Я не жалею, что живу...

«Есть такие места, где нам обязательно нужно быть. Если и не постоянно, то хотя бы периодически туда возвращаться».© Эльчин Сафарли. «Мне тебя обещали»

Поливающая голову и согнутую спину, прохладная вода снимала напряжение, успокаивала сумбур в голове и помогала думать. Йана сидела в ванной, подтянув колени к груди, и разглядывала свою ладонь. Ту самую, в которую Смеющийся Джек воткнул свой метательный нож. О повреждении напоминали только небольшие светлые рубцы на внутренней и тыльной сторонах ладони, похожие на след от очень старого шрама. Йана коснулась ноги — того места, откуда торчал второй метательный нож. Тоже всего лишь небольшой бугорок шрама. Руки и ноги покрывали небольшие белёсые отметины — те места, куда бешенные куклы Смеющегося Джека впивались особенно яростно. Девушка запрокинула голову и позволила воде стекать по лицу. Йана вспомнила выволочку от Слендера, которую тот устроил ей за сделку с Оффендером. Тогда он неслабо потрепал её, отбив, кажется, всё, что было можно, но после этого Йана смогла восстановиться сама и даже стала сильнее. А у Смеющегося Джека нет тормозов — и Слендеру пришлось вмешаться, чтобы клоун не убил её. Более того, Тонкому пришлось — как там сказал Оффендер? — «подлатать её». Если бы он этого не сделал… Что бы с ней стало? «А ты угадай?» — произнёс внутренний голос, почему-то похожий на голос Смеющегося Джека. По спине пробежал холодок. Она не впервые подошла к грани Смерти с тех пор, как попала в КрипиПасту, но впервые осознала настоящую угрозу. Йана поднялась на ноги, всё так же подставляя лицо прохладным струям. «Зачем я нужна Слендеру? Эксперимент — так он сказал. Что это за эксперимент? Что со мной будет дальше?» Она впервые позволила себе всерьёз задуматься об этом. Зачем монстр из другой, казалось бы, несуществующей реальности, забрал её с собой, вместо того, чтобы убить? Только потому, что она согласилась пойти с ним? Сомнительно. Ей стало страшно от этих мыслей. Что она знает о Слендере? О вот этом, настоящем Слендере, а не о сочинённом персонаже из её мира? Да почти ничего! Он — монстр. Он — убийца. Он не из мира людей и никогда не был человеком. Он — из каких-то Тёмных плоскостей, где люди не более, чем пища. И? И всё! Ни его мотивов, ни его возможностей Йана не знает. — Чёрт! — она со злостью стукнула кулаком по кафельной стене, поскользнулась и чуть не рухнула. С коротким вскриком она суетливо ухватилась за бортик. — Молодец, Йана. Джек тебя не убил, так разбей голову о кафель. Назло Слендеру и всем его экспериментам. Йана выключила воду и выбралась из ванной. Закутавшись в полотенце, она с некоторым опасением прошла в комнату. Но там никого не было — Оффендер благополучно убрался. Девушка облегчённо вздохнула, но потом нахмурилась. Оффендер… Вот ещё «радость»… Дружить он решил… Трахать крипи ему нравится… Йана подошла и подобрала свои нож с ремнём, которые до сих пор валялись там, где она их бросила. Как теперь относиться к монстру? Игнорировать его не получится, потому как бесполезно — станет только более навязчивым. Оффендер говорил, что не любит задерживаться подолгу в Доме, так как не уживается со Слендером. Но в последнее время околачивается тут довольно часто. Йана бросила нож на кровать, задумчиво потеребила край полотенца. Может, она накручивает себя? Оффендер всех изводит непристойными предложениями. Может, ему действительно больше в кайф трахаться с крипи, чем с обычными людьми, но с чего она взяла, что «дружить» он предлагал только ей? Возможно, остальные так же отбиваются от навязчивой «дружбы»… Даже не возможно — вероятнее всего. И ничего, живут же как-то и не «грузятся». Йана вдруг ощутила глухое раздражение — мотивы Слендера, мотивы Оффендера, едва прошедшая мимо смерть от рук Смеющегося Джека — всё это создавало ощущение затягивающего болота. Раздражение перерастало в злость, а злость требовала выхода. Йана была крипи, а у крипи был единственный, зато очень действенный метод дать выход своей злости. — Пошло всё к чёрту! — рыкнула девушка, со злостью сдёргивая с себя полотенце, комкая его и бросая на пол. Дальше она перетряхнула шкаф на предмет одежды. В шкафу отыскались синие джинсы, почти на два размера больше чем надо и без ремня, норовившие свалиться с задницы, и широкая мешковатая футболка, для разнообразия — приятного голубого цвета. «Жалко будет изгваздать её кровью» — подумала Йана, натягивая футболку. Мысль была мимолётной и словно сыграла роль транзита, переключив Йану с мрачных мыслей на такую же мрачную реальность. Но, в отличие от мыслей, мрачность реальности Йана порождала сама. И делала это с определённым удовольствием. — «Я знаю точно наперёд, сегодня кто-нибудь умрёт», — промурлыкала Йана, продевая ремень в петли джинсов. — «Я знаю где, я знаю как. Я не гадалка, я — маньяк». Она повесила ножны с ножом на привычное место у правого бедра и подошла к окну, чтобы понять, какое вообще сейчас время суток. Небо, по обыкновению, было обложено низкими тяжёлыми облаками, воздух был прохладен и сумрачен. Так что сказать можно было только одно — время суток светлое. А утро, день или, может быть, вечер — это уже решать придется по ходу. — Ладно, — пробормотала девушка. — Разберёмся. Она опустила взгляд и увидела на подоконнике крупную серебристую зажигалку с «восьмёркой бесконечности» на боку. А рядом — пачка сигарет. Большая, тёмно-серая, с непонятной чёрной клинописью по краю. Йана взяла в руку зажигалку — тяжёлая, прохладная, неудобно лежащая в ладони. Потом осмотрела пачку. Что-то подсказывало, что табак для таких сигаретах произрастает не в человеческих плоскостях. «Я тебя почти четыре часа выхаживал». И ведь действительно — выхаживал. Йана вспомнила, как очнулась в первый раз с дикой, просто сводящей с ума жаждой, и полной невозможностью пошевелиться. И не будь рядом Оффендера… Йана содрогнулась. И всё же, облегчение её страданий не отменяет того факта, что старался Безликий не ради неё. Он преследовал свою цель, которую он совершенно открыто озвучил. А значит… — А значит, дорогуша, — строго сказала себе крипи. — Нечего особо расплываться в благодарностях и чувствовать себя чем-то обязанной. Мысль была здравой. В конце концов, монстр сам захотел побыть сиделкой при ней — никто ничего ему не обещал. По крайней мере, уж она-то — точно. Удовлетворённо улыбнувшись, Йана засунула зажигалку в карман джинсов, а вот с сигаретной пачкой вышла заминка. В карман штанов она не помещалась, а на футболке карманов не было. И, с некоторым сожалением, ей пришлось оставить сигареты на подоконнике. Ладно, не такая она уж заядлая курильщица, чтобы не расставаться с пачкой. — Да я вообще не курильщица, — пробормотала Йана, словно оправдывалась перед кем-то. — Так — балуюсь. А вот зажигалку, как показывает практика, лучше всегда иметь под рукой. Йана вышла из комнаты и быстро, едва ли не вприпрыжку, преодолела коридор и спустилась по лестнице в холл. Дом, как всегда, был полон шорохами, скрипами, какими-то приглушенными шепотками. В гостиной кто-то был — Йана слышала доносящиеся оттуда негромкие голоса. Но ей не было дела до того, кто там. Она ощущала, как где-то внутри неё зарождается какой-то хищнический азарт. Тело как будто начинает слегка гудеть, словно мышцы требуют движения. «К черту Слендера, Оффендера, все эти игры! Пусть всё идёт, как идёт». Решение принесло облегчение, но где-то на задворках сознания билась мысль, что оно временное. Что вопрос об играх остался открытым. Йана выскочила из Дома и вприпрыжку побежала через лес, наугад выбрав тропинку. Только пройдя половину пути, она коснулась своих волос, остановилась и негромко выругалась. Её белые волосы остались неприкрыты — Йана забыла надеть бейсболку или