Отражаясь в тебе

***** Тайлер Я очнулся. Под потолком, сменяя друг друга, мелькали лампочки. Так часто, что хотелось закрыть глаза. Зажмуриться и провалиться в спасительную темноту. По длинному коридору меня везли на каталке, молоденькая медсестричка катила рядом стойку с капельницей. Я очнулся и всё вспомнил. До подробностей. Как давал показания, рассказывая в деталях о деяниях Грэга. Как внимательно слушал стоящий рядом Джейк. Как медленно сходила с его лица краска, бледнели скулы и сжимались в кулаки руки. Как напряженно он глядел на меня и на лице промелькнула мучительная гримаса боли. Я все еще давал показания, когда он развернулся и пошел к выходу. Я смотрел ему в спину и не понимал происходящего. Почему он всегда уходит? Когда мне трудно и нужна его поддержка, почему он это делает? Черт тебя дери, почему?! А потом понял, куда он идет. Стало так страшно, как не было даже тогда, когда Мартин замуровывал меня в подвале. Страшно потерять его. Сейчас, когда все худо-бедно закончилось, потерять Джейка было особенно невыносимо. Ужасна была сама мысль о том, что он делает это из-за меня. Я не должен был стать причиной очередного крушения его жизни. Помню, как не давал скорой отъехать, как кричал и звал Бруно. Тот, растолкав всех, прорвался сквозь оцепление медиков и склонился надо мной. — Что? Что случилось? Я чувствовал, как рвется наружу его сердце, видел трепещущий в глазах страх. Притянув Бруно за рубашку к себе, я прошептал прямо в лицо: — Останови его! Останови Джейка! Не дай ему убить Грэга… — Что-о?! — он ошарашенно отпрянул от меня, а потом кивнул и рванул прочь. Я все вспомнил. — Разговаривай со мной, не отключайся, — в поле зрения появился рослый мужчина в белой высокой шапочке медика. В скорой я умудрился отрубиться, и сейчас док пытался удержать мое сознание на плаву. Тихое поскрипывание колес и лампочки, лампочки, лампочки. В ушах звенело на все лады, и голова раскалывается, как с похмелья. Хотелось спать. Сомкнуть веки и провалиться в сон. — Бруно. Где Бруно? — с трудом разлепив пересохшие губы, спросил я. — Не закрывай глаза, Тайлер, оставайся со мной, — во взгляде врача сквозило беспокойство. — У тебя есть аллергическая реакция на какое-либо лекарство? — Да, — пробормотал я, — антибиотики цефалоспоринового ряда. — Понял. Говори со мной. — Где Бруно? — повторил я, чувствуя, что сознание вновь покидает меня. Со скрипом распахнулась дверца лифта, и каталку втолкнули в блестящее металлом и зеркалами нутро. Дернувшись, кабина устремилась вверх, а я вновь провалился в темноту. Очнулся в палате и по пробивающемуся сквозь пластинки жалюзи свету понял, что уже утро. Или день. Сколько же я проспал? Что я проспал?.. Чуть повернув голову, обнаруживаю рядом Бруно. Ну а кого же еще! Моя тень всегда рядом, надежно защищает спину, оберегает от встречного ветра неприятностей. — С возвращением, — улыбка на его суровом лице смотрится чужеродно, как Тилль Линдеманн на сцене классического балета. Я один из немногих, кто видит эти эмоции, кому он показывает свое настоящее лицо. И я это очень ценю. — Где он? — Обшарив глазами просторную палату, не обнаружил там того, кого больше всего хотел увидеть. Джейка. Внутри все сжимается, я все помню… — Отправил помыться-переодеться, мы двое суток по стройкам и подвалам лазили, — спокойно ответил телохран, — сейчас примчится, не переживай. — Успел? — Угу. — Грэг? — Арестован. Все хорошо. Он вкратце изложил мне события вчерашнего вечера. — Я поймал Джейка около вашего дома, с моей «Береттой» в руках. Как ты его так правильно просчитал? — Видел его глаза. — Он бы это сделал. — Знаю. — Псих, совершенно без тормозов. В этот момент дверь в палату распахнулась