Я не жалею, что живу...

Бета: ShekkiTehhi

«А куклы так ему послушны, И мы верим простодушно В то, что кукла может говорить» © Машина времени «Марионетки»

Нью-Йорк похож на огромный муравейник. Днём или ночью — он не засыпает ни на секунду, не гасит огней, не приглушает звуков. Нью-Йорк — город вечного бодрствования. По Парк-Авеню в направлении 96-й улицы шёл высокий мужчина. На вид ему было от тридцати пяти до сорока. Густые тёмные волосы, едва тронутые сединой, чисто выбритое лицо, прямой взгляд карих глаз. Безукоризненно сшитый тёмно-серый костюм, не скрывающий мощи широкоплечей фигуры. Он шёл широким шагом уверенного в себе человека, в каждом его движении скользили сила и решительность. Встречные женщины невольно задерживали на нём взгляд. Мужчина явно шёл привычной дорогой — по сторонам не оглядывался, смотрел только вперёд. Но в какой-то момент с ним что-то случилось. Он замедлил шаг, сутулил плечи и как-то сгорбился. Лицо приняло выражение сперва озадаченности, а потом — раздражения. Походка утратила пружинистую лёгкость, и с каждым шагом его ноги всё тяжелее ступали по асфальту. Создавалось впечатление, будто его оставляли силы. В какой-то момент у него подогнулись колени, и он опустился на четвереньки. Идущие мимо люди замедлили шаг. К мужчине подбежала немолодая женщина в ярко-жёлтой ветровке и с волосами, выкрашенными в морковный цвет:  — Мистер, вам плохо? Мужчина не отвечал, он дышал глубоко и с присвистом. Вокруг стали собираться прохожие. Мужчина завалился набок.  — Эй, кто-нибудь, вызовите скорую! — крикнула женщина в жёлтой ветровке, успевшая придержать голову мужчины, чтобы при падении он не стукнулся об асфальт. Сквозь стремительно нарастающую толпу зевак протолкнулся молоденький полицейский:  — Что тут происходит?  — Этому человеку стало плохо, — ответила женщина, пытаясь неумело нащупать у упавшего пульс. Полицейский опустился на колено рядом с мужчиной:  — Сэр! Сэр!!! Вы слышите меня?! Вы что-то принимали?! Мужчина перевернулся на спину и ответил полицейскому бессмысленным взглядом. Коп подтянул к губам рацию, закреплённую у него на плече, и торопливо заговорил в неё, вызывая помощь. С задних рядов тревожно переговаривающихся людей раздалось громогласное:  — Пропустите, я — врач! Толпа тут же расступилась перед высоким сутулым человеком лет пятидесяти. Он стремительно прошёл к лежащему на земле мужчине, на ходу разминая руки движениями профессионального хирурга. Полицейский тут же отступил в сторону, продолжая бормотать в свою рацию. Дама с морковными волосами тоже вскочила на ноги, но отходить далеко не стала, с любопытством глядя на происходящее. Врач опустился на колени, взял руку мужчины, нащупал на запястье пульс. Пульс был, но очень слабый. Когда доктор собрался проверить наличие медицинского браслета, мужчина вдруг повернул голову и посмотрел на врача пронзительным взглядом. Тот, видя что пациент в сознании, уже собирался было задать ряд необходимых вопросов, но осёкся. Взгляд, которым смотрел на него упавший посреди улицы человек, не мог быть человеческим. Из этих карих глаз смотрела тьма, смотрела смерть, смотрело что-то… смертельно-опасное. Доктор обмер, глядя как глаза мужчины меняют цвет, как коричневая радужка сменяется красным, и этот цвет постепенно заполняет собой белок. Зрачок вытянулся вертикально в узкую чёрную щель. Губы мужчины растянулись в улыбке — злой и безумной. — Ничтожное слабое человеческое тело, — ухмыляясь, прошипел мужчина в лицо врачу. А в следующий миг его тело судорожно дёрнулось, изогнувшись дугой в позвоночнике. Глаза закатились под веки, красный цвет словно полинял и исчез. Крупное тело обмякло, и доктору не нужно было проверять пульс, чтобы понять, что мужчина мёртв. Но не это заставило его оцепенеть. На несколько секунд врач — как и все люди стоящие вокруг — ощутил прилив совершенно необъяснимого, мертвящего ужаса. Словно что-то злое, нечеловеческое дыхнуло на них, заставив похолодеть кровь. Как будто на людей посмотрела сама бездна. На миг ропот в толпе стих, и почти два десятка людей погрузились в потрясённое молчание. Испуганные взгляды заметались, наталкиваясь на такие же ничего не понимающие, но полные ужаса глаза. Наваждение длилось несколько секунд, а потом всё прошло. Чтобы за зло не накрыло людей, оно не стало задерживаться. * * * Йана шла через лес. Прошедшая охота оставила после себя странное впечатление. Она сама, наконец, смогла выбрать жертву. Это был молодой парень, которого крипи увидела в кофейне очередного безымянного городка. Наблюдая за ним некоторое время, она видела, как этот самовлюблённый красавчик в пиджаке и галстуке долго и с явным удовольствием отчитывал молоденькую официантку, которая по ошибке налила ему в кофе молока вместо сливок. Доведя девушку почти до слёз, он с удовлетворенным видом покинул кафе. Его смерть неторопливо пошла следом. Крипи опасалась, что придётся таскаться за этим хлыщом до самого вечера. Но какой-то прихвостень Госпожи Удачи, не иначе как по гнусности своего характера благоволящий маньякам, убийцам и прочим асоциальным элементам, был сегодня на стороне Йаны. На слежку за потенциальной жертвой ей пришлось потратить чуть более пары часов. Большую часть этого времени ей пришлось проторчать на площади перед небольшим офисным зданием. Она сидела на скамейке в уютном скверике, в полглаза почитывая любовный роман в мягкой обложке, забытый кем-то на этой же самой лавочке. «Или намеренно оставленный», — подумала девушка, переворачивая страницу — от подробного описания мускулистых торсов, жарких объятий, глубоких глаз и чувственных губ, при полном отсутствии сюжета, начинало мутить. Мысли выбрать какую-нибудь менее занятую жертву Йану не посетило — чутьё говорило, что игра стоит свеч. И чутьё не подвело. Вскоре после обеда, хам в галстуке показался на крыльце, что-то гневно рыча в мобильный телефон. В какой-то момент Йана забеспокоилась, что её «дичь» сейчас поймает такси и свалит в известном, но недостижимом направлении. И значит — всё, что удастся убить в этот день — это время. Но кровожадный прихвостень Удачи был начеку, и жертва, продолжая изливать в телефон своё недовольство и помахивая портфелем, пешком направилась в сторону жилого квартала. Далеко не самого престижного, кстати. Он жил в небольшом многоквартирном доме средней обшарпанности. Место консьержа в холле пустовало, и Йана смогла беспрепятственно пройти за своей жертвой, вслед за ней подняться по лестнице на третий этаж и проследить, в какую квартиру она войдёт. Дальше всё было делом техники — Йана выждала минут пятнадцать, убедилась, что в длинном коридоре никого нет, и просто постучала в нужную дверь. За дверью послышалась негромкая ругань, а потом она распахнулась. На Йану раздражённо уставился мужчина, одетый в одни брюки.  — Что нужно? — неприветливо буркнул он. И это, в принципе, было последним, что он сказал. За окном был день, на его пороге стояла невысокая худая девица — слишком обыденные декорации, чтобы ожидать какого-то подвоха. Тем более такого, что тебя пырнут ножом буквально в дверях собственной квартиры. Ни на короткий вскрик, ни на звук упавшего внутрь квартиры тела, ни на сдавленные хрипы за закрывшейся дверью никто не обратил внимания. Все жители дома предпочитали жить своей жизнью и не лезть в чужие дела. Некоторое время спустя, сидя на постели в небольшой, на удивление чистой квартирке, Йана задумчиво смотрела на изрезанное тело её хозяина и думала. Крипи отдавала себе отчёт, что подобные думы не принесут пользы её душевному (или что там у таких, как она, вместо души?) равновесию, но иногда на неё, что называется, «находило». Она рассматривала кровь на своих руках. Кровь невинного человека. Уже не первого, кстати. И кровь эта была не только на руках — она на губах, на языке, её солоновато-медный привкус ощущается в глотке. Это приносило чувство удовольствия и удовлетворения. А вот труп у ног не вызывал никаких чувств вообще. Йана перевела взгляд на сведённое судорогой страха лицо. Да, этот мужик явно не был приятным человеком. Невзирая на молодой возраст, он уже, похоже, успел превратиться в заносчивого придурка, и с годами его характер наверняка становился бы только гаже. Но разве это повод, чтобы убивать его? За гнусный характер принято получать по морде от друзей и соседей, но никак не нож в печень. Тогда почему она, Йана — восемнадцатилетняя девчонка с белыми от седины волосами — решила, что вправе убить этого человека? И не только его. Потому, что могла делать это безнаказанно? Потому, что такой её сделало тёмное пространство? Почему она так легко поддалась этому кровавому безумию? Почему ни одна струнка совести ни разу не дернулась? Йана нервно хихикнула. Это были плохие мысли. Опасные мысли, и лучше бы ей затолкать их куда поглубже, пока они не превратились в навязчивые идеи. Или, что куда хуже, не стали известны тому, кто будет крайне недоволен ими и самой Йаной, которая допускает подобные брожения в своей голове. А его недовольство всегда обходилось ей весьма дорого. Йана взъерошила волосы, чертыхнулась, отдёрнула руку, но было поздно — белые пряди уже испачкались кровью. Вздохнув, она встала, перешагнула через тело и пошла в крохотную ванну с душевой кабинкой. Конечно, душ она принимать не собиралась, но над раковиной стоило как следует поплескаться, чтобы не вызывать ненужного любопытства у прохожих. Отмывшись, она отыскала тёмно-синюю бандану, под которой прятала свою седую голову и которая слетела с неё во время короткой борьбы с не до конца оторопевшей жертвой. Убедившись, что на ткани нет крови, Йана повязала её на голову и вышла из квартиры. Чтобы покинуть дом, она воспользовалась пожарным выходом. Теперь, идя через замороченный лес, Йана лениво пыталась понять, откуда в её голове возникают подобные опасные мысли. Ведь однажды она всё для себя решила, признала, что она больше не человек. Человеком она могла умереть, сесть в тюрьму или попасть в дурку. А ей не хотелось этого. Жить в относительной свободе она могла, только перестав быть человеком. Она согласилась, она перестала. Она стала тварью, для которой в аду приготовлен отдельный котёл и рота самых злобных чертей с самыми большими вилами. Но она согласилась на это — практически добровольно. Осознанно. Так откуда теперь эти мысли? Из задумчивости ее вывел крик. Женский крик. Крипи замерла, ошарашенно огляделась. Крики в этом лесу не были такой уж редкостью. Вот только Йане показалось, что она узнала голос. Крик повторился вновь.  — Клокворк, — прошептала крипи, закрутив головой и пытаясь понять, с какой стороны донесся звук. Крик раздался снова, и Йана определилась куда бежать. Девушка припустила через лес. Воображение упорно подкидывало версию — Клоки выбрала жертву, оказавшуюся ей не по силам, или жертв оказалось больше, чем рассчитывала часовая убийца. Даже в замороченный лес иногда забредают личности не менее отмороженные, чем обитатели Дома. Взаимовыручка среди крипи вещь непопулярная, но Йана намеревалась хотя бы выяснить, что происходит. Выскочив на небольшую поляну, она замерла, чувствуя, как ноги врастают в землю, а кровь холодеет в жилах. На подобное её воображения бы не хватило. На поляне стоял Слендер. Высокая худая черная фигура, с задумчиво склонённой безлицей головой и расслабленно опущенными руками. Практически у его ног, крича, изгибаясь, воя как раненный зверь, по траве каталась Натали. Ран на девушке не было, но одного взгляда хватало, чтобы понять, что ей очень больно. Она выла на одной ноте, периодически срываясь на визг, вцепляясь в собственные волосы, ее тело то сворачивалось в позу зародыша, то выгибалось так, что, казалось, еще чуть-чуть и позвоночник сломается. Чуть поодаль Маски и Худи удерживали стоящего на коленях Тоби. Они заламывали Роджерсу руки, давили на плечи, пригибали к земле — двоим далеко неслабым крипи было тяжело удерживать его. Тоби рычал и вырывался что было сил, он выл и орал не хуже Клокворк, но высвободиться из цепких рук коллег-прокси не мог. Йана не могла отвести взгляд от этой сцены. Кровь прилила к голове, а ноги внезапно ослабели. Она схватилась за дерево, чтобы не упасть. Что здесь происходит? Кричала от неведомой боли Клокворк, выл от собственного бессилия Тоби, Тим и Брайан напрягали все силы, чтобы удержать его на месте, и над всем этим чёрной неподвижной скалой возвышался Слендер. Сколько это длилось? Несколько минут или часов? Безликий шевельнулся, выходя из своего пугающего оцепенения. Натали замолкла и свернулась на траве, закрыв лицо ладонями и тихо постанывая. Слендер посмотрел на прокси, сделал неопределенный жест рукой. Маски и Худи переглянулись и отпустили Тоби, тот бросился к Натали. Спотыкаясь, он подбежал к девушке, сорвав с себя очки и повязку упал рядом с ней на колени, обхватил хрупкие плечи, прижал к себе, погладил по растрёпанным волосам. Зашептал на ухо, торопливо, срываясь на всхлипы. Клокворк обхватывала себя руками, сжималась, словно хотела стать меньше, льнула к его груди. Тоби зарылся лицом в ее волосы, обнимая дрожащую девушку. Слендер отвернулся от них, сделал несколько шагов и растворился среди деревьев. Но перед этим повернул своё пустое лицо, и Йана отчетливо ощутила на себе внимательный тяжелый взгляд. Всего пара секунд — и его не стало. Маски и Худи переглянулись снова, покосились на Тоби и Клоки. И, развернувшись, пошли прочь, оставляя пару наедине. Чуть помешкав, Йана оббежала поляну и припустила за уходящими прокси. Парни не торопились, и нагнать их удалось легко.  — Ребят, а что это сейчас было? — тихо спросила Йана поравнявшись с прокси. Они снова переглянулись. Они оба были в масках — Райт в белой, с черными губами, Томас в черном «грустном смайлике». В отличие от Безликого, они не заметили ее на поляне, и поэтому удивились ее появлению, хотя маски надежно скрыли их эмоции.  — Наказание, — наконец ответил Тим, сдвигая маску. Ровно настолько, чтобы можно было взять в губы сигарету. Он извлек из кармана потертый металлический портсигар, достал короткую самокрутку.  — Для Клокворк? — уточнила Йана.  — Да нет, — вздохнул Брайан, тоже сдвигая маску. — Тим, дай мне тоже, — Маски протянул ему портсигар, и Худи взял сигарету. Йана удивилась — ей вроде казалось, что Брайан не курит. — Для Тоби.  — Для Тоби? — переспросила девушка.  — Угу, — кивнул Тим, раскуривая самокрутку и передавая зажигалку Худи. — Роджерс в чём-то провинился. Не спрашивай — мы не в курсе, в чём. И Палочник решил его наказать вот таким вот образом. Йана бросила взгляд на парней. Вот оно как. Тоби провинился, но Безликий не тронул его. Он заставил Роджерса смотреть, как кричит от боли его девушка. А Тиму и Брайану приказал держать провинившегося прокси. И тоже смотреть на это. Одним выстрелом убив аж четырех зайцев. Напомнив трём своим марионеткам, как важно выполнять приказы хозяина в точности, и заодно напомнив Клокворк, что придя в КрипиПасту она перестала быть свободной. Или зайцев было пять? В конце концов, сама Йана тоже видела сцену наказания. О чём это напомнило ей? «Мы все игрушки для него» — подумала Йана с лёгкой досадой. Она стянула с головы бандану, затолкала её в задний карман джинсов, привычным движением взъерошила волосы. — «Все. Кто-то больше, кто-то меньше, но мы — его куклы». В молчании, они вышли к Дому. Пересекая поляну, Тим вдруг сбился с шага и произнёс:  — Твою ж мать, опять он здесь.  — Да, — задумчиво сказал Брайан, — что-то он зачастил. Йана отвлеклась от своих мыслей, подняла взгляд от жухлой сероватой травы и увидела, что на крыльце, опираясь локтями на перила, стоит высокая массивная фигура в чёрном длинном плаще и широкополой шляпе.  — Так ему твоя задница понравилась, — не удержавшись, съязвила Йана, ткнув Маски локтём в бок. — А ты его продинамил, вот он и мается.  — Заткнись, — свозь зубы процедил Тим, — пока я твою задницу не надрал.  — Ну попробуй, — не смутилась Йана. — Деревьев в лесу ещё много… Как ни странно, но после памятной прогулки Тима Маски по лесу в костюме Адама, отношения между ним и Йаной словно бы сгладились. Друзьями они, разумеется, не стали, но и враждебности между ними больше не было. Маски не распускал рук и явно не лелеял планов о страшной мести. Йана не шарахалась от него и ничем не напоминала, что он попался, как наивный сопляк. Вот только сейчас какой-то чёрт потянул её за язык. Но Тим, вроде, не обиделся.  — Вы как хотите, — сказал Худи, — но мне на сегодня уже хватило общения с одним Безликим. Так что я лучше пойду ещё прогуляюсь. С этими словами он развернулся на сто восемьдесят градусов и невозмутимо потопал обратно к лесу. Йана была уверена, что Маски последует за ним, но тот упорно шёл рядом с ней к Дому. «Отчаянный парень», — хмыкнула она про себя. Самой Йане не было никакой охоты общаться с Оффендером. Слежка за сегодняшним нарциссом в галстуке порядком её утомила. А человеческая кровь, хоть и утоляла какую-то инфернальную жажду крипи, но, как показывала практика, полноценную пищу заменить не смогла. Так что Йане хотелось чего-нибудь съесть и завалиться спать.  — Я смотрю, вы решили все свои разногласия, — сказал Безликий вместо приветствия, когда Йана и Тим поднялись на крыльцо. Крипи переглянулись.  — Угу, — буркнул Маски. — Взаимозачёт и никаких претензий. Он быстро прошёл через крыльцо, явно намереваясь скрыться в доме. Оффендер выпрямился и совершенно неуловимым движением оказался возле входа. Миг — и его рука упирается в откос двери, предотвращая прокси путь.  — А к чему такая спешка, Тимоти? — монстр растянул губы в улыбке. — Не хочешь остаться, поболтать?  — Отвали! — огрызнулся Маски, отступая на шаг.  — Как грубо, — хмыкнул монстр. Йана со вздохом закатила глаза — конечно, было интересно посмотреть, как Оффендер тиранит Маски, но… были дела и понасущнее. Поэтому она решительно отпихнула Райта от двери со словами:  — Мальчики, разговор у вас не складывается, так что нечего в проходе торчать. И, не пригибая головы, прошла под вытянутой рукой монстра. И просто спиной ощутила, как прокси и Безликий сперва глядят ей вслед, а потом переглядываются. Пересекая холл, Йана услышала за спиной шорох тяжёлых кожаных складок — Оффендер потащился за ней следом. Почему-то Йану это почти не удивило. Что её удивляло, так это то, как этот амбал в два с лишним метра ростом, умудряется так бесшумно двигаться по поскрипывающему паркету.  — Девочка, я не люблю, когда меня игнорируют, — подал голос Безликий, видя, что его присутствие никак не трогает Йану. — Я тебе уже говорил об этом, помнишь?  — Я тебя не игнорирую, — откликнулась она, сворачивая к двери на кухню. — Я просто хочу жрать. А ты — не миска лапши, чтобы уделять тебе специальное внимание.  — Ааа… — понятливо протянул монстр, спускаясь следом за Йаной по лестнице. — Что ж, обоснованно. На кухне, когда Йана уже целенаправленно направилась к серому чудовищу, именуемому в Доме «холодильник», Оффендер вдруг сделал быстрый шаг, оказавшись вплотную за её спиной. Среагировать она не успела — бледное щупальце обвило её пояс, приподняв над полом.  — Эй, — возмутилась Йана. — Ты что удумал?! Монстр развернул её к себе лицом, обвил вторым щупальцем, чтобы не трепыхалась, схватил пальцами за скулы. Приблизил к ней безглазое, оскаленное в подобии улыбки лицо — так, что край шляпы коснулся её головы. Йана дёрнулась, уже понимая, что это бесполезно.  — Оффендер! — испуганно взвизгнула она. Монстр замер, как то по-звериному повёл головой — сперва у лица крипи, потом опустился к шее. Йана замерла, не понимая, что ещё взбрело в голову этому озабоченному психу. Ей понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сообразить — Оффендер к ней принюхивается.  — Любопытно, — наконец произнёс Безликий, обдавая горячим дыханием её шею. — От тебя сильно пахнет кровью, но на тебе её почти нет… Йана даже слегка опешила от такого наблюдения. Сглотнув непонятно с чего вставший в горле ком, она ответила.  — Крови на мне нет потому, что я пила её, а не купалась в ней. Оффендер чуть отстранил её от себя, всё ещё удерживая щупальцами и касаясь пальцами лица.  — Так ты пьёшь кровь тех, кого убиваешь? — спросил он. — Девочка, ты становишься всё интереснее.  — Я становлюсь всё голоднее, — парировала крипи, неловко шевельнувшись в держащих её векторах. — Отпусти меня уже, а?  — О, — монстр снова острозубо улыбнулся и поставил Йану на пол. — Конечно. Йана нервно одёрнула рубашку и повернулась к холодильнику.  — И давно у тебя такие своеобразные гастрономические пристрастия?  — Не очень, — призналась девушка. — Первый раз меня заставил Слендер, чтобы переломить человеческое во мне, или как-то так… И, похоже, ему удалось — я втянулась… Если не подсела.  — Да у Тощего, похоже, воспитательский талант, — задумчиво протянул Оффендер.  — Угу, — неопределённо буркнула Йана. Она открыла холодильник и оторопело вытаращилась на его содержимое. — Так, не поняла… Крипи закрыла дверцу, мысленно досчитала до десяти, открыла снова. Ничего не изменилось.  — Бля, — выдала она, не найдя других слов. — Это как вообще понимать? Оффендер, явно заинтригованный такой реакцией, тоже подошёл и заглянул внутрь.  — Хах, — усмехнулся он, — действительно — многообещающе. Практически весь холодильник был плотно утрамбован… алкоголем. На двух полках бравыми бойцами победоносной армии теснились разноцветные банки пива. На полке выше угрожающе выставив вперёд узкие горлышки, рядком лежали тёмные винные бутылки. Ещё выше (до этой полки Йане пришлось бы добираться при помощи табуретки) так же лёжа покоились более разномастные бутылки, заполненные преимущественно чем-то прозрачным, и чем-то, по цвету напоминающим не очень крепкий чай. Йана пялилась на это великолепие, как баран на новые ворота, изо всех сил пытаясь понять, реальность это, или особо извращённая галлюцинация. Первым делом она чувствительно ущипнула себя за руку — стало больно.  — Даже не надейся, — весело сказал Оффендер, увидев её манипуляции. — Это не сон — самая настоящая явь.  — Это какой-то бред, а не явь, — откликнулась крипи. Она схватила ближайшую банку с пивом, принялась её разглядывать. Конечно, с кого-нибудь, из местных психов станется забить холодильник бухлом, было бы желание. Правда, Йана пока не замечала, чтобы кто-то из крипи злоупотреблял спиртным… Но давно ли она здесь живёт? Осмотр банки дал понять — местное население не имеет к этим стратегическим запасам никакого отношения. На банке не было ни штрих-кода, ни срока годности, ни фирмы-производителя… Только название достаточно известной марки и уточнение, что пиво светлое. Выходило, что всё это породило пресловутое темное пространство. И нахрена? Расчленённый и расфасованный по пакетикам труп был бы ещё понятен… Но это… Йана попыталась представить крипи, обитающих в доме, после того, как они вылакают всё это… и ей поплохело. Даже есть резко расхотелось. Она медленно поставила пиво на полку и закрыла холодильник.  — Девочка, с тобой всё в порядке? — спросил Оффендер, наблюдавший за ней. — Что-то ты как-то побледнела…  — Попробуй тут не побледнеть, — ответила Йана. — Ты представь, что здесь начнётся, если они ещё и напьются…  — Да не преувеличивай, — Безликий беззаботно махнул рукой, щупальцем выдвинул из-за стола один из высоких стульев и, ухватив руками Йану за талию, усадил её на стул, как ребёнка. — Вот, присядь-ка, что-то ты заморочилась из-за ерунды. Крипи даже пикнуть не успела на предмет того, чтобы Оффендер держал руки при себе, а монстр уже удобно уселся напротив неё.  — Ты зря переполошилась, — продолжил он, снимая шляпу и укладывая её на стол. — Алкоголя тут не так много, как тебе кажется. А даже если и много… Ну, упьются они, разнесут пол Дома, подумаешь — трагедия. Слендер будет в восторге. Почему это тебя так взволновало? Йана озадаченно смотрела на Оффендера. Что её так взволновало? Он что, издевается? Оказаться в одном доме с компанией маньяков-убийц, которые и в обычном-то состоянии не всегда себя контролируют, а если ещё и подогреются этими дарами тёмного пространства… Впрочем… Оффендеру действительно просто об этом говорить — он-то монстр. «А ты по-твоему кто? — вдруг проснулся Йанин внутренний голос. — Говоришь «они», а сама — одна из них. Ты тоже убийца, дорогуша, а с твоим пристрастием к крови — вполне себе маньяк. Так что нечего строить из себя монашку в портовом баре».  — Ты вроде есть хотела, — напомнил Безликий.  — Что-то аппетит пропал, — буркнула Йана.  — Ясно… — протянул монстр с непонятной интонацией. Он чуть наклонился вперёд, из-за его спины выскользнула пара щупалец. Йана тут же встрепенулась, непроизвольно положив ладонь на рукоять ножа. Но вектора тянулись не к ней. Они направились к холодильнику, открыли дверцу и, как пара разумных змей, пошарили там. Звякнуло стекло, скрежетнула жесть.  — Вот, — Оффендер поставил на стол перед девушкой банку пива. В руках самого Оффендера же оказалась бутылка желтоватого стекла. — Думаю, тебе это сейчас лучше, чем еда зайдёт. Щупальца снова скрылись у Безликого за спиной. Йана с сомнением посмотрела на банку, качнула головой. Какое бы безумие не намечалось вокруг, ей в этом участвовать не хотелось.  — Не хочу. Оффендер хмыкнул, поставил на стол свою бутылку, взял банку, вскрыл её и буквально впихнул Йане в руки:  — Это меня ты почему-то не хочешь. А выпить тебе надо. Давай, не капризничай… Я ведь и настоять могу. Йана зябко передёрнула плечами, зная — настоять он действительно может, и ей это не понравится.  — Даже если я выпью, я всё равно не захочу тебя, — заявила крипи, но банку отставлять не стала.  — Ты разбиваешь мне сердце, — хмыкнул Оффендер, снова беря в руки бутылку и глядя на этикетку. — Бурбон. Довольно паршивый. Ну да ладно, я не привередливый… Он скрутил с бутылки крышку и приложился на пару больших глотков. Бутылка была вместимостью миллилитров семьсот, не меньше, но в огромных руках Оффендера выглядела как-то несерьёзно. Йана вздохнула и отпила немного из банки. Газированная горечь с привкусом хлеба и чего-то ещё заставила поморщиться, но, в принципе, вкус был приемлемым.  — Я понял, девочка, с чего ты так напряглась, — сказал Безликий, наконец оторвавшись от бутылки. — Ты до сих пор боишься своих приятелей-психов.  — Что? — опешила Йана. Во-первых, она могла с уверенностью сказать, что уже не боится никого из крипи — по крайней мере, из тех, кто раньше были людьми. А во-вторых, какая связь между её страхом и холодильником, полным бухла?  — Я неточно выразился, — поправился он, видя её недоумение. — Тебя пугает, что ты до сих пор слабее их. Ты нашла с ними общий язык, они приняли тебя как свою… Но ты боишься, что алкоголь убьёт те крохи здравого смысла, которые оберегают тебя от их безумия. И если это случится, тебе будет нечего противопоставить им. Йана хмуро посмотрела на монстра. Хотелось сказать что-то едкое и злое, но слов не находилось, потому что девушка понимала — Безликий прав. Ей удалось вписаться в этот сумасшедший мир, и её приняли, как свою. Но что будет, если разум этих психов, и без того ненадежный, затуманится алкоголем?  — И откуда тебя такого умного взяли? — проворчала Йана, делая ещё глоток пива.  — Не огорчайся, девочка, — ухмыльнулся Безликий. — Вполне понятные опасения… Если они будут тебя обижать, — из-за спины Оффендера снова показался вектор, потянулся к Йане, обвил её за пояс, а в голос прокрались бархатные нотки, — можешь прийти ко мне. Я с удовольствием защищу тебя от них…  — Угу, — Йана ещё раз приложилась к банке, взялась за вектор и сняла его со своей талии. — А кто меня защитит от тебя? Похоже, пиво всё-таки оказало на её психику некоторое транквилизирующее воздействие — двусмысленные подначки Оффендера не вызывали панического желания завизжать и убежать.  — Дай мне шанс, девочка, — монстр улыбнулся. — Тебе не захочется защищаться от меня. Чёрный острый язык облизнул тонкие бледные губы. Йана отвела глаза, понимая, что ещё пара фраз в том же духе, и она всё-таки покраснеет, а её это откровенно бесило.  — Ты — озабоченный придурок, — буркнула девушка.  — Вот оскорблений не надо, — Безликий отпил несколько глотков бурбона. — Я — не придурок. Он строго погрозил ей пальцем, но Йана не смутилась:  — А ведёшь себя именно так. Монстр только ухмыльнулся, явно не собираясь оспаривать это утверждение, что косвенно подтверждало: да, действительно — не придурок. Некоторое время Йана потягивала пиво из своей банки. Оффендер молчал, думая о чём-то своём. Девушке пришлось признать, что монстр оказался прав — пиво действительно, что называется, «зашло». Крипи смотрела, как Безликий достал сигарету, молча закурил, и уже собиралась попросить одну для себя, но вдруг вспомнила кое о чём. С первых дней, как она попала в КрипиПасту, её интересовал один вопрос. Со временем, Йана надеялась набраться смелости и спросить об этом Слендера, но, в конце концов, почему бы не воспользоваться расположением другого Безликого? Кроме того, воспоминание о Слендере воскресило перед внутренним взором картину — лесная поляна, воющая от боли девушка, рычащий от бессилия парень, удерживаемый двумя другими, и чёрная безмолвная фигура, возвышающаяся над всем этим. Йана ощутила холодок вдоль позвоночника. Нет, лучше не лезть к Тонкому с вопросами, да ещё с такими… почти интимными.  — Оффендер, — позвала Йана. — Слушай, меня давно интересует один вопрос…  — Ммм? — Монстр посмотрел на неё сквозь облако сигаретного дыма. Девушка на пару секунд задумалась, потом попросила:  — Повернись спиной. Безликий, в очередной раз подносивший к губам горлышко бутылки, так и не донёс её, натурально открыв рот от удивления. Йана понимала, что проще просто задать интересующий вопрос, но как сказал кто-то умный — лучше один раз увидеть…  — Что, прости?  — Повернись ко мне спиной, — терпеливо повторила она. — Хочу кое-что понять.  — Хм… Ну ладно. Он слез со стула, сделал шаг к Йане, повернулся. Она посмотрела на его широкую, обтянутую чёрной кожей, спину. Чуть поколебавшись, крипи протянула ладонь, осторожно коснулась правой лопатки монстра, потом левой.  — Не знаю, что ты хочешь понять, — довольно произнес Оффенер, — но мне нравится твоё любопытство. Смелее — ниже тоже можешь потрогать.  — Угу, обязательно, — не стала реагировать на скабрезность Йана и попросила. — Выпусти вектор. На этот раз Безликий промолчал. Йана, не отрываясь, смотрела на его спину, вглядываясь в структуру чёрной кожи, из которой был пошит плащ. Вот чернота дрогнула, как если бы была не плотной материей, а водной гладью. И словно из той же глади, сквозь ткань проступило бледное щупальце. Плащ не порвался — кожа просто расступилась, выпуская новую конечность. Щупальце обернуло Йану за запястье, но она не стала вырывать руку. Девушка осторожно коснулась пальцем самой кромки — там, где кожа плаща соприкасалась с кожей щупальца. Нет, совершенно обычная кожаная ткань.  — Ничего себе, — сказала крипи. — А как так получается, что плащ у тебя на спине не рвётся, а словно бы меняется?  — Ох, Йана, — усмехнулся Оффендер, выпуская ещё один вектор и мягко обвивая её вторую руку. — Иногда ты так искренне удивляешься очевидным вещам, что даже я умиляюсь… Йана смотрела, как из спины Безликого проступает ещё один вектор, и тут же сообразила, что их становится как-то слишком много.  — Как это получается? — спросила девушка, высвобождая руки из колец векторов. Оффендер повернулся, глядя на неё сверху вниз, и она подумала, что будь его взгляд видимым, то источал бы сейчас насмешливое снисхождение.  — Это врождённая способность, — лениво ответил он. — Одежда, касающаяся моего тела, подчиняется моему разуму, — Безликий выразительно постучал себя пальцем по виску. — Я могу преобразовывать её так, как мне это нужно. Йана задумчиво потёрла лоб. Она предполагала что-то подобное, но получить подтверждение, что одежда, надетая на тело, будет подчиняться мыслям этого самого тела, было несколько странно. «Хотя, — подумала Йана, покосившись на холодильник, в котором непонятное тёмное пространство по своей воле создало маленький алкогольный склад. — В этом Доме всё странно».  — А если ты снимешь плащ, сможешь на него так же воздействовать?  — Если я сниму плащ, — вкрадчиво сказал Оффендер, — то останусь голым. Хочешь посмотреть? Он с готовностью положил руку на широкий пояс, стягивающий его плащ.  — Да ну тебя! — Йана уже даже не смутилась. — Я же серьёзно спрашиваю. Объясни… Ну пожалуйста. Почти жалобное «пожалуйста», похоже, подействовало. Монстр как-то демонстративно вздохнул, приложился к своей бутылке, затянулся сигаретой и ответил:  — Смогу. Но если он будет не очень далеко от меня. Ты пойми, то, что на человеческом языке мы называем тёмным пространством, на самом деле является некой силой, от которой мы, Безликие, или монстры вроде КагеКао или Смеющегося Джека, неотъемлемы. Мы управляем ею, как ты управляешь собственными руками. Объясни мне, как ты управляешь своими руками? Не можешь? Вот, то-то и оно… Он снова затянулся сигаретой, выпустил облако дыма.  — Это часть нашей природы. Для тебя оно непонятно, так как ты другой биологический вид. Преобразовывать уже существующие предметы, — Оффендер демонстративно дёрнул лацкан своего плаща. — Или создавать новые. Он протянул ладонь, и Йана увидела над ней тёмные завитки тумана. Они свились в спиральки, вытянулись, неуловимо плавно обрели форму, плотность и цвет. На ладони Безликого лежала роза — с коротеньким, не больше пары дюймов, стеблем, нежнейше-розовая, с едва ли не прозрачными лепестками, изумительно красивая. Йана знала, что Оффендер так может, но всё равно такая подробная демонстрация впечатляла. Роза казалась материальной и эфемерной одновременно. Девушка протянула руку, кончиками пальцев коснулась края розового лепестка. Он был прохладно-атласный наощупь. Захотелось взять цветок, рассмотреть его повнимательнее. Йана поймала себя на том, что почти обхватила пальцами чашу цветка. Резко, словно обожглась, с коротким вскриком отдёрнула руку. Осознав, что едва не сделала, крипи испытала даже не страх, а самую настоящую панику.  — Это было близко, — усмехнулся Оффендер, привычным жестом повертев розу за стебелёк между пальцев. Разочарованным монстр не выглядел.  — Ну ты и гад, — произнесла Йана, чувствуя, как колотиться сердце.  — Ты спросила — я ответил, — невозмутимо заявил Безликий. — Сама завела этот разговор. Я показал, что умею. А то, что ты, девочка, всё руками норовишь схватить… Так я-то здесь при чём? Йана фыркнула. В последнем утверждении Оффендер лукавил, и она это знала. Его розы обладали некими гипнотическими свойствами, и отказаться от них действительно было трудно. И всё же, крипи пришлось признать, что это она сама едва не прокололась, попавшись на уловку монстра. Увлеклась, забыла с кем разговаривает, за что едва не поплатилась. Оффендер немного полюбовался на свою розу, после чего сжал её в кулаке. Меж его пальцев просочился розоватый дым.  — Ну что, — тоном киношного провокатора спросил Безликий, — ещё какие-нибудь вопросы остались? Первым порывом Йаны было сказать «нет» и гордо удалиться. Если аппетит и пропал, то желание поспать никуда не делось. Но то ли пиво удачно ударило в голову, то ли просто природное упрямство взяло верх, но крипи посмотрела в затянутые кожей глазницы монстра наглым взглядом и решительно заявила:  — Да!  — А ты рисковая, — рассмеялся Оффендер. — Ну, давай, что там у тебя? Йана на миг задумалась. Если честно, особо важных вопросов у неё пока больше не было, просто очень уж не хотелось так легко «сдавать партию» этому хитроскроенному извращенцу. Но кое-что наскрести на задворках разума удалось.  — Вот смотри, и у тебя и у Слендера кожа бледная. Тогда почему у тебя вектора тоже бледные, как и кожа, а у Слендера — чёрные? Безликий посмотрел на неё долгим невидимым взглядом, потом покосился на банку в её руках и сказал:  — Пиво лучше больше не пей — оно странно на тебя влияет. Йана невозмутимо сделала глоток и нарочито понимающим голосом уточнила:  — Так почему? Или ты не знаешь?  — Да нет, знаю, — протянул он. — Потому что Слендер — занудный консервативный сноб. Даже вектора свои предпочитает запаковывать в костюм. Держу пари, девочка, если он однажды решит тебя трахнуть, ты увидишь, что у него даже на члене будет повязан галстук. Йана, в момент этого заявления, допивавшая пиво, подавилась последним глотком и шумно закашлялась.  — Ну ты… — выдохнула она и закашлялась снова. — Блин… Йана не могла бы сказать, какие слова Оффендера произвели на неё большее впечатление — о присутствии галстука на столь нестандартном месте, или об обстоятельствах, при которых она могла бы этот галстук увидеть.  — Ох… — выдохнула крипи, вытирая выступившие на глаза слёзы. — Ты бы тоже с бурбоном поаккуратнее… Это ж надо такое выдать…  — А что я такого сказал? — Оффендер демонстративно приложился к бутылке.  — Бред ты сказал, — Йана отставила пустую банку. Монстр смерил её внимательным взглядом, словно что-то про себя решая, а потом гнусно усмехнулся.  — Если ты думаешь, что он не сможет тебя трахнуть, ты сильно ошибаешься, девочка. Ты принадлежишь ему, и он может делать с тобой всё, что захочет. Или ты думаешь, что Тощий не способен на это? Тогда ты ошибаешься вдвойне. Йана, собиравшаяся слезть со стула, застыла с открытым ртом глядя на довольного произведённым эффектом монстра. Вообще, она думала, что глаза начинают слипаться, и пора заканчивать эти милые посиделки, а уж никак не о том, что озвучил только что Безликий. Но его слова опять развернули к ней реальность какой-то сюрреалистичной стороной. Разумеется, Йане никогда не приходило в голову думать о подобных возможностях или потребностях Слендера — чего он может хотеть, помимо жестоких убийств и причинения боли? «Вот и сейчас не думай, бестолочь, — Йана не представляла, как отнестись к словам Оффендера, поэтому рассердилась на себя. — Этот озабоченный тебе голову морочит на любимую тему, а ты ведёшься, как в первый раз. Пить не надо на пустой желудок, вот что!». Йана слезла-таки со стула, решительно помотала головой:  — Нет.  — Что «нет»?  — Я вообще особо не задумывалась над тем, что Слендер может и на что способен. И не планирую заниматься этим в ближайшее время. Всё, точка! — Видя, что монстр собирается сказать ещё что-то, она торопливо продолжила. — А сейчас я иду спать… Денёк был странный.  — Составить тебе компанию? — тут же оживился Оффендер.  — Обойдусь. Йана пошла к двери. Стоило ей миновать сидящего на стуле Безликого, как он встал, в один шаг оказался у крипи за спиной, опустил широкие ладони на её плечи.  — Эй! — встрепенулась она от неожиданности. Попыталась вырваться, но вдобавок к рукам монстра её пояс обвили два щупальца. Йана скрипнула зубами. — Оффендер, хорош уже…  — Почему ты так упорно отказываешься? — вкрадчиво спросил он.  — Потому что, — медленно, словно маленькому ребёнку ответила она, — один раз я уже согласилась, если помнишь. И сделала вывод, что мне не нравится, когда меня полосуют когтями в процессе.  — Я согласен на твои условия, — почти промурлыкал он, и Йана почувствовала, как щупальца забираются ей под подол рубашки и медленно скользят по голой коже. — Только не ограничивай меня слишком уж сильно. — Он наклонился и шепнул ей в самое ухо, обдав кожу горячим дыханием с лёгким запахом табака и роз. — И тебе понравиться, обещаю… Пальцами правой руки он коснулся её щеки, погладил, мягко скользнул по шее к ключицам. По коже Йаны пробежала стайка мурашек от этих прикосновений. Щупальца медленно гладили её под рубашкой, и эти ощущения нельзя было назвать неприятными. На миг её дыхание сбилось. Вот только… одной банки пива, видимо, действительно было мало.  — Оффендер, — Йана взяла за запястье его руку, которая уверенно подбиралась к верхней пуговице на её рубашке, и отстранила её от себя. — Ты слово «нет» вообще не воспринимаешь? Голос её звучал спокойно, без дрожи и придыхания, и монстр всё понял правильно. Он со вздохом выпрямился, убрал руки и вектора, отступил на шаг.  — Слово «нет» скучное, девочка. В нем нет интриги. Предпочитаю слово «возможно».  — Невозможно, — откликнулась Йана и вышла из кухни, не дожидаясь ответной реплики. Оффендер постоял немного, ухмыляясь в пространство. Ни огорчённым, ни расстроенным он не выглядел. Как-то он сказал Йане, что хорошо умеет ждать. И это была правда. Продолжая ухмыляться, он подошёл к холодильнику, открыл, осмотрел нежданные дары тёмного пространства. Осторожно вытянул бутылку вина за горлышко.  — Не нравится ей, когда её когтями полосуют, — хмыкнул Безликий, разглядывая этикетку. Захлопнул холодильник, подошёл к столу и взял свою шляпу. — Тогда навестим ту, которой нравится. Не пропадать же вечеру… И Оффендер тоже покинул кухню. * * * Помещение было большим и гулким. Тёмные каменные стены, высокие стрельчатые окна, по каменному полу стелется белая дымка тумана. Мебели было мало, но вся — массивная, тёмная, из дерева и камня. Кресло, развёрнутое к одному из окон, стол, стоящий сейчас за спинкой этого кресла. Ещё один стол, но более длинный и высокий, по углам которого свисают цепи с фиксирующими браслетами. Шкафов или стеллажей тут нет, но стены пестрят нишами, словно пчелиный улей — сотами. Ниши разного размера и глубины. В нишах — непонятные предметы: какие-то странные приборы, что-то похожее на куски скрученного металла, обломки костей, бесформенные куски цветного стекла… И множество других вещей, назначение которым может придумать только весьма изощрённый, если не извращённый, ум. Это место находилось в левом крыле Дома, за высокими дверями. А ещё это место полностью находилось в тёмной плоскости. За окном чернел лес — не такой, как тот, что окружает Дом в человеческой плоскости — этот куда более опасный живой. Между деревьев в темноте бродили на четырёх лапах хищные твари — тощие, долговязые, очень быстрые. Сами деревья тоже были опасны — многие из них были плотоядными и затягивали добычу гибкими ветвями в дупла, поросшие острыми зубами. Добычей чаще всего оказывались те самые тощие твари. В этом лесу было много опасностей. Высокая худая фигура, облачённая в чёрный, безукоризненно сидящий костюм, застыла перед одним из окон. Затянутые белой кожей глазницы смотрели в гущу леса, и твари, что бродили там, чувствовали этот взгляд и не рисковали приближаться к окнам. Слендер, Палочник, Тонкий человек… Он покинул родную тёмную плоскость и пришёл в мир людей давно, в тёмные дикие времена. Тогда он сам был достаточно молод и, распробовав страх и боль этих смешных, слабых, неоправданно самонадеянных созданий, решил, что эта плоскость подходит для него идеально. Веками он наводил ужас на человеческий род, выбрав своим обиталищем многочисленные леса этого мира. Он становился легендой, мифом, страшной историей… В него могли не верить, но его всегда боялись. Со временем он стал понимать людей лучше, и это сделало его ещё более опасным для них. Он узнал об их страхах. Но помимо этого он стал замечать, что и среди людей попадаются те, кого их же собратья зовут монстрами. Это было любопытно. Этих странных людей-монстров оказалось неожиданно много. Но были среди них и особые экземпляры. Казалось, убийства себе подобных, особая злоба, полное неприятие общепринятой морали меняло их на генетическом уровне. Таких было мало. Но они были интересны. И Слендер, сперва просто отмечавший их наличие, со временем стал присматриваться к ним повнимательнее. К тому времени его уже начала поражать болезнь, которая неизменно настигает тех, чья жизнь может длиться столетиями. И имя ей скука. Тёмная, постоянно жаждущая крови и смертей природа, не позволяла ему вернуться в родную тёмную плоскость, где скука, разумеется, отпустила бы его, но и люди там были крайне редки. А этот ресурс очень уж пришёлся по вкусу Безликому монстру. И не ему одному. Этот мир просто наводняли создания тёмных плоскостей. Кто-то, как и Слендер, приходил сюда сам, кто-то рождался здесь, кто-то — вот ведь парадокс — сам раньше был человеком. Но тьма, обитающая в них, тянула свои нити из тёмных плоскостей, и связывала их крепче фактического родства. Ища способ избавиться от скуки, Слендер начал делать то, что было несвойственно его природе — он стал созидать. Он был достаточно силён, чтобы преобразовывать пространство так, как это нужно ему. Лес на несколько миль вокруг стал вымороченным, пропитавшись тьмой, он изгнал из себя привычную жизнь, впустив под свои сени что-то злое и чуждое человеческому миру. Это место, это пространство, называлось странным словом КрипиПаста. И в самом его центре, в месте, где грань между человеческой и тёмной плоскостями особенно тонка, появился дом. Он был небольшой и больше походил на сарай. Но однажды туда пришёл человек по имени Джозеф Болл.* Он звал себя Джо, а иногда — Аллигатор. Он стал первым из тех, кто в последствии стал называться крипи. С его появлением Дом слегка изменился, словно подстроившись под нового жильца. А Слендер, не желавший покидать свой лес, но при этом стремившийся знать, что происходит в людском обществе, чтобы понимать, какие ещё эксперименты можно ставить над этими несуразными созданиями, проник в разум Джо, создав из него первого прокси. С этого времени началась Игра. Дом приманивал к себе людей-монстров, и они становились крипи. Кто-то становился прокси. Они приходили, уходили, а уходя порой не возвращались. Причина могла быть только одна — убийцы умирали. А точнее — погибали от пуль полицейских или даже от рук своих удачливых жертв. Совсем скоро тёмное пространство, которым Безликий монстр напитал это место, обрело некое подобие собственного разума, оно как будто оберегало своих новых обитателей. Оно залечивало их раны, обеспечивало теплом и пищей. Но взамен требовало подчинения собственным законам — крови, смертей, боли: всего того, что крипи приносили в Дом, как пчёлы приносили пыльцу в улей. Если кто-то не выполнял своих обязанностей, тёмное пространство медленно и с удовольствием начинало пожирать отступника. Дом рос и менялся, каждый, кто приходил сюда, приносил что-то своё. За годы из небольшой халупы он вырос в огромный особняк, в стенах которого нарушались законы физики, времени и пространства. Дом питал своих крипи так же, как они питали его, превратившись в автономную самодостаточную систему, генерирующую странную, но могущественную силу. КрипиПаста притягивала и других созданий тёмных плоскостей. Они приходили к Дому. Кто-то заключал альянсы с хозяином этого необычного места. Кто-то, и их было немало, стремился разрушить его, чтобы поглотить заключённую тут силу и присовокупить её к своей собственной. Всё это вносило постоянное разнообразие в жизнь Тонкого Человека. Он больше не скучал.  — Здравствуй, — послышался тихий шипящий голос. Слендер обернулся. Темнота в углу кабинета шевельнулась, обрела плотность и очертания. Теперь в углу стояла высокая худая фигура, закутанная в плащ с капюшоном.  — А, это ты, — отозвался Слендер, — и давно ты здесь?  — Смотря, что ты имеешь в виду, — прошелестела фигура. — В это помещение я только вошёл, но уже некоторое время хожу по этому странному изъявлению твоей воли, по Дому. Мне было интересно посмотреть на твоих питомцев.  — Полагаю, ты смотрел на них не ради любопытства?  — Разумеется. Я выбирал, — фигура в плаще сделала шаг вперёд. Из тени капюшона на Безликого глянуло сероватое лицо. Огромные чёрные провалы на месте глазниц, в которых горело по маленькому белому огоньку, тонкий длинный нос с широкими ноздрями и постоянная широкая улыбка безгубого рта, демонстрирующая частые чуть кривые вытянутые зубы. Слендер знал, что выражение этого лица никогда не меняется, и знал, что в людей это лицо вселяет панику, граничащую с безумием. Запугивать и медленно сводить с ума ночными кошмарами, доводя жертву до отчаяния, когда она уже не может отличить сны от яви — это было любимым занятием Ночного Гостя, основой и смыслом его существования. А ещё у него было хобби — собирать, хранить и разносить информацию. Ночной Гость был идеальным шпионом и всегда чуял своим длинным носом, где случится событие, известие о котором обязательно заинтересует кого-нибудь. Слендер не знал, что такое Ночной Гость по своей природе, как и не знал его настоящего имени (если оно у него конечно было). Был ли он монстром, приведением, духом или чем-то ещё? Безликий чувствовал родство привычных стихий — боли и страха — и его это устраивало. И он достаточно давно знал Гостя, чтобы быть уверенным — он пришёл не просто так, и за свои услуги уже выбрал себе плату.  — И что ты хочешь? — спросил Слендер. Это было едва ли не единственное правило, которому Ночной Гость следовал неукоснительно — сперва он называл цену, а потом уже озвучивал, за что её просит.  — В этом месте собраны интересные создания, — задумчиво отозвался Гость. — Признаюсь, выбор был сложен — каждый из них по-своему хорош. Но… у тебя есть девочка, которая пьёт кровь и мальчик, который ест плоть …  — Йана и Безглазый Джек, — определил Слендер после секунды раздумий. — И что же, ты хочешь обоих?  — Очень сложно выбрать, — сокрушённо вздохнул Гость. — Они оба такие славные, такие злые… В них столько нерастраченного страха, оставшегося от их человеческих жизней… Я не хотел бы выбирать.  — Что ты принёс, раз хочешь такую плату?  — Информацию, — шелестящий голос, казалось, отражался от каменных стен. — Разумеется, я принёс информацию… Что ещё я могу принести? Да и что ещё ты оценишь выше?  — Я слушаю.  — Он пришёл, — сказал Гость. — Он уже здесь, в этой плоскости. Слендер вскинул голову, и это движение вышло у него нервным.  — Ты уверен? По моим расчётам он должен был проявиться не раньше, чем через два года…  — Понимаю твои сомнения, — Гость явно не оскорбился недоверием. — В этот раз действительно слишком рано. Но не меняет сути. Он осознался, структурировал себя, свою память, свои желания… Слендер сложил длинные руки на груди, отвернулся к окну. Едва слышно шелестя складками своей накидки, Ночной Гость, приблизился и замер рядом.  — Сейчас он ищет тело, — продолжил визитёр. — Ты же знаешь, он могущественен, но пользоваться своей силой может только, если облечётся в плоть. А тебе известно, какие у него с этим проблемы… Послышался негромкий шипяще-булькающий звук, вибрирующий и неприятный — Ночной Гость смеялся.  — Ни одно тело не выдерживает его мощи, — медленно произнёс Безликий.  — Верно. Он уже потерпел две неудачи, впереди его ждёт третья. А потом четвёртая. Но он учится, делает выводы, анализирует… Он найдёт то, что будет держать его достаточно долго, чтобы он мог прийти в твой лес. Он всегда находит. Слендер молчал, обдумывая информацию. Не сказать, что он был сильно удивлён тому, что услышал, и всё же…  — Сколько ему потребуется времени, как ты думаешь?  — Ммм… Я думаю, семьдесят, может сто ночей этой человеческой плоскости, вряд ли больше…  — Около трёх месяцев, — перевёл Слендер. — Быстро… С другой стороны, — его пустое лицо на миг изменилось, и под истончившейся кожей поступили черные ямы глазниц и широкий, полный острых зубов, рот, — так даже интереснее.  — Ты никогда не завидовал людям? — Спросил вдруг Гость. Слендер резко обернулся к нему — лицо Безликого снова стало пустым и нечитаемым.  — Что за нелепое предположение?  — Ну… их жизни так коротки, что они не успевают пресытиться. А ты, в свою очередь, только и занят тем, что ищешь, как разбавить скуку своего бесконечного существования… Хотя, — Гость повернул к Безликому своё вечно улыбающееся лицо, — должен признать, ты выбираешь для этого весьма интересные методы.  — Твоя информация весьма полезна, — сказал монстр, явно не желая вступать в дискуссию о скуке и своих методах борьбы с ней. — Выбирай.  — Оу… — огорченно протянул Гость. — Значит, ты всё же не отдашь мне обоих?  — Разумеется, нет, — в голос Слендера скользнула усмешка. — Я никогда не отдаю сразу двоих, и ты знаешь об этом.  — Знаю, — согласился Гость. — Но ведь и ты меня знаешь — меня всегда можно было назвать оптимистом… И он снова засмеялся своим шуршащим булькающим смехом. Туманная дымка на полу испугано отпрянула от этого звука.  — Я возьму мальчика, — отсмеявшись, сказал Гость.  — Джека? — в низком голосе Слендера отчётливо скользнуло удивление.  — Тебя удивляет мой выбор?  — Честно говоря — да.  — О, и почему, позволь узнать? Безликий помолчал, словно раздумывал, стоит ли отвечать, но в итоге произнёс:  — Эта девушка, Йана — она притягивает к себе тёмные сущности, стоит им только увидеть её. Каждый чует в ней свой интерес, и кое-кто даже перешёл границы, проявляя его… Я был уверен, что ты тоже захочешь её…  — Ты прав, Слендер, — Гость покачал головой. — В ней действительно есть что-то очень притягательное, и я уверен, что её страдания были бы совершенно пьянящими. Именно поэтому я и выбрал другого. Играя с ней легко потерять голову и, как ты и сказал, перейти границы… А мне не хотелось бы объясняться с тобой, когда твоя девочка потеряет рассудок, навсегда заблудившись в собственном ужасе.  — Если мой каннибал потеряет рассудок, объясняться всё равно придётся, — предупредил Слендер.  — Конечно, я помню — никто не смеет ломать твои игрушки, кроме тебя, — Гость усмехнулся. — Я постараюсь удержать себя в рамках.