Горький яд ненависти

      Май, 1484 год

      День пятого мая 1484 года изволил баловать Бургундию чистотой небесной синевы, сияющим в вышине солнцем — греющим своими лучами землю и всё живое, ласковыми дуновениями ветра. Эта весна выдалась особенно тёплой и обещала не менее тёплое лето. Погода идеально располагала к тому, чтобы провести этот день на свежем воздухе и на природе. Расположившись на постеленном на траве внутреннего двора замка пледе, Филипп бережно расчёсывал гребнем густые чёрные волосы маленькой двухлетней девочки с серыми глазами, одетой в голубой колет и серые штаны с коричневыми сапожками, которая иногда нетерпеливо ёрзала, указывая маленьким пальчиком на Фьору — занятую тем, что учила фехтованию младшего Филиппа. — Мама, мамочка, — звала девочка маму, — с вами хочу поиграть! — Мария, радость моя, потерпи немного, — мягко говорил Филипп, делая дочери косички, в которые вплетал голубые ленты. — Посиди тихонько, родная, не то косички кривые получатся. — А сколько, папа? — задала вопрос кроха. — Ну, уж точно меньше пяти минут, — отвечал Филипп, заплетя дочери одну косичку и принявшись заплетать вторую. — Только недолго, — соглашалась девочка, позволив отцу спокойно заниматься её причёской. — Ну-ка, кто у папы любимая принцесса? Кто тут папина умница и красавица? — мягким и ласковым тоном спрашивал Филипп дочку, заплетя ей вторую косичку. — Это же я, правда? — Мария забралась на колени к отцу и обняла его ручками за шею. — Конечно, это ты, мой котёнок, — отвечал Филипп Марии, целуя дочку в обе щёки и в кончик маленького носика. — Ты вся в маму. Пока Филипп заплетал косички дочурке, Фьора помогала Филиппу-младшему осваивать фехтование. Молодая женщина терпеливо объясняла и показывала на примере сыну, как правильно держать оружие и принимать стойку, как атаковать противника и как отражать его атаки, как заставить противника совершать ошибки и как можно выбить из его рук оружие. — Так, за ногами следи! — давала сыну напутствие Фьора. Мальчик своим деревянным мечом отбил атаку деревянного меча мамы. — Отлично! Голова! — напоминала Фьора мальчику. Филипп-Франсуа отразил новую мамину атаку. Фьора учила сына боевым приёмам, помогала исправлять ошибки в его манере ведения боя, оттачивала с ним ранее пройдённое, и Филипп-Франсуа схватывал на лету всё, чему его учила мама. Решив, что на сегодня занятий фехтованием хватит, Фьора и младший Филипп де Селонже присоединились к Филиппу и Марии, расположившись на пледе вместе с ними. — Ты молодец, сынок. У тебя отлично получается, — похвалил Филипп мальчика и ласково потрепал его по голове. — Спасибо, папа. Мама, а где ты так научилась сражаться? — задал ребёнок вопрос Фьоре, разлёгшись на пледе и положив свою голову на колени маме. Фьора нежно перебирала густые чёрные волосы сына. — Сперва меня учили в школе рыцарей, а потом и твой папа, — ответила Фьора, улыбнувшись. — И я в школу рыцарей хочу, как мама, — Мария дёргала отца за рукав его колета. — Моя птичка, тебе нужно подождать восемь лет, в эту школу детей берут лет с десяти, — пояснила Фьора дочурке, которая с отцовских колен перебралась поближе к маме и легла на плед, положив головку к маме на бёдра. — Ты непременно будешь учиться в этой школе, доченька. И Филипп тоже будет. Только должно пройти время, — вторил Селонже супруге. Филипп сменил местоположение и сел поближе к жене и детям, обняв Фьору и поцеловав в висок. — Но я сейчас хочу! — упрямо воскликнула девочка, надув губки. — Мари, тебя всё равно сейчас не возьмут. Туда принимают деток с десяти лет. Придётся потерпеть, — терпеливо разъяснил Филипп дочке, погладив её по черноволосой головке. — Да, Мари, нам обоим пока рано туда, — отозвался младший Филипп, закрыв свои карие глаза и подставляя личико солнечным лучам. — А пока тебе нет десяти, об этом говорить рано, милая, — ласково сказала дочери Фьора, легонечко потрепав её по щёчкам. — Ну-ка, сынок, давай проверим, как хорошо ты усвоил вчерашний урок географии с мэтром Шабле, — обратилась Фьора уже к сыну, — с какими странами граничит наша Франция? — Пока жив наш папа, первый маршал Франции — с кем хочет, с теми граничит, — произнёс Филипп младший. — Ну, сынок, ты обо мне слишком высокого мнения, — вырвался у старшего Филиппа смешок, рука мужчины бережно потрепала мальчика по щеке. — Папе приятно это услышать, но это не ответ, — ласково усмехнулась Фьора. — На юге, граница по Пиренейским горам. Какая это страна? — подсказывал Филипп сыну. — Испания? — отозвался мальчик, приоткрыв один глаз. — Верно. Так, вот тебе ещё подсказка. Страна на юго-востоке, куда я с твоим папой ездила в свадебное путешествие, и куда мы поедем, когда папе дадут отпуск, — заговорщическим тоном промолвила Фьора, гладя по головам детей. — Неужели Италия? Италия же? — бодро отозвался Филипп-младший. — Да, сынок, это Италия. В следующем году я попрошу отпуск у Его Величества короля Карла. Ты и Мария просто обязаны побывать в Италии, особенно во Флоренции, — ответил Филипп сынишке, совсем слегка взъерошив его волосы. — А я с вами поеду? Я тоже хочу! Меня возьмите! — откликнулась Мария, повернувшись набок. — А мы без тебя никуда не поедем, моя родная, — заверила Фьора дочурку, погладив по головке и нежно потрепав по щеке. — Конечно, ты едешь с нами, котёнок. Как мы можем уехать во Флоренцию и оставить тебя? Поедем все вместе, — поддержал Филипп жену, отвечая дочери. — Надеюсь, что Его Величество даст тебе отпуск, и мы всей семьёй поедем во Флоренцию, — мечтательно проронила Фьора, нежно улыбнувшись мужу. — Я тоже на это надеюсь, — промолвил Филипп, целуя жену в макушку. — Хотелось бы показать нашим детям не только Флоренцию, но и этот мир… — Уверена, у нас для этого впереди вся жизнь, любимый, — откликнулась Фьора. — И вообще я думал подать в отставку, чтобы больше времени посвящать тебе и детям, — прозвучали слова Филиппа. — Прекрасная идея. Надеюсь, Его Величество Карл это переживёт, — с ласковым ехидством прозвучало от Фьоры. С губ Филиппа сорвался полный жизни и веселья смех, стоило Фьоре произнести эти слова. Разлёгшись на постеленном на траву пледе, Фьора и Филипп засмотрелись на кружащих в небе ласточек, щурясь от ярко светящего солнца. Дальнейшее будущее виделось навек прекрасным для них и детей. Конец.