Хороший солдат не тот, который может чёрт знает что натворить, а тот, который может всё вытерпеть. © Грегори Дэвид Робертс «Шантарам».
Одиннадцать дней после поступления.
Резкий удар ногой по задней стороне колен, толчок в грудь — и я грохнулась спиной в пыль, мёртвой хваткой вцепившись в руки, держащие у самой моей шеи деревянное лезвие тренировочного ножа. Фыркнув от натуги, я ударила противника в живот коленом, заставив его ослабить напор, ловко вывернулась, вскочила на ноги и тут же молнией кинулась обратно в бой. В последний момент уклонилась от его выпада ножом и неумелым движением ноги выбила из-под него землю — спасибо Эрену, подсказавшему мне вчера этот нехитрый трюк. Нехитрый, но эффективный и, видимо, неожиданный: противник повалился навзничь, от сильного удара о землю выронив деревянный муляж, который я подхватила ещё в полёте и тут же приставила его к открытому горлу поверженного. — Ладно, ладно, ты победила, — беззлобно засмеялся он, когда я демонстративно полоснула ножом по его шее, и поднялся на ноги, театрально приложив руку к сердцу. — Кто бы мог подумать, я проиграл в рукопашном поединке какой-то жалкой двенадцатилетней каштанке... — Стивенсон, заткнись, — прошипела я, предупредительно пихнув его кулаком в плечо и поморщившись от ненавистного прозвища. — Иначе, клянусь, я снова завалю тебя, но на этот раз затолкаю тебе этот нож куда поглубже. Посмотрим тогда, кто тут жалкий. — Ну да, давай, продолжай смеяться над чужим позором! — возопил этот придурок чуть ли не фальцетом. — Ты представляешь, насколько сейчас опустила мою самооценку своим выигрышем? Мне просто больше жить не хочется! — Ну так в чём же дело? — ухмыльнулась я, сунула нож за пояс, схватила забытый кем-то муляж клинка УПМ и, угрожающе размахивая им, пустилась вдогонку хохочущему сокурснику. Что за хрень тут происходит, спросите вы? Мне бы кто объяснил сначала, отвечу я. Знакомьтесь, это несчастное существо с уязвлённым самомнением зовётся Лукас Стивенсон, или просто Лук; и, к моему сожалению, он мой старый шиганшинский знакомый. А познакомились мы по очень простому и глупому поводу — Лукас с малых лет по уши влюблён в Андрэ, а она не отвечает ему взаимностью. Но он всё равно пытается завоевать её и, как он сам когда-то выразился, «растопить вечные льды её неприступного сердца жаром своей любви». Жуть. Одним словом, Лук, мягко говоря, неординарная личность с жутко странным характером. Посмотришь на него: вроде нормальный парень, адекватный, весёлый где надо, шутить умеет — ну прямо душа компании. Но как только узнаешь его поближе, сто раз пожалеешь, что вообще решил к нему когда-то подойти, потому что иногда он становится просто невыносимым! Ведёт себя как ребёнок, отпускает идиотские шуточки, придумывает мне всякие тупые клички; и зачастую этот его тупой оптимизм проявляется в абсолютно неуместных ситуациях, заставляя меня сгорать от стыда и сокрушённо прикладывать руку к лицу. Сколько лет я уже с ним знакома, но до сих пор не могу понять эту его дурацкую привычку. Нет, я и сама оптимистично настроена... по большей части. Но неугомонность и бурно фонтанирующая жизнерадостность Лукаса Стивенсона выбивают из колеи даже меня. Как я уже говорила, Лук тоже жил в Шиганшине, поэтому я хорошо его знаю и считаю его вполне достойной партией для своей сестры, несмотря на все его заскоки и причуды. Это он только со мной ведёт себя как сбежавший из психушки, при появлении же на горизонте Андрэ он сразу становится серьёзным и вполне себе терпимым, разве что смущается страшно. Однако Лукас ей как был, грубо говоря, до лампочки, так и остался: она считает его просто приятелем и не воспринимает всерьёз — как, впрочем, и всех парней, пытавшихся к ней подкатить. А их было много. Но Лук пошёл дальше всех — он даже в кадеты окончательно решился податься после долгих раздумий только когда узнал, что она написала заявление. А я ведь говорила, что от любви одни только неприятности? Это всё, конечно, забавно, но иногда мне становится его искренне жаль. Как-то раз я даже попыталась аккуратненько поговорить с сестрой на эту тему и разузнать, почему она никого не подпускает к себе слишком близко и уж не