По осколкам своей Искры

Отношения с автоботами так и оставались натянутыми. Даже совместная работа не могла примирить кибертронцев, некогда воевавших по разные стороны баррикад. Напряжение чувствовалось во всём: скупых холодных фразах, надменных озлобленных взглядах, едких замечаниях. Единственными посредниками не имеющими кровных врагов среди союзников оставались нейтралы, стоически претерпевающие грандиозные скандалы, происходящие с завидной регулярностью. Шоквейв и Саундвейв спокойно приводили в примеры факты и расчёты, а решал всё… Старскрим. Редкостный оплавок с манией величия (слава Праймасу, прошедшей) и с каверзным характером, приправленным знанием отборного кибертронского мата, терроризировал нейросеть ультразвуковыми криками на каждом совещании. Автоботы шипели, ругались, грозились всех посадить за решётку, но ничего не могли сделать. Шоквейв не знал, где Саундвейв нашел эту ржу в бампере, но польза от неё определённо была. Тем не менее, мучил учёного другой вопрос: как удалось протолкнуть Тирана Небес в политики? Кого связист подкупал и какие аргументы использовал, оставалось загадкой. Шоквейв не мог сказать, что актив был ему в тяготу, наоборот, на каждом «шоу», то есть собрании, он веселился от Искры. Очень порадовало рисковое, но оправданное решение автоботов отдать ему под управление Научный центр — отдельное здание, сконструированное специально для новых разработок и проведения экспериментов. Находиться при каком-либо учебном учреждении логик напрочь отказался. Как и менять своё имя. Просто изменение позывного казалось глупым, да и толку от этого тоже не было. В чужих окулярах он теперь навсегда останется Шоквейвом. Колба с образцом кибер-материи с тихим звоном была опущена на подставку рядом со своими «сёстрами». Голубая жидкость в ней еле заметно светилась мягким более светлым оттенком того же цвета. Этот рабочий цикл подходил к концу, и золотая звезда за панорамным окном оставляла от себя лишь небольшой кусочек. В личной лаборатории Шоквейва на металлические поверхности оседали солнечные зайчики, оставляя на Искре хладнокровного экс-десептикона приятный осадок. Всё возвращалось в норму. Да, возможно, учёный не сможет полностью восстановить утраченное, и обрывки памяти будут единственным напоминанием о довоенной личности, Шоквейв ни о чём не жалел, потому что ему представилась возможность начать всё заново. А он был не из шлака сделан, чтобы терять такую возможность. Несколько датападов с кучей формул и пометок были аккуратно взяты хозяином помещения, намеревавшимся отправиться в кварту на окраине города. Дверная панель медленно отъехала в сторону, и Шоквейв оказался напротив автоботки. Хеней. Фем стояла с потерянным видом, прижимая к груди инфорамку и оглядывалась по сторонам, пока, наконец, не заметила того, что её особа привлекает чужое внимание. Учёный приподнял надлинзовую дугу и опёрся плечом о косяк, с усмешкой взирая на дёрнувшуюся гостью. Вопрос о том, как она попала сюда без его ведома, он проглотил, наблюдая за чужой реакцией. Хеней неловко переминалась с ноги на ногу, открывала и закрывала рот, пытаясь скрыть собственное недоумение. В последнее время она работала с общественностью, помогала прибывшим кибертронцам трудоустроиться. Вообще, по образованию, не считая военного, Хеней — журналистка. Но жизнь распорядилась иначе, поэтому большое количество времени у неё отнимала беготня с личностными характеристиками прибывших — Ультра Магнус считал это необходимостью для того, чтобы правительство знало, с кем имеет дело. Сегодня бывший снайпер должна была запросить от Шоквейва необходимую информацию. И естественно, юной леди никто не сказал о том, что знаменитый учёный поменял корпус. Хеней несколько раз моргнула и смущённо поинтересовалась о том, где сейчас находится Шоквейв. Фем с интересом осматривала фиолетовый хорошо сложенный корпус и цеплялась взглядом за серебристые и чёрные детальки. Но больше всего её напрягала красная оптика. Десептиконов она до сих пор боялась. Логик молчал. Он просто-напросто боялся спугнуть это чудо. Довоенная личина учёного являлась в меру доброй, поэтому считала, что любое неправильное движение было бы угрожающим для Хеней. Сейчас сам Шоквейв не чувствовал ничего. Плюнув на всё, он всё-таки заговорил: — Я так полагаю, что ты пришла за досье… Фем испуганно дёрнулась и вжалась в противоположную стену, хрипнув что-то про Праймасово чувство юмора. Отвратительное, между прочим. Логик потёр височную пластину — разговор предстоял долгий: они оба помнили, что произошло тогда… Вины за произошедшее не ощущалось, поэтому он приглашающим жестом указал манипулятором на помещение лаборатории. Вообще, это было не логично. Все его действия относительно этой автоботки. Хеней стиснула