«Сексуальным отклонением можно
считать только полное отсутствие
секса, всё остальное — дело вкуса.»©
Зигмунд Фрейд
Песчаный берег встретил их светом звёзд, и едва слышным шёпотом воды. Оффендер вышел из-под деревьев, и ступил на серебристый песок. Едва он сделал несколько шагов, как тьма, струящая по его телу изменилась. Она словно утратила свою текучую текстуру, уплотнились, и превратилась в привычный Йане чёрный кожаный плащ. — А почему было не телепортироваться? — спросила Йана. — Я и так не слабо всколыхнул пространство, пока усмирял твоего нового знакомого, — Оффендер усмехнулся. — Не стоило ещё оставлять след телепортации. Мало ли кого туда ещё занесёт. — В смысле? — Как я уже говорил, этот многоногий был самым опасным из тупых. Когда-то он был разумен, но это было очень давно. Но в тёмной плоскости ещё достаточно разумных монстров. — Безликий оглянулся на лес, словно рассчитывал увидеть там кого-то. — Обычно они не суются в такие одичалые места, но чёрт их знает. Я предпочитаю не рисковать. — У тебя там много врагов? — спросила крипи. — В тёмных плоскостях чем сильнее монстр, тем больше у него врагов, — с некоторым самодовольством ответил Оффендер. — Так что — да, у меня их немало. Он прошёл ещё немного, и остановился, не доходя до кромки воды метров трёх. — А тут, действительно, красиво, надо признать, — сообщил он, спуская девушку с рук. — Но отсюда-то можно телепортироваться к Дому? — спросила Йана. — Ты так торопишься вернуться? — Я не хочу дожидаться, пока оттуда, — она кивнула на лес, — вылезет что-нибудь. Неважно — разумное или нет. — Не беспокойся, девочка, не вылезет, — монстр беззаботно махнул рукой, и подошёл к кромке воды так близко, что она лизнула его ботинок. — Откуда такая увере… Ой! Йана сделала шаг, намереваясь подойти к Безликому, и её левую щиколотку пронзила боль. Девушка тут же уселась на песок, оглядывая ногу. — Что такое?! — Резко обернулся Оффендер, подошёл к ней. Джинса ниже колена пропиталась кровью — не сильно, но тем не менее. — Та тварь, — сказала Йана, — схватила меня за ногу когтями, и продырявила кожу… — Хм… — задумчиво произнёс монстр, опускаясь рядом на колено. Улыбаться он перестал, и как будто даже нахмурился. — Что? — с тревогой спросила Йана. — Честно говоря, не знаю. Если бы ты была человеком, я бы точно сказал, что в раны попала зараза. Но ты крипи, так что всё должно обойтись, — он провёл пальцем запачканной кровью джинсе. — Но лучше это так не оставлять… — Давай телепортируемся в Дом, а? — попросила Йана. — Я там промою это всё, и аптечка у меня есть… Но Оффендер покачал головой: — Нет, девочка, в Дом мы ближайшие часов пять-семь не вернёмся… — Что? Почему?! — Потому что там чертовски злой Слендер, который восстанавливает порушенные клоунами контуры. Да и тёмное пространство там ещё беспокойно. Я туда не хочу. И тебе там делать нечего… — Но… что тогда? — Растерялась Йана. — Будем сидеть всё это время здесь? — А чем здесь плохо? — Оффендер широким жестом обвёл всё вокруг. — Ночь тёплая, звёзды яркие, озеро… — Он довольно оскалился. — Романтика… — Ага, — девушка нахмурилась, — и романтические встречи с тем, что может вылезти из леса. — Да не вылезет ничего оттуда, я же сказал. — Да откуда ты знаешь? — Это место, — объяснил монстр, — очень похоже на то, в котором стоит Дом. Здесь наслоение тёмной и человеческой плоскостей. Лес — это тёмная плоскость. Песок, озеро и всё прочее — уже человеческая. Их разделяет барьер. Те двупастые шавки, и твари вроде той, что пыталась тебя сожрать, не могут пересечь его. Силёнок не хватает. Так что забудь о лесе, и о тех, кто оттуда, всё равно, не вылезет. — Да? А как на счёт тех, кому ты след о телепортации не хотел оставлять? — упрямилась Йана. — Которые разумные и сильные. — Такие туда не заходят, — уже с лёгким раздражением ответил Безликий. — А я просто проявил осторожность. Часто она бывает излишней, но иногда помогает выжить. Йана некоторое время смотрела в его лицо, туда, где под кожей скрывались глаза. Не доверять суждениям Оффендера причин не было, но сидеть рядом с этим лесом тоже не хотелось. Она могла бы поспорить, но чутье подсказывало, что это бесполезно. Явно чувствуя её колебания, Оффендер зубасто улыбнулся: — Не бойся девочка, я справлюсь с любым, кто попытается на тебя позариться. И он протянул руку, и провёл указательным пальцем по её щеке. Йана мотнула головой, скорее по привычке, и несколько ворчливо спросила: — Ну, и что мне с ногой, тогда, делать? Монстр как-то демонстративно оглянулся на озеро: — Нууу… Воды, чтобы промыть раны, ну нас хватает, — он снова повернулся к крипи, улыбчиво скалясь, — а дальше я о них позабочусь. Йана только вздохнула. Она потянулась к бедру — взять нож, чтобы разрезать штанину — и её пальцы наткнулись на пустоту. Сердце крипи замерло. Она резко повернулась, словно не веря собственным глазам, ощупала пустые ножны. — О, нет… — выдохнула она почти с ужасом, — нож… — Что ещё? — не понял Безликий. Йана подняла на него полный отчаяния взгляд: — Я нож потеряла… Я там свой нож потеряла! И она вспомнила, как всадила нож в грудь твари. А потом, тварь её отбросила, а нож… нож остался у неё между рёбер. — Печально, — без особого сочувствия отозвался Оффендер. — Найдешь себе другой… Йана озадаченно смотрела на него. Как это — другой? В каком смысле — другой? Это же был её нож! Он был с ней с самого начала. Она принесла его с собой из своей плоскости. Он был ей… другом? Ну, может, не другом, но чем-то очень похожим… А теперь этот монстр так спокойно предлагает заметь его другим?! Как же так?! Видимо, что-то отразилось на её лице, потому, что Оффендер заговорил с ней: — Йана, я знаю, что некоторые люди привязываются к своему оружию, дают ему имя, и делают ещё какие-то странные вещи. Девочка, ты — не тот случай. Ты — крипи. У тебя не должно быть привязанностей вообще, а уж тем более — к куску железа. — Это не кусок… — начала было Йана, но монстр перебил её: — Это — кусок железа, надёжный, верный, который спасал твою жизнь, и обрывал чужие. Но сейчас его у тебя больше нет, и ты подберёшь себе другой. Поверь мне, девочка, и это далеко не последний раз, когда ты будешь менять своё оружие. Судя по интонации, для этой речи Безликий собрал всё терпение, которое у него было. Он явно не привык говорить слова утешения, но сейчас старался, как мог. Йана глубоко вздохнула. Наверное, он был прав. Глупо истерить из-за потерянного ножа, как ребёнок из-за любимой игрушки. И всё же, какой-то неприятный осадок остался. — Йана, — позвал Оффендер, — мы прояснили этот момент? — Ты меня сейчас прямо как Слендер отчитал, — недовольно буркнула девушка. — Я спросил, — голос Оффендера вдруг стал жёстче, — мы прояснили этот момент? Йана нахмурилась. В нём что-то неуловимо поменялось. На секунду он словно снова стал тем монстром, окутанным тьмой, который сцепился с многоногой тварью. «Не забывай, что он такое», — подумала Йана, и кивнула. — Хорошо, — очень серьёзно