«Убивая чудовище, человеком не станешь, но, убив человека мечом или словом, — вы обязательно становитесь чудовищем».© Константин Костецкий
Городок оказался небольшим и насквозь провинциальным. Уютные частные коттеджи на окраине, трех, пяти и семиэтажные многоквартирные дома ближе к центру. Население насчитывало тридцать-сорок тысяч человек, вряд ли больше. Тим сказал ей название городка, но Йана, честно, его забыла. Она послушалась прокси. У себя в комнате она приняла те таблетки, что дал ей Маски, рассудив, что хуже уже не будет, и даже не запомнила, как добралась до кровати. Проснулась, когда за окном уже смеркалось. С трофейным охотничьим ножом она не расставалась — ножны с ним всегда были приторочены к ее ремню. Поэтому, когда Йана вышла из комнаты, и обнаружила сидящего на полу у двери Маски, предлога для отступления у нее не было. — Пойдем, — коротко велел прокси, поднимаясь на ноги. Девушка покорно поплелась следом. Если все, что он сказал — правда, до было уже не до кокетства: либо ее жизнь, либо чья-то еще. Они вышли из Дома, пересекли поляну и углубились в лес. Все молча. Йана пыталась подготовить себя к предстоящему. Тим с разговорами не навязывался. Девушке даже не пришло в голову попытаться запомнить дорогу, хотя по идее ей предстояло еще возвращаться. Она старалась представить, как убьет кого-то. Пыталась вспомнить, как это было тогда, в заброшенной пятиэтажке. Но тогда были адреналин, страх, самозащита. Сейчас был холодный расчет. Йана старалась хотя бы выглядеть спокойно, но понимала, что совершенно не представляет, как сделает то, что от нее требуется. Ей вспомнился первый вечер — как красиво и складно ответила она КагеКао на вопрос, готова ли она стать чудовищем. А теперь она тряслась как осиновый листок. Маски вывел ее из леса. Недалеко, где-то в полукилометре блестели огни города. — Если не сможешь, — напутствовал ее прокси, — найди мост повыше и скинься с него головой вниз. Там, — он кивнул в сторону чащи, — смерть будет больнее. — А если смогу? — с вызовом спросила Йана. — Тогда ты будешь знать, что делать, — Тим чуть улыбнулся. Махнул рукой, и стремительно ушел обратно в лес. И вот шел уже третий час, как Йана блуждала по городу. Она не знала, что ей делать, и просто болталась по улицам. Уже совсем стемнело, и город зажег огни. И если окраины погрузились в томную дрему, то маленький центр продолжал ночную жизнь. В городе имелось аж четыре ночных клуба, куда стекалась молодежь. Ещё была главная площадь, где степенно прогуливались жители перед сном. В городе была жизнь, были живые люди, обычные, обремененные своими житейскими заботами. И в этой простой человеческой суете Йана вдруг снова осознала себя. Нет, даже не себя, а ту девушку, которую звали Яна. Ученицу старшей школы, любительницу страшных историй. Вдруг вспомнились родители. Вот ведь, без малого, три недели о них не вспоминала… Как они там? Да конечно плохо. Мама, папа — они ведь любили ее. Да, пусть у них случались недопонимания, но у какого подростка с родителями их не бывает?! Особенно горько вспоминалось то, как она убежала из дома. Мама думает, что это она виновата в том, что случилось… Что она думает про нее теперь? Может, мать и отец даже испытывают облегчение, что ее больше нет с ними? Нет, не напоказ, а где-то в душе, может даже неосознанно. Зачем родителям дочь-убийца? Убийца. Она — убийца. Что там решили, в ее плоскости? Что она сбежала, убив трех человек? Или что она погибла? Или что-то еще? И все же, родителей жалко… Нет! Так нельзя! Йана с ожесточением вытерла рукавом набежавшие на глаза слезы. Она хочет жить, а с таким чувством вины жить невозможно. — Нет возврата к прошлому, — шептала Йана. — Есть только будущее. Странное, страшное, но мое… Она остановилась, и огляделась — тихая улочка, редкие прохожие, какой-то забор с левой стороны тротуара, то ли стройка, то ли заброшенный трехэтажный многоквартирный дом — в темноте не разберешь. Фонарей мало, но небо чистое и ослепительно звездное. В каком уголке земного шара могут светить такие яркие и низкие звезды? Йана смотрела на эти звезды, и надеялась, что там, где остались ее родители, они тоже видны. — Простите, мама и папа, — шептала она, глядя в небо. — И прощайте. Не плачьте обо мне. Я выбираю свой путь. Вам бы он не понравился… Послышался тихий всхлип, и Йана сперва подумала, что плачет она сама. Но слезы пролились, оставив влажные дорожки на щеках, а горло не сжимало. Всхлип повторился. Йана завертела головой. — Пожалуйста, не надо… — едва слышный тоненький голос, и смех в ответ — хриплый, неприятный. — Да ладно, не ломайся… — почти шепот, но Йане слышно и его. — Да что ты с ней говоришь? — еще один голос, грубый и нетерпеливый. — Вставим ей — сама еще попросит… Голоса шли из-за забора, с территории этой стройки-заброшки. Йана скользила взглядом вдоль гофрированных листов жести — где-то должен быть проход. Она прошла немного вперед, остановилась, почти бегом вернулась назад. Нашла — одна из секций забора была отогнута снизу — это скорее напоминало собачий лаз, и вряд ли те, кто шуршали там, за забором воспользовались этим «входом», но Йане годилось и это. Она огляделась, убедилась, что свидетелей ее проникновения нет, и, встав на четвереньки, проползла под забором. Прислушалась — снова всхлип, смех, пара не цезурных слов, и звонкий звук пощёчины. Тихий плач. Йана определилась с направлением, и, пригибаясь, как в дешевом боевике, поспешила на звук. Смешно — даже эта забытая богом стройка оказалась освещена. Несколько тусклых фонарей по периметру. В блеклом свете одного из них Йана и увидела их. Трое — двое парней и девушка. Один из них рослый и плечистый, второй тоже высокий, но щуплый, и почему-то напоминает комара. И девушка — маленькая и тонкая, похожая на фарфоровую куколку с огромными глазами. Парни прижимали ее к стене с недвусмысленными намерениями. — Давай, крошка, будешь послушной — и не больно будет, — похоже, главным из парней был именно «комар». Блузка на девушке уже была порвана, и та прижимала обрывки ладонями к груди. Плечистый ухватил ее за волосы, рывком заставив встать на колени. Девушка уже не просила отпустить, только тихо плакала и черные, от туши, дорожки бежали по ее бледным щекам. «Комар» нарочито неторопливо принялся расстегивать ремень на брюках. Зрелище, надо признать, было отвратным, но Йана не могла отвести от него глаз. Сделав неосторожный шаг, она случайно задела какую-то жестянку, и та с негромким скрежетом покатилась по земле. Насильники отвлеклись от девушки и настороженно уставились в темноту. — Эй, кто там?! — угрожающе позвал плечистый. — Пожалуйста, помогите! — отчаянно вскрикнула девушка, и «комар» тут же хлестнул ее ладонью по лицу. — Заткнись! — Либо выходи сюда, либо проваливай, урод! — крикнул он. Йана чуть замешкалась, а потом ноги словно сами шагнули вперед. Она неторопливо приблизилась к пятну желтого света. Она видела, как злая настороженность в глазах насильников сменяется удивлением. — Ух ты! — заухмылялся плечистый. — Еще одна. Привет, киса! — Привет, — откликнулась Йана, слыша, что голос ее звучит глухо. — Что, детка, поразвлечься хочешь? — спросил «комар», хватая за волосы свою первую жертву, которая видя, что внимание ее мучителей переключилось на другой объект, попыталась отползти. — Вроде того, — отозвалась Йана. Плечистый откровенно шарил по ней взглядом. Она стояла на самой грани света и темноты, и он не мог разглядеть ни ее болезненной худобы, ни заострившихся черт, ни застывших, как у рептилии, глаз. Йана чувствовала себя странно. Бродя по городу, она боялась, нервничала, не знала, что ей делать. Но стоило зверю выбежать на ловца, как все поменялось. Это стало похоже на поездку на американских горках. Когда бряцающая вагонетка, скрипя и покачиваясь, медленно вползает на высоченный подъем, а ты сидишь в ней и ждешь, когда эта ненадежная и неустойчивая по ощущениям телега перевалит через пик и на огромной скорости понесется вниз, и снова вверх, закручивая мертвые петли. И сердце замирает от сладкой жути, и страшно, и одновременно съедает нетерпение, хочется, чтобы подъем поскорее закончился, но при мысли об этом моменте душа проваливается куда-то в пятки. — Что, правда, хочешь? — плечистый едва ли не пустил слюну. — Ага. — И ломаться не будешь? — «комар» ухмыльнулся. — Нет. Он дернул за волосы плачущую девушку, все еще стоящую на коленях. Она вскрикнула. — Видишь, — издевательски сказал ей «комар», — как должны вести себя хорошие девочки. Йана рассматривала парней со странным любопытством патологоанатома. Интересно, за кого они ее приняли? За бродячую нимфоманку? Скорее всего. Ее одежда — джинсы, кроссовки, и рубашка в черно-синюю клетку на пару размеров больше чем нужно, могла принадлежать и беспризорной бродяжке, и девочке из приличной семьи, втихаря слинявшей от родителей на поиски приключений. «Комар» окинул Йану оценивающим взглядом. Но он стоял в тусклом свете фонаря, а она за границей светового пятна, и видел он ее не важно. — Давай, ты первый, — наконец сказал «комар» приятелю, мотнув головой в сторону Йаны. — А я этой займусь. Потом махнемся. — Круто! — резюмировал плечистый, который, казалось только и ждал команды. — Иди-ка сюда, киса! Йана позволила ему приблизиться, облапать себя за бедра и оттеснить к стене, чуть поодаль от фонаря, «комара», и его плачущей жертвы. — Тебя как зовут-то? — неуклюже спросил плечистый, запуская потные ладони ей под рубашку. — Мэри, — с усмешкой ответила Йана. — Мэри, — хохотнул он, — ну типа красиво, ага. Йане было смешно. Ей казалось, что она играет в игру, и этот здоровый парень, с потными руками и мерзким запахом дешевого пива изо рта, и тот второй, щуплый, так бездарно глумившийся над беспомощной девушкой, они оба не настоящие. Персонажи какой-то игры, которых она может удалить в любой момент. Это было ощущение странной вседозволенности. Понимание того, что она может сделать все, что хочет, кружило голову, как качественный наркотик. — Тощая ты какая-то, — пробормотал он. — А это что у тебя? — Его рука наткнулась на ножны на ее поясе. — Сейчас покажу, — Йана вытащила нож, и продемонстрировала его парню. — Смотри, какой классный. Парень нахмурился, на миг в его мутных глазах мелькнуло подозрение, но похоть не дала ему развиться во что-то большее. То ли он оказался непроходимо туп, то ли так верил в собственную непобедимость, но охотничий в руках незнакомой девушки, не пробудил в нем даже призрака тревоги. Казалось, он только завелся еще сильнее. — Ага, — пропыхтел плечистый, нетерпеливо