Солдат

— Ты продолжаешь настаивать, что мы враги, но по сути, у нас с тобой много общего. Мы могли бы быть союзниками. — Не дай мне бог так отчаяться. © к/с «Полдарк»

Ожидание убивает. Особенно когда всë, что ты привык делать — прыгать, падать, прятаться и бежать, бежать, бежать. Не сидеть на месте, потому что каждая минута промедления может стоить жизни, либо непрекращающийся зуд в мозгу «какого чёрта ты тут торчишь, иди и сделай что-нибудь!» просто сведёт с ума. Но всë, что тебе остаётся — просто ждать. Сидеть, сложив ручки, и ждать. Чего именно? Хрен его знает. Либо случится чудо и тебя спасут твои товарищи, которые (конечно же!) абсолютно случайно наткнутся на тебя в этой башне посреди заброшенного города, и то если с ними ничего не случится. Либо тебя найдёт твоя старшая сестрица-маньячка, чересчур живучая и слишком умная, несмотря на явные проблемы с головой. Найдёт и утащит обратно в свой вонючий подвал, и сбежать в третий раз уже не позволит. Думаю, не надо объяснять, какой исход наиболее вероятен. Потому что мы подставились. Очень жёстко и бессмысленно. Я со злости пнула кусок камня, о который споткнулась, пока нарезала круги по тёмной комнате. На улице стояла глубокая ночь. Прошло несколько часов с тех пор, как мы, чудом не попавшись на глаза ни Андрэ, ни Райнеру, ни кому-либо ещё, со всех ног сбежали с окраины Шиганшины и окопались в каморке на верхнем этаже центральной городской часовни. Ну, или того, что когда-то ею было. Так нас невозможно будет заметить с земли, а нам откроется отличный обзор на стену и большую часть города. Даже если кто-то из этих подонков решит полетать на УПМ или превратиться в гиганта, найти нас будет не так-то просто, если не знаешь, что именно искать. А они не знают. По крайней мере, не все. Поведение Андрэ... вводит в ступор. Я просто не могу её понять. Какому плану она следует, какие подковёрные игры ведёт и чего добивается. Но факты очевидны. Она меня увидела. Она знает, что я в городе. И она не выдала меня. Если бы Андрэ хотела, она бы сдала меня шифтерам ещё в доме — сразу, пока рядом был Райнер. Ни единой адекватной причины не делать этого я не вижу. Но она не сделала. Более того, она специально увела его из дома, дав нам возможность сбежать. Для чего? Опять-таки, хрен его знает. Я закусила ноготь большого пальца. Андрэ не хочет, чтобы остальные воины узнали о том, что я здесь. Я не понимаю, о чём она думает, и даже не буду пытаться, потому что копаться у неё в голове — всё равно что шерудить палкой в выгребной яме: вони много, а толку мало. Но я готова поспорить на обе банки с антидотом, что сейчас о моём появлении в Шиганшине не знает никто, кроме неё. Я нужна ей. И я нужна ей живьём. Согласна, повод для радости так себе, но... Или не готова. Я нервно покосилась на окно, услышав что-то, похожее на шаги. Подходить ближе, чтобы посмотреть, не стала. А ведь она могла и сказать. Могла же? Тогда сейчас по городу рыскает толпа разозлённых воинов и переворачивает всё вверх дном, чтобы найти меня и разбросать мои кишки по округе. Я почти услышала нарастающий топот по лестнице за дверью, и меня пробрала крупная дрожь. Ладно, спокойно. Даже если и так, что с того? Ведь на этот случай я и оставила ружьё. Стоит незваному гостю вломиться сюда, как внутренности его черепа украсят стену и потолок живописной композицией раньше, чем он успеет сказать «чёрт». Крутые шифтеры, да? Хах, посмотрим, как вы выдержите прямой выстрел в голову. На этот раз вместо камня под ноги попалась тетрадь, и я с мрачным удовольствием пнула и её тоже. Слов от злости не хватает. Бесценная тетрадь, которая обошлась нам такой ценой, которая должна была пролить свет на историю моей семьи, на то, что происходит со мной, и которая должна была помочь мне справиться с тварью внутри себя, на деле оказалась бесполезным куском макулатуры, которым впору только костёр разжигать или вместо туалетной бумаги использовать. Просто представьте наши с Марком лица, когда мы, едва обустроившись в этом закутке, с замиранием сердца открыли её в надежде узнать ответы хотя бы на часть наших вопросов... и не увидели ничего. Тетрадь была пуста. Листы, на которых явно что-то было написано, кто-то вырвал. Остались только девственно-чистые страницы с пожелтевшей от времени бумагой... и надписью на первой из них. Надписью почерком Андрэ.

Что-то потеряла?

