Гнев — это откровенная и мимолётная ненависть; ненависть — это сдержанный и постоянный гнев. © Шарль Дюкло.
Три года после поступления.
— Эм, ребята... Можно минуточку внимания, пожалуйста? Взгляды всех находящихся на стене курсантов немедленно обратились на слишком довольную и счастливую Сашу. Я тоже выглянула из-за пушки, которую меня впрягли ремонтировать, и с любопытством уставилась на неё. — Смотрите-ка, что я утянула из офицерских запасов! С этими словами Блауз трясущимися от предвкушения руками вытащила из-под форменной куртки — кто бы мог подумать! — копчёную мясную рульку, при этом истекая слюной так, словно месяц не ела. И это с учётом того, что завтрак был всего час назад. Боже правый, три года прошло, а она совсем не изменилась. В очередной раз сдув с глаз мешающую прядь волос, я только головой покачала и вернулась к работе. Её выходкам я уже давно перестала удивляться, и эта, чтоб вы знали, одна из самых безобидных! Остальные кадеты пришли в неописуемый ужас и в один голос накинулись на картофельную девчонку, упрекая её в полной безбашенности. Однако она не видела и не слышала ничего вокруг, продолжала глядеть на рульку, как на божество, и пожирать её взглядом, приговаривая, как хорошо это мясо будет сочетаться с хлебушком. Желудок требовательно уркнул. Чёрт, чтоб тебя, Саша. Хорошенько вытерев руки о тряпку, я встала, подошла к ней и, отщипнув от её драгоценной ноши кусочек, отправила его себе в рот. Ох, святая Мария, вкусно-то как! Невероятное мясо! Такое хрустящее, такое прокопчённое, такое ароматное, ну просто прелесть... Аж звёздочки перед глазами заплясали. Действительно, хлебушек бы сюда просто идеально подошёл. — Что?! Елена, и ты туда же? — обречённо возопил Конни, в бессилии схватившись за свою бритую головёнку и всем видом демонстрируя то, что мы с Сашей — полные идиоты. Переглянувшись с удивлённой сокурсницей, я заговорщицки подмигнула ей, прищёлкнув языком, и отправилась обратно к своему фронту работ. — Да ладно вам, — улыбнулась она, воодушевившись моими действиями. — Когда отвоюем обратно потерянные земли, мы столько скота разведём! И коров, и коз, и овечек... На всех мяса хватит! — Вот-вот, — поддакнула я, выглянув из-за пушки. — Можете просто представить, что мы тут репетируем праздник в честь возвращения Марии, а почему бы и нет? В конце концов, офицеры с одной рульки не обеднеют, а мы только что выпустились, надо же немного пошалить напоследок. Бывшие кадеты сто четвёртого посмотрели сначала на меня, потом на Сашу, потом на рульку, тяжело вздохнули и все разом сдались, наперебой начав просить оставить им кусочек. Наши взяли водокачку! Победно расхохотавшись, я одобрительно показала два больших пальца счастливой Саше, деловито подхватила маслёнку и вернулась к работе. Кстати, о «пошалить». Вчера вечером наш сто четвёртый курсантский набор наконец-то официально распустили, перед этим объявив десятку лучших кадетов выпуска. Местечко там, конечно, престижное, особенно для тех, кто стремится спрятаться от титанов за внутренней стеной, поэтому вчера за ужином на этих счастливчиков смотрели чуть ли не как на богов, в особенности на занявшую первое место Микасу. Я искренне порадовалась за неё, потому что, по моим расчётам, на звание сильнейшего кадета претендовал ещё и Райнер, но ему досталось второе место, и он, похоже, прекрасно себя там чувствовал. Микаса же отреагировала на эту новость более чем спокойно, будто ей сообщили прогноз погоды на завтра. Однако на мои поздравления и попытки задушить её в объятиях ответила тепло и даже немного смутилась. Эрен, к моему вящему удивлению, разместился на пятом месте, что сначала возмутило меня до глубины души. Но, поразмышляв немного, я поняла, что как раз там ему самое место. У Йегера нет никаких выдающихся талантов, все его способности на уровне среднестатистического солдата. С УПМ управляется хорошо, драться умеет, слабохарактерностью уж точно не страдает — что ещё нужно? Так что его место среди лучших курсантов самое что ни на есть подходящее. Да окажись он даже в самом низу рейтинга, ему было бы наплевать. Всё равно бы в разведку пошёл. Мой дорогой товарищ Марко занял седьмое место, с чем я его от души поздравила и очень им возгордилась. Сомнений его способности никогда не вызывали, а теперь для него наконец стала открыта дорога к его мечте — службе в королевской гвардии, и я очень рада, что он всё-таки сможет её осуществить. Пусть это и означает, что наши с ним дороги, скорее всего, навсегда разойдутся. Но вот что действительно повергло меня в недоумение, так это человек, ставший десятым лучшим выпускником — Криста Ленц. Я сначала подумала, что это шутка. Не знаю, чем такая миниатюрная и хрупкая девчонка смогла выделиться среди остальных кадетов, но, положа руку на сердце — ну не тянет она на десятое место из почти двухсот, вот никак! Дружно скажем спасибо Имир. В том, что она приложила к этому руку, не сомневался никто, пусть и вслух этого высказано не было. Эта наглая девица, с которой я за три года так и не смогла наладить отношения, вполне тянет на место среди десяти лучших, но ей оно было не нужно, так как в полицию она не рвалась. Поэтому и решила проталкивать туда свою обожаемую Кристу, надеясь, что она примет разумное решение пойти служить в военпол и быть там в относительной безопасности; но та идти за Шину без Имир категорически не собиралась, на тему чего они сегодня утром немного повздорили. Вот и получилось... то, что получилось. Я бы ещё долго могла рассуждать на тему того, что Кристе нечего делать в армии, но это не моё дело. Пусть поступает как хочет, мне по барабану. Если уж говорить совсем начистоту, то я её немного недолюбливала. Она какая-то слишком уж идеальная: добрая, отзывчивая, бескорыстная, вся такая милая и до тошноты хорошая... Да, наверное, поэтому. И что со мной не так? Следующим утром — то есть, сегодня — на длинной доске в кабинете, где мы изучали теорию, в несколько ровных столбцов красовались имена всех остальных двухсот трёх курсантов, не попавших в топ-десять, но тоже получивших свои номера в зависимости от