шаря руками по ее джинсам, и пытаясь расстегнуть пряжку ремня. — Ты у нас боевая девчонка. — О да, еще какая боевая. Этот дурак не почувствовал опасности до самого последнего момента. Он наклоняется вперед, с явным намерением поцеловать ее, и лезвие подставленного ножа легко вошло в мягкую плоть под подбородком. — А-а-кх… — прохрипел он, и, кажется, даже попытался отшатнуться. Но убийца охватила его ладонью за шею. От болевого шока его парализовало. Йана чуть изменила наклон лезвия, и нож прорезал ему горло. Изо рта хлынула темная густая кровь, заливая ей руку вязкой теплотой. — Видишь, — прошептала она, — я не ломаюсь. Парень дернулся, беспорядочно и бестолково, только расширяя рану на шее, судорожно всхлипнул и умер, захлебнувшись собственной кровью. Грузное тело принялось тяжело оседать, и Йана по мере сил поддержала его, чтобы не рухнул слишком громко. Убедившись, что первая ее жертва мертва, убийца посмотрела на второго насильника — не заметил ли тот, что стало с его приятелем — и скривилась. «Комару» было не до них. Брюки и трусы спущены до колен, рука давит на затылок стоящей на коленях девушки, заставляя ее глубже вбирать в рот его наряженный член. Девушка давилась и кашляла, судорожно цепляясь за его бедра, чтобы не упасть. «Комар» кривил губы в усмешке, и шипел что-то одобрительное сквозь зубы. Глаза его были полуприкрыты, он не видел ничего вокруг, полностью отдаваясь процессу. Стараясь ступать как можно тише, Йана медленно приблизилась к нему сзади, поудобнее перехватывая теплый и липкий от только что пролитой крови нож. — Какое позорище, — в полголоса произнесла она, встав за его спиной, — встретить свою смерть со спущенными штанами. Он не сразу отреагировал на произнесенные слова. Прошло несколько секунд, прежде чем они дошли до его затуманенного сознания. «Комар» сделал попытку обернуться, но лишь успел дернуть головой, когда убийца вогнала нож ему под левую лопатку. Парень вскрикнул, и выпустил девушку. Та шарахнулась от насильника, вытирая рот тыльной стороной ладони. «Комар» попытался качнуться вперед, чтобы соскочить с лезвия, но Йана ухватила его ладонью за шею, потянув на себя. Парень захрипел, беспорядочно задергав руками. Убийца заставляла его прогибаться в пояснице, сильнее насаживая на нож. Насильник попятился назад, запутался в собственных штанах, запнулся и рухнул на землю, завалившись на бок, захрипел. Йана наклонилась за ним, чтобы не выпустить ножа, и продолжить вдавливать лезвие в тело. Из уголка рта текла струйка крови. Забавно, но член у него продолжал стоять, и на землю изверглась вязкая белесая струя семени. Йана брезгливо поморщилась, и с любопытством посмотрела, как затухают его глаза. Казалось, он до конца не мог поверить в происходящее. Дернулся еще пару раз, и затих. Она выпрямилась, замерла над телом только что убитого человека. Хотя, стоит ли называть эту гнусь человеком? Да неважно. Он мертв, и это она убила его. Йана замерла, прислушиваясь к себе. Это было не с чем несравнимое ощущение, словно в ее кровь добавили жидкого электричества. Чувство собственного всемогущества сладко захлестнуло разум, она ощущала себя высшим существом, и пьянела от этого. Послышался тихий всхлип, вырвавший Йану из ее эйфории. Девушка, в разорванной блузке, с размазанной по всему лицу косметикой, смотрела на нее с большим ужасом, чем на того, кто только что насиловал ее в рот. Йана растерялась, внимательно оглядев ее. А с ней что делать? Одно дело прирезать пару подонков, другое — девчонку, от них же натерпевшуюся. У девушки был шанс остаться в живых — Йана не выходила в круг света от тусклого фонаря, и девчонка не видела ее лица. Опознать ее эта несчастная не смогла бы. Девочке надо было вести себя тихо, не привлекая к себе внимания, тогда Йана просто оставила бы ее в покое — в ней еще не было той жестокости, которая требовала убивать всех и вся. Она уже убила двоих. Сколько нужно загадочной КрипиПасте, чтобы насытится, и не жрать ее собственную плоть? Тим не упоминал об этом, он сказал «убей», значит, и одного хватило бы. А тут двое. И эту девчонку можно оставить. Но, видимо, нервы девушки просто не выдержали — она пронзительно закричала, увидев задумчивый взгляд убийцы, вскочила на ноги, и бросилась бежать. И это стало ее ошибкой. Что-то щелкнуло в голове Йаны — раз бежит, значит, жертва. Жертву надо догнать и… Молча, с хищной ухмылкой, убийца рванулась следом. На девушке были туфельки на высоких каблуках — не лучшая обувь для бега. Она запнулась, не пробежав и двадцати метров. Нога ее подвернулась, девушка упала на землю, и затихла. Нагнав, Йана осмотрела ее. Вот ведь ирония — бежать от убийцы, чтобы споткнуться о собственные каблуки и ударится головой о бордюрный камень. Насмерть. Глаза девушки остались открыты, и смотрели с обидой и непониманием. — Ну, значит — судьба, — констатировала убийца. Она глянула на свой нож — даже в темноте было видно, что блестящее лезвие потускнело от крови. В таком виде совать его в ножны было жалко. Чуть подумав, Йана обтерла лезвие обрывками блузки мертвой девушки, цинично рассудив, что ей уже все равно. Она выбралась со стройки все через тот же собачий лаз. Поднявшись на ноги, осмотрелась — надо понять, в какую сторону идти, чтобы выйти к лесу. И поняла, что