Я буквально ощутила, как она ткнула фигу мне под нос. Клянусь, я очень захотела её убить. Сунуть ружьё ей в рот и спустить курок два раза, чтоб мозги по стенке разлетелись. Она знала. Чёрт возьми, она знала обо всём! И фиг бы с этой тетрадью, просто сам факт. Судя по тому, как Андрэ вызверилась на Райнера, когда речь зашла обо мне и моём вероятном побеге из Гевильта, их компания действительно пришла сюда в том числе и на тот случай, если я объявлюсь живой. Они рассказали Андрэ, она зацепилась за эту новость и пошла пороть горячку. Она просчитала буквально каждый мой шаг. Андрэ знала, что я пойду в Шиганшину, знала, что одной из первых моих остановок будет наш старый дом, и, чёрт возьми, знала, что я попытаюсь найти её тетрадь. Вероятность этого была ничтожно мала, практически равносильна чуду, ведь, судя по словам Райнера, в то, что я выжила, не верил вообще никто. И это логично, ведь они не в курсе про Маркуса, а в одиночку я бы и правда погибла бы в первые же сутки за стеной. Поэтому на что она рассчитывала, абсолютно непонятно. Это всё равно что ставить капкан с серьёзным намерением поймать сказочного золотого оленя. Безумие чистой воды. Но золотой олень сам с радостью сунул голову в капкан. Андрэ идёт с безумием рука об руку, и я здорово ошиблась, когда недооценила её. Ладно. Справедливости ради, я всё же надеялась, что Райнер убил её в тот раз, поэтому и не рассчитывала на такую подлянку. А вот Андрэ, напротив, не верит, что я умерла. Даже думать об этом не хочет. В другое время мне бы это даже польстило, но сейчас я лишь хотела рвать на себе волосы. Я купилась на её приманку, как дура, подставила себя и чуть не подставила Марка. Если бы мы только не пошли в тот дом, если бы только успели уйти хотя бы на минуту раньше, пока эти двое не припёрлись... Мы чертовски сильно рисковали. И всё оказалось зря. Ну тварь, только попадись мне на глаза! Внутри всё клокотало от злости, хотелось прямо сейчас выйти отсюда и прикончить её, не дожидаясь, пока она найдёт меня. Но я сидела на месте, прижав хвост. Потому что кроме глухой чёрной ненависти было ещё одно чувство, хорошо знакомое, ведь я уже не единожды испытывала его по отношению к ней. Потому что именно Андрэ научила меня ему. Страх. Она сильна. Она безумна. Она абсолютно непредсказуема. И я боюсь её до ужаса. Снаружи завыл ветер, в оконной раме звонко задрожали куски стекла. Я поёжилась и закуталась в плащ, когда с улицы потянуло холодом — ночным, неприятным и совсем не летним. Унимать моё буйство было некому. Маркуса здесь не было, и отчасти мои нервные хождения кругами были вызваны беспокойством за него. Спросите, куда он делся и почему оставил меня здесь в одиночестве? Что ж, у меня есть аж три новости. Хорошая — мы придумали план. Плохая — в процессе едва не подрались. Отвратительная — план полное дерьмище. Но мы честно сделали всё, на что были способны, учитывая напряжённую обстановку, нашу общую измотанность и очень ограниченное количество информации, часть из которой мы выудили из разговора Райнера и Андрэ, а остальное додумали сами. Кроме того, другого выхода у нас не было, обстоятельства играли против. Похоже, вообще за другую команду. Собственно, стратегия наша состояла всего из трёх пунктов. Пункт один: сорвать все планы этой могучей кучки шифтеров по захвату Эрена. Пункт два: пересечься с разведкорпусом и помочь им, зачем бы они сюда ни пришли. Пункт три: выжить и вернуться за Розу вместе с разведчиками. С одной стороны, звучит просто, а с другой — попробуй докажи, что мы не суицидники. В общем, как раз из-за этого нам и пришлось разделиться и из-за этого мы едва не разругались. Марк ушёл около трёх часов назад, грозно посверкав глазами и недовольно махнув плащом напоследок, и, в принципе, его можно понять. Ключевую роль в нашем плане будет играть именно он, и то, что ему предстоит сделать, невероятно сложно и опасно, и если у него ничего не получится, настанет каюк и разведкорпусу, и нам обоим. А тут ему придётся ещё и за меня переживать, вот незадача! И нет, это не мои домыслы и не завышенное чувство собственной важности. Он сам это сказал. А когда я в очередной раз выбесилась и посоветовала лучше следить за собой, даже глазом не моргнул. Ну, хоть где-то ничего не меняется. Зануда. Строго говоря, первый пункт плана Маркус взял на себя. С радостью бы ему помогла, но, к сожалению, силой титана из нас обладает только он, а у меня даже оружия нормального нет, кроме ружья с последними двумя патронами и почти бесполезного ножа. Только под ногами бы мешалась. Шансы бы появились, будь у меня УПМ, и, теоретически, где-то здесь, на складах гарнизона, мы возможно и нашли бы не только рабочее устройство, но и газ для него. Но времени заниматься этим не было. Мы не могли позволить себе в открытую шататься по городу, потому и просидели в этой башне до самой ночи, как вспугнутые крысы. А ночью нас легко заметить по свету фонаря, особенно со стены: сегодня новолуние, поэтому в городе темно, как в могиле. Безнадёга на всех фронтах. Скажу честно, я расстроилась — быть балластом уже достало. Ах да, и это ещё гигантов нет. Будь они здесь, можно было бы даже не стараться и сразу подыскивать себе место на кладбище. Стоит сказать этим ублюдкам спасибо хотя бы за то, что они расчистили себе место для будущей бойни. Что же мне остаётся делать? Сидеть тут и ждать разведкорпус — выполнять вторую часть плана. Они прибудут на рассвете, то есть примерно в пять часов. Мне нужно просто подать сигнал, чтобы меня обнаружили, благо прямо надо мной расположилась колокольня — к счастью, целёхонькая, правда, я понятия не имею, как ею пользоваться. На крайний случай могу из ружья пострелять, но только если буду точно уверена, что меня услышат. А дальше всё просто: трогательная встреча с товарищами, я рассказываю всё, что знаю о вражеских планах, и с чистой совестью перекладываю ответственность на широкие плечи командора Смита. Возможно (очень надеюсь), меня тоже включат в состав операции: я точно знаю, что в оснащение каждой экспедиции входит минимум пять запасных комплектов УПМ. Отсиживаться в сторонке в мои планы точно больше не входит. Насиделась. Надоело прятаться. Челюсть хрустнула от широкого зевка. Я сонно моргнула, шлёпнула себя по лицу и снова принялась скакать по комнате, пытаясь отвлечься от желания упасть носом в пол и отрубиться на целые сутки. Прикрывшись плащом, чтобы свет не был заметен с улицы, я чиркнула зажигалкой и посветила на циферблат карманных часов, оставленных Маркусом. Часы показали тринадцать минут второго. — Ещё три часа, — пробормотала я, погасив огонь. — Всего три часа. Только не спать, только не смей засыпать... Кстати говоря, а зачем разведчики вообще сюда идут? Конечно, очевидная догадка у меня есть. Экспедиции прокладывали маршрут для возвращения Марии, чтобы добраться до подвала Эрена, об этом командор ещё на посвящении говорил. Но на это ушло почти пять лет, и это ещё никто не заикался о том, что, собственно, мы будем делать со стеной. Тогда что же получается? Пока меня не было, они нашли способ заделать брешь? А может, у них вообще поменялись приоритеты и они идут за чем-то другим? Малодушная часть меня робко предполагала, что, возможно, за мной, но я к этому бреду даже не прислушивалась. Иначе как бредом это не назвать. Прошла целая куча времени с моего исчезновения, и никто не имеет ни малейшего понятия, где меня искать. Бьюсь об заклад, они уверены, что я давно мертва. Тем приятнее будет увидеть их лица при встрече. Голова пухла от предположений, но сути это не меняло. Разведкорпус не расформировали, как я опасалась. И прямо сейчас мои товарищи находятся на полпути в Шиганшину. Эти мысли, несмотря на не слишком располагающую обстановку, успокаивали и заставляли улыбаться от предвкушения совершенно по-идиотски. Скорей бы уже увидеть их. Словами не передать, как я соскучилась... Интересно, насколько они изменились? Меня не было слишком долго, и о происходящем за стенами я узнавала только со слов Имир, но и с тех событий прошла уже куча времени. Наверняка ребята много пережили за эти дни, и я так жалею, что меня не было рядом. Интересно, а они по мне скучают? И узнают ли они меня вообще, когда мы встретимся? Даже я сама себя не узнаю, когда случайно замечаю где-нибудь своё отражение... Вот Эрен точно оценит мой новый имидж: помню, он мне едва плешь не проел своими страшилками про то, как титан в полёте схватит меня за волосы и я умру самой глупой смертью на свете... А я злилась и говорила, что... что я говорила?.. Стоп, что за чёрт?! Меня крупно встряхнуло, я подскочила и едва не подавилась слюной. Вытерла рот, осмотрелась и обнаружила себя всё так же посреди маленькой каморки с треснувшей каменной стеной, наполовину выбитым стрельчатым окном и сваленным в углу всевозможным церковным хламом. Тяжело вздохнула и яростно растёрла лицо руками. Отлично, я уснула стоя. И, судя по часам, успела проспать целых десять минут, хотя даже не заметила. Просто, блин, прекрасно. Я с силой хлопнула себя по щекам. Проклятье, Елена, возьми себя в руки! Разведкорпус вот-вот доберётся до Шиганшины, и нам чертовски, просто невероятно повезло, что мы пришли на день раньше них. Не вздумай проморгать шанс на спасение. Зря, что ли, мы столько дней потратили, чтобы добраться сюда? Ну нет уж. Вот только плащ стал таким тяжёлым, давить на плечи, веки