и на пороге возник Джейк. Еле на ногах держится, глаза блестят, и взгляд плывет от усталости, но свежевыбрит, волосы еще мокрые после душа. — Заходи, — я постарался придать себе максимально бодрый вид. — Видок у тебя, — он покачал головой. — Что, я больше не красавчик? — Ты всегда красавчик, в любом состоянии. Он зашел в палату и теперь не знал, где расположиться. Единственный стул был занят Бруно, и парень залип в шаге от двери, шарил глазами по палате, пытаясь сориентироваться. Понятливый телохран: сложив два и два, тяжело поднялся. — Пойду кофе добуду, третьи сутки без сна. Тебе тоже не лишне будет взбодриться, — он хлопнул Джейка по плечу и вышел в коридор. Повисла странная давящая тишь. Внезапно возникший напряг. Там, в подвале опустевшей стройки, когда они с Бруно вытащили меня, словно кокон лопнул. Хлынули наружу эмоции. Такие настоящие, что заходилось сердце, а руки сами собой тянулись друг к другу. Сейчас же, когда смерть прошла стороной, мы оба вновь пытались натянуть старые маски. В воздухе повисли несказанные слова. Невысказанные чувства. И нам обоим чертовски неудобно. — Ну что там? Рассказывай, — я попытался как-то разрядить обстановку. Джейк рассказал о допросах и об аресте Грэга, расписал в картинках их встречу. — И как он отнесся к знакомству с сыном? — С радостью перегрыз бы мне глотку, — хмуро усмехается. — Мудак, — я подвел итог, — конченный. — В топку такого отца, — чувствовалось, что это вопрос все еще был болезненным. — Какого черта ты вчера поехал к нему? — я не хотел поднимать эту тему, но от мысли, что вчерашний вечер мог закончиться фатально, все еще дергало внутри. — Это было правильно, Тай, — парень напряженно посмотрел на меня, — зря ты натравил Бруно, надо было дать мне довести дело до конца. Убить Грэга было правильно, ты никогда не убедишь меня в обратном. — И сесть в тюрьму? — И сесть в тюрьму, — он подошел и наклонился надо мной, — он такое редкостное дерьмо, Тай. Мне необходимо было его застрелить — жаль, что ты этого не понимаешь! — Да, не понимаю. А ты? Ты сам-то понимаешь? — налетел я на него, выплескивая накопившиеся эмоции. — Это правильно, говоришь? И что дальше? В бега? Всю жизнь прятаться, пока не поймают. А потом что? Двадцать-тридцать лет за убийство — так ты себе представляешь свое будущее, да? — Это моё будущее, Тай, — отвечает, и в голосе проскальзывают металлические нотки. — Ты когда-нибудь думал о ком-то, кроме себя? О тех, кто с тобой рядом? О своих друзьях? А обо мне? Не в плане Грэга, денег или холдинга, а просто обо мне? Думал? Нет? Эгоистичный ты мудак. Мои жестокие слова бьют точно в цель, и я отлично это знаю. Он молчит. Смотрит. Злится. Сжимает губы в тонкую линию. Прямо чувствую, как маска циничного ублюдка расправляется и привычно врастает в кожу. И даже холодок в глаза вернулся. Он смотрит мне в глаза, сверлит ледяным взглядом, а потом говорит: — Ничего не изменилось, да? Что ж, ты изначально считал меня врагом. — Не считал. — Но и не доверял мне… — А должен был?! — возмутился я, вспоминая, как всё начиналось. — И потом, это было у нас взаимно. — Это и все, что у нас взаимно? — голос звенит как натянутая тетива. Я тяжело вздохнул: — Ты в каждом моем слове будешь искать подтекст? Почему ты такой?.. — В общем, я рад, что ты выкарабкался, выздоравливай, — он развернулся и вышел из палаты. В его движениях не было сомнений. Как всегда, он сделал это решительно: раз — и разорвал. Я сел на кровати. Колено ныло, и на душе было дерьмово. Мы в очередной раз сцепились на ровном месте — хотя, казалось бы… Он вновь ушел, психанув и сверкнув глазами. Сложный. Джейк такой сложный и непонятный… С быстрыми, нифига не продуманными