хочет ли она обратить внимание на скромно топчущегося рядом с ней паренька, но она холодно обрубила разговор ещё на корню. Я обиделась, но всё поняла и больше эту тему не затрагивала. А Стивенсон парень упёртый, он от своих слов просто так не откажется. Поэтому, думаю, скорее Эрен послушает Микасу, бросит армию и уйдёт в поля, чем Лукас оставит свои попытки. Ну, а пока... — Елена, ты сегодня слишком агрессивная! — возмущался Стивенсон, чудом увернувшись, когда я полоснула «клинком» в паре сантиметрах от его спины. — Да что ты говоришь, — буркнула я. — Я агрессивная с того момента, как впервые встретила тебя, идиота. — А мне кажется, у тебя всё-таки что-то случилось, — задумчиво сообщил он. — Может, ты с Армином поругалась? А то он какой-то грустный сегодня ходит... Что вы умудрились не поделить? Этого я уже не могла стерпеть. — УМРИ! Щёки обожгло красным. Яростно скрежеща зубами, я отбросила клинок, на бегу вытащила нож из-за пояса и со всего размаху швырнула его вдогонку удирающему товарищу — прицельно в непутёвый белобрысый затылок. Нет, с Армином я не ругалась, боже упаси; просто меня до сих пор бесит, что эта дубина стоеросовая и, когда не надо, очень догадливая, просекла о моих чувствах к нему и теперь пытается меня подколоть при каждом удобном случае. И, если честно, мне уже надоело это слушать. Я-то к нему со всем сочувствием и пониманием, а он!.. Как назло, в последний момент в силу вступил пресловутый закон подлости — Лукас, зараза, услышал свист рассекаемого воздуха и резко свернул в сторону, спасая свою черепушку от неминуемой травмы. Нож, в свою очередь, продолжил полёт и прилетел рукоятью прямо в затылок какой-то долговязой темноволосой девушке. — Ой, — нервно вырвалось у меня. Желание вкатать Стивенсона в грязь усилилось в добрую сотню раз. Вечно я из-за него вляпываюсь в неприятности! Моя случайная жертва громко выругалась и резко обернулась в поисках хозяина тренировочного муляжа, схватившись за ушибленный затылок. Яростный взгляд её узких глаз зацепился за мою удивлённую и виноватую физиономию и остановился, резко потемнев. Я замерла испуганным сусликом и молча пронаблюдала за тем, как она подняла с земли нож и медленно направилась ко мне. — Эй, ты! — рявкнула она, не дав мне даже рот открыть, чтобы извиниться. О, так я же её знаю! Она со мной в одной комнате живёт. Правда, имя её я так и не удосужилась выяснить за всё это время. — Это твоё? Сунула нож мне под нос, недовольно фыркнув в ожидании ответа. — Эээ... да, — осторожно ответила я и потянулась к оружию. — Я прошу проще... — Ты у нас тут бесстрашная, что ли? — усмехнулась она, скривив губы и отдёрнув руку с муляжом. — Смотри, куда метаешь свои деревяшки, криворукая малявка, иначе мало не покажется. Кадеты, тренирующиеся неподалёку, начали заинтересованно оглядываться, наблюдая за назревающей перепалкой. Из толпы донеслось несколько смешков. Я недовольно покосилась на жадных до зрелищ сокурсников, но взяла себя в руки и решила всё-таки держать лицо до конца. — Я ещё раз дико извиняюсь, — вкрадчиво протянула я, — но удар этот предназначался вовсе не тебе, так что моей вины тут особо-то и нет. Пожалуйста, верни нож. Если я не сдам его перед обедом, будет не очень хорошо. Ухмылка на тонких губах знакомой незнакомки растянулась ещё шире. Она взглянула на меня с высоты своего роста, будучи на полголовы выше, и вытянула руку с оружием вверх. — Ну так отбери, если надо. Второго приглашения мне не понадобилось. В ту же секунду я резким движением с размаху всадила кулак ей в челюсть... почти всадила. Она с возмутительной лёгкостью отразила мой хук, ударила меня по ногам и вцепилась свободной рукой в горло, не дав сгруппироваться. От сильного удара затылком о землю перед глазами всё поплыло, из груди выбило воздух, но я быстро пришла в себя и чудом увернулась от её кулака. Применив тот же приём, что и недавно с Лукасом — удар коленом в живот, — я вслепую взмахнула кулаком, попав ей по носу, быстро выбралась из-под неё и встала на ноги, — и тут же чуть не повалилась обратно, когда по солнечному сплетению шарахнули пяткой. Секунда ушла на то, чтобы вытереть пот со лба рукавом куртки, затем всё