принялись зудеть, гореть и так и норовить сомкнуться, но мне нельзя... Захотела снова хлопнуть себя по лицу, но руки словно чугунные, не поднимаются... Нет, нужно срочно собраться и навернуть ещё пару кругов по комнате. Через секунду я с ужасом обнаружила себя сидящей в углу каморки и уткнувшейся носом в тёплый плащ. Глаза закрылись быстрее, чем я успела подумать, и я почувствовала позорное облегчение, будто всë это время на мне болтались тяжеленные гири, тянули к земле — и наконец исчезли. Сколько дней человек может прожить без сна? Я не сплю уже четыре. И эта десятиминутная стоячая отключка запустила во мне процесс принудительного засыпания, пока мозг просто не сказал «пока-пока!», весело помахав ладошкой. Я просто взяла и уснула. И почти сразу же проснулась от страшной, сокрушительной боли. Голова мотнулась в сторону, из лопнувшей губы хлынула кровь, и я, тяжело охнув, по инерции завалилась на бок. В челюсти будто что-то взорвалось, я запуталась в плаще и неуклюже попыталась встать... А потом кто-то схватил меня за волосы и шарахнул моим затылком о стену. — Какого... — только и похрипела я, не слыша собственного голоса. По шее сзади потекло что-то горячее, остро запахло железом, и у меня зарябило в глазах. Ох, чёрт, как больно... Что происходит? Кто здесь?! Руки вскинули ружьё раньше, чем я подумала, но его выхватили за секунду до выстрела. — Это тебе не нужно, — раздался откуда-то сверху голос. К сожалению, знакомый. О нет. Нет-нет-нет. Пожалуйста, только не это. Первым, что я увидела, открыв глаза, было тусклое сияние лампы. Вторым — жёлтый отсвет на восковом лице Андрэ. Она стояла, глядя на меня сверху вниз, и её улыбка сочилась чистейшим безумием. Все эти дни этот оскал снился мне в кошмарах. И третье — дула моей же двустволки, направленные мне в лицо. — Привет, сестра, — тихо сказала Андрэ, и всё во мне заледенело от её голоса. Плохо дело, очень-очень плохо. — Долго же ты. Как прошло путешествие? — Закройся, — процедила я... точнее, открыла рот для этого, но не смогла издать ни звука. Язык утонул в крови, и я ощутила в нижней челюсти явную нехватку минимум двух зубов. Губы задрожали, и я с силой сжала их, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Крик ужаса. Отчаянный и беспомощный. — Ладно, не утруждайся, а то я сейчас расплачусь от жалости, — прокомментировала Андрэ беспомощное бульканье крови в моём рту. — Давненько же мы не виделись... Она чуть наклонилась ко мне. Движение едва заметное, но меня словно хлыстом стеганули, и первым порывом было по привычке схватиться за нож. Но тело застыло в немом ступоре, и всё, что я могла — моргать и дышать. Последнее получалось с трудом. — Ну в чём дело? Не смотри на меня так. Я вообще-то скучала по тебе, едва на стенку не лезла при мысли о том, что эти аборигены могли с тобой сделать. — Андрэ изобразила на лице нечто, похожее на жалобность, но черты сложились в карикатурную гримасу — то ли из-за освещения, то ли из-за того, что перед глазами всё плыло. Голова превратилась в один чёрный пульсирующий комок боли, у меня отнялись ноги, и я поняла, что готова отключиться в любую секунду. Тогда она беспрепятственно схватит меня — и прощай, Елена. Как глупо умереть за пару часов до спасения? Спросите меня. Я медленно вздохнула, преодолевая боль и удушающую панику. Ладно, спокойно. Если бы захотела — убила бы сразу, без обмена любезностями. Раз так, нужно понять, чего ей надо. Сглотнуть кровь не получилось, горло словно пережали тисками, поэтому я кое-как сплюнула её и наконец заговорила. — Да уж, тёплый приём... И часто ты людям при встрече ружьём в лицо тычешь? — прохрипела я, с трудом двигая челюстью и даже не задумавшись, что как-то слишком хамовато разговариваю с той, кого боюсь до смерти. Все силы уходили на то, чтобы удержать себя в сознании. — Как... Как ты нашла меня? Андрэ посмотрела на меня как на безнадёжную идиотку. — Серьёзно? Брось, ты же предсказуемая, как бревно. Я тебя как облупленную знаю, мы же сёстры всё-таки, — закатила она глаза, но уже через секунду улыбнулась почти ребячески. — Кстати, уже оценила мою шутку с тетрадью? Здорово я придумала, да? — Иди к чёрту, — выплюнула я, чувствуя, как подкатывает злость от осознания того, что она права. Андрэ провела в Шиганшине куда больше времени, чем я, поэтому со знанием всех укромных мест ей не составило труда догадаться, где я могла бы спрятаться. И, конечно, она читает меня, как открытую книгу. — Не смей называть нас сёстрами. Ты — чудовище. — Не больше, чем ты, — едко ввернула она. — Я всё вижу, Елена. У тебя внутри пепелище. Только что появившаяся улыбка вдруг съехала с её лица. Её эмоции сменялись одна на другую, тасовались, как карты в колоде, и невозможность уследить за ними чертовски пугала. — Я ведь предупреждала, чтобы ты засунула свою хроническую наглость куда подальше. Уже забыла? Или не видишь эту штуку у меня в руках? — Она показательно ткнула двустволкой мне в лоб. — Я убивала и за меньшее, так что на твоём месте бы не рыпалась. Я моргнула. Она что, угрожает мне? Почувствовав внезапный прилив уверенности, я криво улыбнулась и подняла голову, насколько позволяли раскалывающиеся от боли затылок и челюсть. — Ну так стреляй, — медленно проговорила я, с мрачным удовлетворением наблюдая, как каменеет её лицо. — В чём дело? Родственные чувства вспыхнули, или это тоже часть твоего психоза? БАХ! БАХ! Что-то ударилось о стену справа и слева от меня, грохот шарахнул по ушам и отдался куда-то в разбитый затылок. Я даже испугаться не успела. Вот уж точно самая глупая смерть... Или нет? Открыв зажмуренные глаза, я увидела два лёгких столбика дыма по обе стороны от головы. Андрэ опустила ружьё и мрачно улыбнулась, заметив, как панически дрожит моё тело. Я таращилась на неё в ужасе. Твою мать, она меня чуть не застрелила. Она действительно выстрелила. Чёртова психопатка. Чёртова больная на всю голову психопатка! И я не лучше. Так распалилась, что решила поиграть в мяч подожжённой бомбой в надежде, что не рванёт. Рванула. И тем не менее, она стреляла не в меня. Оба раза. Как я и говорила. Кстати, мне показалось, или эти выстрелы прозвучали как-то странно? — И что дальше? — спросила я, когда звон в ушах поутих. — Ради чего весь этот цирк? Отдашь меня своим дружкам? — С ума сошла? Нет конечно. — Андрэ округлила глаза и отшвырнула бесполезное теперь ружьё. — Я не собираюсь тебя никому отдавать, я же говорила. У нас с тобой осталось одно неоконченное дельце... С этими словами она вытащила из внутреннего кармана плаща шприц и маленькую баночку с жидкостью красного цвета. Цвета разбавленной крови. — Нет, — прошептала я резко сорвавшимся голосом. — Нет, не смей. Убери это. Убери это от меня! Не подходи! Вся моя напускная уверенность лопнула, как мыльный пузырь. На смену ей снова пришёл дикий, животный ужас. В свете лампы сверкнула длинная игла шприца, руку прижгло воспоминание, как эта игла входит под кожу, снова, и снова, и снова... Я забыла, что прямо под моей рукой кобура с ножом и мне достаточно доли секунды, чтобы выхватить его. Я забыла вообще обо всём. Я просто вжалась в стену, не в силах встать с пола, и начала орать. Громко, во все лёгкие, орать до хрипоты от ужаса, боли, собственной беспомощности. Обрывками замелькали образы: тёмный подвал, вонючие тусклые свечи, поблёскивающие баночки на столе, а в них — кипяток, лава, серная кислота и боль, боль, нескончаемая и всепожирающая боль. Нет спасения, нет выхода, нет конца. Снова что-то громыхнуло. Похоже на недавние выстрелы, но где-то очень далеко... Я открыла глаза и увидела, как Андрэ замерла, сидя передо мной на корточках с уже наполненным шприцем. Её глаза остекленели, как у мёртвой рыбы, она смотрела на меня и не шевелилась. Словно окаменела. — Что за чёрт... — пробормотала я, огляделась и вдруг за её спиной увидела знакомый силуэт. Он мелькнул всего на секунду, будто случайно, но этого мне хватило, чтобы узнать его. Точнее, её. И сразу же пришло осознание — это сон. Всего лишь очередная паршивая галлюцинация. Это всё ненастоящее! — Ах ты погань. — Почти рыча от злости и боли, я, пошатываясь, поднялась на ноги и рявкнула в потолок: — А ну выпусти меня отсюда! Я видела тебя, слышишь? Твои фокусы теперь бесполезны, я знаю, что сплю. Отпусти меня! Ответа не было. Впрочем, как обычно. Ладно, сама выберусь, не впервой. Я глубоко вздохнула и сосредоточилась, отключившись от всех ощущений. Выбитые зубы, разбитый затылок, страх, боль, Андрэ за моей спиной — это всё нереально. Реальность где-то там, снаружи, там, откуда слышится этот грохот. Не знаю, как объяснить, но... Он не ощущается частью этого места, словно пятно грязи на чисто выстиранной простыне. Мне нужно всего лишь дотянуться до его источника, и как можно скорее. Ну же, давай, ещё немного. Открой глаза. Проснись! Снова загрохотало, на этот раз громче и ближе, пол задрожал под ногами. Боль растворилась, как сахар в кипятке, выбитая челюсть встала на место. Сзади упала и разбилась лампа Андрэ, погрузив комнату в кромешную темноту. И когда из этой темноты передо мной выплыла знакомая дверь, я не удержалась и выругалась в голос. — Эй, ты! — Я треснула кулаком по дереву. — Какого чёрта меня сюда занесло? Я должна была проснуться. Что ты опять задумала? Я вгляделась в трещину между дверью и косяком, и на меня сквозь холодную тьму клетки уставились два сверкнувших глаза.

