Путь из точки до вечности

Падают алые листья, царапая острыми краешками по дребезжавшему стеклу. Идет дождь. Крупные, практически идеально круглые капли воды разбиваются о неприступные стены замка Полуденных оборотней и рассеиваются осколками. Но непогода не влияет на уютную атмосферу в комнатке, в высокой башне. Трещат почерневшие поленья в алых искрах огня, угольки загадочно мерцают, и дымящееся теплое пламя согревает сидящих вокруг, Кэи и его прислугу. Самый старый из слуг неслышно тянет: По лазоревой степи Ходит месяц молодой, С белой гривой до копыт, С позолоченной уздой.* Певучий голос разносится по комнате, но Кэи не обращает внимания на старика — он играет в шахматы, развалившись на широкой тахте. Напротив него, вальяжно припадая к подушкам, возлежал лучший друг Кэи— придворный омега из богатой семьи. Он носил дорогие одежды, надменное выражение лица и имя — Тиали. Кэи играет чёрными фигурами из дорого дерева со вставками благородного золота и тонкой росписью по бокам, а противник — белыми, с украшениями из платины и серебра. Кэи проигрывает, но не потому, что не умеет — Лён учил его с самого детства —, а из-за Арена. Точнее из-за мыслей о нём. С того дня, как вождь согласился на брак, прошло уже пять дней и всё это время в залах замка проходят переговоры — о заключении мира, о пунктах брачного договора и многом другом. Да мало ли дел у двух держав после войны! Только вчера удалось все обговорить и решить. Полуночные и Полуденные оборотни заключили мудрёный договор длинною в пять свитков пергамента, по которому каждая из сторон имела свои обязанности и права. Но что бы узаконить его нужно присутствие третьей стороны. Такой силой обладали Дикие жрецы, и один из них согласился провести ритуал, после которого Вечность примет этот контракт. — Проиграл, Кайлинушка! — довольно поддразнивает Тиали, толкая короля в миниатюрной коронке. Фигура падает с доски и омега весело смеётся, тряся блестящими серебром волосами. Внезапно открывается дубовая дверь, пропуская худого альфу, статного и делового. В его косы вплетены цветущие травы с резким запахом. Перед неожиданным гостем бегает маленький слуга, и, почтительно склонившись перед принцем, произносит: — Ваше величество, Мэрмэр, дикий жрец, желает с вами переговорить. И кланяется. — Наедине, принц, — строго поправляет Мэрмэр и кидает странный взгляд на Кэи. Впрочем, омега не замечает этого, полностью погружённый в свои мысли, и машинально взмахивает рукой отзывая слуг. Те тонкой струйкой оттягиваются к двери, и после их ухода в комнате появляется напряжённая тишина, а Мэрмэр подходит и садится на кровать рядом с Кэи. Принц чуть отдвигается и смотрит на жреца своими фиолетовыми глазами, сморщив носик от любопытства. — Принц, у меня к вам предложение. Жрец замолчал, а Кэи благосклонно кивнул, предлагая продолжить. Ему не впервой общаться с незнакомыми оборотнями, и Кайлин даже не морщится, чувствуя горько-солёный запах. Принц, как-никак. — Моё предложение возможно не сразу вам понравится, и поэтому, я хочу немного побеседовать с вами, и рассказать, почему я пришёл к… тому, чему пришёл. — Было видно, что жрец старательно подбирает слова. — Я хочу, чтобы вы услышали и поняли ход моих мыслей. Точнее, чтобы знали мои мотивы, и э… Словом, мое предложение — изрядная дрянь, поэтому я хочу оставить после себя приемлемое впечатление, поэтому и рассказу… всё. Почти всё. Жрец нехорошо усмехнулся и складка, пролёгшая по молодому лицу, исказила его черты. Принц никак не отреагировал на странную речь Жреца, пытаясь угадать, что тому нужно. — Я слушаю. — Вы знаете о наших законах? О Диких Жрецах известно было очень мало, но Кэи, чтобы не ударить в грязь лицом, неуверенно кивнул и сделал умное выражение лица. — Так я и думал. Впрочем, не важно, я могу вас просветить. Так вот, в нашем племени, одни альфы и каждый альфа — жрец. Как и всем другим служителям Вечности, нам тоже запрещено иметь мужа, но мы живём обособленно и просто бы выродились, если бы у нас не было омег. У нас так заведено, что в племени рождаются только альфы. Возникала пауза, давшая время каждому из собеседников обдумать и собраться. Кэи чувствовал, что за этим с виду невинным рассказам и таится то самое «дерьмо», о котором и предупреждал жрец. — Поэтому, — продолжил Мэрмэр. — мы вынуждены брать омег из чужих племён. Мы — жрецы, и омега в нашем племени может быть абсолютно любым. Вечность дала только одно табу — всё должно быть по любви. Но тут вырисовывается проблема — ваши и Полуночные вожди редко дают согласие на брак, поэтому чаще всего за омегу мы платим выкуп или же заключаем важные политические союзы. Кому как не вам знать о богатстве и могуществе нашего племени? — Я могу чем-то помочь? Вы хотите, что бы я помог вашему избраннику стать вашим мужем, без какого-любо выкупа и прочего? Кэи говорил от всей души и действительно помог бы жрецу, но Мэрмэр почему-то смутился и отвел голубые глаза. — Почти. Но об этом позже — если позволите, я хотел бы задать вам несколько вопросов личного характера. — Задавайте, но если мне что-то не понравиться, то я конечно же не стану отвечать. — Вы любите Арена? Кэи этот вопрос не понравился, точнее не понравился тон жреца. Он был груб, и словно бы готовил какой-то подвох, и поэтому принц вежливо сказал Мэрмэру, что это слишком личное. — Если вы ответить на этот вопрос, то я уйду и не буду больше мешать вам. Такое поведение считалась нетактичным, и Кэи имел право выгнать Жреца, но, посмотрев в голубые глаза, против своей воли ответил: — Да я люблю своего мужа, мы с ним истинные. После этих слов Кэи отвел взгляд и почувствовал легкость, почти эйфорию и безлико-официально улыбнулся «Всё — таки няньки и учителя не зря работали», — бегло подумала Кэи, мечтая отделаться от гостя.  — Будущего мужа, — досадливо выплюнул жрец. Слова Жреца не на шутку разозлили Кэи, к тому же он понял, что Жрец использовал некую магию. Так могли почти все жрецы, но за такое поведение можно было загреметь в тюрьму. Принц красноречиво указал на дверь и сказал: — Я хотел с вами по-хорошему, но ваше поведение неприемлемо. Я и так слишком много позволил вам. Выйдете, пожалуйста. Но жрец не двинулся с места, а наоборот — развалился на кровати, и демонстративно развалившись, уставился на Кэи, нагло сверкая глазами. — Замечательно, — задумчиво и издевательски протянул Жрец. — Но простите мне мою наглость — я не собираюсь уходить. К тому же мы с вами, мой прекрасный принц, немного не договорили. Я смею продолжить мой ужасно нетактичный и наглый расспрос. Вы выходите замуж по собственному желанию? Вас не принуждали, а? Он словно изменился после признания Кэи, перестал притворятся. — Бесполезно, — неслышно прошептал Кэи, в глубине души жалея Жреца. Возможно, с Мэрмэром что-то случилось во время войны или он повредился рассудком. Поэтому он ласково утвердительно ответил на вопрос и громко крикнул охране. Но из его горла не вылетело ни звука, и в величественном взгляде появилось смятение и возмущение. — Мой дорогой принц, я нижайше приношу свои извинения, но, к сожалению, мои меры необходимы. Иначе стража могла бы помешать нашей беседе, — издевательски заметил Мэрмэр. Кэи молчал, опутанный заклятием, абсолютно беспомощный, но его лицо стало бесстрастным, словно на картинах Льюсерра, который изображал королей во время смерти*. Их лица поражали спокойствием и благородством. — Не получилось задушевной беседы. Принц, вы сами виноваты. Я хотел по — хорошему, даже историю рассказал, но… Он издевательски замолчал, сверкая глазами, окинул фигурку Кэи похотливым взглядом и предупредил принца о том, что никто и никогда не сможет узнать о сегодняшнем инциденте — заклятие немоты заставит замолчать самого болтливого из болтливых. — Вы ведь любите своё племя? Говорите, я снимаю заклятие. Кэи молчал и упрямо сверлил взглядом Мэрмэра, а Дикий жрец вновь взмахнул рукой, насылая немоту. — Что ж мой дорогой принц, теперь пришло время сказать, зачем я развел такой спектакль. Я хочу вас в свою постель, своим омегой. Знаете, у белых волчат есть одно свойство — если перед первой ночью вас соответствующе подготовить и прочитать заклятия, то ваш избранник вместе с хорошим сексом получит здоровье и долголетие. Правда есть одно условие — всё должно быть абсолютно добровольно, — буднично сообщил Жрец. — Интересно правда? Хотя есть вероятность, что вы, милейший принц, шлюха и профукали свою девственность. Есть много способов скрыть запах… Насмешка разбилась о бесстрастность Кэи, и его лицо не дрогнуло — он жалел и одновременно презирал оборотня. — Словом я и хотел сорвать сей куш. Но вы оказались недотрогой… А хотя, может вы подарите мне одну ночку? Я за это щедро отплачу — в моей власти изменить условия вашего брачного договора в вашу пользу и вы сможете контролировать вашего мужа и его народ, ммм? Вы ведь так и не ответили насчет любви к своему племени. Принц отрицательно помотал головой, и жрец, смеясь, разрешил ему говорить. — Я не согласен. Вы запутались, Мэрмэр, и я не приму ни одного из ваших гнусных предложений. Так неправильно, но я, когда буду править вместе со своим мужем, сделаю идеальный мир. Всё будет хорошо. — Наивный мальчишка, твой Арен тебя не любит, он тебе бы глотку перегрыз, если бы мог, конечно. Глупые волчата — один влюбился, как дурак, а другой ненавидит и не знает об особенностях секса со своим муженьком. Забавная ситуация. Я сыграю в этой интереснейшей пьесе судьбы немалую роль, а вы, Мой прекрасный принц, всё-таки разделите со мною ложе. Должен признаться, за вас много бы дали на рынке рабов. — Вы не правы, жрец, вы должны измениться. Я желаю вам добра. Но жрец не отреагировал на этил слова и, махнув рукой, пошёл к двери. По дороге он скользнул рукой по ягодицам Кэи, но принц просто отошел, оставив на руке едва заметную красную полосу. Омега искренне жалел Мэрмэра, и ничего не собирался делать. Он не обратил внимания ни на угрозы, ни на самого жреца — ведь сегодня вечером состояться заключение договора между ним и Ареном. Эдакая меленькая свадьба, после которой идет уже настоящая и с разницей не больше недели. Тем временем в комнату вошли почти невидимые слуги, и началась подготовка к вечернему празднеству.