бандану. Йана взъерошила волосы — они отрасли чуть ниже плеч и делали её очень приметной. Стоит ей один раз попасться над трупом, с её белоснежной гривой, и у полиции будет, что написать в ориентировках. Крипи задумчиво посмотрела назад. Возвращаться не хотелось. — Раздобыть краску да покраситься, что ли? — пробормотала она, прекрасно зная, что не будет этого делать. Вздохнув, Йана тряхнула головой и бодро поскакала дальше, решив рискнуть. Замороченный лес сменился обычным. Тучи медленно рассосались, и теперь сквозь зелёную листву деревьев пробивалось солнце. А через какое-то время лес и вовсе превратился в лесопарк. Появились лавочки и ухоженные дорожки. А потом навстречу стали попадаться люди — молодая мама с тремя галдящими детьми, очаровательная пожилая пара и двое парней, бегущих трусцой. На худощавую беловолосую девушку в мешковатой голубой футболке никто не обращал внимания. Лесопарк вывел Йану к небольшому полю. За ним шла улица, вдоль которой по обеим сторонам выстроились аккуратные двухэтажные домики, огороженные живыми изгородями, белыми или светло-зелёными штакетниками. Время, судя по всему, было около трёх часов дня. По улице сновали прохожие. По полю напротив лесопарка бегали детские стайки. Чуть поодаль, на огороженной площадке, молодёжь играла в баскетбол. Идиллия. И, глядя на эту идиллию, Йана чувствовала, как стремительно у неё портится настроение. Её тащила через лес жажда крови — как в буквальном, так и в переносном смысле. Но где здесь охотиться, в этой залитой солнцем пасторали? — И время, и место выбраны неудачно, — пробормотала Йана. — И ведь даже обвинить не кого. Вздохнув, Йана проверила, надёжно ли длинная футболка прикрывает ножны, и угрюмо потопала через поле. Можно поболтаться по городку до темноты и уже тогда выследить кого-нибудь. И этому «кому-то» придется ответить за плохое настроение юной крипи. Однако, вопреки мрачным прогнозам, настроение Йаны от паршивого довольно быстро выправилось до сносного, а там и дотянулось до нормы. Городок оказался симпатичным захолустьем. Маленькие аккуратные коттеджи, такие же магазинчики. Самыми грандиозными городка были ратуша на главной площади, да местная школа. На одной из улочек до Йаны долетел волшебный запах свежей выпечки. Живот тут же возмущённо заурчал, намекая, что было бы неплохо что-нибудь сожрать. Оглядевшись, Йана обнаружила маленькую пекарню, втиснутую между магазином одежды и нотариальной конторой. Пекарня называлась «У мамаши Мэг» и распространяла умопомрачительные ароматы. Вот только вопрос упирался в то, что карманы Йаны были пусты. Деньги на карманные расходы крипи добывали себе самым прозаичным образом — обирая своих жертв. Йана этим не занималась — не из-за каких-то моральных принципов, разумеется, а просто не нуждаясь в подобном. Одежду и еду порождало тёмное пространство Дома. А в чём-то ещё Йана до сих пор не испытывала потребности. Слишком многое происходило в её жизни, чтобы интересоваться чем-то, что можно купить за деньги. И вот теперь этот момент настал. Дом был далеко, есть хотелось, а в карманах хранилась только дырка от бублика. В принципе, организм Йаны, закалённый жизнью в КрипиПасте, позволял ей заглушить голод и с независимым видом протопать мимо соблазнительной пекарни. Но заметку в памяти девушка себе поставила — основательно проинспектировать карманы нынешней жертвы. До сумерек оставалось ещё около двух часов. И Йана убивала их, шатаясь по городу. Пройдя по очередной узкой улочке, она вышла к широкому пологому холму. На его вершине росли сосны и виднелись какие-то непонятные светлые строения. Заинтересовавшись, крипи взобралась на холм. При ближайшем рассмотрении строения оказались старыми склепами, а вершину холма занимало кладбище. Погост был обнесён тяжёлой кованой решёткой, явно такой же старой, как и эта часть кладбища. Из-за ограды Йана с любопытством оглядывала склепы, тяжелые могильные плиты, две статуи скорбящих ангелов. Похоже, в этой части уже давно никого не хоронили. Наверное, действующая часть погоста находилась с другой стороны холма, там же, видимо, была и подъездная дорожка, и часовня для отпевания. А здесь находилась память о прошлом. — Надо же, — произнесла Йана, проводя ладонью по пруту ограды. — Такая провинция, а кладбище как в готическом романе. Где-то Йана читала, что такие маленькие городки образуются на месте более старых поселений, и основное, что им достаётся в наследство от предшественников — это кладбища. Почему-то в городах живых долговечнее всего оказывается обитель мёртвых. В кронах высоких сосен зашумел ветер. Тени, бросаемые ветвями деревьев, пришли в движение, и старое кладбище как будто наполнилось странной, призрачной жизнью. Крипи повернулась, намереваясь спуститься с холма и начать присматривать «счастливчика», который удовлетворит жажду крови и заодно слегка пополнит её карманы. Йане нравилось охотится так — выбрать кого-то наугад и некоторое время бродить за ним по улицам, выбирая наиболее удобный момент для нападения. Этот процесс словно пробуждал в сумасшедшей девчонке настоящего хищника. — Йана… Девушка вздрогнула и заозиралась, положив ладонь на рукоять ножа. Показалось, или её кто-то позвал по имени? Эта часть холма была пуста — никого, кто бы мог видеть её. Да и кто мог звать? — Глюки… — пробормотала Йана. — Йана! Крипи буквально подскочила на месте — теперь она точно слышала голос, звавший её по имени. Голос тихий, мягкий и… кажется — женский. — Что за хрень?! — громко сказала она, оглядываясь. — Йана, — снова позвал голос. — Не бойся… Раздался скрип. Метрах в десяти справа от Йаны в ограде кладбища открылась небольшая калитка и теперь тихо поскрипывала на петлях, словно приглашая войти. Крипи судорожно выдохнула. Она в незнакомом городке, рядом со старым кладбищем, и непонятный голос открывает ей калитку в ограде и явно приглашает войти. И что ей делать? Самое разумное — наплевать на охоту и рвануть обратно в Дом. А то и Слендеру рассказать об этом — чертовщина это по его части. — Не бойся, дитя… Она зябко повела плечами. Почему-то Йана не чувствовала страха, который по идее должна была бы ощущать в такой ситуации. Нервно потоптавшись на месте, девушка всё же шагнула к калитке. Ветер продолжал шуметь в кронах и гонял по тенистым дорожкам сухую листву. Кладбище не вызывало тревоги, напротив — вид старинных склепов, белого, серого или чёрного мрамора потрескавшихся надгробий, полустёртых надписей навевали непонятное умиротворение и настраивали на философский лад. Йана нерешительно застыла на пороге калитки. Ветер мягко толкнул её в спину, сухие листья зашуршали по выложенной крупной брусчаткой дорожке, словно показывая, куда идти. Девушка пошла вперёд, настороженно оглядываясь. — Эй! — позвала она, поняв, что умиротворяющая тишина становится давящей. — Кто здесь?! — Не бойся, — снова прошуршало вместе с ветром. Как ни странно, Йана действительно не боялась. Но ситуация настораживала, и крипи не спешила идти на призыв, медленно двигаясь по тропинке и чутко прислушиваясь, как мелкий хищник на незнакомой территории. Правая рука, напряжённая как струна, лежала на рукояти ножа. — Кто вы?! — позвала крипи. Тропинка была извилистой, и очередной поворот вывел Йану к памятнику, изваянному из белого, но посеревшего от времени, мрамора. Высокая фигура, облачённая в длинный мраморный балахон с капюшоном, скорбно склоняла голову над массивным надгробьем. Рядом с этой композицией стояла широкая скамья, тоже мраморная и тоже старая, выщербленная по краям временем, дождями и ветрами. Йана замерла — на скамье сидела женщина. Не мраморная — живая. Казалось, она совершенно искренне любуется мраморной скорбящей фигурой. Йана чётко видела профиль незнакомки. Высокий лоб, благородный, с едва заметной горбинкой, нос, полные губы и мягкий округлый подбородок. Женщина повернула голову и улыбнулась Йане как очень хорошей знакомой — открыто и, словно бы, заговорчески. У неё были большие блестящие зелёные глаза, светлая, едва тронутая загаром кожа и длинные русые локоны. Даже когда незнакомка сидела, было видно, что она высокая и очень стройная. Облачённая в короткую белоснежную блузу с короткими рукавами-фонариками и длинную широкую тёмно-фиолетовую юбку, она смотрелась невероятно элегантно. На вид незнакомке было немного за тридцать, и она была очень красивой. — Здравствуй, дорогая, — произнесла женщина мягким певучим голосом. — Как я рада наконец-то познакомится с тобой. — Кто вы? — спросила Йана. Эта женщина не вызывала беспокойства, ей хотелось улыбаться в ответ. Это-то и настораживало Йану — она жила не в той сказке, где незнакомки на старых кладбищах были добрым знаком. — Вы меня знаете? — Пока только заочно, — ответила женщина. — Но мой супруг с таким воодушевлением рассказывал о тебе, что я просто не могла отказать себе в удовольствии поговорить с тобой лично. — Супруг? — озадаченно переспросила Йана. Фраза поставила её в тупик — насколько она знала, никто из её нового мира женат не был, и уж, тем более, не мог рассказывать о ней с воодушевлением. Никто, разве что… Внезапная догадка посетила Йану. — Вы — жена Барона Самди? — спросила девушка. — Вы — Мама Бриджит*? Женщина кивнула, не переставая улыбаться: — Самди был прав, ты действительно очень сообразительна. Она похлопала ладонью по скамье рядом с собой: — Присядь, дорогая. У меня нет намерения вредить тебе, тебе не нужно бояться меня. Я лишь хочу пообщаться с тобой. Йана не спешила приближаться к ней. Да, эта женщина была обаятельной — даже перекинувшись с ней несколькими фразами, крипи ощутила приязнь к ней. И всё же она жила в мире КрипиПасты, где ценой излишнего доверия была собственная жизнь. — Как вы нашли меня? — Спросила Йана. — Я сама не знала, что забреду сюда… — Я же лоа, милая, — Бриджит негромко рассмеялась. — И я — Хозяйка Кладбищенских Врат. Ты же знаешь об этом, верно? Мне очень хотелось познакомиться с тобой. Но на земли Палочника мне хода нет. А договариваться с ним… — она очаровательно сморщила нос, — такая морока. Он — редкостный зануда. На этих словах Йане не смогла не усмехнуться. Это не укрылась от лоа. — Зато на каждом кладбище этого мира найдётся кто-то, кто сообщит мне, что интересующая меня юная особа где-то поблизости, — глаза Бриджит загадочно блеснули. — Мёртвые видят намного больше, чем кажется живым. Последние слова отдавали откровенной жутью. — А зачем вы хотели познакомиться со мной? — Йана чувствовала, что ей всё сложнее сопротивляться обаянию лоа. Хотелось поговорить с этой красивой улыбчивой женщиной, так не похожей на тех, к кому Йана привыкла за эти месяцы. — Узнаю влияние Палочника, — Бриджит покачала головой. — Настороженная, как дикий зверёк.   — Вы не ответили на мой вопрос, — хмуро сказала девушка. — Привести кого-то из другого мира — непростая задача даже для него. А Палочник очень прижимист, когда дело касается его силы. Когда Самди рассказал мне, что он привёл девушку из другой плоскости, я поняла, что просто обязана познакомиться с тобой. Самди сказал мне, что ты была рада познакомиться с ним. Я подумала, может, и мне обрадуешься. Йана улыбнулась немного нервно. Она была рада до тех пор, пока Барон не снял очки. Потом остался только страх. Мама Бриджит, видимо, поняла, о чём она думает, поэтому примирительно сказала: — Поверь, дорогая, я хочу только поговорить, не более. Присядь. Ещё секунду поколебавшись, Йана всё же решилась и, приблизившись к скамье, села рядом с лоа. Мрамор сиденья оказался тёплым, словно нагретым на солнце. Бриджит улыбалась крипи очень тепло и как-то по-матерински. — Расскажешь мне о себе? — А что вы хотите узнать? — Ну… — начала женщина, но умолкла, вгляделась в лицо крипи и нахмурилась. — Нет, так не годится. Сказано это было так строго, что Йане сразу захотелось извиниться — хоть и непонятно, за что. А Бриджит поставила на скамью между собой и девушкой маленький круглый короб, туго сплетённый из тёмных гибких ветвей и закрытый такой же плетёной крышкой. Йана даже удивляться не стала, хотя точно видела, что руки лоа были пусты — уже привыкла к подобным фокусам. — Какие могут быть беседы, когда ты голодная? — пояснила женщина. А вот теперь Йана изумлённо уставилась на Бриджит. Она, конечно, была голодна, но сообщить об этом мог только заурчавший живот, который всё это время благовоспитанно молчал. Женщина негромко засмеялась, глядя на удивлённое лицо девушки. — Ох, милая, я, конечно, не претендую на всеведение, но голодного ребёнка всегда смогу определить. Йана безропотно «проглотила» ребёнка и продолжала рассеянно хлопать глазами. — Ну, ты ведь правда хочешь есть? — примирительно спросила Бриджит. — Правда… — Ну, тогда не стесняйся, дорогая… — женщина сняла с короба крышку. Йана заглянула в короб. Изнутри он был выстелен крупными зелёными листьями. И на этих листьях стояли четыре маленьких круглых формочки, наполненные, судя по виду, рисом, мелко нарезанным мясом, фасолью и, вроде бы, какими-то овощами. — Что это? — спросила Йана. — Ла бандера** в корзиночках из теста, — с улыбкой ответила Бриджит. — Попробуй, тебе понравится. С некоторым сомнением, Йана протянула руку и вытащила одну корзиночку из короба. Корзиночка оказалась тёплой. Крипи принюхалась и почувствовала, как рот наполнился слюной — запах был просто восхитительным. Не мешкая больше, Йана откусила кусочек от корзинки. Действительно, рис, мясо, овощи — всё в изумительном сочетании. Йана и сама не представляла, насколько проголодалась. Бриджит с умилением наблюдала за её трапезой. Не прошло и десяти минут, как крипи умяла все четыре маленьких порции. Несмотря на небольшой объем, еда оказалась очень сытной. — Спасибо, — сказала Йана, когда короб опустел. Лоа только улыбнулась. Изящным движением она скинула со скамьи опустевший короб. На землю он не упал — исчез, как только перестал касаться мраморной поверхности. — А теперь, расскажи мне, как вышло, что ты оказалась во власти Палочника? «Оказалась во власти Палочника» — мысленно повторила Йана. Какая непривычная формулировка. Сама бы она сказала «стала игрушкой Палочника». Ну или Слендера — это имя было Йане более привычно. То, как сформулировала Бриджит, создавало иллюзию, что Йана оказалась жертвой обстоятельств. Сама же крипи была уверена, что она добровольно сунулась в эту петлю. Когда приняла протянутую руку Тонкого Человека, которого не могло существовать в том мире, где жила девчонка Яна. Приняла и пошла за ним, не задумываясь и не оглядываясь. Или даже ещё до того — когда запоем читала страшилки и вешала на стену собственноручно изображенных чудовищ и убийц. Йана посмотрела в тёмные блестящие глаза лоа. Бриджит смотрела на неё открыто, с едва заметной тревогой. — Когда я жила в своей плоскости, — начала Йана, отведя взгляд от красивого лица женщины и обратив его на скорбящую статую. — Я любила страшные истории — те, что назывались крипипастами… Крипи говорила не спеша, не опуская подробностей, рассказывая свою прошлую жизнь. Было в этом какое-то умиротворение — просто сидеть и рассказывать о себе. Мама Бриджит слушала внимательно, не перебивая, не задавая вопросов. Йана умолкла на том моменте, когда она из прошлого переступила порог Чёрного Дома. Бриджит сидела, задумчиво склонив голову на бок, постукивая длинными пальцами по мрамору скамьи. Она обдумывала услышанное. — Какая необычная история, — произнесла, наконец, лоа. Йане показалось, что Бриджит пришла к какому-то выводу, что она поняла больше, чем рассказала