Ты что здесь делаешь?

— А? — выдала я, сменив гнев на растерянность. Вот это уж точно последняя вещь, которую я ожидала от неё услышать. — В смысле что я здесь делаю? Я вообще-то у тебя это спрашиваю. Я присмотрелась и вдруг поняла, что что-то не так. С ней. Точнее, с её лицом. Не гримаса ярости, не ядовитая ухмылка, не безумный оскал... Она была серьёзна. И явно чем-то встревожена.

Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? Почему ты не проснулась?!

Она вскочила со стула (к которому вообще-то должна быть привязана ремнями... ну да ладно), быстро подошла вплотную к двери и уставилась на меня с низины своего роста. Благодаря тому, что она в этот раз обошлась без своих страшных гримас, я впервые за всё время узнала в этой девочке себя. Маленькую шестилетнюю Елену Лихтерманн, изуродованную и превращённую в чудовище. И это узнавание пробрало меня до костей. Как и то, что я увидела в её глазах. Она была в ужасе. И вот это мне совершенно не понравилось. — Что ты несёшь? — оторопела я, нервно оглядевшись. Конечно, кроме гудящей темноты вокруг ничего не было. — Хватит чушь пороть, выпусти меня сейчас же, или, клянусь, я открою дверь и...

О, ну давай, поугрожай мне ещё, и я сделаю из твоих мозгов болтунью.

Я нахмурилась и замолчала, когда она посмотрела на меня с отчаянием.

Слушай, ладно, это я усыпила тебя. Хотела немного потрепать тебе нервишки, ну как обычно. Я виновата, ясно? Но давай ты мне свои нотации чуть позже прочитаешь? Живо просыпайся, иначе мы обе умрём!

И вот тут мне резко стало не до шуток. — Что происходит? — спросила я серьёзно. — Это из-за того грохота снаружи? И откуда ты вообще это знаешь, если я сплю?

Когда отключаешься ты, подключаюсь я, балда. Я не могу управлять нашим телом, к сожалению, и видеть тоже не могу, пока глаза закрыты. Но слышу и чувствую я прекрасно.

Она передёрнула плечами, и мы обе вздрогнули, когда темнота снова содрогнулась от звука, похожего на раскат грома.

Точно не знаю, но, судя по всему, там два титана сцепились не на жизнь, а на смерть, плюс я слышу что-то, похожее на УПМ... И этот бой принесло слишком близко к нам. Я не ожидала такого.

— Ах, ты не ожидала, — ядовито протянула я, внезапно поняв, в какой заднице оказалась. Разведкорпус. Я их проспала. Марк с меня шкуру сдерёт. А может, он вообще погиб. Из-за меня. — Ах, ты хотела пошутить. Да пошла ты к чёрту. Разведчики уже начали бой, а я всё пропустила! Я должна была сначала рассказать им всё, что знаю, я должна была попросить их отправить на помощь Марку кого-нибудь, а теперь уже поздно! И всё из-за тебя! Я в ярости пнула дверь. — Разбуди меня. Мне плевать, как ты это сделаешь. Сейчас же. Она недовольно фыркнула, но склонила голову и уставилась куда-то сквозь меня, словно прислушиваясь или пытаясь разглядеть в этой темени что-то, чего я не могла увидеть. Через пару секунд она беспомощно посмотрела на меня и сказала:

Не могу.

— Что, прости? — холодно процедила я, сжав кулаки.

Я не могу тебя разбудить, сказала. Не понимаю, в чём дело. Наверное, мы слишком ослабли. Наш организм так истощился, что ты сейчас не просто спишь. Ты в отключке. Я ничего не могу сделать.