закрутилось снова. Удар, блок, снова удар, увёртка, блок, ещё удар, промах, прыжок в сторону, подножка, удар в спину. Дальше всё было предельно просто: усесться на неё, чтобы не встала, заломить руки за спину и отобрать, наконец, этот треклятый нож. Первый пункт плана прошёл гладко, но стоило мне коснуться её запястий, как меня наотмашь хлестанули по щеке тыльной стороной ладони, больно ударив острыми костяшками по скуле, отчего моя голова повернулась почти на сто восемьдесят градусов. Выругавшись сквозь зубы и пытаясь восстановить равновесие, я почувствовала, как девушка резко извернулась подо мной и вцепилась в мои плечи. Миг — и я валяюсь на животе, подмятая под неё. Мои руки заломили за спину и сцепили стальной хваткой, косу намотали на запястье и дёрнули вверх, из-за чего я коротко вскрикнула, ощутив, как к шее прижимается шершавая поверхность деревянного ножа. Мать твою. — Слабовато, — равнодушно послышалось откуда-то сверху. Натяжение в волосах вдруг пропало, когда меня отпустили, и я позорно стукнулась о землю лбом, поставив окончательную точку в этом эпичнейшем сражении. Рядом услышала какой-то стук и подняла взгляд. В паре сантиметрах от моего лица лежал нож.***
Я с самого утра догадывалась, что одиннадцатый день в армии будет богатым на приключения. Ещё на утреннем построении инструктор объявил, что после обеда мы отправимся в конюшни и начнём объезжать молодых лошадей. Я очень обрадовалась тому, что в наших ежедневных тренировках, которые уже успели надоесть своим однообразием, появится хоть что-то новое, но одновременно с этим немного побаивалась. Тётя всегда предостерегала меня насчёт лошадей и советовала не подходить к ним слишком близко: она рассказывала, что когда мой отец был в моём возрасте, соседский конь со всей силы зарядил ему копытом по лицу, да так, что у него искры из глаз посыпались, а нос потом так и остался искривлённым. История эта свою воспитательную пользу принесла, однако впечатление на меня произвела слишком сильное — после неё я всех лошадей, попадающихся на глаза, обходила десятой дорогой и боялась, как огня. В общем, тётя, сама того не хотя, случайно привила мне... лошадиную фобию. Неловко вышло. Сейчас я выросла, и страх немного притупился, поэтому я старалась об этом не думать и сконцентрироваться на том, что обучение верховой езде — очень важный этап в наших тренировках, особенно если я собралась после училища поступать в разведотряд: там от моего четвероногого друга будет зависеть моя жизнь. Сейчас же самое главное для меня — сдружиться со своим конём, поэтому нужно взять себя в руки и успокоиться. Лошади, как известно, чувствуют, когда их боишься. И, как назло, от этой мысли я только сильнее волновалась. — Ты как? — тихо поинтересовалась Андрэ, пока мы вместе со всеми курсантами дружно шагали в сторону конюшен. — Ну ты и учудила, конечно. Это ж надо было, так метко засветить человеку ножом в голову. Удивительно, как Имир тебя в лепёшку за это не раскатала. — Да хватит уже, — обиженно нахмурилась я. — Я же говорила, это всё Лукас виноват! Если бы он не закатил свою глупую истерику, ничего бы не было. Вечно я из-за него встреваю в неприятности. Как будто нужна мне была эта драка! Андрэ горестно вздохнула. — Елена, знаешь, в чём твоя проблема? — спокойно сказала она она, заставив меня напряжённо сглотнуть: такой её тон обычно не сулит ничего хорошего. — Ты всегда во всём обвиняешь других. Сорвалась с забора, пока пыталась достать яблоко — виноват дядя, который не успел его починить. Простудилась — виноват Эрен, который вытащил тебя из дома на мороз. Нарвалась на драку — виноват Лукас, который тебя разозлил. Тебе не приходило в голову, что ты могла бы вообще не залезать на сломанный забор, не валяться в сугробах и не швыряться ножами в Лукаса? Если ты хочешь стать настоящим солдатом, тебе нужно научиться контролировать себя и отвечать за каждый свой поступок самостоятельно. Ты должна справляться со своими эмоциями и не позволять им взять верх над тобой. Будь то гнев или же страх. — Она внимательно посмотрела на меня, словно прочитав по моему лицу, о чём я думаю. Я покраснела и отвела взгляд. — Человек всегда несёт ответственность