девушка. Немного поколебавшись, Йана решилась спросить: — Почему Слендер сделал это? Лоа вопросительно глянула на неё. — Почему он забрал меня? Если это так сложно, зачем ему понадобилось вести меня сюда, приводить в Дом? Бриджит вопрос явно не понравился: — Логика такого существа, как Палочник, чужда мне. Я не знаю его мотивов. Прозвучало это довольно резко, и Йана отпрянула от неё, как мелкий хищник, испугавшийся громкого звука. — Прости, дорогая, — тут же сказала лоа. Протянула руку, коснулась пальцами тыльной стороны Йаниной ладони. Крипи не любила прикосновений к себе, но пальцы женщины оказались мягкими и тёплыми, и касание не вызывало дискомфорта. — Я никогда не пыталась понять мотивов Палочника. Мой муж любит развлекать себя этим бесполезным занятием, но я считаю, что его логика абсолютно чужда нам. Мы — дети этого мира, а он — создание тёмных плоскостей. Бриджит коснулась белых волос девушки: — Это он с тобой сделал? — Отчасти, — ответила Йана, отстраняясь от прикосновения. Не потому что оно было неприятным. Просто в голосе женщины крипи послышалось то, чего стерпеть она не могла — жалость. — Я тоже не знаю его мотивов, — сказала она, вставая со скамьи. — Но я знала, за кем шла. Знала, что мне придётся делать, знала, кем я стану. Я сама выбрала такую жизнь. Так что жалеть меня не надо. Её голос звучал агрессивно и вызывающе. Ладонь автоматически легла на рукоять ножа. Мама Бриджит тоже поднялась на ноги. Она оказалась выше Йаны больше, чем на голову и смотрела на девушку очень серьёзным взглядом. — Прости меня, Йана. Я не хотела оскорбить тебя. Я вижу, ты сильная, несмотря на юный возраст. Я понимаю, почему Самди от тебя в таком восторге. Йана молча смотрела на неё. Крипи хотелось разозлиться на эту красивую женщину, потому что лоа ей понравилась, хотя для этого не было никаких причин. Ну, разве что короб с ла бандерой. И всё же, рядом с ней ощущалось необъяснимое спокойствие. — Я тебя расстроила? — спросила Бриджит. — Да нет, — Йана неловко пожала плечами. — Просто… непривычно как-то… — Там… — лоа неопределённо махнула рукой, — ты не привыкла к разговорам, верно? Йана поняла, что под «там» подразумевается Дом. — Там я не чувствую в них потребности, — в этом крипи лукавила. Иногда ей действительно очень хотелось поговорить хоть с кем-то. — А сейчас? — Зелёные глаза Бриджит, казалось, видели её насквозь — все её мысли, всё лукавство. Но Йана уже привыкла к таким ощущениям. Общение со Сленером — хорошая школа, чтобы свыкнуться с ролью открытой книги. Поэтому, чуть подумав, Йана честно ответила: — Мне нравится разговаривать с вами. — Ты не представляешь, как мне радостно слышать это, — с убедительной искренностью сказала Бриджит. — Может, пройдёмся немного? Йана огляделась. Сосны, дорожки, надгробия. Почему бы и нет? Прогулка по кладбищу, в компании воплощённого духа из гаитянской религии — не самое плохое времяпрепровождение для молодой убийцы, родившейся в другом мире. — Можно… Они неспеша пошли по брусчатой дорожке. Уходя всё дальше от ворот погоста, углубляясь в густую тень сосен. Шумел ветер, шуршали листья. Воздух был тёплым и сладким. Всё вокруг дышало умиротворением. На миг, Йана испытала какую-то смутную тревогу, свойственную, скорее, обычным людям, а не сумасшедшим крипи. Так чувствуют себя те, кто ходят с незнакомцами по незнакомым местам и сомневаются, правильно ли они поступают. Крипи покосилась на лоа. Та шла рядом — высокая, красивая, с лёгкой задумчивой улыбкой на полных губах. — Скажи, Йана, — тихо заговорила Бриджит, — тебе нравится то, как ты живёшь? Кровь, смерти, постоянное соседство с монстрами и психопатами? — Осуждаете? — нахмурилась крипи. — Нет, дорогая, даже не думала. Я интересуюсь именно твоим мнением. Ты не жалеешь, что оказалась у Палочника? Йана прикрыла глаза. Ей показалось, что она уже говорила об этом — с кем-то, когда-то, о чем-то подобном. Она ответила: — Если бы не Слендер, я была бы либо в тюрьме, либо в психушке — это всё равно, что умереть. Если бы я не согласилась пойти с ним, он бы убил меня. Так что, нет — я ни о чём не жалею. Я не жалею, что живу. — Что ж, я рада это слышать… — Рады? — Ты была обычным человеком, но обстоятельства загнали тебя в страшный мир. Но ты смогла адаптироваться. Ты не страдаешь от того, кем ты стала. Ты принимаешь себя такой, какая ты есть. — Да, наверное, — неуверенно согласилась Йана. — Но почему это вас радует? Что вам до того, что я чувствую? — Тебя это удивляет? — голос женщины прозвучал очень весело. — Ты отвыкла, что кому-то есть дело до твоих чувств? Девушка молчала, ожидая ответа. Ей было необходимо понять мотивы этого странного создания — Мамы Бриджит, Хозяйки Кладбищенских Врат, лоа, жены Барона Самди. — Ты мне симпатична, — лоа пожала изящными плечами. — Ты очень необычное человеческое существо… — Я не человек… — Хорошо. Ты — очень необычная девушка. Я бы сказала — редкость своего вида. — Сойти с ума и стать убийцей — это, конечно, редкость, — скептически хмыкнула девушка. Бриджит снова рассмеялась — задорно и весело. Но потом вдруг умолкла, словно её смех отрезали ножом. Она серьёзно посмотрела на Йану: — Я не люблю убийц. Я не люблю тех, кто причиняет боль… Йана остановилась. Бриджит прошла несколько шагов и остановилась тоже. Повернулась, посмотрела на крипи — в зелёных глазах женщины блеснула сталь. — По этой причине я не терплю Палочника. И весь тот сброд, что обитает в его логове… Йана сделала шаг назад — она ощутила угрозу в словах лоа. Неужели она попала в ловушку? Поддавшись обаянию загадочной незнакомки, она позволила завести себя вглубь кладбища? В старую его часть, где и смотритель-то кладбища появляется раз в полгода. Бриджит попыталась приблизиться к девушке, но та попятилась, сжав рукоять ножа, потянув его из ножен. Конечно, глупо надеяться, что можно оборониться ножом от того создания, которым является Мама Бриджит, но выбора всё равно не было. Бриджит посмотрела, как солнечный луч, пробившийся сквозь кроны сосен, скользнул по лезвию ножа. Подняла взгляд к глазам Йаны. — Я не враг тебе, Йана… — Ваши последние слова сказали обратное, — напряжённо ответила крипи. — Я уже сказала — ты мне симпатична. Кем бы ты ни была, я не причиню тебе вреда. — В этом нет логики. Бриджит всё-таки приблизилась. Так стремительно, что Йанины глаза просто не уследили за ней — вот лоа нескольких шагах от неё, и вот уже стоит вплотную. Глаза не уследили, а вот тело среагировало — крипи шарахнулась назад, одновременно нанося удар ножом. И в ту же секунду её запястье оказалось в мягком капкане длинных пальцев. Йана дёрнула руку, но с тем же успехом можно было пытаться освободиться из хватки статуи. Бриджит держала её осторожно, не сдавливая, не стремясь причинить боль, но крепко. Девушка с отчаянием глянула на лоа, а та второй рукой осторожно погладила её по белым волосам. — Ну, тише, дитя, — проворковала Бриджит. — Маленький дикий зверёк, не надо кусаться, я же сказала, что не обижу тебя. Нежные прикосновения вызвали странный эффект — нервное напряжение оставило Йану, она как будто сразу успокоилась, перестала вырывать руку. Улыбнувшись, лоа отпустила её. Крипи стояла с ножом в опущенной руке и растерянно хлопала глазами. — Ты уже не человек, — продолжила женщина, словно их разговор не прерывался этим коротким противостоянием. — Но в тебе ещё очень много человеческого. В том числе и привычка мерить логику нелюдей людскими мерками. — Я совсем ничего не понимаю, — признала Йана. — Вы говорите, что не терпите Слендера, но Барон с ним, вроде как, в хороших отношениях. Вы говорите, что я вам симпатична, но я часть того самого сброда, как вы выразились, который вы тоже явно не любите. Чего же вы хотите? — Ну, — протянула Бриджит с