— Твою мать. — Я запрокинула голову и провела руками по лицу. Захотелось ворваться в клетку и избить эту дуру до полусмерти, но я понимала, что это бесполезно. Я зла, как сто чертей, но сейчас злость делу не поможет. Нужно придумать, как выбраться отсюда, пока разведчики не закончили бой и не свалили себе спокойно за Розу без меня. Пока я ещё могу что-то сделать. Я отошла от двери и осмотрелась. Опять-таки, толку ноль. Я поворачивала голову во все стороны, но обстановка совершенно не менялась — всё та же сплошная глухая чернота и серый прямоугольник двери неподалёку в качестве единственного ориентира. Ладно. Раз она не может помочь, значит помогу себе сама. В конце концов, я здесь частая гостья. Для удобства я села, скрестив ноги. Здесь не существовало привычных определений вроде верха и низа, да и пола под ногами я не чувствовала, но так было легче сосредоточиться. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза. Снаружи снова пришёл удар, пространство немного качнулось и завибрировало. Словно я болталась на глубине посреди океана, и рядом затонуло что-то огромное, едва задев меня волнами. Не самое удачное сравнение, учитывая, что я не умею плавать... Но нужно всплыть на поверхность. Туда, откуда пришло это что-то. Я сосредоточилась изо всех сил, напрягая сознание и выталкивая себя наружу из этой тьмы, туда, где сквозь толщу воды пробивались слабые лучики света. Спустя пару минут я открыла глаза. Ничего не изменилось. Проклятье!

Можешь тужиться, пока не лопнешь, ничего у тебя не выйдет. Это наше подсознание, и ты — единственная из нас, кто беспрепятственно может входить и выходить отсюда. Так что если не получилось с первого раза, не получится и дальше.

— Ты вообще рот закрой, — ткнула я пальцем на дверь, вставая во весь рост. Внутри клокотало какое-то неуместное злорадство от того, что эта малявка хотела вырыть мне яму, но в итоге сама туда упала и теперь униженно просит меня всё исправить. — Накосячила, так сиди и не высовывайся, если ничем помочь не можешь.

О, вообще-то могу. Мы так уже делали, помнишь?

Я уставилась на дверь. А потом вспомнила. — Нет, — отрезала я, даже не задумавшись. — Ни за что. Лучше умру. Воспоминания пронеслись перед глазами ураганом из дождя, сырости, холода и крови, целых рек крови, которую она пролила в тот день, когда вышвырнула меня из тела и в одиночку расправилась с пятью шифтерами, настигшими нас в том дождливом лесу. Я поморщилась, сжав переносицу. Страх и беспомощность, пока я сидела прикованная ремнями к стулу. Кровавые руки перед глазами. Кровь на языке. Хлюпающий звук упавшего в грязь мёртвого тела. И дикий, тяжелейший отходняк, обрушившийся на меня, как только я вернулась. Она влезла в меня, как в карнавальный костюм, слишком маленький по размеру, и то, что произошло с моим телом после этого, сложно описать. Повреждения внутренних органов. Разрывы мышц. Несколько вывихов и даже переломов. Меня словно прокрутили через мясорубку, а потом протёрли на жерновах. Даже с бешено работающей регенерацией восстанавливалась я почти неделю в общей сумме. Это ад. Адище, через который я ни в жизнь не захочу снова пройти в здравом уме. Ну и самые главные побочки. Кошмары и один сорванный замок. Ни. За. Что. Дверь, за неимением другого слова, придвинулась прямо ко мне, и из щели снова сверкнул бесцветный глаз.

Конечно, ты умрёшь. Умрёшь прямо в нескольких шагах от своих друзей, когда кто-то из этих титанов снесёт часовню во время боя. Например, Эрен. И никто даже не узнает, что ты там была. А если узнают, ещё лучше. Представь, что с ним будет, когда он поймёт, что убил тебя собственными руками. Вот будет потеха!

Я растерянно уставилась в пустоту, прокручивая обрисованную сцену в голове, и ужаснулась тому, насколько реальной она выглядела. Как бы ни хотелось это признавать, она права. Наверняка это Эрен там дерётся с кем-то — спорю, с Бронированным. Наверняка они уже разгромили половину города. И, судя по тому, как грохот становится ближе, наверняка скоро под удар попаду и я. Точнее, моя бессознательная тушка, валяющаяся в углу каморки в полуразвалившейся башне. Я умру, и об этом никто не узнает. Я мрачно уставилась на неё. — Ты, лживая дрянь, — выплюнула я. — Я так и знала, что ты что-то задумала. Отличный спектакль, кстати, я даже поверила. «Я виновата!», «Я ничего не могу сделать!». Хитро. Вот только можешь идти к чёрту. Я уже сказала, что лучше умру, чем выпущу тебя ещё раз, и ты умрёшь вместе со мной.

Врёшь. Ты не хочешь умирать.

Я вздрогнула, глядя на её ухмылку. Слова прозвучали ужасающе знакомо. Когда я их слышала? И от кого? Андрэ? Или...

И, эй, это было грубо. Я правда не ожидала, что мы попадём в эпицентр этой заварушки, и я действительно ничего не могу сделать, пока сижу здесь. Но, раз уж всё так удачно сложилось... Почему бы тебе не снять замки?

Она улыбнулась до неприличия довольно, прямо засияла, и я с каменным лицом отвернулась. Ясно, здесь ловить нечего. Попробую ещё раз. Но вторая попытка ничего не дала. И третья. И шестая. На одиннадцатой я закипела от злости, сдув прядь волос с взмокшего лица, и завалилась на спину без сил. Блин, кто бы мог подумать, что ментальные нагрузки будут выматывать даже посильнее физических... Я бы предпочла отжаться сотню раз. После этого хотя бы голова так не трещит. Я провела руками по лицу. Н-да, ситуация как в анекдоте. Вокруг шум, грохот, камни летят, титаны дерутся. А я застряла в собственной башке, пока моё тело, измотанное долгим путешествием и несколькими сутками без сна, мирно похрапывает и пускает слюни на воротник. Просто блеск. А может, всё таки... — Нет, нет, ни в коем случае, — замотала я головой, но эта мысль уже ввинтилась мне в мозг и заставила хорошенько обдумать её. А может, стоит попробовать? Я выпущу её, а потом, подгадав момент, когда тело окажется в безопасности, зашвырну обратно в клетку и снова займу своё место, как в прошлый раз. Я ведь и правда так уже делала, и всё получилось. А вдруг в этот раз не получится? Вдруг она не врёт и я действительно слишком ослабла? Я загребла пальцами волосы и тяжело вздохнула. Неоправданный риск. Если всё получится, я выберусь отсюда. Но если нет... Я собственными руками выпущу эту тварь на свободу, а себя запру в её вонючей клетке навсегда. Тех двух раз, когда я там побывала, мне хватило, чтобы понять, что я туда больше ни в жизнь носа не суну. Она прижала меня. Гадство. И что же делать?

Ты, кажется, не до конца понимаешь, в какой ситуации находишься?

Из клетки послышалось едкое замечание, и я злобно сверкнула глазами в её сторону. На секунду дверь исчезла во тьме, а затем возникла снова, нависнув прямо над моим лицом.