успеваемости. Три года назад в набор попали двести тридцать пять рекрутов, а сейчас нас вместе с остальными осталось всего двести тринадцать. Остальные либо были исключены, либо погибли в процессе обучения, либо же сбежали сами, не выдержав изнуряющей дисциплины и жёстких тренировок. Память услужливо напомнила, что два года назад я и сама была в шаге от исключения благодаря какому-то умельцу, испоганившему моё УПМ, и смогла остаться в рядах кадетов только благодаря мастерству моих друзей. Умелец этот так и не нашёлся, но я до сих пор не могу понять, кому это вообще могло понадобиться. В любом случае, всё обошлось: после того, как Армин с Марко починили мой привод, я резко взлетела вверх в рейтинге, чем привела Шадиса в недоумение, и теперь могу с гордостью похвастаться своим тринадцатым местом. И да, суеверия насчёт этого числа — чушь полнейшая. Так я считаю. Андрэ обошла меня на два места, разместившись на одиннадцатом и чуть-чуть не дотянув до десятки лучших, чему нисколько не расстроилась. А если и расстроилась, не подавала виду, благо у неё это получается блестяще. Моя головная боль по имени Лукас умудрился пристроиться между нами на двенадцатом месте, чем, в отличие от моей сестры, очень сильно огорчился. Во-первых, он хотел служить в полиции, чтобы переехать за внутреннюю стену вместе со своей матерью и обеспечить ей жизнь в достатке: он любит её и хочет, чтобы она ни в чём не нуждалась. А тут выскочила моя сестрица, обскакавшая его на целое место — и это была вторая причина: он не мог смириться с тем, что девушка, которую он обязан защищать и оберегать, оказалась сильнее него самого. Я хоть и старалась всеми силами выражать ему сочувствие, но этот неожиданный поворот судьбы заставлял меня хохотать до слёз. Армина я честно искала на этой испещрённой белыми надписями доске минут десять, пока не заметила его имя где-то на середине. Мой лучший друг красовался под номером сто пятнадцать, чему он сам искренне удивился и даже сначала не поверил: подумал, что инструкторы ошиблись и перепутали его с кем-то. Конечно же, Армин всё это время представлял себя где-то в последних числах, и переубеждать его в этом было бесполезно, а я пыталась, поверьте. Так что сегодня я торжественно ткнула его носом в доску — выражаясь фигурально, конечно, — засыпала поздравлениями, а потом прочитала вдохновенную лекцию о вреде занижения собственных способностей. И, к моей радости, он даже немного проникся. В течение сегодняшнего дня нам всем нужно будет сдать рапорты с указанием дальнейшего места службы. Я своё решение до сих пор не поменяла и только сильнее утвердилась в нём, так что с нетерпением жду момента, когда смогу наконец-то примерить на себя плащ с легендарными Крыльями Свободы. А выбора у меня, в общем-то, и не остаётся. В полицию мне нельзя, да и попади даже я в десятку лучших, не пошла бы туда. И дело даже не в принципах, типа, я не хочу казаться трусихой и прятаться за внутренней стеной. Просто я всеми фибрами своей души ненавижу полицейских. Меня бесит, что люди возомнили их некими героями, которые всегда могут обеспечить им защиту, в то время как разведкорпус они презирают и считают нахлебниками, бесполезно растрачивающими их деньги. А на самом-то деле полицейское управление вытворяет чёрт-те что. За работой своих подчинённых они не следят, предпочитая этому распитие спиртного и протирание штанов за играми в карты: эту информацию я узнала, когда случайно подслушала разговор инструктора с одним из старших полицейских, который, очевидно, сам был недоволен сложившейся ситуацией. А ещё как-то проползал слух, что наша драгоценная полиция незаконно эксплуатирует казённое снаряжение — продаёт его куда-то на чёрный рынок. А на то, что оно было куплено на деньги, собранные с мирных жителей, им абсолютно начхать. Ну в общем, масштабы проблемы ясны. Так что лучше уж прыгну титану в пасть, но в полицию не пойду. Ещё чего не хватало. У Марко амбиций через край, вот пусть он там сначала порядок наведёт. Гарнизон — ещё хуже. Во-первых, работы для тамошних солдат мало, поэтому они, как выразился когда-то Эрен, превращаются в обычный стройбат. Хоть после прорыва Марии правительство включило мозги и усилило защиту двух оставшихся стен, в гарнизоне всё равно чертовски скучно. Вот сейчас, например, я ремонтирую пушку, и мне это уже порядком надоело, а у гарнизонцев это — повседневная рутина. Во-вторых, в регулярные войска гарантированно отправятся практически все курсанты этого выпуска. В разведку почти никто из них в здравом уме не вступит, а в лейб-гвардию им пропуска нет. А мне они успели опостылеть ещё в армии, и я была бы рада больше ни с кем из них пересекаться — хватило того, что я два года пыталась безуспешно вычислить, кто из моих дорогих сокурсников хотел меня убить. Правда, моя сестра тоже собирается туда вступать, раз с полицией у неё пролетело, но к ней эти слова не относятся. От мысли об Андрэ я мгновенно помрачнела. Вчера у нас с ней произошёл, скажем так, неприятный инцидент — мы с ней... немного поругались. Хотя, как сказать немного... По-моему, мы орали так громко, что в озере вода рябью пошла. До сих пор её лицо перед глазами стоит. Спросите, что за чёрная кошка между нами вдруг пробежала? Мы ведь с ней жили душа в душу, и до таких серьёзных ссор дело не доходило. А кошкой этой стало, опять-таки, грядущее распределение по войсковым частям. Вчера она ни с того ни с сего начала отговаривать меня от поступления в разведкорпус, что не столько меня возмутило, сколько удивило: она все три года молчала, а тут вдруг взъелась на меня. В общем... не знаю, что на неё нашло, но после того вечера мы друг с другом не разговариваем, и даже за завтраком сели отдельно. Мои друзья, не понимая причину этого, пытались выведать у меня, что между нами произошло, но я только мрачно отмахивалась от них — им это знать было абсолютно ни к чему. Но знаете, хоть обида на сестру всё ещё бешено грызла меня изнутри, мне было грустно. Очень грустно от того, что после сегодняшнего распределения наши пути с ней разойдутся. В разведку она ни за что не пойдёт: Андрэ слишком ценит свою жизнь, а я слишком хорошо её знаю. Её не переубедит даже тот факт, что её младшая сестра подвергает себя огромной опасности, вступая в ряды легионеров, и вчерашняя ссора меня в этом окончательно убедила. Уже давно прошло то время, когда ей приходилось меня опекать, и теперь она знает, что я могу постоять за себя. Если в училище она пошла отчасти потому, что хотела присматривать за мной, то сейчас это не сработает. Чего греха таить, я могу погибнуть на первой же вылазке, и тогда мы точно навсегда потеряем друг друга! Я встряхнула головой. Прекрати думать о глупостях, Елена. Я не могу постоянно находиться под крылом у сестры. Да — это печально, да — мы возможно больше не увидимся. Но даже несмотря на это я вступлю в разведкорпус. Я покрошу титанов в капусту, своими руками очищу землю от них. Я докопаюсь до правды. Я вырвусь из кольца стен и увижу внешний мир. И никто, даже Колосс не остановит меня. Боже, вы не представляете, как я возненавидела себя за эту мысль. Вспышка яркой режущей зелени ударила по глазам, страшный грохот заложил уши, будто прямо рядом со мной взорвался десяток бочек с порохом. Несколько секунд я не могла пошевелиться, невидящим взглядом уставившись в гигантские чёрные глаза, вдруг буквально материализовавшиеся в воздухе вместе с огромной огненно-красной головой. Я даже вскрикнуть не успела, как нас всех ошпарило мощным потоком горячего пара. В голове образовался вакуум, в ушах оглушающе звенели тысячи колоколов, перед глазами всё расплывалось, а ноги почему-то свободно болтались в пустом пространстве. И только когда небо и земля несколько раз поменялись местами, я поняла, что лечу в свободном полёте с высоты в пятьдесят метров. — Ах ты ж... — Я скрипнула зубами, сфокусировав зрение и избавившись от шума в голове. Рукояти УПМ за долю секунды привычно легли в ладони, пальцы нажали на спусковые крючки, порыв резко выпущенного газа толкнул моё тело вперёд — и через секунду я уже крепко висела на тросах, чувствуя под ногами вертикальную поверхность стены. Туча пыли вперемешку с горячим паром забила нос и лёгкие, заставив меня страшно закашляться и расчихаться до слёз. Сбоку мимо меня что-то пролетело, и я узнала Самуэля: похоже, он при падении ударился головой и потерял сознание в полёте. Саша среагировала быстрее меня — со скоростью охотничьей овчарки стартанула вниз по стене, одним гарпуном зацепившись за неё, а второй пустила вдогонку товарищу и поймала его за ногу. — Самуэль, я держу тебя! Ты только не шевелись, хорошо? — Чёрт, титаны всё-таки нас достали! — послышался со стороны обречённый голос Конни. — Теперь человечеству точно пришёл конец! Мысли, которые до этого в панике разлетались кто куда, как перепуганные мухи, начали собираться в чёткую картинку. И от этой картинки у меня в голове будто в набат ударили. Колосс объявился снова. И уж точно не на дружеское чаепитие. А это значит, что... Сглотнув, пытаясь затолкать обратно под рёбра бешено колотящееся в горле сердце, я повернула голову и опустила глаза. Как и ожидалось, на месте ворот зияла огромная дыра. Каменные обломки разлетелись по южной части города, успев пробить крыши у нескольких ближайших домов и придавить пару человек. Однако, находясь на стене, я не увидела поблизости от Троста ни одного титана, а значит есть шанс вовремя эвакуировать гражданских. Да, я пыталась мыслить здраво и получалось пока неплохо, что очень даже радовало, но это всё происходило на где-то периферии разума. На деле же в голове всё смешалось в кровавую кашу. Крики перепуганных до смерти сокурсников, гулкий, но продолжительный грохот, шипение титаньего пара сливались в одну жуткую какофонию, давящую на уши. Я закрыла их руками. Не помогло — ад будто разверзся прямо внутри моей черепной коробки. В горле забилась паника. Неужели трагедия пятилетней давности снова повторится? Неужели мы потеряем ещё одну стену? Неужели сегодня всё закончится? Нет, нет, нет, не может быть, только не это... «Елена, беги! Спасайся! Не дай этим тварям сожрать тебя! Не дай им уничтожить твою мечту! Не дай им захватить тебя!..» — Да что же это! — в бессилии взвыла я, замотав головой и ударив себя по щеке. Последний крик тёти, навсегда врезавшийся мне в мозг, снова перебросил меня на пять лет назад, заставил подавиться дорожной пылью, пропитанной кровью убитых камнями людей, и скривиться от фантомной боли в вывихнутой ноге. Меня будто резко ледяной водой окатили — настолько явственно я ощутила, что сегодня буду сражаться. Сражаться с титанами. Сражаться за Трост. За своих товарищей. За свою жизнь. — Саша, на тебе Самуэль! Все остальные — немедленно обнажите мечи! — послышался вдруг откуда-то голос Эрена, а через мгновение мимо меня просвистел и он сам. — Цель прямо перед нами! Начать атаку на Колоссального гиганта! Нельзя упустить его! Он единственный, кто может разрушить стену, мы должны любой ценой его уничтожить! Слова друга вкупе с отдавшимся в ушах криком приёмной матери подстегнули меня, толкнув в спину. Я рванулась было вслед за ним, но внезапно дала по тормозам. А смогу ли я что-нибудь сделать против Колосса? Руки, сжимающие рукояти мечей, безнадёжно дрожали, ноги тоже ходили ходуном, норовя соскользнуть с опоры. Да что уж там — всё моё тело била бешеная лихорадка, даже зубы во рту стучали, как в сорокаградусный мороз. С таким настроем я очень рискую быть расплющенной по стене гигантской красной лапищей. Но... Чёрт возьми, да что со мной? Почему меня так колотит, как будто я... боюсь? Очередной грохот снова ударил по ушам — и через секунду позади меня, чуть не оторвав мне голову, просвистела огромная чугунная махина, в которой я распознала пушку. Взвизгнув от неожиданности, я почти вплотную прижалась к стене. И очень вовремя: вместе с артиллерией вниз полетели обломки рельс, пушечные ядра и белые каменные куски. Дьявол вас задери, да что там происходит? Он что, пытается разломать стену по кусочкам, что ли? И что там с Эреном? Послав свой инстинкт самосохранения к чёрту, я врубила топливо и взмыла вверх, по пути закрепив в рукоятях клинки, но стена внезапно