решениями. Мне так больно, что хочется взвыть на всю палату. У него внутри словно прячется что-то, запертое в страшную клетку. Оно не рвется наружу, но и не пускает никого внутрь. Ржавые замки и железные прутья надежно защищают его от любых проявлений человечности. Лишь иногда клетка приоткрывается, и можно увидеть человека, изголодавшегося по чувствам и даже по самóй жизни. Я знаю, что, если прорвусь сквозь запоры, смогу достучаться до настоящего Джейка, с бьющимся сердцем и широкой душой, с мечтами и чувствами. Я точно знаю, что все это возможно, надо только сломать клетку. Там, в подвале, я был так близок к этому, но… это же Джейк, он еще в прошлый раз четко дал понять, что впускать меня в свое личное пространство не планирует. Я опять ошибся. В этот момент дверь палаты резко распахнулась, стукнувшись о стоящий позади нее шкаф, и на пороге вновь появился объект моих страданий и сомнений. — Мне кажется, мы не договорили, — тихо сказал Джейк. — Тебе есть еще что мне сказать? — я нахер обиделся. Так глупо и по-детски, но ничего не могу поделать. — Да, — он в три шага преодолел путь от двери до кровати, — ты самый хреновый Ангел из возможных. Сгреб меня в кучу и впился в губы. «Ёп твою мать», — совершенно офигев, я подался ему навстречу. Обнял и прижался, стискивая плечи руками. Мое тело — сплошной синяк, и мне больно от этих прикосновений. Ноют ребра и покрытый кровоподтеками живот, отбитые почки и развороченные губы. Мне чертовски больно и, вместе с тем, — хорошо. Спокойно. Будто бы свалилась с плеч припечатывающая к земле тяжесть, будто бы и не было той тонны дерьма, что вывалилась на меня в последние дни. На нас. — Прости меня, — прошептал Джейк, оторвавшись от губ, — я не должен был так… И вообще, много чего не должен был. Прости. Просто не мог еще раз потерять… Еще раз пережить это… Не мог. — Дурак, — выдыхаю беззлобно, — я люблю тебя. Вот и сказал. Потолок не обрушился, и мир не разлетелся на части. Это оказалось не так уж и сложно. Грэг никогда не говорил этих слов маме, и уж конечно, этого никогда не слышал от него я. Не говорил их сам. Не было желания, да и некому. Я всегда жил в достатке, можно сказать в роскоши. Богатый мальчик из семьи известного политика — благополучие через край. Зависти одноклассников, а потом и сокурсников не было предела. Никто не знал, что в центре этого благополучия никогда не стояла любовь. Гигантское непреодолимое расстояние между мамой и отцом, и просто космическое между мной и Грэгом — мы никогда не были семьей. Из года в год, словно участники затяжной войны, мы изводили друг друга придирками и претензиями. Хрупкие перемирия не в счет — они всегда заканчивались крахом, и мы вновь вступали на поле битвы, обезображенные и опустошенные этой войной. Сначала я думал, что всё еще может повернуться иначе, но в жизни почему-то никогда не бывает так, как ты думаешь, или так, как должно быть. Столько лет прошло, а почти ничего не изменилось: и я, и Грэг все еще в центре бойни. С Джейком все по-другому. Когда сутки проходят в ожидании неизбежного финала, начинаешь относиться ко многому иначе. Особенно к словам, потому что, как оказалось, их можно и не успеть сказать. Я люблю его. Да, именно так. Неплохо звучит, правда? Любовь падает на голову, приходит сама собой, а вот чтобы удержать ее, нужны недюжинные способности, терпение и желание. Все это у меня есть, а чего нет, тому можно научиться. Я всегда был хорошим учеником, и в этот раз не подкачаю. Хорошо. Спокойно. От его рук тепло. Кажется, ими можно лечить раны. Кажется, они забирают боль. Всю, без остатка. Хорошо. Спокойно. Тепло. Он молчит, переваривает мое «люблю». Я не жду от Джейка ответа, мне достаточно