Мы же вроде на одном языке разговариваем? Ты. Не. Выберешься. По крайней мере, не сейчас. Тебе нужно время, чтобы восстановиться. А вот я полна сил и без труда смогу занять наше тело, если выпустишь меня. У тебя нет другого выхода, понимаешь ты или нет?

— Только через мой труп, — упрямо процедила я, выдерживая тяжёлый взгляд из темноты клетки. — И после этого я должна поверить, что ты сделала это не специально? Да пошла ты. Раз полна сил, что ж сама тогда не выйдешь? Не выдержав, она сорвалась и закричала, резанув по ушам всей сотней своих искажённых интонаций:

Дура упрямая, ты нас обеих погубишь! Я не могу вышибить дверь, как в прошлый раз, иначе уже давно разгуливала бы в настоящем теле, пока ты осталась бы гнить в этой чёртовой клетке! Думаешь, стала бы я сейчас унижаться перед такой размазнёй, как ты?!

Ах, вот как мы заговорили? Хорошо, сама напросилась. — Знаешь, что я думаю? Ты хитрая, расчётливая сволочь, и я не верю ни единому твоему слову. И, кажется, это ты не понимаешь, в какой ситуации находишься, — холодно протянула я, заглянув сквозь щель в косяке. — Я. Тебя. Не выпущу. Мы же вроде на одном языке разговариваем? — передразнила я её. — Это решение окончательно. Какая часть из этой фразы тебе непонятна?

Ты... Ты что, действительно умирать собралась? Ты сбрендила! Сумасшедшая!

— Думай так, если хочешь, мне плевать. Я готова к смерти. А ты? Она неуверенно сказала:

Ты блефуешь.

— Правда? Я мрачно улыбнулась, заметив, как нервно забегал её взгляд. Поняла, что шутки кончились, маленькая дрянь? Поняла, что я говорю серьёзно? Конечно, я немного блефовала, самую малость. Всё-таки, умирать вот так по-тупому, так и не встретившись с товарищами после стольких дней разлуки, было бы совсем глупо. Но после всего, через что я прошла, некая доля безумия во мне всё ещё осталась, и она, конечно, её чувствовала. И поняла, что на этот раз я её прижала. Загнала в угол, как мышь, и перегородила путь к отступлению огромной мышеловкой. Конечно, я не хочу умирать. Но сделаю это, если придётся. А вот она панически боится смерти. И это отличный способ вывести её на чистую воду. Пару минут стояла гнетущая упрямая тишина, прерываемая шумом и грохотом снаружи, и оставалось только догадываться, что там происходит. Вскоре мне надоело ждать, и я, закатив глаза, повернулась к двери спиной. — Короче, ясно. Я не собираюсь тебя уговаривать. Встретимся в аду. Я сделала шаг во тьму. Второй. Третий. Сердце тревожно забилось. Неужели действительно придётся вот так бесславно и глупо умереть, так ничего и не добившись? Жаль. Но всё лучше, чем выпустить на свободу это чудовище и увидеть страх на лицах дорогих мне людей, когда она снова кого-нибудь убьёт. Моими руками. Убьёт она, но бояться будут меня. Это хуже, чем смерть. И, когда я прошла/пролетела/проплыла ровно сорок девять шагов, из клетки послышалось:

Ладно, стой.

Я злорадно улыбнулась. Мышеловка захлопнулась. Дверь снова выехала передо мной и придвинулась щелью к моему глазу. Она смотрела на меня изнутри, излучая прямо-таки вселенское недовольство, и желтоватые отблески свечей блёкло мерцали на её спутанных волосах. Я скрестила руки на груди и выжидательно уставилась на неё сверху вниз.

Предлагаю компромисс. Он тебе не понравится. Но прежде, чем злобно махать руками, выслушай меня.

— Я вся внимание, — отозвалась я, тем не менее всем видом демонстрируя скепсис.

Я не могу выйти отсюда, пока ты сама не откроешь дверь. Это правда. В прошлый раз я потратила слишком много сил, и мне нужно время, чтобы снова накопить их. Но сейчас я всё ещё сильнее тебя. Я могу поделиться с тобой силой. И для этого тебе надо ослабить клетку.

— Да правда, что ли? — выгнула я бровь, не скрывая разочарования. Как об стенку горох. Но стоило мне снова отвернуться, как изнутри послышался глухой удар о дверь и отчаянный возглас:

Да погоди же ты, балда! Ты обещала, что выслушаешь! Я не прошу тебя снимать сразу все замки, хватит и одного. И тогда я смогу передать тебе достаточно силы, чтобы ты взяла контроль над телом.

Я задумалась. «Передать достаточно силы». Воображение рисовало зловещие картины, как из-за двери выползает искрящийся и зловонный сгусток энергии и исчезает внутри меня, пока я страшно кричу и корчусь от боли. Мда... Звучит бредово, нездорово и очень опасно. Впрочем, мои бесконечные бултыхания внутри собственной головы тоже безопасностью не отличались и, что более важно, уже здорово надоели. В любом случае, она здесь проторчала куда дольше меня, поэтому наверняка знает пару фокусов, которые мне пока неподвластны. Наверное. Если не врёт. Я пристально посмотрела в её глаза. В свои собственные глаза, но на слишком маленьком лице, навеки сохранившемся в том же виде, что и десять лет назад. Она глядела в ответ серьёзно и встревоженно, но никакого подвоха видно не было.

Да брось. Ты что, себе не веришь?

— Ха. Ни за что, — не задумываясь сказала я, но всё же собралась с мыслями и затронула практическую сторону вопроса. — Ладно, допустим, я согласилась. Как всё это произойдёт? Я открою замок и... что? В каком смысле ты передашь мне часть силы? Типа... просто возьмёшь и поделишься? Как Саша с Шадисом варёной картошкой? Она фыркнула.

Вроде того. Мы разделены, но вместе мы — одно сознание, хочешь ты того или нет. И никаких страданий, мучений и зловещей вонючей жижи, или что ты там себе напредставляла. Пока ты каждый день лезешь из кожи вон и тратишь силы на спасение своей жизни, я сижу тут и в ус не дую, поэтому мои запасы больше. Я просто поделюсь с тобой тем, что принадлежало бы нам обеим в равной степени, если бы не эта чёртова дверь. Теперь понятно?

Я снова неопределённо хмыкнула, почёсывая подбородок. Всё ещё не до конца представляю, как всё это будет выглядеть, но говорит она, конечно, красиво, и если всё это правда, то затея может сработать. Теоретически. Однако всё упиралось в одну деталь. Чёртов замок. Который мне придётся открыть. — Ах, ну конечно, — дошло до меня, и я содрогнулась от холода, пробежавшего по позвоночнику. — Сняв замок, я не смогу повесить его обратно. Так ведь? Поэтому ты тут передо мной соловьём заливаешься? Я хмуро посмотрела на неё, и она с улыбкой пожала плечами.

Решать тебе.