за свои действия. Подумай над этим, пожалуйста... И перестань ковырять губу, иначе мне придётся по рукам тебя бить! Я вздрогнула и отдёрнула руку от лица, спрятав её за спиной. Андрэ внезапно смягчилась и тихо рассмеялась, глядя на меня. — Ладно, извини. Ты... Наверное, ты права, — вздохнула я, чувствуя, как щёки снова горят от стыда. Андрэ ведь действительно права в каждом слове, и от этого мне хотелось провалиться сквозь землю. Но её нравоучительная речь возымела успех: бесполезный страх отпустил меня, и я более уверенным шагом направилась к конюшням, около которых уже образовалась толпа оживлённо переговаривающихся кадетов. Самым первым и самым серьёзным моим самостоятельным поступком стало поступление в армию. Я сама выбрала этот путь, никто не заставлял меня. И я буду отвечать за последствия, которые принесёт это решение, потому что во всех моих ошибках буду виновата только я сама. Я вздохнула и улыбнулась самой себе (обычно это помогает), но тут же скривилась от боли. Разбитая губа противно саднила, живописные ссадины на лице не сильно, но ощутимо болели. На носу и левой скуле красовались грубо отрезанные пластыри из госпиталя, остальные раны были заботливо замазаны целебной мазью, которую постоянно готовит моя сестра. Боже, сотню раз уже пожалела, что спровоцировала эту глупую драку. Мало того, что испортила отношения с соседкой по комнате, так ещё и вся в синяках теперь хожу! Я снова вздохнула и обернулась: та девушка — Имир, как сказала Андрэ, — шла где-то позади рядом с низкой светловолосой девчонкой, которую, если мне не изменяет память, зовут Криста. Имир, в отличие от меня, отделалась только небольшой царапиной на носу, поэтому ехидно ухмыльнулась, когда поймала взглядом моё заклеенное пластырем лицо. Я нахмурилась и отвернулась от неё. Она, конечно, та ещё вредина, но... нужно будет извиниться перед ней. Лошади не любят больших толп людей — так сказал Шадис сегодня утром, поэтому весь набор разделили на пять групп по количеству конюшен, чтобы мы в течение дня сменяли друг друга. Первая группа только недавно вернулась с манежа, сейчас настала очередь второй, в которую меня и определили. Старенький, но крепкого телосложения конюх с забавной залысиной на затылке, который проводил сегодня инструктаж по обращению с лошадьми, уже встречал нас около конюшен. Когда мы с Андрэ и ещё несколькими кадетами влились в общую толпу, он дал нам последние наставления, ещё раз прогнал по технике безопасности и наконец запустил в конюшню, предупредив, что хоть лошадей уже начали объезжать, с ними всё ещё стоит быть осторожными. Я пару секунд помялась, взяла себя в руки, глубоко вздохнула и шагнула в выделенное нашей группе одно из пяти длинных строений, поморщившись от запаха конского навоза и шарахнувшись от фыркнувшей на меня кобылы. Помня слова конюха, я решила со всей ответственностью подойти к выбору своего скакуна — всё-таки, именно на нём мне придётся учиться искусству верховой езды (а заодно и лечить свою глупую фобию); поэтому я как можно внимательнее вглядывалась в вытянутые морды изредка всхрапывающих животных. По обеим сторонам мелькали множество лошадиных мастей и подмастков, но как только какой-нибудь конь, глядя на меня, вытягивал голову и поднимал уши кверху — признак того, что он хочет наладить контакт, — передо мной выскакивал какой-нибудь шустрый кадет, давая понять, что эту лошадь он занял. Помыкавшись от стойла к стойлу около минуты, я приняла более разумное решение и отправилась в противоположный конец конюшни, докуда ещё не все успели дойти, столпившись около первого входа; однако на полпути меня остановил требовательный всхрап из ближайшего денника. Я вздрогнула и непонимающе заглянула туда. На меня в упор уставился чисто-вороной конь, недовольно фыркающий и отмахивающийся чёрным хвостом от налетевшей на него стайки мух. Вот это экземпляр... Я тут же заинтересовалась этим горделивым красавцем и принялась его разглядывать. Тёмная шерсть мягко отливала синевой в свете солнечных лучей из окна, а чёрные блестящие глаза смотрели на меня с поразительным спокойствием, будто я не его будущий наездник, а предмет интерьера. Заинтересованно