ответил Безликий. — У тебя прекрасно получается быть жёсткой, девочка. Так что не раскисай из-за ерунды. Йана промолчала, и Оффендер посчитал тему закрытой. Он наклонил голову, осматривая её ногу. — Кровь засохла, и ткань прилипла к ранам, — сказал он наконец. — Отрывать будет больно. — Я привыкла к боли, — резко ответила Йана. — Не сомневаюсь, — усмехнулся Оффендер, — но сейчас нет необходимости в таких жертвах. Снимай кроссовки. Я отнесу тебя к воде, размочишь засохшую кровь, и пока обойдёмся без боли. Чуть посверлив его взглядом, Йана потянулась к шнуркам. По правде говоря, ей хотелось поспорить, просто из принципа. Но Оффендер говорил разумные вещи, а мазохисткой Йана не была. Безликий же уселся рядом, и занялся своими ботинками. Краем глаза наблюдая за этим процессом Йана, не смогла не съехидничать: — Что, могущественный повелитель тёмного пространства не сможет защитить свою обувь от сырости? — Сможет, — невозмутимо ответил Оффендер, не отрываясь от расшнуровывания, — он всё сможет. Например, притопить одну не в меру говорливую крипи. — Ты спас меня, чтобы самому угрожать? — хмыкнула Йана, стаскивая кроссовок, а следом носок. — Разумеется. Самому угрожать куда приятнее, чем смотреть, как это делает кто-то другой, — он поднялся на ноги. — Готова? — Да, — Йана тоже встала, аккуратно наступая на раненую ногу. — Только тащить меня не надо — до воды я, как нибудь, дойду, — она сделала осторожный шаг. — Так что можешь зашнуровываться обратно… Эй! Ну пусти… — Даже когда я был совсем молодым, — наставительно сообщил Безликий, без труда удерживая брыкающуюся крипи на руках, — единственный, кто мог мне указывать это Тощий зануда. Но никак не взбалмошные девчонки. — Сам — взбалмошный! — оскорбилась Йана, но тут же спросила. — Совсем молодым? А сколько тебе лет? — Много, — коротко ответил Безликий, заходя в воду. Не дождавшись продолжения, Йана требовательно потеребила его за лацкан плаща. — Да ладно, не кокетничай, как пожилая дама. Ну сколько тебе… Аааа! Не дожидаясь конца фразы, Оффендер опустил Йану в воду. Справедливости ради надо сказать, что поставил он её ногами на дно, хотя, судя по глумливой ухмылке, мог и просто забросить в воду целиком. — Что ты творишь?! — В смысле — что творю? Мы спасаем твою ногу, если помнишь. — Мне надо было только щиколотку намочить. Не обязательно было окунать меня по пояс! — Да не по пояс, не преувеличивай… Вода Йане доходила до середины бедра. И она бы так не возмущалась, но озеро оказалось очень холодным. Видимо, основное питание оно получало именно из ключей. Самому Безликому вода была где-то чуть выше коленей (длинный тяжёлый плащ мешал определить точнее), и холод его явно не беспокоил — он стоял сложив руки на груди, и довольно скалился. — Садист! — раздражённо буркнула Йана, и, постукивая зубами, побрела к берегу. — Не без этого, — довольно согласился Оффендер, наблюдая за ней. Матерясь про себя, Йана добрела до глубины, где вода была по колено, наклонилась и принялась выполаскивать штанину от крови и грязи. Через минуту, она почувствовала, что от холодной воды стало сводить ноги и неметь руки, вышла на берег. Когда ледяные ступни коснулись тёплого песка, жизнь показалась чуточку легче. Но, на контрасте, мокрая джинса липнущая к коже показалась просто ледяной. Сцепив зубы, Йана наклонилась, проверить левую икру. Намокшая ткань охотно отлепилась от кожи. Вот только… — Эх… без ножа, как без рук… — вздохнула крипи, и подняла взгляд на Безликого. Тот тоже вышел из озера, и смотрел на неё. — Можешь надорвать штанину? — Спросила Йана. — Я джинсу руками не порву. — Могу, — пожал плечами монстр. — Только зачем? Просто сними джинсы… — Что?! Монстр демонстративно пожал плечами: — Ногу мы тебе залечим, но ты же не хочешь потом ходить в рваных штанах? К тому же, — тут он ухмыльнулся, — в мокром, наверное, не очень приятно. Йана, не выдержав, зло сузила глаза, и почти оскалилась: — А ты не мог подумать об этом до того, как совать меня в озеро?! — Извини, — Оффендер развёл руками, — немного не рассчитал глубину… Брось, девочка, неужели ты меня стесняешься? После всего, что между нами было? Это была явная подначка. — Ой, вот только не надо меня брать на «слабо», — поморщилась Йана, всё же расстёгивая ремень. Не то чтобы она, действительно, стеснялась, но какое-то чувство неловкости было. Но с этим можно было справится, беспокоило другое. Йане казалось, что обнажаться перед Оффендером всё равно, что махать красной тряпкой перед быком. Словно это была даже не провокация, а разрешение. — И в мыслях не было, — Безликий довольно усмехнулся, — какое «слабо»?! Я предпочёл бы взять тебя по другому… Йана замерла, расстегнув пуговицу на джинсах, и уже взявшись за застёжку на «молнии». Нахмурившись посмотрела на Безликого, подумав, что нога не так уж и сильно болит, да и мокрую жёсткую ткань вполне можно потерпеть. Верно истолковав её взгляд, Оффендер примиряюще выставил ладони перед собой: — Всё-всё, понял — шутка была неудачной. Больше не буду… Йана колебалась. Она понимала, что такой вот полу-шуточный трёп с Безликим заставляет расслабиться и терять бдительность. А это большая ошибка, не смотря на то, что он регулярно «втирает» ей про друзей. В конце концов, он же, не скрывая, сказал ей, зачем ему нужна эта дружба. — Ох, Йана, ну не дури, — вздохнул Оффендер, видя её колебания. — Давай уже вылечим твои раны, пока ты, действительно, не подхватила какую нибудь заразу. — Я — крипи, — напомнила Йана. — Крипи не могут подхватить заразу или что-то ещё. Иначе парни в Доме давно бы передохли от сепсиса после «пойманых» пуль. — Готова поставить на это целостность собственной ноги? — серьёзно уточнил Оффендер. — Ты, конечно, крипи, но с тобой не всё ясно. Ты, явно, другая, и не известно, как твой организм отреагирует на трупный яд, который точно был под когтями твоего недавнего знакомого. А вот это уже было стоящим аргументом. Йана, словно, только сейчас ощутила, как неприятно пульсируют ранки. Перед глазами явственно встала картина, как кожа вокруг них сперва воспаляется, потом чернеет, потом эта чернота расползается по всей щиколотке, источая мерзкий гнилостный запах… Йана тряхнула головой, отгоняя непрошенное видение, и расстегнула «молнию» на джинсах. Чёрт с ними, с подначками и намёками Оффендера, в конце концов, он такой, какой есть, и ей — Йане — стеснятся его, действительно, глупо. А вот за ногу стало страшно. Крипи быстро стянула мокрые джинсы, бросив их на песок, осмотрела икру. На бледной покрытой мурашкам коже, алели три колотые раны с внешней стороны, и одна с внутренней. Из ран сочилась кровь, кожа вокруг действительно воспалилась, но особо страшными они не выглядели. Оффендер присел на корточки, осмотрел ранки, протянул руку, осторожно коснулся пальцами воспалённой кожи. — Ну, выглядит не так плохо, как могло бы быть, — он поладил ладонью щиколотку Йаны. Рука у него была горячая, а кожа Йаны ещё не успела согреться после холодного