Я мог бы оставить всех там, подождать немного и стать свободным, ведь сделка будет расторгнута, как только одна из сторон умрёт… Но разве я мог его там бросить? Разве смог бы холодно смотреть на то, как жизнь вытекает вместе с кровью из тела моего господина? Я не монстр! Усадил его в кресло и принялся искать аптечку, надеясь, что хозяин не потеряет снова создание и не свалится с этого предмета мебели. — Уилл… — медленно произнёс моё имя Глифул. Я вздрогнул от неожиданности и обернулся: — Я перенёс вас сюда, Господин, — я подошёл к нему со смоченной перекисью ваткой, — мне нужно обработать рану… — Тогда давай быстрее, — он снова нахмурил свои брови и отвёл такой же холодный взгляд в сторону. Я знал, что ему сейчас должно быть больно и что хозяин не любил ощущать тёплую кровь на лице, особенно свою, ведь это напоминало о совсем недавнем фиаско. Я приподнял его подбородок вверх и аккуратно начал обрабатывать неглубокую рану около виска. Господин изредка шипел, оголяя свои белоснежные зубы, и говорил, чтобы я был более аккуратным «не простолюдину же помогаешь». Честно скажу, я был счастлив — хозяин смотрел на меня, следил за моим сосредоточенным лицом. Я чувствовал, как стайка мурашек пробегает по моей спине, когда случайно встречался с ним взглядом. Я нашёл в аптечке широкий пластырь и осторожно, боясь нечаянно задеть рану, прилепил его. Глифул всегда был, есть и будет тем Глифулом, которого я видел каждый день, — прекрасным, грациозным, идеальным. Даже если на нём будет множество порезов, синяков и ссадин. — Сайфер, — резко схватил меня за запястье, заставляя чуть поморщиться, ведь порезы только-только затянулись и ещё болели. Хозяин тянул его на себя, от чего мне пришлось наклониться к его лицу непростительно близко. Чёрт, я чувствовал, как кровь прильнула к щекам и ушам. А он молчал и смотрел прямо в мой глаз. — Я хочу поблагодарить тебя. Уголки его губ слегка приподнялись, и господин ещё раз дёрнул мою руку в свою сторону, поддаваясь своим лицом вперёд. Я рефлекторно зажмурился и чуть не издал что-то похожее на писк, так как шатен почти посадил меня к себе на колени. Я не соображал на тот момент и совсем не заметил, что его губы коснулись моих. Такие же мягкие, как в ту ночь: тёплые, мягкие и со вкусом вишни. Хотелось остановить время и не останавливаться самим. Но осознание пришло сразу же, и мне хотелось отстраниться и бесконечно извиняться за подобное. Я медленно приоткрыл глаз, когда перестал чувствовать тепло на губах и боль на предплечье. Я шумно сглотнул, понимая, что выглядел ужасно — грязная рубашка, растрёпанные голубые волосы и ярко-красные щёки. Я похож на девушку, у которой украла её первый поцелуй тайная любовь. Мне хотелось убежать, скрыться и забыть сегодняшний день, потому что теперь я буду его вспоминать, как тот сон. Чёрт-чёрт-чёрт! Но уйти мне снова не дали, схватив на этот раз за галстук: — Что у тебя с глазами?