знает. Не помнит, а знает — так мигрирующие птицы знают, в какой стороне юг, так слепые кроты ориентируются в своих норах, так огонь притягивает ночных мотыльков. Это было сродни инстинкту — лес, пропитанный темным пространством, звал ее, без слов, без звуков. Встряхнувшись, как кошка, Йана побежала. Нет, дело было не в том, что она хотела побыстрее покинуть место преступления, просто бурлящая в теле энергия, требовала выхода. Бежать было здорово, дорога сама стелилась под ноги. Город погрузился в ночь, и редкие прохожие недоуменно оглядывались вслед бегущей худой фигуре. Город скоро закончился, и вдали замаячил лес. Йана рассмеялась и припустила еще быстрее. Вбежав под деревья, она пронеслась еще с полмили и остановилась. Сердце отбивало сумасшедшую дробь, дыхание сбилось. А убийца стояла и вдыхала густой влажный воздух ночного леса. Это был еще простой, не замороченный лес, просто очень опасный, из-за того, что граничил с владениями Слендера. Йана посмотрела на свои руки. Правая была густо залита кровью и уже побурела, от того что кровь засохла. Она убила двух человек, сознательно, расчетливо. И глупая девчонка погибла тоже не без ее участия. Так почему же молчит совесть? — Еще не крипи, но уже не человек, — прошептала она. Волки не плачут над убитыми овцами, змеи не мучаются угрызениями из-за съеденных птенцов. Кто-то всегда будет хищником, кто-то всегда будет жертвой. — Не хочу быть жертвой, — тихо сказала Йана. Прикрыла глаза, прислушалась к ночному лесу и повторила, твердо и громко, словно ставя условие самой жизни. — Не хочу быть жертвой. И не буду. Открыла глаза, воинственно огляделась, словно искала кого-то, кто рискнет с ней поспорить. Желающих не нашлось. Усмехнувшись, Йана рысью припустила дальше. Впереди дышало темное пространство замороченного леса. Впереди ждала КрипиПаста, жаждавшая получить то, что несла в себе юная убийца. Высокую худую фигуру, в черном похоронном костюме, наблюдавшую за ней из темноты леса, Йана так и не заметила.***
Дом стоял темный и безмолвный. Только окна первого этажа светились тусклым светом. Йана пронеслась по поляне, взбежала на крыльцо. Входная дверь как всегда была не заперта. В большой гостиной кто-то был — оттуда слышались голоса. В малой тоже приглушенно бубнил телевизор. Но Йана сразу направилась в свою комнату. Состояние эйфории не отпускало ее, и хотелось насладиться им по полной. У себя Йана прежде всего отмыла руки. Не из этических соображений, а просто потому, что засохшая кровь неприятно стягивала кожу, и руки начинали чесаться. Потом она полезла в шкаф, в поисках своей теплой безрукавки. Когда Йана вытягивала ее за капюшон, в недрах шкафа на полке что-то упало, издав гулкий «больк!». Пошарив рукой, Йана наткнулась на гладкую стеклянную поверхность, и вытащила на свет плоскую прямоугольную бутылку прозрачного стекла. Вместимостью она была где-то на пол литра, и заполнена на три четверти. Это была одна из специфических особенностей Дома — если он создавал что-то индивидуально, оно обязательно было не новым. Одежда уже казалась хоть раз да ношенной, шампунь или мыло в ванной тоже, словно кем-то использованы, даже тюбик зубной пасты и тот оказался предварительно измятым. Йана оглядела свою находку. На белой этикетке крупные блестящие синие буквы. Три буквы. Прочитав и осознав их значение, она не выдержала и расхохоталась. «Не то что хочется, а то, что нужно», — так говорил КагеКао о том, что вылепляет из себя темное пространство. Девушка отставила бутылку обратно на полку в шкаф. — Да уж, — вслух заметила Йана, натягивая безрукавку, и застегивая ее, — после такого дебюта, напиться — это, конечно, наипервейшее дело. Но, чуть поразмыслив, она покинула комнату, прихватив свою находку с собой — кто знает, вдруг и правда пригодиться. Блестящие буквы «Gin» согласно блеснули в неярком коридорном освещении. Йана направилась на третий этаж. Там, за одной из дверей имелась лестница на крышу. Даже не на саму крышу, на открытое пространство, расположенное над центральной частью здания, и ограниченное одним единственным фронтоном с широким проемом арочного окна. Однажды Йана приметила эту площадку, когда бродила вокруг дома, задрав голову вверх, и пытаясь понять, есть ли в крыше чердачные окна, и если есть, то где должен быть вход на чердак. Потом она потратила немало времени, отыскивая лестницу, которая выводила на эту странную площадку, которая была то ли архитектурным решением, то ли недостроенной частью крыши. Здесь постоянно гулял ветер, и создавалось впечатление оторванности от мира. И Йане нравилось сидеть в оконном проеме, свесив одну ногу в пустоту, и чувствуя щекочущее ощущение высоты, а второй упираться в надежный бетонный пол площадки. И смотреть на лес — туда, где верхушки деревьев цепляют низкие тяжелые облака. Йана устроилась в проеме, как любила, оседлав шершавую бетонную стену. Сделала маленький глоток из загадочной бутыли, ощущая, как можжевеловая горечь дразнит язык, а спирт огнем выжигает гортань и пищевод, и уютным костерком оседает где-то в животе, улыбнулась, и прикрыла глаза. — Сегодня мы хороним человека, — тихо пробормотала она. — Глупую и мечтательную девчонку по имени Яна. Она любила своих родителей, страшные истории и лучшего друга. Она была неплохим