озера. Йана вздрогнула — какие-то странные были ощущения. Но не сказать, что неприятные. — Сядь, — деловито велел Оффендер. Йана наклонилась, подтянула поближе джинсы, и села на них — всё лучше, чем усаживаться в трусах на мелкий песок. Оффендер приподнял её ногу, и Йане пришлось откинуться назад, оперевшись на локти. Безликий придерживал её ногу одной рукой за щиколотку, вторую положил на колено и, не мешкая, принялся зализывать ранки — длинными неторопливыми движениями. Йана настороженно следила за ним. И за собой тоже. Прикосновения горячего влажного языка вызывали непривычные ощущения. Йане очень хотелось соврать себе, решив, что она их не понимает. Но она давно придерживалась принципа, что врать себе — последнее дело. Прикосновения были ей приятны. Но Йане было сложно смириться с этим — отдавало каким-то извращением. «То есть, — думала она, злясь на себя. — Получать удовольствие, когда пьёшь кровь живых людей — это тебе нормально. А когда Безликий монстр вылизывает раны на твоей ноге — это извращение?!». Йана сама не понимала, на что разозлилась. Наверное на то, что не смогла остаться равнодушной, и воспринять всё действо, как оказание необходимой медицинской помощи. Она слишком заостряла внимание на том, как ощущает его ладонь на своём колене, как чувствует язык, скользящей по коже. И вроде бы — ничего особенного. И всё же — что-то заставляло мелко вздрагивать. Вся процедура заняла чуть больше пяти минут. Закончив, Оффендер осмотрел результаты своей деятельности, и отпустил ногу крипи. Йана посмотрела на свою многострадальную конечность — на коже остались только бледные розовые отметины там, где была повреждена кожа. Йана провела ладонью по коже, влажной от оставшейся на ней слюны, убеждаясь что боли больше нет. — Всё таки это странное умение для монстра, — заметила девушка. — Так быстро залечивать раны. — Мир полон несуразностей, — хмыкнул Оффендер. — Не болит? — Нет. Спасибо. Снова, — она посмотрела на монстра. — Который раз за сегодня я тебе это говорю? — Не помню. Но можешь сказать ещё раз, — величественно разрешил он, и прежде чем Йана успела ответить, предложил. — Как на счёт продолжить? — Продолжить — что? — не поняла Йана. Оффендер растянул губы в хищной улыбке… А в следующий момент Йана оказалась лежащей на спине. Её руки прижимали к песку обвившие запястья бледные щупальца, а Безликий навис над ней, всё так же плотоядно скалясь. — То, что тебе понравилось, — ответил монстр, склоняясь ближе к её лицу. Йана дёрнулась: — Что?! Ты о чём вообще?! — Девочка, — вкрадчиво произнёс Оффендер, — ты забываешь, что я могу чувствовать твои эмоции. — И что? — Она попыталась шевельнуть руками, но — бесполезно. Оффендер усмехнулся, запустил ладонь под рубашку Йаны, погладил живот. Та, по привычке, попыталась отстранится, что в её положении было безнадёжно. — Нравится? — спросил Оффендер. — Нет, — выдохнула Йана, не задумываясь. Ухмылка монстра чуть померкла, словно он ждал другого ответа, но лишь на мгновение. Он снова растянул губы. Продолжая поглаживать её живот, предложил: — Давай попробуем разобраться кое в чём? — Отпусти меня, и разберёмся в чём захочешь, -сдавленно ответила Йана. Резкая перемена в поведении монстра пугала, потому, что Йана понятия не имела, что от него ждать. Он нашёл её в тёмной плоскости, спас от паучьей твари, говорил, что они друзья так часто, что она почти поверила. И чуть не не забыла, что он — монстр. Не просто монстр, как она или Безглазый Джек, или Тоби — Оффендер монстр тёмной плоскости. Создание, чуждое человеческой логики и человеческих понятий. Как Слендер. И если он не проявляет явной жестокости, как Тонкий Человек, то вовсе не потому, что он добрее. — Нет, девочка, — Оффендер понизил голос, и его вектора чуть сильнее сжали её запястья. — Так будет нагляднее. Йана ощутила прикосновение к колену, и поняла, что это щупальце. Оно мягкой змеёй обвило её ногу и медленно поползло вверх по бедру. — Оффендер, чего ты хочешь? — Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, — он наклонился ближе, и Йана вжалась затылком в мелкий песок. — Давай выясним, чего хочешь ты. Его рука на её животе медленно поползла выше, задирая рубашку. Длинные пальцы коснулись её груди. Крипи судорожно выдохнула, но смогла произнести чётко, не дрогнувшим голосом: — Хочу, чтобы ты перестал лапать и отпустил меня. Оффендер коротко рассмеялся, и Йана почувствовала прикосновение вектора ко второму бедру. — Уверенна, что хочешь именно этого? — он осторожно сжал её грудь, заставив непроизвольно вздрогнуть. — Чтобы я перестал? Ещё один вектор забрался ей под поясницу, заставив чуть прогнуться, обвил талию. Что бы не творилось в голове монстра, отпускать он её, явно, не собирался. А с учётом того, что Йана успела неплохо его узнать — она прекрасно понимала, что там твориться. — Ты говорил, что не можешь трогать меня, без моего согласия, — попыталась она зайти с другой стороны. — Правила, которым ты вынужден подчинятся… — Нет, — Безликий оставил в покое её грудь, но лишь для того, чтобы неторопливо начать расстёгивать пуговицы на её рубашке. — Без твоего согласия я не могу тебя трахнуть. А трогать — сколько угодно. — Чего… ты добиваешься? — чувство беспомощности, невозможность влиять на ситуацию, порождали вполне понятный страх. — Для начала, — он справился с пуговицами, распахнул на девушке рубашку, и теперь неторопливо поглаживал ладонью её грудь, ещё прикрытую лифчиком, — услышать от тебя правду. — Что? Оффендер промолчал. Его ладонь скользила по её груди и шее, вектора гладили бёдра и живот. Даже охватывающая крипи паника не смогла заглушить ощущений, которые рождали эти прикосновения. Её кожа нагревалась, сердце начинало стучать быстрее, а дыхание сбивалось. — Оффендер?! — Нравится? — снова спросил он. Секунду, Йана смотрела на него непонимающе. Потом, сообразив, что он имеет ввиду, собралась ответить, но пальцы Оффендера, гладящие её шею, вдруг легли ей на губы: — Правду, девочка. Не забывай — я чувствую твои эмоции. Ответ «нет» будет ложью. Йана замерла. До того, как он произнёс это вслух, крипи была уверенна, что говорит правду. Но слова Безликого заставили её, непроизвольно, прислушаться к себе. Монстр касался её осторожно, нежно, его кожа была горячей, его действия не причиняли боли, а были даже… приятными? — Нуу? — тихо протянул Оффендер, не отрывая невидимого взгляда от её лица. — Мне… — тихо ответила Йана, — … я не знаю… Оффендер вдруг склонил голову, и длинным движением лизнул её шею. Крипи непроизвольно вздрогнула. — Уже лучше, — горячее дыхание прокатилось по коже. Йана чувствовала, как Оффендер коснулся губами её ключиц, и стал спускаться ниже. Сердце забилось где-то в горле. — Нет, перестань! — выкрикнула она, почти с отчаянием. — Я… я не хочу! Безликий поднял голову. Щупальца на её теле на секунду сжались сильнее, словно он не смог совладать с раздражением. — Почему ты так упорно сопротивляешься, Йана? Твоё тело изголодалось по