закончилась. Нырнув в тучу пыли, я выключила газ и приземлилась на твёрдую поверхность. — Ай, что за хрень? — вырвалось у меня, когда я споткнулась о какую-то кочку и чуть не навернулась вниз. Блин, ничего не видно! Плотная пыль залепила нос и глаза, заставив меня снова пару раз оглушительно чихнуть. Когда же пар немного рассеялся, я увидела, что десять метров поверхности стены были, в буквальном смысле, сметены. Эрена рядом не наблюдалось. Как, впрочем, и Колосса. Стоп, что, простите? — Эрен! Эрен, ты где?! — Мои товарищи тоже забрались наверх, но я не обратила на них внимания, ошалевшим взглядом пожирая пространство за Розой и не желая верить своим глазам. Колосса здесь не было. О нём напоминали только два следа от огромных ступней рядом с внешней стороной ворот. Он... Подождите, вы серьёзно? Он исчез? — Эрен, где титан?! Ты его убил? Через секунду на стене появился Йегер, который был зол как сто чертей и растерян. Поглядев на всех нас, он опустил голову и произнёс: — Нет. Он исчез. Так же внезапно, как и в прошлый раз. Извините меня, я... не смог его убить. — Ты шутишь? — выдохнула я, подбежав к нему и чудом умудрившись не переломать себе ноги. — Да мы даже сообразить ничего не успели, тебе не за что извиняться! — Ребята-а-а! — позвал нас рассвирепевший Конни. — По-моему, вы рановато собрались сосать друг другу пальцы! У нас тут стена, вообще-то, пробита, если вы забыли. Если мы не закроем дыру, нам всем хана придёт! — Мать твою, — тихо выругалась я. Это ужасно, но он прав. Нам нужно сосредоточиться на заделывании дыры в воротах, пока мы не потеряли ещё один округ. В любой момент может объявиться Бронированный, протаранить внутреннюю стену — и тогда точно можно идти в ближайшую столярную мастерскую и заказывать себе гроб. Я в бешенстве пнула попавшийся под ноги кусок стены. Проклятье! Мы ведь только выпустились! Почему этот чёртов урод появляется только тогда, когда я соберусь что-то праздновать?! — А вы какого лешего тут прохлаждаетесь, курсанты?! — рявкнул на нас внезапно запрыгнувший на стену солдат регулярных войск. Мы на автомате отдали приветствие. — План на случай повторного нападения Колосса уже приведён в исполнение. Отправляйтесь в штаб. Всем, кто вступал в физический контакт с объектом, доложить об этом немедленно! — Есть, сэр! Перманентный запах кровавой пыли и фантомная боль в ноге — это напоминания о том, какой слабой и беспомощной я была пять лет назад, пока эти два подонка рушили мою жизнь прямо у меня на глазах. Неужели всего минуту назад я была скована страхом? Неужели я и вправду думала, что сегодня всё повторится вновь? Я крепче сжала кулак на груди, собирая в нём всю силу, накопленную за три года. Мы выросли с тех пор, стали чертовски сильными, и теперь мы просто не можем допустить, чтобы сегодня эти люди пережили тот же кошмар, что и мы когда-то. Настало наше время показать свои зубы. Мы все выживем. И отстоим Трост.***
— Внимание, курсанты! — Командир регулярных войск Троста, Китс Верманн, стоял перед всеми кадетами на небольшом возвышении и объяснял нам наши задачи. — Вы успешно прошли весь курс тренировок и стали полноправными солдатами! Сейчас вас разделят на три группы, и вы будете действовать согласно плану, созданному на случай повторного нападения Колосса. К сожалению, разведкорпус, в котором находятся наши лучшие солдаты, сегодня утром выдвинулся за стену, поэтому вы поступаете под наше командование. — Я напряглась и беспокойно сжала длинный край рукава. Этот нервный мужик чертовски прав. В разведке служат самые сильные и опытные бойцы наших войск, поэтому без них миссия по спасению Троста практически обречена на провал. Мы, конечно, сделаем всё, что сможем, но... Блин, и приспичило же им организовать вылазку именно сегодня! — Перед вами стоят три основные задачи, — продолжал тем временем командующий, — помощь в снабжении войск, обеспечение гражданам безопасной эвакуации и зачистка территории города от титанов. Группа «Фронт» попадает под непосредственное распоряжение гарнизонных войск, находящихся в авангарде. Группа «Центр» будет работать совместно с войсками учебного корпуса под нашим командованием. Группа «Тыл» отправится в арьергард и перейдёт в подчинение элитных отрядов гарнизона. Пришло время нам, нахлебникам, возвращать свои долги! Мы будем защищать стену Роза ценой своих жизней до тех пор, пока последний житель города не окажется в безопасности! И для тех, кто забыл, напоминаю: дезертирство на поле боя будет караться смертью!.. Р-рразойдись! — Есть, сэр! Боже, что тут началось. Все начали в панике метаться и бегать кто куда. Кто-то захлёбывался в рыданиях на плече своего товарища, кого-то рвало прямо посреди улицы. А вот какая-то девушка стоит на коленях, повернувшись спиной ко всем. Её плечи тряслись от несдерживаемых слёз, а дрожащие губы еле слышно что-то шептали. Приглядевшись, я заметила в её руках амулет с тремя подвесками, в которых я сразу узнала гербы стен. Всеобщая суматоха и паника начали действовать мне на нервы: у меня снова затряслись руки, а сердце заколотилось о рёбра, как больной в припадке. Не в силах больше смотреть на всё это, я отвернулась и пошла куда глаза глядят. Нужно найти командира и разузнать у него, в какую группу меня определили. В тыл я точно не отправлюсь, так как там нужны только самые сильные и лучшие, проще говоря — элитные бойцы, а я таковой не являюсь. Микасу, например, по-любому отправят туда. А вот в группу «Фронт» меня вполне могут включить. От одной только мысли об этом волосы на голове встали дыбом. Попасть в авангард — самое худшее, что может случиться во время нападения гигантов, так как этой группе придётся работать там, где жарче всего: у пробитых ворот, откуда непрерывным потоком наступают всё новые и новые враги. Проще говоря, передовиков используют как приманку, пока центральные войска будут разбираться с проникающими в город титанами и эвакуировать жителей. Фронтовиков тупо скормят им, чтобы оттянуть время до того, как они доберутся до центра города... Несколько минут я безуспешно нарезала круги вокруг ратуши, мысленно сходя с ума от