склонив голову, я покосилась на толпу сокурсников, проверяя, не собирается ли кто-нибудь опять выскочить передо мной, и осторожно протянула к нему ладонь. Конь без вопросов позволил прикоснуться к своему влажному носу. Чего уж там, он даже не шелохнулся! Отлично, мне не пытались откусить руку, не вышибли челюсть копытом — значит, акт доверия прошёл успешно. — Ну что, дружить будем? — улыбнулась я, аккуратно почесав его за ухом указательным пальцем. Вороной тихонько фыркнул в ответ. Ладно, допустим, это «да». Через пятнадцать минут, когда мы все уже определились с выбором, нас повели на манеж, где нам предстояло знакомиться со своими скакунами поближе — опробовать их в действии, так сказать. Конюх, кстати, как только увидел, как я гордо улыбаюсь, довольная, что отхватила такой самородок, всплеснул руками и сообщил, что мне попался волк в овечьей шкуре. Оказывается, у этого симпатичного жеребца очень и очень противный нрав, и это он только с виду такой спокойный. На самом деле с ним мне будет крайне тяжело справляться, так как он редко кого слушается, а под его копытами успел пострадать не один человек. Без летальных исходов, конечно, но всё равно это чересчур опасное животное. Ну и, плюс ко всему, его зовут Буян. А мне, знаете ли, после сегодняшнего случая резко расхотелось рисковать, так что я решила не выпендриваться и на всякий случай поменять себе коня, но и здесь меня поджидал облом — всех остальных лошадей уже разобрали. Попытка обменяться с сокурсниками тоже провалилась. В конце концов я махнула рукой и решила положиться на госпожу фортуну и на высшие силы, которые, надеюсь, всё-таки сжалятся надо мной. На манеже нас уже поджидал инструктор, который разделил нас на группки примерно по четыре человека и принялся внимательно наблюдать за тем, как мы справляемся со своими скакунами. Я попала в четвёртую, поэтому, пока было время, пыталась правильно надеть снаряжение на Буяна. Правда, немного мешали три маленькие проблемы. Первая: я боюсь лошадей. А после того, как конюх в красках расписал мне, насколько противного жеребца подсунула мне судьба, я даже тронуть его боюсь. Вторая, исходящая из первой: я ни разу в жизни не ездила на лошади, поэтому понятия не имею, как с ними обращаться. Нам, конечно, всё подробно рассказали и показали, но насчёт успешного применения этих знаний прям сразу на практике я что-то очень сомневаюсь. Третья проблема была немного более серьёзной: мой конь действительно начал потихоньку проявлять свой буйный нрав и никак не желал мириться с тем, что его будет объезжать какая-то жалкая девчонка, поэтому всё время фыркал и брыкался, норовя заехать копытом мне по носу, и никоим образом не позволял засунуть в его рот удила. Как раз, когда я кое-как расправилась с непутёвым скакуном, подошла очередь нашей группы. Я быстренько вскарабкалась на Буяна, вызвав ещё один недовольный фырк в мою сторону, поравнялась с одногруппниками и осторожно повела его рысью, со страху изо всех сил вцепившись в поводья, чтобы ненароком не свалиться. Как позже оказалось, эта предосторожность была далеко не лишней. Первые две минуты копытный вёл себя относительно прилично: бежал за своими собратьями спокойно и мирно, заставив меня на секунду даже забыть о словах конюха и возгордиться собой, но потом он как будто с цепи сорвался. Эта тупая животина начала ржать как ненормальная, извергать изо рта пену и страшно взбрыкивать задними ногами — благо специально для него мне выдали мартингал, поэтому, как он ни старался, но заехать своим затылком мне в лоб у него не получалось. Я, в свою очередь, давно выронив поводья и изо всех сил вцепившись в луку седла, взлетала к небесам вместе с его крупом и мысленно проклинала и себя, и конюха, и Шадиса, и Буяна, и всю его родню до десятого колена. Чёрт, вот угораздило же меня выбрать именно его! Вот вам и наглядный пример поговорки «не суди о книге по обложке», Колосс её задери! Мир вокруг прыгал и крутился, как на карусели, вестибулярный аппарат буквально орал благим матом. Сквозь ржание Буяна, топот его копыт и собственные непроизвольные вскрики я слышала где-то далеко встревоженные голоса курсантов и громкий бас инструктора, приказывающего