человеком, но не смогла остаться им… Убийца сделала еще глоток джина. И снова заговорила в пространство: — Она не пыталась найти иного выхода, кроме как начать убивать себе подобных. И сознательно пролив кровь, она умерла окончательно, — Йана чувствовала себя глупо и весело. Умом она понимала, что несет чушь, а сердцем осознавала, что производит некий ритуал, который поможет ей не сойти с ума, и не пропитаться отвращением к себе же. Она отсалютовала бутылкой темной громаде леса. — И да умер человек, и да родилось чудовище. Аминь. Снова приложилось к горлышку. — И да будет земля тебе пухом, Яна. Почему она не чувствует страха? Почему ее не грызет совесть? Два человека, пусть они мрази, пусть подонки, но живые люди… И эта девочка, которая просто оказалась не в том месте не в то время. Йана потерла лоб. Она испытала удовольствие убивая. Не надуманное, а самое настоящие. Никогда она не чувствовала в себе кровожадности, никогда не стремилась убивать. Что же случилось? Неужели, ее психика так легко перестроилась, когда убийства стали жизненно необходимы? Либо она, либо кто-то другой. Да, похоже, инстинкт самосохранения в ней необычайно силен. — Да будет так, — пробормотала Йана, прикрывая глаза. Лес шумел. Низкие тучи лениво ползли по небу. Воздух был прохладен, свеж и нес в себе запах прелой листвы и свежей хвои. Тело звенело, как струна, и звон этот разносился по ее сознанию, и, казалось, уносился вместе с ветром в лес. — Что, теперь считаешь себя очень крутой, да? Йана вздрогнула и чуть не вывалилась из своего проема. Она не слышала, как и когда он поднялся сюда. Сколько времени он стоит в тени соседней крыши? Что слышал? В темноте были отчетливо видны только белое лицо и толстовка, что делало его похожим на не до конца проявившееся приведение. Йана досадливо поморщилась — вот кого сейчас меньше всего хотелось видеть. — Слушай, Джефф, — собрав волю в кулак, она все же попыталась решить вопрос миром, — давай ты завтра меня убьешь, а? Такое настроение — нет никакого желания бегать… Криппи усмехнулся, в темноте блеснули зубы: — А ты не бегай. И все будет быстро. Он приблизился, но видя, как напряглась девушка, выставил вперед пустые ладони, показывая, что не вооружен. Йана особо не обольщалась — для Джеффа выхватить нож дело пары секунд. — Чего ты ко мне цепляешься? — ворчливо спросила она, видя, что Киллер пока ведет себя достаточно мирно. — А ты мне не нравишься, — он тряхнул головой, отбрасывая волосы с глаз. — От тебя пахнет жертвой, ты просто мясо. И даже если ты кого-то грохнула в городе, ты все равно почти такая же, как эти пришлые шлюхи. — Ну знаешь, — Йана сделала еще один маленький глоток. — Меня по-разному можно обозвать, но уж титула шлюхи я точно не заслужила. — Да по хрену! — Джефф оскалился. Он резко протянул руку, Йана вздрогнула, но крипи лишь требовательно пошевелил пальцами, явно намекая, что с ним нужно поделиться джином. Девушка криво усмехнулась, закручивая колпачок: — Значит, брать выпивку у «шлюхи» тебе гордость позволяет? — А я не брезгливый. Я просто хочу, чтобы ты сдохла, и не мозолила мне глаза. — Твоя искренность обезоруживает, — честно сказала Йана, протянув ему бутылку. К грубостям Джеффа она уже привыкла. Он вообще был не дурак полить грязью ближних своих, и не утруждал себя в выборе выражений. Тот взял бутылку, лихо свернул крышечку, и, запрокинув голову, приложился к горлышку на три хороших глотка. Йана почувствовала невольное восхищение — джин, конечно, не русская водка, но все же градусов тридцать пять-тридцать семь там было — и вот так вот запросто влить его в глотку… — Ты где так пить научился? — не удержалась она, когда Джефф отлепился от бутылки, и вытер губы рукавом. — У меня было тяжелое детство, — ответил он с показной снисходительностью в голосе. Киллер вернул ей бутылку и посмотрел с вызовом, явно предлагая повторить свой «подвиг». Йана на провокацию не повелась, сделав осторожный глоток. В голове уже и так приятно шумело. Джефф презрительно покривился. Повисло молчание. Девушка поглядывала на лес, стараясь при этом не терять из поля зрения крипи. Тот стоял, прислонившись плечом к фронтону, и смотрел на нее каким-то расфокусированным взглядом. Это было неприятно — его застывшее обезображенное лицо в темноте казалось смертной маской, а блестящие глаза почему-то только усиливали это сходство. Его молчание отдавало немой угрозой. Нет, пусть уж лучше обзывается. — Джефф, — тихо позвала Йана, выводя его из этого странного оцепенения, — а как ты оказался в Доме? Крипи по-птичьи склонил голову набок, и девушка, подумала, что сейчас ее пошлют далеко и надолго. — Я пытался убить Слендера, — неожиданно ответил он. — Он убил жертву, которую выслеживал я. Тогда я решил убить его, — Джефф помолчал, задумчиво потер переносицу. — Я помню, совершенно не удивился тому, как он выглядел… Длинный, без лица, со щупальцами на спине, перемазанный в крови… В крови моей жертвы! Эта кровь должна была быть на моих руках, — он посмотрел на Йану, его глаза лихорадочно блестели, — понимаешь? Это была моя кровь… — Понимаю, — кивнула девушка. Это был единственный верный ответ, если она не хотела взбесить Киллера. Кроме того, ей казалось, что она действительно понимала. — Что было дальше? — Дальше? — Джефф