лукавой ленцой в голосе, — что касается Самди… Мне, конечно, не нравятся его дела с Палочником, но мой супруг достаточно взрослый мальчик, чтобы самому выбирать, с кем ему играть. Она снова озорно подмигнула, а Йана, не удержавшись, хихикнула — сперва, от применения к высокому полуседому Барону с кожей, как тёмная древесная кора, определения «мальчик»; а потом ещё раз, представив маленького Самди и маленького Слендера, сидящих в одной песочнице. Не выдержав, крипи рассмеялась в голос, радуясь, что поблизости нет Слендера, который, без сомнения, увидел бы эту картинку в её голове и основательно настучал бы по этой самой голове за такие неуважительные фантазии. — Что до тебя, — продолжила Бриджит. — Сперва я просто хотела познакомиться. И мне понравилось то, что я увидела. Может, дело в твоем иномирском происхождении или в том, что ты совсем недавно отбросила человеческую суть, но ты не вызываешь у меня такого раздражения, как твои, с позволения сказать, собратья… На последнем слове она скривилась. — Всё, чего я хочу, это иногда видеться с тобой и беседовать. Самди говорил, что ты учтивая девочка — ты же не откажешь мне в такой малой просьбе? Йана задумалась. Просьба-то действительно пустяковая. Она частенько шатается по городам, в каждом из них есть кладбище, где можно встретиться с Хозяйкой Кладбищенских Врат и поболтать. К тому же, несмотря на странности лоа, Йане она нравилась. — Я по-прежнему ни черта не понимаю, — призналась девушка. — Но я не против… Наверное… — Вот и прекрасно, — Бриджит одобрительно кивнула. — В таком случае — не смею тебя больше задерживать. Наверняка у тебя на сегодня были планы, а я тебя совсем заболтала. Она отступила в тень от массивного склепа. Глаза лоа сверкнули, как два изумруда. — До встречи, дорогая, — она повернулась, сделала шаг и исчезла, словно шагнула за невидимый занавес, сотканный из тени и ветра. — До свидания, — несколько ошарашенно сказала Йана. На несколько секунд крипи словно «подвисла», таращась на то место, где только что стояла женщина. Потом вздрогнула, встряхнулась, сбрасывая с себя оцепенение, и огляделась. И обнаружила, что стоит перед той самой калиткой, через которую она вошла на кладбище. Хотя во время прогулки они с Бриджит ушли вглубь погоста минимум на километр. Йана только посоветовала себе не удивляться и беречь нервы. Обнаружила, что до сих пор держит нож в руке и засунула его в ножны. Вышла за калитку и задумалась. На небо уже наползали вечерние сумерки. Ещё час-полтора, и можно будет пойти и собрать кровавую дань с этого милого городка. Вот только… не хотелось. Йана отдавала себе отчёт, что не испытывает ни малейшего желания шляться по закоулкам и подворотням, выискивая жертву. Похоже, встреча с Мамой Бриджит подействовало на крипи умиротворяюще… и Йану это беспокоило. Так не должно быть. Эта странная лоа понравилась Йане, но если общение с ней будет подобным образом влиять на кровожадную суть крипи… — Я же так и ласты могу склеить, — сказала Йана, глядя на свои ладони. Да, КрипиПаста больше не скручивала её болью, когда она несколько дней кряду не приносила ей кровь на остатках своей совести. Но это не значит, что таинственное темное пространство освободило её от кровавых жертвоприношений. Нет, если Йана будет сачковать — это ей аукнется. Причём — в самый неподходящий момент. Йана снова посмотрела на небо. Вечереет. Можно ещё погулять и попробовать вернуть себе настрой. Но что-то ей подсказывало, что это — пустая трата времени. «Интересно, — думала она, спускаясь с холма. — У нас есть норма по смертям, которую мы должны выполнять?» Подумала и тут же осознала абсурдность этой мысли. Нервно хихикнула. Город начинал постепенно зажигать вечерние огни. * * * Йана шла через лес уже в полной темноте. Но тьма не мешала её глазам видеть тропинку под ногами или попадающиеся на пути препятствия. Настроение было странным. Ей так и не случилось никого убить сегодня. С одной стороны — это раздражало и тревожило. С другой — как Йана ни старалась разозлиться на себя, на Бриджит… хоть на кого-нибудь! Но у неё не получалось. Она чувствовала необычное довольство жизнью. Но, надо признать, городок ей понравился. Был он каким-то уютным и спокойным. Может и хорошо, что ей не удалось замарать его улицы кровью? Нет, такие мысли не приведут ни к чему хорошему. Можно сколько угодно умиляться скромному обаянию провинциальных городов, но нельзя забывать о собственной природе. И о её потребностях. — Ладно, — примирительно сказала Йана самой себе. — Не накручивай себя. Ничего страшного не случилось. Завтра или послезавтра пойдёшь и перегрызёшь кому-нибудь горло. И успокоишься. Звук собственного голоса в тёмной лесной чаще действительно оказал успокаивающее воздействие. Йана с облегчением и удовольствием втянула носом прохладный ночной воздух. Хватит забивать голову всякой дурью. Просто, встреча с несколько эксцентричной лоа слегка выбила её из колеи, вот и всё. А хорошее настроение можно засчитать за приятный бонус. Между деревьями впереди замаячил просвет. Йана подходила к обширной поляне с огромным особняком диковатой архитектуры посередине. В некоторых окнах горел тусклый свет, и казалось, что дом смотрит множеством глаз в разные стороны. Открытая двустворчатая входная дверь была похожа на прожорливую пасть. — Хоть с ассоциациями у меня всё в норме, — усмехнулась Йана, поднимаясь на крыльцо. Но не успела она миновать холл, как откуда-то со стороны гостиной на неё выскочила Салли, едва не сбив с ног. — Йана, спаси меня! — заверещала призрак, забегая девушке за спину и вцепляясь окровавленными пальцами в футболку. Уточнить «от кого» или «от чего» надо спасать, Йана не успела. Рыча, как раненный медведь, в холл вылетел Джефф. Его изуродованное лицо было искажено злостью, глаза выцвели до белизны. — А ну вернись, маленькая дрянь, — взревел он. Увидев Йану, Киллер оскалился. — Мелкая, держи эту писклю! — рявкнул он и ломанулся вперёд. — Так, спокойно! — Йана выставила руки вперёд, с ужасом понимая, что если Джефф сейчас не затормозит, то просто раскатает её по полу. Но тот всё же остановился вплотную к ней, глядя свирепым взглядом сверху вниз. Салли всё ещё пряталась за её спиной. — В чём дело? — как можно спокойнее спросила Йана — стоять между двумя крипи нервировало, но надо было по возможности избежать разборки. Особенно, если одна из противоборствующих сторон — Салли Олдер. — Эта поганка спёрла пульт от телика! — тут же донёс Джефф. — Мультики хочу! — пискнула из-за спины Йаны Салли. — Что?! — взревел Киллер. — Какие ещё мультики?! Отдай пульт, сказал! Он попытался вытянуть призрака из-за Йаниной спины. Девочка взвизгнула. — Так, тихо, тихо… — Йана решительно упёрлась ладонями в грудь Джеффа, чуть отстраняя его. Всё было понятно — Салли опять играла в капризную маленькую девочку. Делала она это, чтобы позлить окружающих. И ещё в надежде, что кто-то всё-таки сорвётся на неё, и обозлённый мстительный призрак сможет начать другую, куда более опасную игру. Опасную для того, с кем она будет играть. Поэтому лучше поддерживать игру в маленькую девочку. — Салли, — одной рукой всё ещё придерживая гневно сопящего Джеффа, Йана повернулась к призраку. — Ну какие мультики? Ты знаешь, сколько времени? Мультики уже не показывают. Все дети спят давно… Салли насупилась и сердито топнула ножкой. — Я не сплю! — Салли, — Йана попыталась подпустить в голос особой «взрослой» строгости. — Пожалуйста, отдай пульт. Призрак недовольно сморщила обиженную мордашку, и Йане показалось, что незаживающая рана на её голове закровоточила ещё сильнее. — Ему — не отдам, — решительно заявила она, кивнув на Вудса. — Он — злой. Он на меня кричал и обзывался. — А мне отдашь? — Нет, — девочка спрятала за