вероятности того, что буду выступать в авангарде, пока не наткнулась взглядом на Эрена и Микасу, громко спорящих о чём-то. Но рвануться к ним мне помешал чей-то оклик. — Эй! — услышала я и обернулась, узрев приближающегося по мне объекта моих поисков. За ним следовал странный эскорт в виде группы из четырёх кадетов. Я тут же вытянулась по струнке и отсалютовала. — Ты — курсант Елена Лихтерманн? — Так точно. — Ты определена в группу «Центр», — сообщил Верманн, заставив меня выдохнуть сквозь зубы и едва не свалиться на колени от облегчения. — Выступаешь в составе тридцать шестой учебной группы. Задачи ясны? — Да, сэр. Эвакуировать граждан, снабжать войска и уничтожать гигантов. Мужчина оглядел меня придирчивым взглядом, коротко кивнул и удалился, оставив меня наедине с братьями по оружию, которых я тут же принялась внимательно изучать. Наша команда состояла из двух парней и двух девушек, не считая меня. Первая — высокая и худощавая, телосложением напоминавшая Имир, с короткими светлыми волосами, родинкой над верхней губой и затравленным взглядом, как у бродячей собаки. Во второй сокоманднице низкого роста с курчавыми волосами до плеч я узнала ту, что несколько минут назад стояла на коленях с амулетом стенистов в трясущихся руках. Позади всех стоял парень с растрёпанными чёрными волосами, в прямоугольных очках и с бледным обветренным лицом. Всех этих ребят я встречала краем глаза во время обучения в училище, но близко не знакомилась и даже их имён не знала. А вот четвёртый, шагнувший вперёд, мне уже знаком. — Лук, ты, что ли? — удивилась я, не удержавшись от обрадованной улыбки. Тот хитро сощурил серые глаза и улыбнулся в ответ. — И тебе привет, каштанка, — усмехнулся он и от души потрепал меня по волосам, заставив в очередной раз вспыхнуть и скривиться от ненавистного прозвища. Я злобно надулась, собираясь как всегда накричать на него, но, подняв взгляд, так и застыла с открытым ртом. С первого взгляда было незаметно, но вечно румяное и растянутое в оптимистичной улыбке лицо Лукаса сейчас было каким-то неестественно серым и осунувшимся, будто он несколько дней не ел. Задорные огоньки, постоянно плясавшие в его серебристых глазах и всегда заряжавшие меня позитивом, сейчас совсем потускнели. На секунду я даже представила его в чёрно-белой гамме, что ничего особо не изменило. Лукас выглядел плачевно, и это было так непривычно, что я потеряла дар речи. — Ребята, если вдруг кто не в курсе, эту бешеную девчонку зовут Елена Лихтерманн, — представил меня Стивенсон, положив руку мне на плечо, а второй принялся показывать на каждого курсанта тридцать шестой команды. — Бенджамин Рихтер, — указал он на парня в очках, — Лиа Бристон, — его рука переместилась на курчавую поклонницу стен, — и Майя Дрэсант. — Последней он представил худенькую блондинку, а затем обратился ко всем нам. — Командир назначил меня лидером нашей команды, поэтому у меня к вам убедительная просьба... — Лукас абсолютно не свойственным ему серьёзным взглядом посмотрел на своих подчинённых. — Постарайтесь не сдохнуть сегодня, ладно? Лица всех курсантов резко побледнели — настолько явственно ребята ощутили, что этот день может стать для них последним, — а затем все трое вскинули головы, отсалютовали и выкрикнули хором: — Т-так точно! Я всё ещё не успела прийти в себя от внезапной перемены в поведении Стивенсона, поэтому была единственной, кто не сказал ни слова и даже не дёрнулся. Однако стоит трезво взглянуть на ситуацию. Несмотря на то, что под нами всеми горит земля, Лукас не растерялся и не потерял живости духа. Он всё так же продолжает вселять в нас уверенность своей улыбкой, хоть я и видела, что внешне он очень подавлен. И немудрено: в день, когда Колосс напал на Шиганшину, Лукаса и его матери не было в городе, и только поэтому им удалось выжить. В отличие от его младшей сестры и отца. Всё, что осталось у него от прошлой жизни — это мать, которая поселилась во внутреннем городе сразу после того, как ситуация с деньгами и продовольствием немного устаканилась. Если сегодня он потеряет ещё и её... Да, тут я как никто другой его понимаю. Андрэ ведь... Стоп. — Елена, ты идёшь? — Из размышлений меня выдернул голос Лукаса, который вместе с командой уже успел убежать от меня на несколько метров. Я остекленевшим взором уставилась в землю, окончательно выпав из реальности и забыв, кто я, что здесь делаю и чего от меня хотят. Воспоминания о вчерашней ссоре с сестрой прошили моё тело молнией, когда внезапно пришло осознание. Я ведь так и не успела помириться с ней. А что, если сегодня кто-то из нас умрёт? Нет, я срочно должна увидеть её! Увидеть и попросить прощения! Но если я не отправлюсь на свою позицию, командующий в лучшем случае по головке меня не погладит, а в худшем — сочтёт за дезертира и выпишет экспресс-билет на эшафот. О господи, и что же мне теперь делать?! — Елена! — Меня резко схватили за плечи и развернули на сто восемьдесят градусов, хорошенько при этом встряхнув. Яростно проморгавшись в попытке согнать с глаз белую пелену паники, я во все глаза уставилась на Лукаса. — Ты какого хрена творишь? Пойдём живее, нам уже выступать скоро! — Н-но я... — Я честно попыталась поставить его в своё положение, но язык отчего-то пытался завязаться в узел. — Лук, прошу, выслушай меня. Андрэ ещё не... Я должна найти её, понимаешь? Если она погибнет, если я не успею попросить у неё прощения, я до конца своих дней буду себя винить! Мы вчера так сильно разругались и столько всего друг другу наговорили... Я не могу сейчас уйти! — беспомощно взмолилась я. — Пойми же меня, в конце концов, она ведь дорога тебе так же, как и мне! Прошу, отпусти меня всего на пять минут! Только пять минут! — Елена, послушай. — Стивенсон зажал мне рот прохладной и влажной ладонью и наклонился к моему лицу, заглянув в глаза и резко понизив тон. — Я прекрасно понимаю тебя. И я бы безоговорочно отправился с тобой, чтобы увидеть её в последний раз, я бы всё ради этого отдал. Но я не могу. И ты не можешь. Сейчас наша основная задача — отстоять Трост и не допустить повторения трагедии, разыгравшейся в Шиганшине