усмехнулся, запустил пальцы в свои черные спутанные волосы, откидывая их со лба. — Дальше я долго не мог всадить в него нож. Эти его чертовы щупальца блокировали все мои удары. Но один раз мне удалось… Крипи ухмыльнулся — воспоминание доставило ему удовольствие: — Один раз я его все-таки достал. Ты знаешь, у него черная кровь. Черная и густая, как смола… — он постучал себя ладонью по левой стороне груди. — Прямо в сердце. Ну, точнее туда, где у людей сердце находится… Джефф умолк, глядя в пространство расфокусированным взглядом. — А что потом? — осторожно спросила Йана, отчаявшись услышать продолжение. — Потом он переломал меня, как куклу, — убийца усмехнулся, уселся рядом с Йаной на край проема, забрал у нее джин, приложился к горлышку. — Я плохо помню, что тогда было. Но кажется, эта тощая сволочь пересчитала мной все деревья в округе. Кажется, во мне тогда не одной целой кости не осталось. Я был уверен, что он меня прикончит… — Он поднял руку, покрутил ее перед глазами. Давно зажившие кости сломанных пальцев, казалось, заболели от одного воспоминания о той ночи. — Я очнулся на крыльце Дома. Болело все зверски, но вроде я был цел… Джефф снова замолчал. Но прежде чем Йана успела придумать новый вопрос, он вдруг повернулся, и окинул ее взглядом. В круглых глазах мелькнула искорка сумасшествия, и Киллер улыбнулся, оскалив зубы: — Знаешь, тебе никогда не стать крипи. — Почему это? — Йана несколько растерялась — Джефф слишком резко сменил тему. Он с усмешкой соскочил с проема, поболтал остатками джина в бутылке. — Тебя легко застать врасплох. Ты, — он указал на нее пальцем, почти коснувшись плеча, — постоянно забываешь, кто перед тобой. А крипи ты не станешь, потому что не успеешь. В последнюю секунду Йана поняла, что он задумал. Но сделать ничего не успела. Джефф качнулся вперед, с силой толкая ладонью ее в плечо, буквально выпихивая из проема. Она вскрикнула, пальцы беспомощно скользнули по шершавой поверхности фронтона — в какой-то миг Йане показалось, что она сможет зацепиться. Небо, лес, стена дома стремительно крутанулись пред глазами. И земля с бешенной скоростью понеслась навстречу. Пара секунд полета, казалось, растянулись на часы. Зато, очень ярко и быстро мелькнуло понимание, что если удар о землю не выбьет из нее сознание, боль будет адской. Но фатального столкновения не случилось. За пару метров до земли, что-то сильно ударило ее в живот, выбив дыхание, зато остановив падение. Йана повисла на этом «чем-то» как тряпка на ветке, тупо таращась на траву, до которой так и не долетела, пытаясь восстановить дыхание, чувствуя, как взбесившее сердце пытается проломить грудную клетку, и слушая сумасшедший хохот Джеффа Убийцы, долетавший с крыши. «Ветка» у нее под животом вдруг зашевелилась, и опустила-таки ее на землю. Йана даже не пыталась удержаться на трясущихся ногах, и тут же уселась на траву. А подняв голову, увидела Слендера. Его черный костюм практически сливался с темнотой. Отчетливо видны были только кисти рук, перевернутый треугольник белой рубашки, и бледная безликая голова на длинной жилистой шее. Монстр стоял, обратив невидимый взгляд наверх, разглядывая хохочущего на крыше Джеффа. Четыре едва видимых вектора за его спиной плавно двигались, словно в раздумье. Потом он посмотрел на девушку. — Точность — вежливость королей, — выдала она первое, что пришло в голову, намекая на своевременное появление Безликого. — Я думал, ты умнее, — произнес Слендер. Голос у него был низкий, чуть рокочущий. Йана не могла понять, раздается ли он у нее в голове или слышен извне. — И не станешь подпускать к себе близко того, кто хочет тебя убить. Йана вздохнула, признавая: — Да, сваляла дурака. Расслабилась. Словно подтверждая ее слова, рядом на траву упала бутылка из-под джина. Пустая. И каким-то чудом не разбившаяся. Йана вздрогнула и неприязненно покосилась наверх. — Еще и мусорит, поганец. — Вставай, — велел Безликий. Вектора исчезли за его спиной, втянувшись в тело. — Пойдем со мной. Девушка послушно поднялась на ноги. Весь хмель, старательно нажитый на крыше, выветрился из головы под чистую. Ее еще слегка потряхивало, но коленки уже не норови позорно подогнуться. А вот на животе, по ощущениям, стоит ждать роскошного синяка. Но уж лучше ушибленное туловище, чем свернутая шея или разбитая голова. Слендер, убедившись, что Йана в состоянии идти, повернулся, и двинулся вокруг дома, направляясь к крыльцу. Он шел не торопясь, но ей все равно пришлось постараться, чтобы подстроится под его шаг и не отставать. От Безликого ощутимо веяло холодом, заставлявшим девушку непроизвольно ежится. Забытая на траве бутылка из-под джина, еще немного полежала, и вдруг истаяла, невесомым черным туманом впитавшись в почву. Слендер привел Йану в гостиную. Там никого не было, что показалось девушке странным — в это время здесь всегда кто-нибудь околачивается. Монстр уселся в свое кресло, а Йана в нерешительности застыла на пороге. Она вдруг ощутила какую-то противную робость. Слендер впервые заговорил с ней с того дня, как привел ее в Дом. И теперь, глядя на него она почувствовала страх. Тот самый пресловутый страх перед неведомым, который успешно грызет человечество на протяжении всей его истории. От черной фигуры Безликого, исходила угроза. Тогда, в