спину руки, в одной из которых был зажат неизменный старый плюшевый медведь. — Ты сразу отдашь пульт ему, а я не хочу… — Не отдам, — вздохнула Йана. — Честное слово. Ещё немного поломавшись, Салли достала своего медведя из-за спины. В брюхе игрушки была основательная прореха. Призрак запустила в неё руку и вытащила черный прямоугольник пульта, выронив на пол несколько кусков поролона. Пульт она демонстративно вручила Йане, а Джеффу показала язык. Тот тихо зарычал. — Салли, хорошие девочки не дразнятся, — поспешила Йана сделать внушение, пока Киллер опять не сорвался. «Хорошая девочка» тут же потупилась, пробурчала под нос «извините». Джефф протянул руку, молча требуя отдать спорное оборудование. Салли подозрительно посмотрела на Йану. — Посмотрим зомбоящик вместе, — предложила она. — Хоть узнаю, что в мире делается. Не дав Вудсу опомниться, она пошла к малой гостиной. Джефф ругнулся сквозь зубы, но пошёл следом. — И я с вами! — тут же заявила Салли. — Мультиков не будет, — не оборачиваясь напомнила Йана. — Всё равно пойду, — упрямо заявила призрак. «Детский сад, ясельная группа» — подумала Йана в адрес обоих крипи. Малая гостиная встретила крипи небольшим разгромом — опрокинутое и изрядно порезанное кресло, у одной стены валялись какие-то разодранные книги, несколько панелей противоположной стены украшали чёрные обгорелые пятна. Из спинки дивана торчала рукоять ножа. Телевизор жизнерадостно демонстрировал «белый шум». «Что они тут творили?» — изумилась Йана. Джефф подошёл к дивану, вытащил нож и сунул его в карман толстовки. Затем уселся и требовательно сказал: — Включай уже что-нибудь, мелкая, у меня в глазах рябит от этой херни, — он указал на шуршащий помехами телевизор. Йана вздохнула, и нажала кнопку. На экране тут же появилась бегущая по пустыне ящерица. Похоже, телевизор начал принимать канал Дискавери. Йана обошла диван, села рядом с Джеффом. Салли, оглядевшись, бросила своего медведя на пол, подобрала одну из валяющихся книг и принялась методично вырывать из неё страницы и разбрасывать их вокруг себя. На экране на ящерицу с неба спикировал какой-то крупный пернатый хищник. Приятный голос диктора принялся пояснять происходящее, но Киллер потребовал: — Дальше! Йана послушно переключила канал. Пошла заставка каких-то новостей. Девушка обратила внимание, что на низком, изрядно поцарапанном столике стоят две бутылки. Одна стеклянная, квадратная, до половины наполненная жидкостью цвета чая. Этикетка была частично оторвана, но остатков хватало, чтобы опознать в напитке виски «Jack Daniel`s». Вторая — пластиковая, круглая, на две трети заполненная чем-то густым и красным. С некоторым содроганием Йана повернула бутылку этикеткой к себе. На зелёном фоне оптимистично краснели два помидора — один целый, второй разрезанный на две сочные половинки. Да, запивать виски томатным соком — это сильно. Похоже, Киллер решил устроить себе тихий вечер у телевизора, но вредный призрак решила нарушить его планы. — Мелкая, не тормози! — рявкнул Джефф и попытался отобрать у Йаны пульт, но она успела отдёрнуть руку. — Спокойно, — примирительно сказала Йана. — Без нервов. Не то, чтобы ей очень хотелось рулить каналами, но она обратила внимание, что Салли то и дело искоса поглядывает на них, явно ожидая, когда пульт перекочует в руки Киллера, и она сможет устроить террор уже им обоим. Девушка послушно стала переключать каналы, задерживаясь на каждом секунд по десять. На экране новости сменились другими новостями, потом — матчем по американскому футболу, следом — каким-то старым черно-белым фильмом. Снова новости, канал про животных, телемагазин… Йана понятия не имела, сколько здесь каналов, но «пролистав» штук двадцать, ни одного повтора она не заметила. Джефф взял бутылку с виски, скрутил крышку и сделал хороший глоток. Потом потянулся за соком, не сводя глаз с экрана, и вдруг дёрнулся: — Стоп! Йана вздрогнула, вопросительно посмотрела на него. — Назад, — сказал Джефф. — На предыдущий канал! Девушка переключила, прибавила звук. Салли перестала терзать книгу, с интересом уставившись на экран. Камера неторопливо скользила по улице какого-то города, демонстрируя ряд аккуратных домиков, с газончиками, светлыми штакетниками и садовыми гномами на лужайках. — … на то, что прошло уже много времени, город не забывает о трагедии, развернувшейся на его улицах. — Вещал диктор хорошо поставленным голосом, в которой искусно подпустил тревогу и предчувствие надвигающейся беды. — А дом, с которого маньяк начал свой кровавый путь, до сих пор стоит пустой. Йана покосилась на Джеффа — тот, не отрываясь, смотрел на экран, чуть приоткрыв рот. — Что это? — спросила она. — Я знаю эти места, — медленно ответил убийца. Йана перевела взгляд на экран. Камера остановилась перед одним из домов. Он явно был не жилым — облупившиеся и обветшалые стены расписаны граффити, газон зарос высокой сорной травой, окна, в которых ещё оставались стёкла, помутнели от грязи. Табличка «продаётся» перед домом — некогда яркая и броская — выцвела до серости. Затем экран мигнул красно-синим, словно отразил всполох от полицейской мигалки, и в центре на тёмно-сером фоне появились слова «Американские преступления». Слово «Американские» было словно вырезано из звёздно-полосатого флага. «Преступления» сверкали холодной сталью. Голос за кадром строго сообщил: — Не переключайтесь, мы вернёмся после рекламы. По экрану забегали наркотически-счастливые дети, с нездоровым энтузиазмом хлещущие из прозрачных бутылок с цветастой этикеткой какую-то ядовито-оранжевую жидкость. Йана посмотрела на Джеффа. Тот словно «подвис», глядя уже не на экран, а куда-то в пространство. Взгляд застыл, а рот так и остался приоткрытым. Чуть подумав, Йана рискнула тронуть его за плечо: — Эй, ты чего? Он повернулся и уставился на неё немигающими светло-голубыми глазами. — Не переключай, — коротко сказал он, и снова приложился к бутылке с виски. — Ладно, — медленно ответила Йана и на всякий случай повернулась к Салли. — Ты как, не против? Призрак старательно замотала головой, разбрызгивая с густой чёлки капли никогда не высыхающей крови, показывая, что абсолютно не против. Похоже, реакция Джеффа её заинтересовала. Йана облегчённо выдохнула и положила пульт рядом с собой — разборка пока откладывается. Реклама заняла минут пять. Потом экран потемнел и выдал уже знакомые «Американские преступления». Картинка сменилась. На экране появился худощавый брюнет лет пятидесяти, с орлиным носом и обильными залысинами на лбу. Он сидел за обширным столом и пронзительно смотрел в камеру. — С вами Джо Прайс, — значительно заявил он. — И вы смотрите «Американские преступления». Я напоминаю, что сегодня мы вспоминаем трагедию одиннадцатилетней давности, произошедшую в городе Мэдисон, штат Висконсин. — Он чуть наклонился вперёд, мастерски создавая иллюзию, будто обращается к каждому телезрителю персонально. — Ужасные события потрясли тогда Мэдисон, и страшнее этих событий тот факт, что они так и не получили логического завершения — преступник до сих пор не пойман. — Ведущий откинулся на спинку кресла, с мрачным предостережением глядя с экрана. — Да, дамы и господа, спустя одиннадцать лет Джеффри Вудс, известный всей стране как Джефф Убийца, всё ещё на свободе. — Ух ты! — радостно воскликнула Салли, подпрыгивая на месте и хлопая в ладоши. — Джефф, про тебя по телевизору рассказывают, как здорово! — Да, Вудс, — несколько ошарашенно согласилась с ней Йана. — Ты крут. — Заткнитесь, обе, — откликнулся Джефф, не сводя глаз с телевизора. Йана и Салли переглянулись и послушно замолчали. А Йана снова ощутила некоторую ирреальность происходящего. Она уже привыкла к тому, что в этой плоскости вся эта кровавая компания — реальные люди (или не-люди), они совершают реальные убийства, и за ними охотится реальная полиция по совершенно реальным ориентировкам. Их имена на слуху, их боятся. Но вот так увидеть сюжет про одного из крипи в криминальной передаче… Была в этом какая-то дикость. — А я напоминаю, — продолжал заливаться соловьем ведущий (Как его там? Джо Прайс). — Что сегодня с нами в студии офицер Марк Харис, бывший одиннадцать лет назад главой полицейского управления в Мэдисоне, и в числе первых столкнувшийся с Джеффом Убийцей. И доктор психологии, а так же магистр криминальной психологии, Хелена Ломак — профессор Городского университета в Сиэтле. Камера отъехала назад, и стало видно, что справа от стола ведущего стоят два бегемотоподобных кресла, в которых сидят мужчина и женщина. Доктор Хелена Ломак оказалась высокой подтянутой блондинкой, лет тридцати пяти, с тонко вырезанными чертами лица и надменным взглядом темных карих глаз. Она была одета в тёмно-бордовый юбочный костюм и туфли на тонких шпильках того же цвета. Выглядела доктор Ломак великолепно, и знала об этом. На её фоне офицер Марк Харис явно проигрывал. Тоже высокий, но очень тучный, почти толстый мужчина примерно под шестьдесят. С красным одутловатым лицом, светлым ежиком коротких волос и мутно-зелёными глазами. В обычных джинсах и тёмно-синей свободной рубашке. — Я помню этого жирного урода, — со злостью произнёс Джефф и снова приложился к виски. Йана покосилась на него и не решилась комментировать. — Итак, офицер Харис, — Джо Прайс удобно устроился за своим столом, сложил руку на столешницу и с едва заметной улыбкой посмотрел на краснолицего мужчину. — Можно называть вас просто Марк? Офицер солидно кивнул, и ведущий продолжил: — Марк, расскажите нам, что же случилось тогда? — Ну, — мужчина провёл ладонью по коротким волосам. — В ту ночь поступил вызов на пульт диспетчера, где-то около двух часов. Соседи сообщили, что в доме Вудсов слышны какие-то крики. Я был на дежурстве ещё с двумя полицейскими. Мы выехали на вызов. Но когда мы прибыли на место… — полицейский замолчал, потирая лоб. — Что вы увидели, Марк? — подбодрил его ведущий, когда пауза слишком затянулась. — Знаете, Джо, я к тому времени уже много чего навидался, но то, что было в том доме… Вудсы были в своей спальне. Там всюду была кровь. На полу, на стенах, даже на потолке. Они были выпотрошены так, словно там работала целая банда мясников, а не один тринадцатилетний пацан, — он замолчал ненадолго. Камера взяла его лицо крупным планом. Глаза Хариса смотрели в прошлое, на висках выступил пот. Он продолжил. — Старший сын Вудсов был в своей комнате. Ему досталось меньше — несколько колотых ран, в лицо, шею, грудь… Тоже неприятное зрелище. Но после того, что мы увидели в спальне родителей… Один из офицеров, что был со мной, молодой парень, недавно из академии, Боб Уилсон, даже предположил, что парень может быть ещё жив. Но… — полицейский потерянно развел руками. — Да-да, — сочувственно покивал Прайс. — Все мы знаем, что кроме Джеффа из Вудсов не выжил никто. Пока полицейский рассказывал, камера пару раз брала крупным планом лицо Хелены Ломак. Женщина слушала с едва заметной брезгливой снисходительностью в глазах. — И всё же, — продолжил ведущий. — Как вы думаете, почему тринадцатилетний подросток из благополучной семьи стал серийным убийцей? На этих словах весь экран заполнила фотография. На ней — четыре человека. Высокий мужчина в светлой рубашке и светлых брюках обнимал за плечи женщину в ярко-зелёном сарафане. Второй рукой он обнимал подростка лет шестнадцати, в джинсах и черной футболке. Второй мальчик, помладше года на три, тоже в джинсах и в желтой футболке, стоял перед женщиной, она положила ладони ему на плечи. Все практически одинаково темноволосые и улыбающиеся. Затем, один фрагмент фотографии увеличился, взяв крупным планом младшего подростка. Изображение слегка размылось. Йана переводила взгляд с экрана на сидящего рядом Джеффа. Да, ничего общего между ним прошлым, и ним нынешним не осталось. На фото улыбался симпатичный темноволосый мальчишка, с озорными искорками в светлых глазах. На диване рядом сидел изуродованный и озлобленный монстр. «Тогда ему было тринадцать, — подумала Йана. — прошло одиннадцать лет. Значит, сейчас ему двадцать четыре». Почему она заострила внимание на этом, крипи сама не поняла. Джефф вдруг посмотрел на неё и оскалился: — Чего пялишься? Йана вздрогнула и даже слегка отшатнулась. Но быстро взяла себя в руки. — Ты что, картина — пялиться на тебя? — и протянула руку. — Дай. Киллер посмотрел на бутылку в своей руке, хмыкнул, но протянул виски Йане. Она поднесла горлышко к губам, сделала крошечный глоток. По языку в горло потёк комок жидкого огня. Девушка смогла не закашлять, но подышать открытым ртом пришлось. Вкуса она так и не почувствовала. Джефф, глядя на неё, хмыкнул еще раз и снова повернулся к экрану. Там Марк Харис пространно рассуждал о том, что совсем незадолго до трагедии с младшим Вудсом произошёл несчастный случай — огонь изуродовал ему лицо. Да и семья, возможно, была не такой уж благополучной, как виделось внешне — старший из сыновей недавно угодил в полицию за нападение с применением холодного оружия. — Трагическое стечение обстоятельств — психика этого парня просто не выдержала, — подвел итог Харис, — За годы службы я видел, как люди сходили с ума и по куда более незначительным причинам. В этом момент камера снова взяла в кадр лицо Хелены Ломак и успела поймать удачный момент, как женщина закатывает глаза так, как будто слышит откровенный бред. Ведущий, похоже, тоже заметил это. — Хелена, вы считаете, что версия офицера Хариса не верна. Профессорша обожгла Прайса ледяным взглядом. — Доктор Ломак, если не возражаете, — произнесла она. — И я считаю, что рассуждения офицера Хариса — это версия дилетанта. Офицер нахмурился, а опытный телевизионщик даже не дрогнул: — Конечно, доктор Ломак. Итак, что вы думаете по поводу того, почему Джеффри Вудс стал Джеффом Убийцей? Женщина поправила роскошные светлые волосы и заговорила хорошо поставленным голосом, словно лекцию читала: — Случай Джеффри Вудса был темой моей диссертации для защиты магистратуры. Я очень тщательно собирала информацию по этому вопросу. Кстати, если уважаемый офицер Харис напряжётся то, возможно, вспомнит меня, — слово «уважаемый» она выделила интонацией, показывая, что ни о каком уважении и речи нет. — Вы не пожелали говорить со мной и велели своему помощнику выставить меня из участка. — Что вы хотите сказать? — вскинулся мужчина. — Всё, что я хочу сказать, я скажу — будьте уверенны, — она откинулась в кресле, закинув ногу на ногу. — Все СМИ и вся полиция тогда говорили о изуродованном подростке, сошедшем с ума и убившем всю свою семью. Но никто не говорил о том, что этому предшествовало. — Расскажите нам, доктор Ломак, — Прайс чуть подался вперёд за своим столом. Йана снова покосилась на Джеффа. Тот упёр локти в колени, сцепил кисти в замок, устроил на них подбородок и внимательно следил за происходящим на экране. — Всё началось с того, что семья Вудс только недавно приехала в Мэдисон, в тот район, который был под юрисдикцией управления, которое возглавлял офицер Харис. Начнём с упомянутого вами, офицер, случая со старшим братом Джеффри Вудса — Лью. Нападение с применением холодного оружия — так вы сказали. Только вы забыли упомянуть, что нападал не Вудс, что напали на него. Точнее, на обоих братьев. Почему вы инкриминировали старшему нападение, когда там была очевидная самооборона? Лицо мужчины побагровело до такой степени, что казалось — кровь вот-вот хлынет у него носом. Он чуть приподнялся в кресле, грозно прорычав: — Послушайте, дамочка… Но доктор Ломак лишь небрежно махнула на него рукой: — Я вас достаточно слушала. И не напрягайтесь так — речь идёт не о вашей компетенции. Я лишь отвечаю на вопрос, что сломало психику подростка. — Марк, — подал голос Прайс. — Прошу вас, не нужно так нервничать. Давайте оставаться профессионалами. Не думаю, что доктор Ломак хотела вас как-то задеть… Он говорил увещевательно, глядя на Хариса, как на хорошего друга, и словно интонацией пытался донести до него мысль: «Спокойнее, приятель, что ты так расстраиваешься из-за бреда какой-то вздорной бабы?». При этом глаза Прайса сверкали, как у стервятника, ждущего, пока львы передерутся, и добыча достанется ему. Но, похоже, это подействовало — офицер грузно уселся в своё кресло. Ведущий с самой любезной улыбкой повернулся к женщине: — Прошу вас, продолжайте, доктор Ломак. Доктор надменно хмыкнула, показывая Прайсу, что его манипуляции от неё не укрылись, и продолжила: — Я лишь рискну предположить, что причиной такой странной подмены понятий было то, что отец одного из нападавших… Именно нападавших, а не «потерпевших», как записано в ваших протоколах, офицер, был не последнем человеком в администрации мера Мэдисона. Харис запыхтел, как бык на корриде. Ломак показательно не обратила на это внимания: — Но это так — к слову. Потом произошёл так называемый несчастный случай на детском празднике… — Да-да, — покивал Прайс. — Мы рассказывали хронологию событий в первой части нашей программы… Он как бы намекал, что неплохо было бы перейти к сути, а не пересказывать известную всей стране историю по второму разу. За что удостоился ещё одного ледяного взгляда. — Когда арестовали старшего из братьев Вудс, показания Джеффри не были приняты к сведению. Конечно, ведь это рушило версию полиции. Когда он попал в больницу после… несчастного случая, — последние два слова она выделила интонацией, — ни с Джеффом, ни с его семьей не работали психологи, как того требовала ситуация. Доктор Коул, лечивший Джеффа, допустил преступную халатность, устранив угрозу жизни пациента, но даже не попытавшись разобраться с его психологическим состоянием. Он просто отправил изуродованного подростка домой, вместе с его родителями, которые были совершенно не готовы к тому, что стало с их сыном. Они не знали, что им делать. Сам Джеффри не знал, что ему делать с собой. Хелен Ломак немного помолчала, потом продолжила: — Вы спросили, мистер Прайс, почему подросток, по-моему мнению, стал убийцей. Так вот: Джеффри Вудс — наглядный пример жертвы общества. Он хотел защитить брата, но не был услышан. Ему нужна была помощь, чтобы сжиться с новыми реалиями своей жизни, но она не была ему предложена. Из зеркала на мальчика смотрел незнакомец, а в глазах родных он видел лишь страх. Мир отвернулся от него… Теперь Харис презрительно закатывал глаза. Было понятно, что подобные рассуждения относительно поступков преступников он слышит не впервые, и они осточертели ему до зубной боли. — Бедный мальчик, — язвительно процедил он. — Послушайте, доктор, система нашего общества не идеальна, признаю, но если каждый, с кем несправедливо обошлись, начнёт резать родных и соседей, человечество просто вымрет. Нельзя оправдывать преступления тяжёлым детством. — Я не оправдываю преступления, — возразила Ломак. — То, что совершает Джеффри Вудс сейчас — это ужасно, чудовищно. Только общество само породило это чудовище, и нет ничего удивительного, что чудовище пытается сожрать того, кого винит в своих бедах. Равнодушие, безалаберность и алчность стали причиной того, то ребёнок превратился в убийцу. Таким образом, Джеффри пытается быть услышанным. — Не надо делать из этого ублюдка мученика! — Вдруг взорвался Харис. — Он больной псих, место которому на электрическом стуле! — Возможно, ваше место там же, офицер, — со змеиной улыбкой предположила Ломак. — Сколько ещё таких «Джеффов» вышли в мир из-за вашего пренебрежения своим долгом? Харис подскочил со своего кресла, но камера уже переместилась, взяв крупный план Джо Прайса. — Очень интересная дискуссия, — резюмировал он, пока за кадром слышалась какая-то возня. — Мы уходим на рекламу. Не переключайтесь — в следующей части нашей программы мы обсудим, почему личность Джеффа Убийцы породила настоящий культ среди подражателей. И помните, — он чуть подался вперёд, и значительно сообщил, — вы смотрите «Американские преступления». Экран потемнел, потом сверкнул логотипом программы, и начался очередной рекламный блок. — Ну просто ахренеть, — выдала Йана, поворачиваясь к Джеффу. — И как тебе это? Тот молчал, глядя расфокусированным взглядом в пространство. Потом медленно протянул руку, взял бутылку с томатным соком, открыл и сделал несколько больших глотков. Тонкая красная струйка стекла из уголка разрезанного рта, придав его жуткой физиономии совершенно вурдалачий вид. Он привычно утёрся рукавом и снова «подвис». Подумав, Йана решила его не тормошить — чёрт его знает, что эта передачка перещёлкнула в его больных мозгах. Ведь может и кулаком в нос заехать, если не вовремя к нему сунуться. Поэтому, Йана глотнула ещё немного виски, переждала пожар в глотке и посмотрела на Салли. Та задумчиво разглядывала валяющиеся на полу вырванные страницы книги. Йана подобрала один обрывок, вчиталась в текст: »…увидев, что происходит посреди стадиона, он понял, что вызвало у священника столь нелестное суждение об этом изразцовом шедевре. Стадион являл собой арену сексуальных состязаний. Одновременно развертывалось несколько представлений, каждое из которых было откровенно непристойным. На одной части арены обнаженная женщина спаривалась с существом, вдвое большим ее по размеру, со звериным телом и адской эрекцией, которого держали за веревки четверо мужчин, очевидно контролировавших приближение монстра к женщине. В другом месте три нагие женщины срывали кожу с мужчины. Четвертая стояла над ним, широко расставив ноги и взирая на то, как он утопает в луже собственной крови. Между тем три мучительницы облачались в лоскуты содранной кожи. Одна из них накинула на себя лицо и плечи, из-под ошметков которых торчали ее обнаженные груди. Другая, сидевшая на земле, натянула на себя руки и ноги бедняги — они сидели на ней, как болотные сапоги. Третья, королева этого квартета, водрузила на себя то, что…» *** «Да, жизнеутверждающе» — подумала Йана, брезгливо отбросив обрывок. Джефф вдруг вздрогнул, словно очнувшись от транса. Зашарил взглядом по столу и вокруг него. — Ты чего? — удивилась Йана. — Записать, — невпопад ответил он. — Надо записать… Мать вашу, да есть тут бумага с карандашом?! Салли тут же с готовностью сунула ему ворох вырванных книжных страниц. Встала на четвереньки, пошарила под столом и выудила оттуда огрызок карандаша. Протянула Джеффу. Тот торопливо стал царапать им прямо поверх печатного текста. Йана заглянула ему через плечо. «Хелен Ломак» — с удивлением прочитала она. Джефф застыл на миг, потом повернулся к Йане. — В каком там университете преподаёт эта баба? — Эээ… Городской университет в Сиэтле, вроде. — Угу, — Джефф записал название университета и города. — Зачем тебе это? Он сложил бумажку пополам и засунул её в карман своих джинсов. — Я — жертва равнодушного общества, — заявил он, скалясь самой дьявольской улыбкой. — Я достоин шанса хотя бы быть услышанным. И он расхохотался совершенно чудовищным смехом. Йану прошиб холодный пот от этого звука. Джефф поднялся с дивана, проходя взъерошил ладонью белые волосы девушки. Она даже не попыталась увернуться от его руки. — Пока, мелкая, — бросил он и вышел из гостиной. Йана озадаченно посмотрела на Салли. Девочка-призрак качала на руках своего плюшевого медведя, что-то напевая ему. — Это что сейчас было? — спросила у неё Йана. — Не знаю, — беспечно ответила та. — Но уверена, Джеффу будет очень весело.