пять лет назад. Никого не волнует, чего ты хочешь, когда на кону стоят тысячи жизней. — Лукас перевёл дыхание и продолжил более мягким голосом, прекратив сжимать мои плечи. — С ней всё будет хорошо. Постарайся хотя бы меня в этом не разубеждать. Я не стала даже сопротивляться, когда он схватил меня за рукав и потащил в сторону нашей команды. Лукас будто ножом эти слова на мне вырезал, и я буквально физически ощутила эту противную ноющую боль, от которой на глазах выступили слёзы. Но зареветь прямо сейчас, на глазах у всего честного народа, означало растерять к чертям всю собранную кое-как уверенность. Поэтому я лишь глубоко вздохнула, встряхнула головой, выдернула руку из его хватки и продолжила путь сама. Никто из нас не умрёт. Ни я, ни Андрэ. После того, как отстоим Трост и организуем для себя нормальный выпускной, мы помиримся и забудем всё, что было вчера. Пусть гиганты хоть целую вечность жрут людей, пусть одна за другой рушатся стены, пусть погаснет солнце. Но с Андрэ ничего не случится. Мы обе будем жить.***
— Подожди, так ты серьёзно хочешь поступить в разведкорпус? — Ну, вообще-то да, а что? Это разве не было очевидно? — Ты что, с ума сошла?! Тебе так не терпится отправиться на тот свет? — Ой, да с чего ты так взъелась? Этот спор разгорелся вчера вечером, когда мы переодевались в штатское после последнего построения, чтобы идти на ужин и отмечать долгожданный выпуск. Дабы не тревожить своими криками других опаздывающих соседок по комнате, мы вышли в коридор и продолжили разговор по пути в столовую. И я искренне не понимаю, почему Андрэ так отреагировала, когда я сказала о том, что моё решение вступить в разведку так и не поменялось; да и с чего бы ему вдруг измениться? Я же только ради этого в армию и пошла. А Андрэ почему-то внезапно начала компостировать мне мозги вместо того, чтобы поддержать и сказать, что я молодец. Сестра она мне, в конце концов, или нет? — Чего я взъелась?! — переспросила Андрэ на повышенном тоне, заставив меня удивлённо на неё вытаращиться. — Да я до самого конца надеялась, что ты включишь мозги и передумаешь! Ты вообще осознаёшь, что семьдесят процентов новобранцев погибают на первой же вылазке? Вот только не надо так на меня смотреть, я в курсе, по каким причинам ты приняла это решение. — Я уже хотела было порадоваться, что она наконец-то меня поняла, но рановато спохватилась. — Это всё из-за этих троих остолопов... — Эй, я бы попросила, — на полном серьёзе перебила я её, чувствуя, как обстановка накаляется. — ... и из-за Арлерта в частности, я ведь права? — Что?! — Да ничего! Ты думаешь, это смешно? Или круто? Йегер тебе лапши на уши навешал, а ты и рада. А если он тебе скажет гиганту в пасть прыгнуть, ты пойдёшь и прыгнешь, что ли? — Да что за хрень ты несёшь, Андрэ?! — вскипела я, окончательно разозлившись и растерявшись, когда поняла, что она, по сути, абсолютно права. Я хоть и не умерила свой пыл в стремлении докопаться до правды о мире, в котором живу, но — если уж быть откровенно честной с самой собой, — я действительно мечу в разведку, в некотором роде, из-за Армина. Война войной, а любовь просто так хрен потушишь. И Андрэ, точно так же понимая это, пытается сейчас надавить на меня? — Я начала об этом думать ещё когда Эрена рядом со мной и близко не было. Или ты думаешь, что у меня своего мнения нет? А Армин здесь, если что, вообще не причём, ясно тебе?! — Елена, ну мне-то хоть не ври, имей совесть. Я же не слепая, — покачала она головой и снисходительно вздохнула. — Слушай, я всё понимаю, правда. Ты за ним хоть в огонь, хоть в воду, хоть в разведку, прости господи, но головой-то думай хотя бы немного. Тот факт, что ты его любишь, не делает его бессмертным. И тебя, между прочим, тоже. Просто подумай, что станет с тобой, если он вдруг умрёт у тебя на глазах. Мне страшно даже представить... — Я совсем потеряла дар речи, когда она посмотрела на меня чуть ли не с мольбой. — Ну хватит. Отпусти его уже. Подумай хоть раз о собственной безопасности и пойдём со мной в гарнизон. Я открыла рот, не желая верить своим ушам. Она вообще слышит, что я говорю? Она что, просит меня сдаться? После всех усилий, после всего, через что мы вместе прошли, она буквально умоляет меня всё бросить?! Это была контрольная точка. Я почувствовала, что начинаю свирепеть. — Какая, нахрен, безопасность?! — яростно прорычала я. — В этом мире безопасность — миф! Её не существует! Колосс может появиться в любой момент, даже сейчас, и тогда вся мирная жизнь опять укатится к чёрту на рога, и неважно, кто ты: хоть гарнизонец, хоть гражданский, хоть абориген из пещеры какой-нибудь. Если ты так сильно хочешь меня уберечь, надо было сделать это ещё до того, как я пошла в армию! Ты думаешь, я тупая совсем и не понимаю, на что иду?! — Я глубоко вздохнула, пытаясь перевести дух, и посмотрела на сестру как можно спокойнее. — Андрэ, ты пойми меня правильно. Это ведь не дурь и не романтика. Я понимаю, что ты опасаешься за свою жизнь, и ничего против этого не имею, но не надо и меня за собой утягивать! Я не боюсь рисковать и уж тем более не хочу прятаться от титанов, потому что понимаю, что это бесполезно. И ты сама прекрасно это знаешь. Так что я прошу тебя, сестра, уважь мой выбор. Так хотели бы наши родители. — Они не наши родители! — внезапно закричала Андрэ, схватив меня за плечи и грубо развернув к себе лицом. — О ком ты говоришь, Елена? Когда же ты уже поймёшь это? Эти люди нам никто! Тот факт, что мы прожили четыре года в их доме, никакой большой чести им не делает, так что прекрати называть их так, я серьёзно тебе говорю. Наши мать и отец давно умерли, не смей осквернять их память! — О господи, Андрэ, да я даже не думала это делать! — Я не выдержала и тоже сорвалась на крик, окончательно перестав понимать, что происходит с моей сестрой. — Почему ты говоришь так о них? Я помню, что вы не ладили, я знаю, что они для нас всего лишь дядя и тётя, но эти люди ведь буквально меня вырастили! Они всему научили меня, заботились обо мне и сделали всё, чтобы я выросла нормальным ребёнком и даже не вспоминала про то, что