зачуханном пролеске, эту угрозу успешно экранировали обломки ее собственной разваливающейся жизни. Сейчас, в полумраке его Дома, окруженного его же лесом, Йана в полной мере осознала, насколько опасно это жестокое создание, насколько далеко он стоит от человека. И то, что какая-то темная природа создала его антропоморфным, только усиливало это различие, превращая пропасть между монстром и человеком в непреодолимую черную дыру. — Садись, — сказал Слендер, указав на диван. — Твой страх обоснован, но сейчас неуместен. Мне нужно, чтобы ты мыслила ясно, и усвоила то, что я скажу с первого раза. Повторять я не стану. Вздохнув, Йана прошла к дивану, напоминая себе, что сама искала возможности пообщаться с Безликим, так что, нечего теперь трястись. Под его невидимым, но ощутимо тяжелым взглядом, ей захотелось свернуться в углу дивана в комок, поджать ноги и вжаться в обивку, что бы стать как можно незаметнее. Но с этим недостойным порывом ей удалось совладать. — Во-первых, — начал Слендер, откидываясь на спинку кресла, — учти, что твой следующий прокол с Джеффом, или с кем-то еще из крипи, станет для тебя последним. Мне не нужен тот, кто не в состоянии уберечь собственную жизнь. — А зачем тебе вообще все это нужно? — не удержалась Йана. Монстр чуть повернул голову в ее сторону. — Во-вторых, — невозмутимо продолжил он, и это «во-вторых» вспыхнуло под черепом Йаны алой вспышкой боли. Она вскрикнула, поднеся ладони к, казалось, уже расколовшемуся лбу. — Я не терплю, когда меня перебивают. Я доходчиво выразился? Боль откатила, как неторопливая волна от берега. — Вполне, — Выдохнула девушка. Что ж, правила игры начинают проясняться. — Хорошо, — Слендер чуть помолчал, затем продолжил. — Это место своеобразное пересечение темной и человеческой плоскостей. Себя оно поддерживает за счет энергии темного пространства. Вас — тех, кто родились людьми — тоже частично питает оно, частично вы живете за счет собственной энергии. Но темное пространство не годиться для людей, поэтому вы становитесь монстрами настолько, насколько позволяет ваша физиология. Кровь, которую вы проливаете, смерти, страдания питают вас, а через вас питают это место. Это понятно? Йана осторожно кивнула. Примерно что-то подобное она и предполагала, когда Тим сказал, что КрипиПаста начала жрать ее. Если не зарываться в первопричины, механизм был понятен и достаточно прост. Похоже на человеческий организм — если в животе есть еда, желудочный сок растворяет ее, преобразовывая в энергию. Если еды нет — желудочный сок разъедает стенки желудка. — Замкнутый круг, — рискнула высказать свои предположения девушка, гадая, будет ли это считаться, что она перебила. Слендер молчал и смотрел на нее, как казалось, оценивающе. — Эти м-м… энергии закольцованы. Темное пространство питает нас, и питается от нас же. — Понимание приходило по мере того, как она произносила слова, словно в длинном темном коридоре постепенно, одна за другой, загорались лампочки. — Происходит обмен энергии, и она меняется качественно, и меняет нас. Так? — Вроде того. — А физически? — Нет, — Безликий качнул головой. — Физически вы остаетесь людьми. Любой патологоанатом, разложивший вас на своем столе, не найдет никаких практически отклонений. Изменения происходят на ментальном уровне. Вы это ощущаете инстинктивно. Другие монстры это видят. Темное пространство делает вас крепче, если нужно, оно излечивает. Но чтобы измениться физически… Человеческое тело, как правило, не выдерживает таких метаморфоз, — Слендер поставил локти на подлокотники, сплел пальцы в замок. — Ладно, общие тезисы ты понимаешь. Теперь о тебе. Йана насторожилась. Желание слиться с обивкой дивана снова посетило ее. — Почему ты тянула с охотой столько времени? — интонация его почти не изменилась, но Йана ощутила его раздражение. — Я не знала, что охота настолько важна… — попыталась объяснить она, но монстр перебил ее. — Не знала? — он усмехнулся, и звук этот вышел более, чем неприятным. — Что за чушь?! КрипиПаста приняла тебя. Ты должна была понимать необходимость охоты на уровне инстинкта. — Да в чем это выражаться должно было?.. — У тебя проблемы с глазами? — в голосе Слендера прорезалась злая ирония. — Ты не видела, на что становишься похожа? — Но… — Ты не чувствовала боли? — Да чувствовала я все! — Йана вскочила на ноги. — Но как я могла связать это с охотой?! Взгляд Безликого давил на нее как пресс. Слендер покачал головой. — Все же люди непроходимо тупы. И с чего я решил, что с тобой будет иначе? — Но… — Сядь на место, — Безликий махнул рукой, словно подкрепляя слова действием. Йана замешкалась. — Сядь, я сказал! Он возвысил голос совсем немного, но у Йаны все похолодело внутри, от этого угрожающего рыка. Она послушно уселась обратно на диван. — Как пошла твоя охота? — Спросил Слендер. Его тон снова стал ровным и холодным. — Рассказывать не надо. Просто вспомни. Свои мысли, ощущения. Восстанови охоту в памяти. Девушка окинула монстра подозрительным взглядом. Тот ждал. Она поджала губы, откинулась на спинку дивана, прикрыла глаза. Память удалось разворошить удивительно легко. Нервозность и неуверенность первых часов мелькнули и пропали. А потом пришло воспоминание о том, как лезвие входило в податливую плоть, как звенел, словно струна, каждый