в тонких манипуляторах предмет и крайне маленькими шажками вошла в отсек. Учёный провёл кистью по сенсорной панели, чтобы включилось освещение. К своему удивлению фем не увидела расчленёнки и других последствий жестоких экспериментов. Светлая лаборатория в пастельных тонах поражала стерильностью, аккуратностью и даже своеобразным… уютом. Вся мебель располагалась в определённом порядке для удобства пользования. Царила здесь тёплая спокойная атмосфера. Десептикон сложил свою ношу на ближайшую горизонтальную поверхность и пошёл за нужным датападом к стеллажу с полками. Хеней закусила губу и рискнула пойти напрямую: — А как? — Что как? — Шоквейв одним манипулятором доставал инфорамку прежде чем отвлечься на чужой вопрос. — Как тебя… отремонтировали? И допустили к лаборатории тоже? — фем ощущала себя дурой. Полной. Учёный понимающе усмехнулся: — Автоботам нужны мои знания. А корпус это… личное и удобное: крайне проблематично в мирное время шастать в утяжелённой броне и с пушкой наперевес, да и с одной линзой… тоже. — Но ведь ты же!.. — Отчаянно вскрикнула она, испугавшись собственной реакции. — Псих? — Почти с миролюбивой улыбкой произнёс Шоквейв, от которой Хеней стало нехорошо. — Если я использовал холодный расчёт, то это не значит, что у меня поехала крыша, — насмешливые блики в алой оптике сменились мрачной серьёзностью. — А сейчас ты… тоже используешь… — Дрожь в голосе выдала Хеней с головой. Логик провёл манипуляторами по фейсплейту — как же тяжело с этой автоботктой, вечно ей хочется лезть туда, куда не надо. — Приоритеты и цели изменились, поэтому не надо рассчитывать, что я сейчас буду проводить на тебе самые изуверские опыты, — он искренне жалел о том, что завёл беседу с этой особой, поэтому, чтобы она не задавала больше лишних вопросов, отдал ей то, за чем пришла. Автоботке даже говорить что-то не пришлось — получив необходимое, она тенью покинула лабораторию. Длинный протяжный вентиляционный цикл ознаменовал полное исчезновение более-менее нормального настроения. Шоквейв рыкнул от досады — эта автоботка сама того не зная, задела за живое. Почти похороненное в глубине Искры, но ещё живое. Учёный прихватил необходимые документы и недоделанные отчеты, наконец-то покидая стены научного центра. Небо потихоньку стало приобретать матовый иссиня-чёрный цвет, мрачность которого разбавляли яркие серебристые точки звёзд и огоньки тех зданий, где закончился ремонт, и заселились кибертронцы. Серая лента дороги с рваными полосками отразившегося освещения манила и притягивала взгляд, и Шоквейв, будь он колёсным, несомненно, поддался бы. Холодный ветер прошёлся по фиолетовым крыльям с неоновой подсветкой того же цвета. Перед операцией было решено оставить наземный мод для более быстрого приспособления к изменениям, потому что помощь Шоквейва в научном труде была необходима. Но Старскрим прямо перед началом, когда учёный пребывал в глубоком оффе внёс свою непоколебимую лепту, решив, что стоит вернуть именно первоначальную форму. А вообще это были сикерские эгоистичность и самолюбие, ведь летучки старскримовского характера считали тех, кто не может летать едва ли не самыми низшими существами. Не все обладали таким темпераментом, но большинство. Не сказать, что учёный был в бешенстве, но остался лёгкий укол ненависти. К бывшему заместителю Мегатрона, естественно. Эта ржа решила отыграться за прошлые обиды, взяв шефство над обучением лётному искусству Шоквейва. Старскриму крупно не повезло — Саундвейв знатно обломал чужие намерения. Логик любил учиться и познавать что-то новое, поэтому быстро постигал азы авиаторского мастерства, подтверждая обретённые навыки на практике. Офицер связи одобрял. Лёгким касанием тонких пальцев, чтобы Шоквейв мог произнести короткое искреннее «спасибо». И им этого было достаточно для взаимопонимания. Первый заново воссозданный образец киберматерии учёный использовал для того, чтобы вернуть своему — наверное, уже другу — вокалайзер. Время протекло, словно энергон по топливоприводам. Незаметно, скользяще, с грацией богов эта невесомая величина отсчитала прошедшие клики с невозможностью вернуть всё обратно. Для Шоквейва рассуждения об этом особенном «векторе», который есть и не существует одновременно, были интересны. Однако, работы было позарез и отвлекаться на собственные «заскоки» учёный не собирался — отчёты упрямо продолжали ждать, представляя из себя аккуратную стопку датападов. Мех успел заполнить пол страницы прежде, чем к нему постучались. Дверная панель отъехала ровно наполовину, когда неожиданная гостья вскрикнула и ухнула в оффлайн. Шоквейв не смог ударить себя ладонью по фейсплейту только потому, что манипуляторы были заняты лёгким корпусом знакомой автоботки. Этот вечер обещал быть длинным.