прикосновениям, и оно хочет большего. Почему ты не прислушиваешься к нему? Йана вдруг ощутила злость — моментально, словно кто-то щёлкнул переключателем: — Я прислушиваюсь к нему! Именно поэтому я не хочу, чтобы ты меня трогал — моё тело очень хорошо помнит, что ты с ним сделал в прошлый раз. Оно не хочет повторения, и я с ним полностью согласна. Оффендер выслушал эту короткую тираду, склонил голову на бок, словно задумавшись, и сказал: — Кажется, у меня «дежавю» — уверен, что у нас с тобой уже был похожий разговор, и не раз. И я тебе объяснял — несколько увлёкся, потерял контроль… Можно сказать даже, что я сожалею об этом. Больше этого не повториться… — Не повториться, — почти змеёй прошипела Йана, — потому, что ничего не будет. Её бесил его самоуверенный тон. Не держи Оффендер её руки, она бы точно попыталась расцарапать ему его безликую физиономию. Потому, что этот сексуально-озабоченный монстр был прав — её телу нравились его прикосновения. Они вызывали приятные мурашки на коже, и томление внизу живота. Пока он не сказал это вслух, Йана могла принципиально не замечать собственных странных реакций. Но когда слова уже произнесены, отмахиваться от них, значит — врать себе. А это претило её натуре. — Твоё тело ничего не помнит, — хмыкнул монстр, его ладонь прошлась от ключиц к животу, и обратно. — Оно реагирует на то, что чувствует сейчас. Всё помнит твой разум. Всё здесь, — он коснулся пальцем середины её лба. — Все проблемы отсюда. Йана раздражённо мотнула головой, за невозможностью сделать что-то ещё. Сердито ответила: — Да какая разница, что во мне помнит — голова или задница. Главное — сам факт того, что я помню. И я боюсь, что это повториться. Я боюсь тебя, Оффендер. А ты пытаешься снова навязать мне это, попутно что-то болтая про дружбу. Оффендер вдруг запустил руку ей под затылок, приподнимая голову, и не давая отвернуться, и накрыл её губы своими. Меньше всего Йана ожидала этого, поэму только испуганно пискнула. Лишь мелькнуло одно из так обсуждаемых воспоминаний, и крипи была почти готова к тому, что сейчас монстр прокусит ей губу. Но не было ни боли, ни вкуса крови во рту. — Извини, девочка, — сказал Безликий, оторвавшись от неё. — Ты слишком близко, и слишком аппетитно выглядишь. Мне сложно держать себя в руках. Йана снова мотнула головой, стараясь согнать с губ ощущения после его поцелуя. — Так отпусти меня, и нам обоим станет легче. — Не станет, — уверенно ответил Оффендер, и снова коснулся пальцем её лба. — Твой разум, Йана, старательно цепляется за воспоминания о нашей сделке. Точнее, о её последствиях для тебя. Человеческий инстинкт лелеет память о твоей боли, твоём страхе, и велит тебе держаться от меня подальше. Но это не мешает тебе нормально общаться со мной, пока я не пытаюсь тебя коснуться. Но стоит мне дотронуться, и ты тут же начинаешь паниковать, боятся, убегать. Почему? Почему, если, как ты сама заметила, я ничего не могу сделать без твоего согласия? Он замолчал, ожидая ответа. Йана молчала тоже, прячась за непониманием. Она подозревала, что ответ ей не понравится, и очень не хотела формулировать его сама. — Признайся, хотя бы себе, девочка, — вкрадчиво продолжил Оффендер, — ты не меня боишься, ты боишься себя. Боишься своих собственных желаний. Ведь они пойдут вразрез с установками твоего человеческого «я». Вернее того, что от него осталось. Йана несколько секунд сверлила нависшего над ней Безликого взглядом. То, что он говорил… казалось таким логичным. И в тоже время… — Я — крипи, — сказала она, отворачиваясь. — Во мне не осталось ничего человеческого. Нечему ставить установки. Оффендер рассмеялся. Взял её за подбородок, повернул голову, заставляя смотреть на себя: — Ты — крипи. Но это не значит, что «человек» полностью исчез. Далеко не все могут став чудовищем, выжечь из себя прошлое по щелчку пальцев, — он для наглядности щёлкнул пальцами. — Из тебя человека приходилось выживать — боль гнала тебя на хоту, Слендер заставлял тебя попробовать человеческой крови… Даже того мальчишку из своей плоскости ты спасла, чтобы развязаться с человеческим прошлым. Он снова наклонился к её шее, на этот раз ещё и чувствительно придавив её своим весом, но почему-то это не доставляло дискомфорта. Йана лишь, против воли, отметила какой жар идёт от его тела, который чувствуется даже сквозь его плащ. — Из тебя получается прекрасный монстр, девочка, — заговорил он, касаясь губами её кожи, обжигая своим дыханием. — Но и человеком ты была сильным, и этот человек не хочет уходить. Чем больше границ ты переступаешь, тем сильнее он держится за то, что ему осталось… — Оффендер… — произнесла Йана. Точнее, попыталась произнести. Она хотела попросить… нет, потребовать, чтобы он прекратил свои игры. Но у неё перехватило дыхание, тело дернулось в слабой судороге, а с губ сорвался только едва слышный стон. — … А ты помогаешь ему, почти осознанно отворачиваясь от своих желаний. Монстру нельзя так. Наши желания — это то, что заставляет нас существовать. Постоянная жажда — крови, боли, удовольствия — всего. Это, что составляет наши жизни. Мы — существа желаний. Наша суть — потакать им. Оффендер прикусил Йане кожу на шее — очень осторожно, даже нежно — и она, не выдержав тихо застонала. Мысли метались вспуганными зайцами. Если бы Безликий не прижимал её к песку, если бы его руки и щупальца не шарили по её телу, если бы он не шептал, уткнувшись лицом ей в шею… Тогда бы она нашла, что ему ответить, насмешливо и дерзко, как умела, и пустить весь его психоанализ лесом. Но сейчас из-за проклятого монстра слова в голове путались, а желание сопротивляться таяло с каждой секундой. — Ты не чувствуешь этого сейчас, — продолжал шептать Оффендер, — но в какой-то момент эта борьба человека и монстра может начать сводить тебя с ума. В самом скверном смысле этих слов… Йана снова почувствовала, как горячий влажный язык скользит по её шее. Как Оффендер теснее прижимается к ней, как его рука скользит по её животу, всё ниже… — Не надо… — выдохнула она, уже по инерции, уже зная, что её слова не остановит его. Горячие пальцы Безликого коснулись её между ног, поглаживая сквозь токую ткань трусиков. Йана громко со стоном выдохнула. Разум вопил в истерике, требуя, ели уж не удастся убить монстра, то хотя бы обложить его последними словами. Но язык отказывался повиноваться, да и дыхания не хватало — всё вырывалось из груди короткими стонами. И она никак не могла помешать ему — его вектора удерживали её руки и ноги, создавая ощущение полной беспомощности. Как тогда, когда она расплачивалась за сделку. С одним лишь отличием — сейчас не было боли. Оффендер снова поцеловал её — на этот раз слегка прикусив губу и пустив чуть-чуть крови… А затем вдруг отстранился, перестав давить на крипи своим телом, убрав щупальца с её запястей и бёдер, убрав руку от её промежности. Йана даже не сразу поняла, что больше её никто не держит. Она резко села. Потом вскочила на ноги, но движение вышло неловким. Она