живо найти конюха. В очередной раз взлетев вверх, я случайно выпустила луку из вспотевших ладоней, поэтому, чтобы остаться в седле, сделала первое, что пришло мне в голову — изо всех сил обхватила руками мощную лошадиную шею. И тут же очень пожалела об этом: чёрная шерсть успела сильно взмылиться, из-за чего я немедленно соскользнула с седла и, чуть не вывернув себе ногу, грохнулась на землю, прокатившись по натоптанному грунту пару метров. Тихонько взвыв не то от боли, не то от досады, я приоткрыла один глаз. Буян, похоже, почувствовал, что чужеродное тело пропало с его спины, но успокаиваться не собирался. Прекратив взбрыкивать, как ненормальный, он вдруг резко сменил курс и понёсся галопом прямо в сторону небольшой кучки кадетов, уже расседлавших своих лошадей. Ребята со страху начали разбегаться в разные стороны, сбивая друг друга, но убежать от взбешённого коня не так-то просто. Шадис, к несчастью, стоял слишком далеко, поэтому остановить разбушевавшееся животное было некому. Кроме, конечно же, вашей покорной слуги. — А ну стой, бешеная тварюга! — вскрикнула я, быстро вскочив с земли, и со всех ног помчалась наперерез Буяну, не задумываясь о том, что могу с лёгкостью попасть под его копыта. На какой-то чудовищной скорости я перехватила поводья, пролетевшие мимо меня вместе с конём, в последний момент успела вскочить в стремя, взлетела на седло и изо всех сил рванула их на себя, заставляя Буяна встать на дыбы всего в паре метрах от перепуганных кадетов и громко заржать. Дабы снова не свалиться вниз, я чуть приподнялась в седле и резко дёрнула поводья в сторону, пытаясь увести животное от опасной близости к ребятам, чтобы оно ненароком не лягнуло никого. — Да успокойся же ты, тупая кляча, пока я тебя на систему ремней не покромсала! — рявкнула я в ухо вороному, в конец выйдя из себя и забыв про то, что с лошадьми нужно говорить спокойно. — Прекрати скакать тут, как ненормальный, избалованная ты истеричка! Ты думаешь, я, как и все, буду тебя бояться? Ага, перетопчешься! Я тебя в бараний рог закручу, ты у меня сразу шёлковым станешь, если не будешь слушаться! Понял меня?! Я запоздало поняла, что если продолжу так на него кричать, он может запросто скинуть меня на землю, всего лишь снова взбрыкнув. Но, как ни странно, после этих слов Буян заметно успокоился и снова встал на четыре ноги, продолжая изредка всхрапывать и мотать головой, взмахивая своей шикарной чёрной гривой и раздражённо хлеща себя хвостом по бокам. Похоже, он всё-таки действительно привык к тому, что его все боялись, как чёрта. Вот и распоясался, думая, что ему всё дозволено. Я подняла голову и посмотрела на сокурсников, которых только что спасла от верной гибели. Все они с раскрытыми ртами уставились на меня, как на четвёртую стену, молча хлопая глазами. — Вы все целы? — выдохнула я, тяжело дыша, и бегло оглядела их. Какая-то очень впечатлительная особа в первых рядах умудрилась хлопнуться в обморок, а так, вроде, все в порядке. В подтверждение моих мыслей ребята словно вышли из ступора и активно закивали головами, растягивая на лицах туповатые улыбки. Облегчённо улыбнувшись, я показала им два больших пальца, спрыгнула с коня и распласталась на траве, приходя в себя и приводя дыхание в норму. Небо раскинуло надо мной свой голубой купол, по которому медленно плыли огромные облака, похожие на клочки медицинской ваты. Солнце слепило глаза, поэтому я старалась не смотреть на него, провожая взглядом пролетавшие в вышине косяки птиц. Когда мои очи начали слезиться от солнечного света, я опустила веки, но надо мной внезапно нависла чья-то чёрная тень. Приоткрыв один глаз, я узрела над собой бесстрастную морду своего чудного скакуна, который всем своим видом спрашивал у меня, какого, собственно, хрена я разлеглась на траве, которую ему положено есть. — Ладно, ладно, извини. Больше не буду кричать, — слабо усмехнулась я и почесала его за ухом, краем глаза заметив несущихся ко мне инструктора и Андрэ с одной стороны и конюха с другой. Буян снова надменно фыркнул мне в лицо, но через пару секунд доверительно ткнулся мордой куда-то в область моей шеи. От лошадиной фобии и следа не осталось.