его рук. Пока так, а там посмотрим. — Никогда не прощу себе, что не поднялся тогда, — он наконец прерывает затянувшуюся паузу. — Да-а, это было хорошее предложение. Между прочим, я не часто предлагаю кофе в постель. — Но, ты же дашь мне второй шанс? — Джейк хитро щурится. — Посмотрим-посмотрим, — я попытался улыбнуться уголками покрытых кровавой коркой губ в ответ и тут же сморщился. — Совсем хреново? — Не-а, мне такую дозу морфина вкатили, хоть сейчас могу вскочить и побежать. — Куда? И правда — куда? Куда бежать, если все, что нужно и дорого, находится здесь. На расстоянии, которое можно преодолеть прикосновением. От него так чудесно пахнет гелем, свежестью, чистой кожей, что я, не удержавшись, ляпаю: — К тебе. — Лежи уже, бегун, — он хмурится, но по глазам видно, что доволен, — ко мне не надо бежать — я рядом. Мы так и сидели, обнявшись, когда в палату вернулся Бруно. Пересек широкими шагами комнату, сгрузил на столик три стаканчика с кофе. — Врубай телек! — командует с хода. — Грэг интервью дал, крутят по всем каналам. — И что там? Жалуется, как паршиво спалось в камере? — Ах, если бы… Судья подписал прошение о залоге. Полчаса назад этого мудака выпустили. — Твою ж мать! — выругался Джейк и потянулся за пультом. Новость о том, что Грэг снова на свободе, не была чем-то удивительным. Несколько миллионов залога в казну штата — весьма заманчивая вещь. И все же покушение на убийство подразумевало более суровые условия содержания: выпустить его на следующий день — нонсенс. На интервью налетели почти сразу — его действительно крутили сразу по нескольким каналам. Чуть подуставший от тюремных реалий Грэг выглядел по-прежнему впечатляюще. Черный деловой костюм в узкую полоску и белая с сиреневым отливом рубашка. Пиджак висит на спинке стула. Все очень продуманно и правильно: дорогой костюм свидетельствует о достатке и положении своего хозяина, а отсутствие пиджака сближает Картера-старшего со зрительской аудиторией. Весь его вид как бы говорит: «Я такой же, как вы, — свой парень». Пять баллов имиджмейкерам, ребята потрудились на славу. — Мне горько об этом говорить… Наверное, и моя вина, как отца, здесь тоже есть, — Грэг понуро опустил голову, — не досмотрел, не уберег. Подростковый возраст в жизни любого ребенка — сложный период. Наша семья не стала исключением. Как ни прискорбно признавать, но Тайлер повзрослел слишком быстро. Еще лет в пятнадцать он плотно увлекся кокаином, да и беспорядочные половые связи не были для парня табу. Мой сын неадекватен. Врачи говорят, что это — последствия его образа жизни. Наркотики, извращенный секс — могло ли быть по-другому? Все мы знаем, что это до добра не доведет. — Вот же дрянь! — меня буквально начало трясти от возмущения. Я в жизни не прикасался к наркотикам, даже банальная трава, которой в кампусе баловались практически все студенты, обошла меня стороной. И вот теперь я — гребаный наркоша, не менее гребаный педик и вообще конченый урод. Отцовская любовь не знает границ. Отлично придумано! Фантазийно и беспроигрышно. Дайте суду дополнительную информацию, да еще такую мутную, и это посеет сомнения. А так ли невинен сам потерпевший? Хороший вопрос, и повод присмотреться к жертве внимательнее тоже веский. А от сомнений до вердикта «невиновен» — один маленький шаг. Отлично сработано, Грэг не зря платит своим адвокатам баснословные суммы. — Зрителям канала, наверное, интересно узнать, как наша вполне спокойная семья оказалась в центре скандала? — спокойно продолжал Грэг. — Все просто. Кокаин требует денег. Я, как нормальный, адекватный отец, оплачивать его увлечения «белой пылью» не стал. Предложил лечь на реабилитацию, но Тайлер избрал другой