запуталась в собственных джинсах, на которых сидела, потеряла равновесие, и едва не упала. Но Оффендер успел протянуть руку, и придержать её за локоть. Убедившись, что ноги её держат, Йана сердито высвободила локоть из когтистых пальцев, отошла — едва ли не отбежала на несколько шагов, не сводя настороженного взгляда с Безликого. Сердце стучало так, что отдавалось в рёбрах. Жар, вызванный ласками монстра, гулял по коже, и не как не хотел уходить. — Ты — твоё тело, монстр, которым ты стала, — сказал Оффендер, — хочет познавать новое. То, что ему ещё не ведомо. Как ты познала страх, новые грани боли, сладость убийства, вкус человеческой крови. Но остаток человека внутри тебя боится переступить очередную грань. Потому, что понимает — чем меньше остаётся граней, тем меньше остаётся от человека. — Тебя послушать, — с некоторым усилием сказала Йана, — так секс — необходимый этап развития крипи. — А почему нет? — обрадовался Безликий. — Между прочим — воздержание очень вредно для здоровья. И молодые чудовища, игнорирующие собственные гормоны — не исключение. — Да пошёл ты! — вдруг вызверилась Йана, в бессильной ярости отворачиваясь от него. Оффендер вызвал в ней полный сумбур, вытащив на поверхность то, чего, как она думала, в ней отродясь не было. А оно, оказывается, просто пряталось где-то на задворках подсознания. Какая глупость! Конечно, были у её внутреннего монстра проемы с её же внутренним человеком. Она не убивала, но темное пространство КрипиПасты, заставляя чтить свои законы, скрутило её болью и погнало на охоту. Она боялась, что не сможет убивать после этого, но её сломал Слендер, заставив убить действительно хорошего человека, предварительно выпив его крови… А теперь этот сексуальный маньяк пытается донести до неё мысль, что и секса она боится тоже! Действительно, как будто берёт на «слабо». Йана смотрела на водную гладь, пытаясь дрожащими пальцами застегнуть пуговицы на рубашке. Пуговицы сопротивлялись. Справившись с двумя, она плюнула на это бесполезное дело. Неплохо было бы штаны надеть… Мокрые, с налипшим на них песком… Йану передёрнуло. К тому же, за штанами надо повернуться и сделать несколько шагов. И увидеть самодовольно ухмыляющуюся безглазую физиономию Оффендера. А Йана… не хотела? Злилась? Черт, неужели всё-таки, действительно, боялась?! Или… Легкий ветерок слегка охладил кожу, и крипи осознала, что её тело всё ещё хранит на себе воспоминания о его прикосновениях. Заострив на этом внимание, она словно заново ощутила на себе его руки и вектора. Кровь зашумела в ушах. «Да что со мной такое?! Подумаешь — монстр облапал! В первый раз, что ли?!» — она пыталась разозлиться на себя, но чувствовала только смятение. Она обхватила себя руками, сквозь рубашку впившись ногтями в плечи. Немного боли могло привести её в чувство. Только Йана и сама понимала — не поможет. Оффендер сидел на песке, смотрел на напряжённую спину Йаны, и улыбался. Да, похоже, сильно ее накрыло. Обычно девочка лучше контролировала свои эмоции. По крайней мере, Оффендеру приходилось напрячься, чтобы понять, о чем она думает. А сейчас он читал ее, как открытую книгу. И нельзя сказать, что ему не нравилось то, что он видел. Он заставил её почувствовать удовольствие от прикосновений, от предвкушения близости, и теперь, эту маленькую крипи тянуло к нему. Она не желала этого признавать, но факта это не меняло. И в тоже время, мысль о том, что он снова возьмёт её, казалась ей невыносимой и… ну да, наверное, какой-то извращённой. Всё же они разных биологических видов, хоть и напичканы оба тёмным пространством по самые макушки. Вот он наглядный конфликт между человеческим началом и новорождённым монстром в одной отдельно взятой голове. Монстру все можно — он руководствуется только собственными желаниями (или же волей более сильного). А вот человеку страшно — человек боится последствий, боли, невозможности контролировать ситуацию. Человек понимает, что уступив монстру, погибнет сам. Оффендер даже немного сочувствовал Йане, настолько, насколько вообще мог испытывать подобные чувства. В сущности выбора у нее нет — человек здесь никому не нужен, человек должен умереть окончательно. Не сейчас, так позже, нужно только подождать. Вот только Оффендер считал, что ждал уже достаточно. Он сам был монстром, куда более старым и искушенным, чем злящаяся на него сейчас крипи. Он был существом желаний, руководствовался ими, и дальнейшее ожидание в его планы не входило. Йана глубоко дышала, втягивая в лёгкие свежий ночной воздух, надеясь, что он остудит кровь и разум, и позволит ей вернуть себе хоть подобие покоя и собранности. Хотелось уйти, сбежать, только вот бежать тут ей особо некуда. За спиной темная плоскость с хищным лесом, впереди огромное озеро с холодной водой. И единственным, кто мог её отсюда вытащить, был Оффендер, на которого она не могла даже посмотреть, потому что… А почему, собственно? Да, он смог влезть к ней в голову. И теперь уже даже не важно — вытащил он на поверхность сознания её страхи и желания, или сам виртуозно вложил их туда. Главное — они теперь были с ней. И с ними надо было что-то делать. Отмахнуться и спрятаться снова не получится — по крайней мере, не с Оффендером. Да и не привыкла Йана прятаться от себя же — это просто глупо. Тогда что? За спиной послышался шорох тяжёлой кожаной ткани. Безликий поднялся на ноги, и шёл к ней. Йана испытала нестерпимое желание рвануть вперёд, в это холодное озеро. Пусть ей сведёт ноги, но она не подпустит к себе этого монстра. Она не сдвинулась с места. Оффендер остановился у неё за спиной. На её плечи опустились широкие ладони: — Девочка, — тихо произнёс Безликий, погладив её по напряжённым рукам. — Йана, что у людей за привычка — создавать проблемы на пустом месте? И если ты крипи — зачем ты так отчаянно за эту привычку цепляешься? Зачем усложнять то, что предельно просто? Он наклонился и потёрся щекой о её волосы, а его голос упал почти до шёпота: — Дай мне то, что я хочу. И признайся себе, что сама хочешь того же. Увидишь — мир от этого не рухнет. И тебе понравится — обещаю. Йана уже не пыталась ни отстраниться от его рук, ни выпутаться из паутины его слов. Уже не видела в этом смысла. Оффендер не отступиться — не в этот раз. А она сама… Она уже не была уверенна ни в чём. Она помнила свой первый раз с ним — боль, страх, беспомощность. Он обещал, что больше такого не будет. Можно ли верить монстру — насильнику и садисту? Какой смешной вопрос… Оффендер, не прекращая поглаживать её руки, спросил: — Какую розу для тебя сделать? — Розу? — переспросила Йана, выныривая из этого полутрансового состояния. — Да. Какую захочешь. Алую, белую, чёрную… Из золота… из песка… Любую. Йана, против воли, усмехнулась: — А что, просто моего согласия не достаточно? — Достаточно, — по его голосу крипи поняла, что Безликий улыбается, — но в твоих эмоциях сейчас такой раздрай, девочка. Ты как древесный лист в урагане — не понято, куда тебя кинет в следующий