По осколкам своей Искры

Автоботы выглядели озлобленными, настороженными и одновременно волнующимися. Два десептикона не вызывали ни у одного из алозлачных доверия, и эта ядовитая аура враждебности обтягивала все помещение зала совещаний, где и ведутся переговоры. В отличии от своих собеседников Шоквейв и Саундвейв даже под бдительными взорами рэкеров чувствовали себя спокойно — автоботам нужна эта формула, и из-за этого их не посмеют убить. Тем более при нейтралах. Учёный осмотрел лидеров двух колоний, которые первыми откликнулись на сообщение с Кибертрона от имени автоботов. Все было сложно и запутано, но десептикон готов был поклясться — сама фраза не ассоциировалась с его личностью — что оба высоких меха в курсе о последствиях, причинах и мотивах каждой из враждующих сторон. За ворны война внесла изменения во всех кибертронцах, но некоторые вещи не поменялись: нейтралы одними из первых покинули планету, а уничтожали её десептиконы и автоботы. Следовательно, и отстраивать разрушенное будут обе враждующие стороны. Вот на этом моменте и впало в застой собрание. Автоботы всеми силами пытались доказать виновность своих противников в войне. — У нас многие потеряли близких в первых боях, а многие вышли с низов, некоторые из средних слоёв населения. Ваши обвинения глупы и не имеют логики, поскольку вы тоже сражались, уничтожали материальные ценности и гасили искры. Я понимаю ваше желание наказать всех виновных, но… — чёрный джет опёрся двумя манипуляторами о стол и слегка подался в сторону Ультра Магнуса. — Являетесь ли невиновными вы? Тупик. Шоквейв слегка повёл плечом и сдержал желание сказать что-то ядовитое. Не сейчас. Эмоции — весьма интересная вещь, однако сейчас они будут не к месту. Саундвейв воспроизвел несколько отрывков чужих высказываний, формируя собственную мысль. Воздух в помещении становится густым, словно органическая субстанция, именуемая «желе». Третий джоор непрерывных споров тянулся как токсичный энергон по магистралям, пожирая ясность разума беседующих. Давило на процессор телепата: слишком много здесь находилось сильных волевых личностей, гнущих под себя. Даже те немногие, кто до сих пор оставался спокойным теряли выдержку, это касалось и Шоквейва. Логик полыхал линзой и в мыслях вырывал автоботам искры. Офицер связи искренне понимал своего единомышленника. — Мы принимаем ваши условия, — басистый голос нынешнего главы автоботов стал бальзамом на искру для всех участников, —, но хотим внести некоторые корректировки и собственные требования. Шоквейв втянул в свои системы воздух из атмосферы родной планеты, выслушивая пояснения к изменениям. Процессор работал на полную мощь, подкидывая к каждой фразе сотни исключений, плюсов и минусов: учёный формировал «ходы», чтобы переиграть автоботов. Десептиконы перекидывались по закрытым частотам огромными паками данных для окончательных решений, которые с учётом всех желательных и нежелательных последствий, а также фактора «автоботы» становились с каждым разом все сложнее в плане выполнения. Тяжело приходилось Саундвейву: лишённый голоса он во многих моментах просто не мог выразить своего мнения, поэтому говорил Шоквейв — связист не мог насладиться эмоциями пока что ещё противника в волю, ощущая себя сломленным. Не в моральном плане, хотя и это оставалось под вопросом, а в физическом. И Саундвейв был уверен, что Шоквейв ощущает тоже самое: воспоминания об утерянном калечили чужую сущность, как бы не скрывал этого учёный. *** — Что? — Голос легендарного медика автоботов осип от сказанного собеседником. Автобота слегка повело в сторону и он тяжело опустился на ремплатформу, не разрывая зрительного контакта. — Я хочу, чтобы вы, — обладатель холодного басистого голоса выделил уважительное «вы», — провели подобную операцию. Рэтчет сузил оптику, осматривая Шоквейва с ног до головы. Десептикон с таким же невозмутимым видом продолжал сверлить медика взглядом. Автобот порывисто провёл манипулятором по фейсплейту и взял датапад, который ему предоставил логик: информация об изменениях внесённых в общее строение корпуса, физические данные и очень скупое досье на довоенную личность. Автобот чувствовал себя… паршиво. Совесть не отпускала за то, что он хочет восстановить убийцу, жестокого экспериментатора, и меха, создавшего столько смертельного оружия, что даже вспоминать не хотелось. Раздражение накатывало от собственных мыслей. Шоквейв даже после смены корпуса останется Шокейвом. Эмпурата выворачивала личностные коды наизнанку, делая из тех несчастных выживших, психов маньяков, и прочих уникумов. Например, этот десептикон перед ним. Ретчет не очень-то любил полагаться на слово «надежда», но как ни крути, логик хоть и применял самые отвратительные и жестокие методы не потерял здравого рассудка. «Арси меня лично препарирует потом…», — медбот устало взглянул на Шоквейва, вызывая по внутренней связи Кнокаута. Однако, он ничего плохого не делает — смена корпуса не повлечёт за собой последствий. Некоторые ресурсы уйдут, конечно, но… Почему бы не позволить десептикону попробовать начать свой актив заново. Шоквейв вяло повел манипулятором и тусклой оптикой обвёл небольшой медблок. Медика он попросил оставить его одного: многое нужно было обдумать. Впервые учёный жалел о том, что восстановились базовые программы относительно эмоционального спектра. Конечно, десептикон мог бы сейчас перейти на режим «холодного» мышления, но… Он слишком долго был машиной. Роботом, бесчувственной железякой, ИскИн-ом. Стоило заново учиться жить не на логических расчетах, а восстанавливать свою сущность. Учёный прикрыл оптику, в голове стучал лишь один вопрос: «Как?». Как стать тем, кем он был, имея лишь скупые огрызки своих прошлых впечатлений? В процессоре создалась мешанина из вопросов, и это бесило. Шоквейв оставил тяжёлую для себя тему на потом, пытаясь сообразить, что делать дальше. Вообще, крутилась навязчивая мысль о возможности свалить с Кибертрона в компании какой-нибудь научной экспедиции и заниматься любым делом. Но и оставлять Саундвейва здесь одного стало бы предательством. Учёный задумчиво хмыкнул и простучал пальцами по платформе нервную дробь. Наступивший вдруг мир в какой-то степени лишил его жизненных целей. Да, за ним станутся новые научные разработки наработки, но и это не могло дать нужного настроя. Шлак какой-то. Шоквейв потер манипулятором висок, пытаясь откинуть отвратительное состояние неопределённости. — Ой! Извините, я, наверное, не вовремя, — логик ощутимо вздрогнул и приподнял взгляд. Учёный просто не мог не ухмыльнуться: на него любопытной оптикой с долей запрятанного страха уставилась Хеней. — Я просто зашла забрать датапад. Забыла здесь, когда валялась в постстазисном состоянии, — автоботка неловко и нервно улыбалась, что так и хотелось сказать нечто едкое. Он не изменилась ни на йоту — всё такая же наивная. Снайпер едва сдерживала дрожь от внимательного взгляда красной насмешливой оптики, следившего за каждым её шагом. Она тенью проскользила от двери к столу, нашла нужную вещь и так же быстро покинула помещение. Шоквейв проводил её всё той же кривоватой ухмылочкой: мимика ещё давалась тяжело. — Она всё же была неплохой ассистенткой… — тихо проговорил он и усмехнулся в пустоту.