Класс. Ну и задачка. Тяжело вздохнув, я по привычке потянулась нервно растрепать хвостик косы... которой давно не было. Да твою ж... Я пнула воздух и принялась мерить пространство шагами, обдумывая всё услышанное. С одной стороны, что тут обдумывать? Она предлагает мне снять замок собственными руками! Нет уж, ни за что! Мои дела и так плохи, а теперь всё станет ещё хуже. Два замка её не удержат. Она будет становиться всё сильнее и в конце концов разнесёт клетку, не оставив и камня на камне. А потом примется за меня. И тогда может случиться непоправимое. Нет и точка! Но с другой стороны... А что мне ещё делать? Ситуация настолько паршивая, что она сама — сама! — пошла на компромисс, и чем дольше я здесь торчу, тем настырнее смерть дышит мне в ухо. Мне пора валить отсюда, и мы обе это понимаем. Но, очевидно, она не стала бы предлагать такой лёгкий выход, если бы в нём не было выгоды для неё самой. Это не компромисс. Это сделка. А раз я категорически не хочу выпускать её вместо себя, придётся выбрать меньшее из двух зол... И надеяться, что оставшиеся замки продержатся, пока я не придумаю, что с ней делать. Она буквально даёт мне фору. Поддаётся. Дерьмо. — Идёт, — сказала я, вернувшись к двери. — И только попробуй что-нибудь выкинуть.

Да понятно, хватит языком молоть. Действуй.

Она серьёзно кивнула мне, и не думала, что когда-нибудь скажу это, но её уверенность придала мне сил. Я глубоко вздохнула и посмотрела на старинный тяжёлый замок примерно на уровне моей груди, удерживающий беспомощно болтающийся засов. Взяла его, ощутив ладонью холод и внушительный вес и испачкавшись в ржавчине, большим пальцем сдвинула задвижку с замочной скважины. В другой руке тут же материализовалась связка ключей. Я словно приставила револьвер к собственному виску. Боже, не верю, что делаю это. Сердце колотилось, как безумное, инстинкт самосохранения вопил благим матом, что я сама подписываю себе смертный приговор. Руки дрожали, но я смогла попасть ключом в скважину с первого раза. Щёлк! Щёлкнул запор в замке, щёлкнул взведённый курок револьвера у виска. Я вытащила дужку из скобы, и замок вместе с огромным железным засовом рассыпались в пыль, не успев долететь до моих ног. Я вдруг поняла, что буквально задыхаюсь от ужаса. Вот и всё. Молодец, Елена. Марк мне голову откусит.

Хорошо. Подойди сюда.

Обливаясь холодным потом, я подошла к щели... и сразу заметила, что она стала больше. Намного. Словно изнутри дверь выдавливала какая-то сила и с каждым утерянным замком зазор становился всё шире. Теперь туда можно было без труда просунуть кисть руки, и, судя по её взгляду, именно это мне и надо было сделать. — Ох, да ладно, — вымученно вздохнула я, здраво рассудив, что хуже уже не будет, и буквально сунула руку в клетку к хищнику. Она прикоснулась ко мне и переплела наши пальцы, и я с трудом сдержалась, чтобы не выдернуть ладонь в ужасе и отвращении. Её рука была холодной, как лёд. Мертвецки холодной. Но я, как ни странно, ощутила импульс чего-то тёплого. — Что за... — только и сказала я, а потом почувствовала, как меня наполняет что-то... Точнее, не наполняет, а заполняет какую-то пустоту где-то далеко и глубоко внутри, так глубоко, что я даже не думала, что в этом месте что-то есть. Это место находилось в самом дальнем углу моей памяти и пустовало всё время, сколько я себя помню — с тех самых пор, как я проснулась в шесть лет и поняла, что не знаю своего имени. Кроме пыльных осколков там ничего не валялось. А сейчас... словно утерянная часть меня возвращалась домой. Невообразимое чувство. Действительно, никакой боли и страданий. Меня накачивали, как кожаный мячик воздухом, и вскоре я почувствовала себя намного лучше. Нет, даже не так. Я ещё никогда не чувствовала себя настолько хорошо. Настолько целой.

Ну, как ощущения?

— Потрясающе, — не соврала я, когда она позволила мне вытащить руку, и посмотрела на ладонь с широкой улыбкой. Она словно светилась. Я подняла голову и наткнулась на её непроницаемый взгляд. Наверное, впервые за всё время я посмотрела на неё без страха и ненависти. Не как на огромный гнойный нарыв на теле, а как на союзника. Как на часть себя. — Спасибо. Да это прямо исторический момент, дамы и господа.

Ага. Не думай, что мы в расчёте. Я с тобой не закончила.