момент. Роза даст гарантию, что ты не пойдёшь на попятный, и не обломаешь нам кайф. — Нам? — Нам, Йана. Именно — нам, — он погладил костяшками пальцев её щёку. — Так… Какую розу ты согласна принять от меня? Крипи происходящее начало казаться сюрреалистичным сном. Тёмно-синее небо, в россыпях звёзд, гладь огромного озера, мелкий песок, и лес из тёмной плоскости. И Оффендер, спрашивающий, какую она хочет розу. И она сама серьёзно задумавшаяся над этим вопросом. А действительно, какую? — Из золота… из песка, — задумчиво повторила она, потом подняла взгляд вверх, и сказала. — Из неба. — Что? — Спросил Безликий, останавливая ладони на её плечах. — Я возьму у тебя розу, если она будет из этого неба, — и она указала рукой вверх, на случай, если монстр вдруг не поймёт, какое конкретно небо ей нужно. — Из неба, значит, — медленно произнёс Оффендер, после недолгого молчания. Кажется, Йане удалось его удивить. Она, даже, успела подумать, что поставила ему невыполнимую задачу, но… — Хорошо, — сказал Оффендер, убирая руки с её плеч. Йана почувствовала, как он отступил на несколько шагов. Она не отводила взгляда от воды. Что она делает? Она, действительно, согласилась взять у него розу? Она снова позволит ему терзать себя? Или, она всё же верит ему? Или она хочет переступить ещё одну черту? Или прикосновения Оффендера, действительно, пробудили в ней желание, и она боится себе в этом признаться? «А может, всё куда проще? — вдруг шепнул в сознании ехидный внутренний голос. — Может, ты просто хочешь, чтобы он трахнул тебя? Хоть себе не ври — тебя же возбудили его ласки. Понятное дело — гормоны, и возраст самый подходящий, чтобы они начали беситься. Но ты, трусиха, побоялась даже подумать о том, что сама можешь пожелать его. Что, хорошим девочкам не пристало хотеть, чтобы их поимел двухметровый монстр с клыками и щупальцами? Так ты, Йана, очень-очень плохая девочка, сама знаешь. Чего же строишь из себя овечку?» Йана даже вздрогнула — настолько реальным был голос, что на миг ей подумалось, что он пришел со стороны. Но нет — это было её собственное сознание, говорившее с ней её же голосом, с её же интонациями. Может, это был голос того самого монстра внутри нее, который вытесняет человека? Снова шорох шагов по песку за спиной. Над плечом протянулась рука, длинная, с широкой ладонью. Пальцы этой руки сжимали розу. Йана глянула на цветок… и у нее перехватило дыхание. Как?! Как, черт подери, он делает это?! Глубокий темно синий цвет лепестков, такого оттенка, словно Оффендер действительно умудрился оторвать кусочек ночного неба. Маленькие серебристые крапинки на лепестках — словно крошечные звездочки, редкие у верха лепестков, сгущающиеся к основанию. Темно-темно-зеленый, почти черный стебель с длинными острыми шипами и плотными листьями. Прожилки листьев едва заметно отсвечивали звездным серебром. А еще от розы шел запах — восхитительно холодный, завораживающий… Наверное, так пахнет свет звезд. Йана медленно протянула руку. Сейчас ещё есть шанс отказаться. Пока пальцы не коснулись тёмного стебля, над пропастью за спиной ещё натянута тонкая ниточка, по которой можно попытаться сбежать… Осторожно, чтобы не уколоться о шипы, Йана взяла цветок. Стебель был плотный и прохладный. Крипи коснулась пальцами лепестков. Они, без сомнения были живыми, как у обычной розы, только цвет наводил мысли о чём-то ненастоящем. И всё же, она была настоящей… Не менее настоящей, чем монстр, стоящий за спиной. Монстр, который долго добивался от неё согласия. Монстр, которому она не может теперь сказать «нет». Оффендер снова положил руки её на плечи, сжал пальцами ткань рубашки, потянул её вниз. Пара пуговок, которые Йана с таким трудом застегнула, словно сами выскользнули из петель. Рубашка сползла с плеч, и Йана, всё так же не отрывая взгляда от розы, переложила её из ладони в ладонь, выпрямив сперва одну руку, потом другую, безропотно позволяя монстру снять с себя одежду. На крипи напал какой-то ступор, сердце стучало тяжело и быстро, а дышать становилось трудно. Она чувствовала себя куклой, и не как не могла сбросить с себя это оцепенение. Оффендер вдруг протянул руку и забрал у неё розу. Он бросил цветок поверх йаниной рубашки. А потом взял девушку за плечо и развернул лицом к себе. Йана уставилась ему в грудь, зацепившись взглядом за верхнюю пуговицу плаща. Но Безликий взял её за подбородок, запрокинул голову, заставив смотреть на себя. Оффендер улыбался, и вид у него был до крайности довольный. — Боишься? — спросил он, поглаживая пальцами её скулы. — А должна? — вопросом ответила Йана, просто чтобы не признаваться в очевидном. Оффендер отчетливо усмехнулся на это, чем тут же разозлил крипи у которой нервы и без того были натянуты, как струна. Ладно, она позволила заморочить себя так, что согласилась на розу, и на всё, что за ней последует. Но насмехаться над ней этот проходимец не будет! Она мотнула головой, отстраняясь от его пальцев, затем решительно протянула руку, схватила Безликого за лацкан плаща. Потянула. Тот, поняв её, опустился на колено. Теперь их лица были почти на одном уровне. Тонкие губы Оффендера кривились в легкой улыбке. Самодовольной улыбке победителя — он добился, чего хотел. «По крайней мере, сегодня не буду играть роль безвольной куклы», — упрямо подумала Йана, протягивая руки, и несколько опасливо, касаясь его лица. Она провела пальцами по его вискам, по надбровным дугам, думая о том, что впервые сама касается его. Те моменты, кода она принимала его протянутую руку — не в счёт. Она огладила ладонями его затылок, провела по скулам. Его кожа была гладкой и горячей. Оффендер чуть запрокинул голову, подставляясь под ее прикосновения. Пальцы девушки скользнули по его лбу, снова по вискам, очертили впадины глазниц. И дальше — по щекам, к тонким губам… Черный длинный язык выскользнул из-за острых зубов и лизнул ее пальцы, горячий и влажный. Йана поймала себя на том, что ей нравится касаться его. И смотреть на него с такого близкого расстояния. Когда пути назад уже не было, в мозгу, видимо, сработал очередной предохранитель — воспоминания о предыдущем разе как будто померкли, утратив яркость. Оффендер обхватил её за талию, притянул, прижал к себе, потянулся к шее, слегка прикусил. Сердце Йаны на миг замерло, но скорее по привычке. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать вырываться. Всё равно, было страшно — зубы, когти, вектора, которыми он может, если захочет, просто разорвать её, как тряпичную куклу. Пока Оффендер не делал ничего, что могло бы быть угрозой. Он гладил её спину, слега царапая кожу когтями, но не раня. И это было приятно. Йана задышала чаще, прикрыла глаза. Прятаться от себя больше не было смысла — ей нравиться, когда он прикасается к ней. И всё же, оставался страх. Страх мелкого хищника, попавшегося в когти крупному. И с этим Йана ничего не могла поделать. Она почувствовала, как вектора скользят по её бёдрам, обвивают их, гладят ягодицы. Почувствовав широкую ладонь Безликого на своей груди, Йана поняла, что лифчика на ней больше нет — и когда только успел стянуть? Восторг, страх и желание сплетались в причудливый клубок. Но Йана, по прежнему, с трудом сдерживалась, чтобы не закричать и не начать вырываться, и в то же время… Похоже, её внутренние человек и монстр схлестнулись в смертельном бою. И монстр, похоже, одерживал верх. Сладкая ноющая тяжесть свернулась внизу живота, кровь пульсировала в теле, вторя ударам сердца. Ее дыхание участилось, соски на обнажённой груди затвердели. Ей было безумно страшно, и так же безумно хотелось продолжения. Оффендер прижимал Йану к себе, поглаживая ладонью тонкую спину, накрыл ртом ее правую грудь, чуть-чуть вжав зубы в плоть, и дразня сосок языком. Девушка ухватилась за его плечи, стиснув пальцами плотную ткань плаща, прогнула спину, подставляясь под жадные ласки, застонала — негромко, прикусывая губы. Она провела ладонями по шее Оффендера, по плечам, скользнув ладонями под ворот плаща, наслаждаясь ощущением гладкой горячей кожи под пальцами. Оффендер вдруг резко поднялся на ноги, одновременно выпустив Йану из рук и векторов. Это было так неожиданно, что крипи пошатнулась. Она вскинула на монстра взгляд. Он распустил пояс своего плаща. А вот пуговицы — Йана готова была поклясться — они сами вывернулись из петель. Безликий снял плащ, бросил его на песок. Первый порыв — отвести взгляд — Йана успешно подавила, заставив себя смотреть на него. В прошлый раз ужас был всепоглощающий, и крипи плохо запомнила то, что видели её глаза. Сейчас градус страха был гораздо ниже. Йане всегда казалось, что голые мужчины выглядят немного глупо и беззащитно. Оффендер под это утверждение не попадал. Крипи вынуждена была признать, что, хоть в плаще, хоть без него, Безликий смотрелся великолепно. Высокий, пропорционально сложенный, худощавый, поджарый с прекрасно прорисованным мускульным рельефом. У Йаны даже мелькнула мысль, что даже среди обычных человеческих женщин нашлось бы не мало тех, кто счёл бы Оффендера весьма привлекательным, за такое тело простив монстру почти полное отсутствие лица, клыкастую пасть, и регулярно появляющиеся щупальца. Только вот с садистскими замашками вышла бы не увязка. — Мне нравится твой взгляд, — сказал Безликий, — такой оценивающий… Давно на меня так не смотрели. Йана не нашлась, что ответить. Её взгляд непроизвольно скользнул по его груди, по животу и… Нет, она не покраснела и не отвернулась, даже мысли такой не возникло .Но Оффендер был уже возбуждён, и его размер просто пугал. Словно только сейчас Йана вспомнила, что боль в прошлый раз ей причинили не только когти и щупальца… Оффендер шагнул ближе, обхватил векторами, поднял, прижал к себе. Крипи непроизвольно охнула — его тело оказалось очень твёрдым, словно под горячей кожей был камень. Монстр отчётливо усмехнулся, его ладони прошлись её плечам, по спине, несильно сжали ягодицы, снова взбежали вверх по спине. — Твой страх очень сладкий, девочка, — сказал Безликий, кладя ладонь ей на затылок. — Но я хочу получить от тебя несколько другую эмоцию. Он провёл пальцами по её позвоночнику, тревожа кожу когтями. Йана шумно выдохнула, непроизвольно прогнувшись в пояснице, теснее прижавшись к нему. Ухмыльнувшись снова, Оффендер накрыл её губы своими, слизнув с них короткий стон. Крипи несколько опасливо подалась ему навстречу, отвечая на поцелуй. Это было странно — не сопротивляться — самой целовать его. Целоваться Йана толком неумела — не было практики. Но, судя по довольному урчанию монстра, получалось у неё неплохо. И Йана поймала себя на том, что ей это нравится. Соприкосновение губ, языков… Лёгкий привкус табака, и чего-то ещё, сладковатого… И отголосок страха, когда её язык касался его острых зубов. Оффендер прикусывал её губы, аккуратно, не до крови. Несмотря на незнакомое удовольствие, сердце Йаны каждый раз испуганно замирало. «Он хочет пустить мне кровь. Он хочет боли. Насколько хватит его выдержки?». Странная смесь тревоги и незнакомых, но приятных, ощущений, заставила её ненадолго выпасть из реальности. Что-то коснулось её спины. Йана прервала поцелуй, оглянулась. Безликий уже не держал её на руках, обнимая векторами. Она лежала на спине, на сброшенном на песок, плаще Оффендера. А монстр нависал над ней. В привычной панике, Йана уперлась ему в грудь, но он наклонился к ней, кажется, даже не заметив её судорожного сопротивления. Её тело обдало жаром его кожи. Оффендер ткнулся лицом в её шею, лизнул кожу длинным влажным движением, спустился к ключицам. Вектор заполз ей под поясницу, обнял талию. Йана не сдержала стона, когда чёрный язык монстра коснулся её груди. С тихим рычанием он прикусывал мягкую плоть, всё так же осторожно — не раня. Йана вздрагивала от этого, и всё же ей становилось всё жарче. Снова напала странная двойственность — её разуму было неловко, даже немного стыдно от происходящего, но телу было хорошо и немного страшно: оно хотело познать больше этих непривычных ощущений, прикосновений… и всё же тревожно было тоже. Он слишком большой, слишком неуправляемый… Оффендер спустился губами ниже — к её животу. Когти скользнули по бёдрам, подцепили трусики, потянули их вниз. Едва этот последний клочок ткани соскользнули с её тела, горячие вектора обвили её бёдра. — Оффендер, — испуганно выдохнула Йана, сама не понимая, что хочет сказать — остановить, и задать глупый вопрос… или… — Не нужно бояться, Йана, — произнёс он, не отнимая губ от её живота, обдавая кожу дыханием. — Я помню, что тебе понравилось в прошлый раз… — Что?.. — Йане казалось, что в прошлый раз ей ничего понравится не могло, но… Монстр отчётливо усмехнулся, шире раздвигая её ноги, а затем горячий влажный язык скользнул ей между ног. Йана застонала — громко, даже не попытавшись сдержаться. Это было приятно и жарко. Все мысли полностью растворились в ощущениях тела. Оффендер был прав — в прошлый раз ей, действительно это понравилось, и она прекрасно об этом помнила. Только постоянно пыталась убедить себя, что получила удовольствие просто на фоне той боли, которую причинил ей Оффендер. Сейчас боли не было, прятаться было не за чем. И крипи оставалось только смириться с собственными желаниями — ей нравилось, как монстр ласкал её языком, и ей не хотелось, чтобы это заканчивалось. Она стонала, извивалась в оплетающих её щупальцах. Оффендер становился то более настойчивым, плотно прижимаясь к ней ртом, обжигая своим дыханием, проникая всё глубже, то отстранялся, едва касаясь языком влажной горячей плоти. Йане казалось, что она сходит с ума. Откуда-то снизу живота поднималась сладкое щекочущее чувство, как туго стянутая пружина, оно как будто скручивалось и вытягивалось одновременно. Йане казалось, что у неё уже не хватает дыхания — стоны, которые она не могла сдерживать, вытягивают весь воздух из лёгких. Ещё немного, и удовольствие могло превратиться в пытку, но… Внутри словно что-то оборвалось. По телу прошла длинная