путь. Деньги семьи решили бы его проблемы. Я мешал ему осуществить задуманное, и тогда мой сын придумал всю эту нелепость с обменом детей. Можно ли доверять его словам? Нет. Я, как отец, готов на все ради Тайлера. Если так называемый «сын» действительно существует, я готов встретиться с ним ровно через неделю в 12.00 около здания центральной городской лаборатории. Готов сдать анализы на определение родственных связей. Мне нечего бояться, Тайлер — мой единственный ребенок. — Дерьмо! — рявкнул Бруно. — Вот же хитрозадый урод… — Он же видел меня в участке, — от происходящего веяло таким сюрреалом, что Джейк просто вскипел, — мы виделись в полицейском участке, и этому есть свидетели! — Ему лгать не привыкать, но у нас куча доказательств, — я нажал кнопку на пульте, прекратив мерзкий поток лицемерного дерьма. — Мы задавим его фактами, Джейк сдаст анализы, и тогда отцу не отвертеться. — Этого он и ждет: вашей активности, — Бруно поморщился, — думаешь, почему он срок в семь дней озвучил? Отдохнуть хочет, в джакузи понежиться после тюремных нар? Хера! Он надеется за эти дни решить проблему кардинально. — Говорю же, у нас куча доказательств! — я начал загибать пальцы, — медкарты, доктор и Джейк. Этого хватит, чтобы упечь старого мудака за решетку. — А теперь представь, что у тебя нет ни доктора, ни ДНК Джейка, — мой телохран задумчиво побарабанил пальцами по подбородку, — представил? Доктор откажется от своих слов, можешь даже не сомневаться. Твои обвинения развалятся, как песочная башня. — Но я-то вот он, никуда не делся! — вклинился в разговор Джейк. — Ох, парень, — Бруно посмотрел на него, как на пятилетнего, — в мире еще столько недостроенных зданий и недоделанных стен, ты даже не представляешь. За эти дни он постарается избавиться от родного сына. — Су-укин сын! — не удержав эмоции, выругался я. Тело как свинцом налилось. Думал, что самое страшное уже позади и мы выбрались из дерьма, оказалось, все еще только начинается. Джейк, обдумывая услышанное, в очередной раз сдвинул брови к переносице — перспектива вырисовывалась малоприятная. — Я не боюсь его. Не знаю почему, но не боюсь, — наконец промолвил он. — И зря, — я посмотрел на него серьезно, — зря. Мне ли не знать, как обманчиво это чувство. Я говорил себе то же самое, и что в итоге? Едва не остался в той стене навечно. Недооценивать Грэга было верхом легкомыслия и глупости. Но это же Джейк, для которого сунуть пару петард в задницу дракону попадает в категорию «прикольно». — И вообще, материал для теста ДНК и у трупа можно взять, — продолжал гнуть свое этот упрямец. — Ага, это если есть труп, — Бруно хмурится все больше, — но я подозреваю, что вся эта хрень затеяна именно ради того, чтобы тела никто не нашел. Нет человека — нет материала для анализов. — И что теперь? — Ты должен исчезнуть, — по его тону было ясно, что вопрос больше не обсуждается. — Грэг почти ничего не знает о тебе: ни имени, ни адреса, но он видел твое лицо. Если будешь отираться здесь, достать тебя — пара пустяков. Заляг на дно и не высовывайся все эти семь дней. И ни словечка: ни копам, ни прессе — ни-ко-му. — Ладно, — нехотя согласился Джейк, — поеду домой, задраю люк и буду сидеть. — Обещаешь? — как-то не верилось, что он так быстро сдался. — Слово скаута! — усмехнулся парень и поднял руку в характерном жесте. Я посмотрел на него, потом на Бруно, развалившегося на неудобном больничном стуле. Джейк посмотрел на меня, потом на телохрана. Тот спокойно допивал свой кофе, и плевать ему на наши страсти. — Да похер! — Джейк решительно подошел к кровати и обнял меня. За его спиной Бруно улыбнулся и показал мне большой палец. Я улыбнулся в ответ. — Давай не чуди тут. *****