И она растянула сухие губы в кривой широкой ухмылке, не предвещающей мне ничего хорошего. Что я там говорила? Забудьте. Улыбка съехала с моего лица, и я едва сдержалась, чтобы не плюнуть в дверь, пока внутри всё горело от досады. Чёрт, только решила, что не всё так плохо и с ней можно сотрудничать! Ну, маленькая гадина! Хочешь войны? Ты её получишь. Временное перемирие закончилось, расходимся по баррикадам. Я молча отсалютовала ей двумя пальцами, не расшаркиваясь на прощания, и отошла от двери, провожаемая её мрачным взглядом. Закрыла глаза, снова сосредоточилась на едва различимых толчках и шуме снаружи, но теперь всё ощущалось куда отчётливее, и я почувствовала, что на этот раз смогу перепрыгнуть этот барьер... Поэтому я разбежалась и прыгнула. Секунда — и я снова сижу в своей каморке, в том же самом углу, в котором уснула. Комнату заливал хмурый утренний свет. Я сонно сощурилась и протёрла слипшиеся глаза. Андрэ нигде не было. Следов моей крови на полу тоже. Факт очевидный, но я просто не могла не убедиться в этом в первую очередь. Господи, наконец-то проснулась! И вот тут громыхнуло изо всей силы, да так, что башня содрогнулась от основания до самой верхушки, где-то наверху брякнул колокол. Сонливость как рукой сняло. Я вскочила, бросилась к окну, и у меня отвисла челюсть, когда по соседнему кварталу пронесло два гигантских сплетённых тела. В одном я без труда распознала Бронированного, а во втором, чтоб мне провалиться, титана-Эрена! Вокруг действительно кружил рой разведчиков, я судорожно попыталась узнать хоть кого-то, однако на такой скорости и с такого расстояния это было сделать нереально. Но мне всё равно показалось, что вот у того солдата светлые волосы, вон тот маленький и с бритой головой, а вон у того на шее мелькнуло что-то, похожее на красный шарф... Меня распёрло от радости, и я едва подавила порыв высунуться из окна по пояс. Я вижу их. Обалдеть, я действительно вижу их! А они даже не подозревают, что нас разделяет всего пара улиц! Подавив волнение, я выбежала из комнаты, на ходу закидывая за спину рюкзак и ружьё, и помчалась вверх по узкой каменной лестнице, которая заканчивалась люком, ведущим на площадку колокольни. Люк мы с Марком ещё с вечера оставили открытым, чтобы не тратить на него время, и уже на подходе к нему я услышала очередное раскатистое громыхание и какой-то подозрительный свист. Я выглянула на площадку и увидела, как в меня летит что-то чёрное. — Э... — всё, что я успела сказать, когда огромный камень с сокрушительным грохотом врезался прямиком в верхушку башни и начисто снёс её вместе с колоколом. Высунись я хоть на секунду раньше, улетела бы следом. Чёрт, они там совсем сдурели или как?! Меня буквально сдуло обратно на лестницу. Люк захлопнулся, едва не прищемив мне пальцы, и я чудом успела ухватиться за хлипкие перила, чтобы не проделать весь путь по ступенькам на собственной спине. Класс. Молодцы, ребят! И что прикажете теперь делать? — Очевидно, бежать, — пробормотала я, когда сверху что-то очень громко и нехорошо хрустнуло и на меня посыпалась каменная крошка. Вот же хрень! Ну вы получите у меня! Я рванула вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки разом. Позади упало что-то тяжёлое и пустило мне вслед целую тучу пыли. Башня и без того была подбита, и сейчас, очевидно, настал её смертный час. Как и мой, если бы я пробыла без сознания хоть на пару минут дольше. Я чудом успела вылететь на улицу в тот момент, когда башня надломилась почти ровно наполовину и верхняя её часть тяжело завалилась на соседнюю трёхэтажку — к счастью, не в моей стороне. Оглушительно расчихавшись, я отбежала подальше и укрылась за домом, стараясь не упускать из виду разведчиков. Эрена с Райнером с земли рассмотреть уже не получилось, но с той стороны стало как-то подозрительно тихо, и мне это совсем не понравилось. Значит, кто-то уже проиграл. Хотелось бы верить, что не Эрен, вот только что его голозадый титан сможет сделать против Бронированного? И вдруг раздался рёв. Оглушительный, утробный, отчаянный рёв, от которого во всех домах на километр вокруг задрожали стёкла. Я выскочила из-за угла, всматриваясь в просветы между домами. Эрен? Нет, его титан в другой тональности орёт. Значит, Райнер? Чёрт, да что там происходит? Я провела руками по лицу, унимая бешеное сердцебиение и вытирая налипшую пыль. Не нравится мне это. Внутри всё рвалось вперёд, хотелось бежать туда, убедиться, всё ли в порядке... Но нет. Нельзя терять голову. Надо успокоиться и хорошо подумать. Ладно, вариант с колоколом обломался. Что ещё можно сделать? Запасной план — выстрелить из ружья, но, во-первых, отсюда всё-таки слишком далеко, а во-вторых, там такой шум стоял, что, боюсь, ребята наверняка немножко оглохли и просто не услышат меня сейчас, а если и услышат, вряд ли распознают звук выстрела. А попытки всего две. Значит, надо подобраться поближе или найти что-нибудь такое же высокое, но в пределах их слышимости. Зря потрачу патроны — останусь ни с чем. С сожалением обернувшись на руины несчастной башни, ставшей для меня пристанищем на эту ночь, я набросила капюшон и шмыгнула в переулок. Хоть и не могу причислить себя к верующим, но мне всегда нравилась эта часовня. Очень жаль. Дворы, улицы, подворотни сменяли друг друга, пока я по памяти рисовала в голове карту города. Некоторые места были мне знакомы, или я просто хотела так думать. Я редко бывала в этом районе, поэтому так сходу прикинуть наиболее подходящее высокое место, на которое можно забраться без привода, было тяжеловато. Разведчиков я потеряла из виду, но слышала с той стороны какие-то неразличимые человеческие крики, и каждый новый подстёгивал меня поторопиться. Чёрт, совсем сбилась... Ландшафт что ли так поменялся за пять лет? Где я вообще? Пробегая очередной двор, я перемахнула через примыкающие к дому дверцы погреба и задрала голову, пытаясь сориентироваться по торчащим шпилям. В небе пролетела птица, и я бы даже не обратила на неё внимания... если бы у этой птицы не было человеческих рук и ног и за ней не тянулся шлейф из белого пара. — Твою мать, — прохрипела я, холодея от ужаса. Как-то сразу я поняла, что этот летун — Бертольд. Как-то сразу я вспомнила, откуда он взялся и что собрался делать. И абсолютно спокойно осознала, что мне каюк. На этот раз — стопроцентный. Он превратится в Колосса, разнесёт полгорода и взрывная волна разорвёт меня на куски. Я просто не успею убежать. Здесь некуда, блин, бежать. Это конец. Стоп, не конец! Погреб! Я только что пробежала мимо погреба! Я рванула обратно, дёрнула за ручки и из-за вскипевшего адреналина не сразу увидела на них цепь и тяжёлый замок. Пофиг, как раз хотела пострелять. Одного выстрела хватило, чтобы сбить замок, я сорвала цепь, распахнула дверцы и... — Быстро, всем в укрытие! — Ханджи, осторожнее! Да нет. Не может быть. Вы что, прикалываетесь? Недолго думая, я выскочила из-за угла, откуда послышались знакомые голоса, и прямо в полёте поймала за накидки двух солдат, идущих на снижение и едва не влетевших в меня на УПМ. Мы повалились в пыль, запутавшись в тросах и плащах друг друга, я стукнулась головой о какую-то железку и прикусила язык. — Что... Ты ещё кто?! — тут же вскинулся молодой мужчина, наставив на меня клинки, когда я буквально за шкирку втащила их обоих во двор. — Спокойно, — твёрдо осадила его майор, тем не менее глядя на меня так же настороженно, и у меня сердце рванулось из груди, стоило только увидеть знакомые лица. Но Бертольд не оставил нам времени на трогательные приветствия. — Ханджи, Моблит, быстрее сюда! Здесь есть укрытие! — протараторила я, в спешке забыв про субординацию. Воздух поплыл от жара, всё вокруг окрасилось в неестественный ядовито-жёлтый цвет. — Ну же, скорее! Ханджи кинула на меня странный взгляд, очевидно, узнав голос, но не видя лица из-за капюшона, и они оба шмыгнули вниз, обогнав меня. Отлично, успели, слава богу! Повезло же мне поймать их здесь! Боюсь представить, что было бы, не услышь я их... И как раз когда я спускалась последней и собиралась закрыть дверцы, на нас обрушился ад. Кто-нибудь знает, как лопаются барабанные перепонки? Я вот нет, поэтому не могу точно сказать, что это было, но в голове будто пачка бомб взорвалась. Я буквально почувствовала, как мне выжгло глаза и оторвало уши. Иначе почему из них идёт кровь? Это было последнее, что я запомнила перед тем, как невероятно мощная волна жара сбила меня с ног и швырнула на лестницу. Раздался звук лопнувшего арбуза, о боже, это же мой череп, я треснулась головой о ступеньку, покатилась вниз, меня поймали чьи-то руки, оглохшую, ослепшую и дезориентированную, пока где-то наверху Колоссальный гигант стирал в пыль мой родной город... Запахло старой бумагой, ёлкой и гадким хозяйственным мылом. Ханджи. Первая, кого я встретила спустя столько дней. Я так много хотела сказать. Мне хотелось рассказать о стольких вещах, удивительных и отвратительных, о стольких открытиях... Но я лишь вцепилась в её накидку и провалилась в ненавистную темноту прежде, чем успела открыть рот. Вот же невезуха.