нерв, как горло перехватывало восторгом, а собственное тело становилось легким. А разум охватывал сладкий хмель, и запах крови щекотал ноздри. И это чувство собственной силы, и словно весь мир твоя персональная игрушка… Воспоминания, совсем свежие — и двух часов не прошло — заставили дыхание сбиться, участиться сердцебиение, а расслабленно опущенные руки заскребли ногтями по кожаной обивке дивана. — Неплохо, — произнес Слендер, и Йана вздрогнула, выпутываясь из ядовито-сладкой неги. Чувствовалось, что монстра действительно удовлетворяет то что он… увидел? Или почувствовал? — Возможно, ты не безнадежна, — Чуть помолчав, он добавил. — Не пытайся пробудить в себе голос совести или сожаления. Тебе это не нужно — они разрушат тебя. — Разрушат? — непонимающе переспросила она. — Да, — Безликий вдруг поднялся с кресла, подошел к Йане, наклонился, обхватил широкой ладонью ее подбородок, заставив смотреть в свое пустое лицо. — Любое, даже самое малое сожаление, будет убивать тебя. Совесть — это та роскошь, которую ты не можешь себе позволить. Его рука была очень холодной, и кожа на Йанином лице мгновенно онемела. Но она не могла отвести взгляда от его пустых затянутых бледной кожей глазниц. Это было жутко и завораживающе одновременно. — Ты поняла? — Рокочущий голос прокатился по ее сознанию. — Да, — Выдохнула Йана. Монстр кивнул, отпустил ее, и вернулся в свое кресло. Йана покачала головой, возвращаясь в реальность. Безликий постукивал длинными пальцами левой руки по подлокотнику кресла, от его острых когтей появлялся тихий пощелкивающий звук. — Слендер, — тихо сказала девушка, — можно я спрошу? — Спрашивай, — откликнулся он. — Но я отвечу только на то, что касается тебя. Йана вздохнула, прикрыв глаза. Вспомнились слова Смеющегося Джека: «О первопричинах того, что здесь происходит, тебе расскажет только Слендер, если сочтет нужным, конечно». Что ж, похоже, он не счел нужным. — Почему ты привел меня сюда? — спросила она. — Почему не убил меня там, в моем мире? Безликий кивнул, принимая ее вопрос. Совершенно человеческим жестом потер лоб, словно собирался с мыслями. — В твоей плоскости я оказался случайно, — сказал Слендер. — Если телепортироваться на предельно дальние расстояния, точка выхода иногда сбивается, это зависит от многих причин. В тот вечер я оказался не там, где рассчитывал. Я был зол, и искал жертву, на которой можно сорвать эту злость. Но наткнулся на тебя — ревущую девчонку, перемазанную в крови, находящуюся на грани. Я увидел в тебе потенциал — не обольщайся, никаких выдающихся способностей — лишь возможность того, что КрипиПаста примет тебя. Я никогда не приводил сюда кого-то из других плоскостей, и признаюсь, несколько растерялся. Поэтому я решил довериться случаю — протянул тебе руку. Если бы ты испугалась, попыталась бежать или просто проигнорировала меня, я бы убил тебя. Я надеялся на это — мне хотелось убить тебя, но я уже принял решение. А ты взяла меня за руку. Ты сама выбрала свой путь. Поэтому ты здесь. — Монстр окинул ее цепким взглядом. — Повторюсь, в этом Доме никогда не появлялись люди из других плоскостей, по крайней мере, не в качестве будущих крипи. Мне стало интересно, что получится из тебя здесь. Строго говоря — ты мой эксперимент. И вот об этом тебе не следует забывать. — Эксперимент, — повторила девушка, осознавая его слова. — То есть, я могу и не стать крипи? А кем тогда? — Станешь, — заверил ее Слендер. — Если не будешь делать глупостей, как сегодня с Джеффом, например. И если не забудешь, что ты теперь — убийца. Ты станешь крипи, но как этот процесс будет происходить с тобой, и что еще может получиться из тебя… — Он сделал приглашающий жест рукой, предлагая ей смой додумать конец фразы. Йана отвела взгляд от Безликого, уставилась в квадратную пасть камина — там зловещим багрянцем вспыхивали угли. Эксперимент. Объект наблюдения. Неизученный вид. Лабораторная мышь. И другого развития жизни просто не существовало — либо принять руку монстра, либо умереть от его же рук. «…здесь твоя жизнь тебе принадлежать не будет!» — Сказала Джейн Вечная. Теперь Йана начинала понимать смысл этих слов. Но как реагировать на это? В книгах герои, узнавая подобное, гордо выпрямляли спину и заявляли что-нибудь высокопарное, красивое, и очень пафосное, из серии: «Я человек, а не микроб, я сам владею своей жизнью и бла-бла-бла-бла…». А жизнь — не книга, даже если кровавая мистика пропитала эту жизнь до самых корней. Йана сама сегодня сделала первый шаг, чтобы перестать быть человеком. «А чего я собственно ждала услышать? — чуть раздраженно подумала она. — Что меня просто пожалели? Мечтать не вредно. Я просто оказалась не в то время, и не в том месте. Или наоборот — в то и в том. Вышло, как вышло, и не чего мусолить эту тему». Другой жизни у нее все равно не предвидится. И противопоставить Безликому ей не чего. Один раз предоставив ей выбор, вряд ли он сделает это снова. Пусть будет эксперимент. Лишь бы Слендер не взялся препарировать ее заживо, интересу ради. Йана откинула голову на спинку дивана, закрыла глаза. — Делай, что должно, — тихо, на грани слышимости произнесла она, — и будь что будет. — Разумно, — так же тихо прозвучал в ее голове голос Слендера. — Следуй этим словам и у тебя будет шанс выжить в КрипиПасте.