судорога, заставившая позвоночник выгнуться, с губ сорвался уже не стон, а крик. Сердце гулко заколотилось о рёбра, в ушах зашумела кровь. Её тело оставалось напряжённым несколько секунд, потом расслабилось, позволив удовольствию вместе с кровью разбегаться по венам. Оффендер приподнялся на руках. Глядя на тяжело дышащую девушку, он испытывал триумф охотника, долго выслеживающего хитрую вёрткую дичь, и вот, наконец, поймавший её в силки, даже не попортив шкурку. Все эмоции молодой крипи пьянящей волной выплескивались на Оффендера. Страх, желание, неуверенность, предвкушение… Она хотела оттолкнуть его, и так же хотела, чтобы он не позволил ей этого. Сладкий запах ее возбуждения мешался с острым привкусом сомнения. Ее собственные эмоции рвали ее надвое — всё дозволяющая сущность крипи и остатки человеческой морали боролись в этом молодом теле, которое он так умело довёл до оргазма. Да, человек не подарил бы Безликому таких ощущений — по сравнению с крипи, с этими метисами человеческой плоти и тёмного пространства, тёмной силы, которая никогда не должна было войти с ними в симбиоз — человеческие эмоции пресны. И если страх и боль ещё были плотными и яркими, то похоть или даже удовольствие значительно уступали тому, что могли испытывать крипи. А сейчас эта малышка смогла даже удивить Оффендера. Её оргазм оказался таким ярким, что он сам едва ли не кончил. Была ли причина в её темпераменте? Или в той неправильности, непонятности того, что из себя представляла Йана? Или же дело было в том, что он — Оффендер — оказался её первым, по сути, единственным мужчиной? (принимать всерьёз Тима Маски с его нелепыми поползновениями, Оффендер отказывался категорически!). Нет, не зря Безликий столько времени обхаживал её, старался приручить, не отпугнуть от себя. Ему крайне редко приходилось заботиться об удовольствии своих партнеров. Какой смысл думать о комфорте одноразовой игрушки, если можно просто взять то, что хочешь, а потом стереть память? Как правило, Оффендер так и поступал: брал что хотел — страх, боль, жар содрогающегося тела, крики, мольбы, и примешивал это, как острую приправу к собственному удовольствию. Он мог заставлять ее стонать от удовольствия или вопить от боли. Он мог совершать с жертвой любые зверства, любые извращения — принятая из его рук роза была контрактом, дающим ему право на все. Единственное, чего он не мог — это убить свою жертву. Потому что в этом случае его сущность не получала насыщения. Но сейчас ситуация была другой — Оффендер хорошо себя знал. Эта девочка была не на один раз — скоро ему захочется ещё. А потом ещё, и ещё. А значит, в его интересах было сделать так, чтобы Йане захотелось тоже. Из сладкого тумана удовольствия Йану вырвало ощущение, что тяжёлое тело прижимает её к земле. Девушка распахнула глаза. Монстр снова нависал над ней, довольно ухмыляясь. Она ещё тяжело дышала, до конца не придя в себя. Губы девушки дрогнули — Йана хотела что-то сказать. Но слова застали в горле, когда она почувствовала, как между ног ей вжимается член монстра. Горячий… и очень большой. Йана не то вскрикнула, не то громко выдохнула, снова уперевшись ладонями ему в грудь. Страх снова попытался накинутся на неё. Но не успел… От ласки Безликого, от случившегося оргазма, Йана стала влажной и расслабленной и её тело довольно легко приняло его в себя. Крипи прогнулась, слабо вскрикнув. Она не могла понять — больно ей или… Оффендер двинулся в ней, одновременно векторами прижимая её бедра теснее к себе. Йана вскрикнула снова, чувствуя его в себе. Она не могла понять собственных чувств — он был слишком велик для неё, чтобы ей было хорошо с ним. И в то же время, когда он стал двигаться — сильно, резко, практически не дав ей привыкнуть к себе, Йана ухватилась за его плечи и… сама вдруг подалась ему на встречу. Это было неожиданно даже для самой крипи — её тело словно обрело собственную волю, независимую от разума, стало поддаваться его движениям, подстраиваться под них. Она услышала крик, и не сразу поняла, что он — её собственный. А затем она снова утратила способность связно мыслить — были только ощущения, немного болезненные и невыносимо приятные одновременно. Щупальца обвивали её тело, сжимали — чуть сильнее, чем следовало бы, но и эта боль казалась приятной. Его ладони скользили по груди, по бёдрам, когти царапали кожу — не сильно, но всё же в какие-то моменты, Оффендер начинал терять контроль над собой. Он тихо рычал, и его рык смешивался с её стонами. Йана впивалась ногтями в его кожу, оставляя неглубокие тёмные полосы — не в стремлении причинить ответную боль, но на уровне рефлекса. Монстр толкался в неё, казалось, с каждым движением проникая всё глубже. Йана кричала, но это было не от боли. Это было странно, необычно, непривычно, почти страшно… но ей хотелось ещё. Незнакомое удовольствие растекалось по телу, и немного боли делало его только острее. Оргазм накатил резко и неожиданно. Йана закричала, выгнувшись в руках монстра. На несколько секунд она перестала ощущать собственное тело, снова окунувшись в удовольствие. Но Оффендер не остановился, продолжая с рычанием вторгаться в неё. Недолгая слабость сменилась желанием повторного удовольствия. Йана снова подчинялась движениям Безликого, выгибаясь, ощущая вектора, скользящие по телу, ласкающие живот, грудь шею. Снова оргазм. Снова крик, сбитое дыхание, безумное сердцебиение, снова хочется потерять сознание, захлёбываясь в наслаждении. Но Оффендеру всё ещё было мало. Он обвил щупальцами её ослабшее тело, почти полностью подчиняя её движения своим желаниям. И ей это даже нравилось — сама крипи не смогла бы продолжать это сексуальное безумие — тело уже вымоталось и требовало отдыха, но желание нового удовольствия заставляло с готовностью подчинятся Оффендеру. И снова вспышка наслаждения. Йана опять закричала. На этот раз крик звучал более хрипло. Она поразительно остро почувствовала, как член монстра внутри неё стал ещё горячее и, как будто, ещё тверже. В следующий миг Оффендер зарычал, как дикий зверь, его тело содрогнулось. Йана ощутила, как её лоно заполняет горячее семя, как оно проливается на внутреннюю сторону бёдер. Оффендер обмяк на несколько секунд, придавив девушку собой. Но почти сразу же приподнялся на локтях, а потом и вовсе слез с неё. Распалённой кожи Йаны коснулась приятная ночная прохлада. Кровь всё ещё кипела, наполненная удовольствием. Тело казалось тяжёлым, как все грехи мира, а в голове звенела пустота. Йана вдохнула полной грудью, убеждаясь, что её тело и разум ещё составляют единое целое, и первое ещё подчиняется второму. Она хотела что-то сказать, но заметила, что звёзды на чернильном небе, почему-то, начали тускнеть и гаснуть, оставляя после себя черноту. Она успела встревожиться по этому поводу, но не успела понять, что со звёздами всё в порядке — просто её собственные глаза закрылись. Очумевший от всего произошедшего разум, наконец позволил себе отключиться, и дать отдых измученному телу.