случилось. Ты же помнишь, что я всё забыла, когда очнулась после той комы, так откуда я могу знать что-то про родных мать и отца? Мне остаётся только верить на слово твоим рассказам о них; но знаешь что, — о нет, замолчи, — раз уж ты попросила тебе не врать, — нет, нет, нет, Елена, не смей говорить этого, — я скажу, что на самом деле обо всём этом думаю. — да захлопнись же ты, чёртова дура! — Если честно, я думаю, что... Я выпрямилась, скинула с плеч руки сестры и тяжёлым взглядом посмотрела на неё. — Если честно, я думаю, что ты всё врёшь. Андрэ вдруг вздрогнула всем телом и уставилась на меня в каком-то вящем ужасе. Я невозмутимо продолжила высказывать вслух свои предположения, над которыми до этого боялась даже думать и предпочла запихать в самый дальний ящик, чтобы хоть они не отравляли моё существование. Но ящик вывалился. Потому что Андрэ расшатала шкаф. — Мои подозрения начались ещё во время жизни в Шиганшине. Вы вместе с опекунами, как заведённые, рассказывали мне одну и ту же сказочку о нищих родителях, которые ради нас влезли в дикие долги, не смогли расплатиться и в итоге оказались убиты. Я невзначай поспрашивала у некоторых старожилов (они же вечно всё обо всех знают), не слышали ли они о подобных случаях недавно, и, если сложить вместе все их ответы, складывается очень интересная картина. — Я повела плечами и с прищуром уставилась на побледневшую Андрэ в упор. — О нашей семье они действительно слышали, и о нашей бедности, что удивительно, тоже. Вот только никто так и не смог толком мне сказать, что же случилось с отцом и матерью. Они просто «куда-то пропали». — Андрэ крепко стиснула зубы, но я прекращать даже не думала, чувствуя какое-то странное удовлетворение от того, что она не может ничего вразумительного мне ответить. Так неужели я всё-таки права? — Кто-то, кстати, предположил, что они нас просто выкинули на улицу, чтобы от лишних ртов избавиться, и сбежали хрен пойми куда. Ты меня прости, конечно, но даже этот бред звучит правдоподобнее, чем... — Закрой рот. Я вздрогнула и замолчала. Лицо Андрэ стремительно поменялось прямо на моих глазах. Красивые и правильные черты, которыми я восхищалась все эти годы, раздробились, скрутились, потемнели и превратились в страшную гневную гримасу. Взглянув в её глаза, я оторопело застыла на месте, не в силах пошевелить даже пальцем. В них огромным пожарищем пылала звериная ненависть ко мне и ко всему моему существу. И это была не мимолётная неприязнь или просто сильное раздражение, о, нет. Это была жестокая, лютая ненависть, которая долгие годы сдерживалась под крепкими замками самоконтроля и сейчас грозилась снести двери и вырваться наружу. На секунду мне показалось, что в её карих глазах действительно полыхнул рыжевато-красный язык пламени, и я явственно ощутила, что стоит мне чуть дёрнуться или пикнуть — и она без раздумий кинется на меня и разорвёт на куски, даже глазом не моргнув. Как ни странно, сейчас эта бредовая мысль показалась мне настолько реальной и вполне осуществимой, что я буквально почувствовала, как хрустят мои кости, как длинные пальцы сестры сдавливают мне горло, перекрывая доступ к кислороду. Кровь мгновенно застыла в жилах, а рёбра стальными цепями сковал ледяной страх. Несколько секунд мы простояли в абсолютной тишине. Ни одна из нас не произнесла ни звука, не шевельнула ни одним мускулом. Наши направленные друг на друга взгляды — её ненавидящий и яростный, и мой испуганный и растерянный — создавали между нами такое напряжение, что я начала задыхаться. В отяжелевшем до предела воздухе можно было уже не то что топор вешать, а целого титана по земле расплющить. Эти несколько секунд показались мне целой вечностью, за время которой я успела несколько сотен раз мысленно умереть. Когда же мне показалось, что я вот-вот хлопнусь в обморок, Андрэ внезапно разорвала наш зрительный контакт. Яростная рыжина в её глазах пропала. Коротко моргнув, будто опомнившись, она отшатнулась от меня, как от прокажённой, напустила на лицо выражение крайней бесстрастности и отрешённости и... ушла. Она просто развернулась, не сказав ни слова, и ушла в сторону столовой, откуда доносились приглушённые весёлые голоса моих товарищей. Вместе с тихим звуком её удаляющихся шагов на меня будто обрушилось небо. Ноги подкосились, и я села на колени, тут же закрыв лицо трясущимися руками и чувствуя, как горячие слёзы обжигают кожу, а горло крепко сдавливают обида и страх. Перед глазами всё ещё стояло перекошенное холодной ненавистью лицо сестры, и вместе с этим мою голову молнией пронзила абсолютно бредовая мысль. По крайней мере, она была бы бредовой до этого момента, но сейчас она казалась настолько правдивой и реальной, что я тихо всхлипнула от отчаяния, сжавшись в комочек и не желая верить в это. Андрэ ненавидит меня. Моя родная сестра ненавидит меня. И всё это время... она... В тот вечер крепкие опоры моста доверия между нами подорвались, и в один миг мост рухнул. Рассыпался на тысячи тысяч осколков, будто всю жизнь был хрупким, как стекло. И до сих пор после того вечера мы с Андрэ не сказали друг другу ни слова.***
— Эй, Елена, о чём задумалась? Из раздумий меня в очередной раз выдернул голос Лукаса, чья рука опустилась на моё плечо. Я моргнула, прогоняя невесёлые воспоминания, вздохнула и качнула головой, показывая, что всё в порядке. Но Стивенсон хоть и редкостный засранец, но точно не дурак — он быстро просёк, о чём я думала, и чуть сжал моё плечо, то ли подбадривая, то ли приказывая взять себя в руки. Решив, что это, всё-таки, второе, я снова вздохнула и, чтобы отвлечься, оглядела своих сокомандников, разместившихся на крыше здания и ожидавших приказа выдвигаться вперёд. Команда моя выглядела довольно... подавленно. Майя сидела на гребне крыши, уперевшись локтями в колени и закрыв ладонями лицо. Лиа стояла на краю, у самого жёлоба, и снова шептала молитву, прислонив к шевелящимся губам амулет. Бэн, в отличие от бездействующих девчонок, суетился, пытаясь занять свои мысли чем-то и казаться спокойным, но выходило наоборот — парень выглядел хуже всех. Он постоянно проверял своё снаряжение: крепко ли затянуты ремни, достаточен ли объём газа в баллонах, остро ли заточены клинки, исправен ли механизм привода. Его руки безнадёжно дрожали, роняя всё, за что судорожно хватались; и без того бледное лицо стало белым, как снег; а взгляд зелёных глаз, скрытых за запылившимися стёклами очков, цеплялся за каждый шпиль колоколен, за каждую крышу, за каждую мельчайшую деталь. Вспомнив, чем вызван его мандраж, я нахмурилась и опустила глаза, закусив губу. Когда мы направлялись к своей локации, нам довелось пробежать мимо довольно обширной группы солдат. Судя по их зарёванным и перепуганным до смерти лицам, несчастные с минуты на минуту отправятся в авангард. Я на время забыла, как дышать, когда зацепилась взглядом за чью-то рыжую макушку, но, к счастью, это оказалась не Андрэ. А вот Бенджамин, похоже, заметил кого-то знакомого и резко остановился, отчего я чуть не врезалась в его спину. Проследив за его шокированным взглядом, я увидела незнакомого парня, очень похожего на самого Бэна, только с более короткими волосами и без очков. Кажется, это был его брат. Однако долго стоять на одном месте моему сокоманднику не пришлось: опередив рванувшегося было к нам с каменным лицом Лукаса, я сочувственно вздохнула, схватила Бенджамина за руку и потащила вперёд. Он попытался было вырваться, но, услышав моё виноватое «прости», тут же перестал сопротивляться и позволил мне вести его. Однако руку не вырвал, а наоборот, крепче стиснул мою ладонь, ища в моей хватке хоть какую-то поддержку. Мне захотелось немедленно прострелить себе голову, когда я услышала его тихие всхлипы за своей спиной. Лукас, встретивший нас, внимательно посмотрел на меня, буквально спрашивая взглядом: «Ну что, поняла теперь, что я чувствую?». Я отвела хмурый взгляд от Бэна, понимая, что провинилась ещё перед одним человеком. Судьба карает перед смертью. Зажмурилась и с силой протёрла руками лицо. О чём я только думаю?! Хватит заколачивать собственный гроб раньше времени, Елена. Ты не умрёшь. По крайней мере, не сегодня. Краем глаза заметила далеко справа какое-то движение и, присмотревшись, узнала фигуру Армина. О, а вот и Эрен рядом с ним. А позади них весь остальной состав тридцать четвёртой команды. Интересно, о чём они разговаривают? Судя по уверенным и светлым улыбкам на их лицах, скорее всего, о своём будущем. Нет, о нашем будущем. Разведкорпус, истребление расы титанов, а затем и внешний мир... Казалось бы, такие далёкие цели, для кого-то даже недостижимые — но я почти ощутила их буквально на расстоянии вытянутой руки. Почувствовав, как губы растягиваются в радостной улыбке, я подбежала к краю крыши, чуть наклонилась вперёд, сложила ладони рупором и прокричала: — Эй, ребята! Друзья разом повернули голову на звук моего голоса и замерли. Заметили! Широко улыбнувшись во весь рот, я набрала полную грудь воздуха и заорала ещё громче, кажется, случайно оглушив свою команду: — Я не знаю, о чём вы там болтаете такие довольные, но учтите, что я с вами! Вот увидите, я сегодня столько титанов завалю, что меня сразу капитаном отряда сделают, ясно вам, ха-ха! До меня донёсся их приглушённый смех, заставив заулыбаться до ушей, а потом послышался голос Эрена: — Поздно спохватилась! У нас тут уже столько метят в капитаны отряда, что отрядов на всех не хватит! Вперёд шагнула девушка, в которой я смутно узнала Мину: — Нет уж, Лихтерманн, хоть ты и обошла меня по успеваемости, в этот раз я тебе не уступлю! — Для начала хотя бы вернись живой! Этого уже будет достаточно! — прокричал Армин, и непередаваемая, горячая радость вспыхнула в груди, резко ударив вверх. Все неприятные мысли в тот же миг испарились, как убитый титан, будто их и не было, а я ощутила невероятный подъём духа. В крови закипел адреналин, стало жарко, как в парилке. Я в последний раз улыбнулась ребятам, широко махнула рукой и, достав из кобур рукояти мечей, прицепила к ним лезвия. В какой-то момент я почувствовала себя механической игрушкой, в которой закрутили завод до упора: мне настолько не терпелось немедленно кинуться в бой и прикончить за раз минимум десяток титанов, что я даже начала пританцовывать на месте. Все сокомандники смотрели на меня, как на сумасшедшую. Все, кроме Лукаса, конечно. — Ну во-о-от, так-то лучше! — одобрительно усмехнулся он, приобняв меня за шею и почесав костяшками затылок, чем вызвал с моей стороны недовольное рычание. — Узнаю прежнюю каштанку! Теперь-то мы с тобой горы свернём, да ведь? — Это уж точно, но сначала я сверну тебе шею, идиот, — прошипела я, выпутываясь из его хватки и пихая его локтем в бок, но внутренне порадовалась, что он хоть немного пришёл в себя. Пока Лук ржал как потерпевший — сама не пойму, что же его так рассмешило, — я заметила, что наша мини-перепалка и воодушевляющая фраза горе-капитана вселили в подавленных кадетов каплю уверенности и надежды, потому как их лица разгладились, а на губах растянулись лёгкие улыбки. Удовлетворённо хмыкнув, я зацепилась взглядом за одно из лезвий, увидев в нём своё отражение. Моё лицо с этой обыденной и привычной улыбкой выглядело так спокойно, будто я не титанов собралась убивать, а пошла к соседке за молоком. Это прибавило ещё один балл... нет, десять баллов к моей уверенности, поэтому я крепче сжала клинки и чуть нахмурилась, заметив, как один из солдат гарнизона на соседней крыше отрывается от бинокля и машет нам рукой. — Внимание, тридцать шестая группа! Приготовиться к использованию пространственного маневрирования! Выдвигаетесь по нашей команде! Занять исходные позиции! Товарищи тут же подскочили на ноги и обнажили мечи. Лукас вышел вперёд и повернулся к нам. — Ребята, помните наш план? — Дождавшись наших одновременных кивков, он встал на свою позицию, давая нам знак сделать то же самое. Я до боли стиснула рукояти, случайно чуть не нажав на спусковой крючок. Скосив взгляд вправо, я заметила, что тридцать четвёртая группа тоже приняла полную боевую готовность. Значит, выдвигаемся вместе. Не удержавшись, я довольно улыбнулась и тут же задержала дыхание. Я ведь так и не извинилась перед сестрой. — ВПЕРЁД!!!..