Отражаясь в тебе

****** Тайлер Еще одно дело позади. Еще один шаг к победе сделан. Остались мелочи, в реализации которых нам никто не сможет помешать. Акционеры и статья. Кстати, о статье. Я достал телефон и набрал номер журналиста. Мы же договорились созвониться в выходные. Когда вместо Тома я наткнулся на жизнерадостное: «Это Том, к сожалению, я сейчас не могу подойти…» — даже не удивился. У журналистов, как у пожарных, рабочий день не нормирован. Он может быть где угодно, хотя телефон всё же должен быть при нём. Я оставил сообщение с просьбой перезвонить и спустился к ужину. Отец был в прекрасном настроении, шутил и балагурил не к месту. Давно не видел его таким. Я же сидел как на иголках, надеясь, что мое чрезмерное возбуждение не заметно окружающим. Завтра был решающий день, и спокойным быть не получалось. В итоге пролил кофе на какую-то «охрененнодорогую» скатерть, поцапался с Сучкой и, пожелав всем спокойной ночи, поднялся к себе. И только, когда лег в постель, я вспомнил, что Том мне не перезвонил. Почему? Решил соскочить, пока не поздно? Очень вряд ли, слишком хорошие деньги я ему платил, и еще бóльшие пообещал. В душе зародилось беспокойство. Оно корябало, как гвоздиком по стеклу, и не давало уснуть. Поворочавшись еще какое-то время, я потянулся за телефоном. В темноте комнаты мигнул голубым дисплей. Я набрал номер еще раз — и опять пообщался с автоответчиком. Хрень какая-то… И тогда я нажал на кнопку номер один. Три гудка, усталое «Да» на том конце, становится стыдно, что разбудил его среди ночи. — Бруно, — я прижал трубку к уху, — ты спишь? — Что-то случилось? — тревога в голосе, сонливость как рукой сняло. — Том не отвечает. Я уже несколько раз звонил… — У парня могут быть дела или девушка, не думал об этом? Да и время слишком позднее для звонка, он наверняка отключил телефон и просто спит. — Журналисты не отключают телефон. Впрочем, может, ты и прав. Прости, что разбудил. Приезжай завтра раньше, заедем к нему перед работой. — Окей. А теперь ложись и не морочь себе голову. Постарайся уснуть, иначе завтра будешь похож на вареную рыбу. — Ну, спасибо, утешил. — Все будет хорошо. Когда-нибудь и с кем-нибудь... В следующей жизни. Проснулся посреди ночи от настойчивого телефонного звонка. Подскочил как ужаленный, испуганно уселся на постели, хлопая глазами. Пошарив в темноте, я нащупал вибрирующий аппарат. Скользнув пальцами по экрану, приложил телефон к уху. — Ну… — Надо поговорить, — раздался голос моего телохранителя. — Боже, Бруно, что? — Выйди. — В смысле? Что-то случилось? — Выйди, я около вашего дома. В груди ёкнуло — просто так бы он не приехал посреди ночи. Собственно, за все годы работы это первый случай. Делать нечего, надо выйти. Некстати вспомнилась камера. Если отцу доложат, придется выворачиваться. Впрочем, всегда можно сказать, что ходил на кухню поесть. Молодой организм и всё такое… Я натянул джинсы, футболку и, стараясь не шуметь, выскользнул из дома. Припарковавшись напротив дорожки к дому, стоял «Мерс». Я подошел ближе, вглядываясь в темноту салона. — Садись, — Бруно распахнул дверцу. — Какого черта? — я забрался внутрь. — Твой звонок не давал мне покоя, я думал и так, и эдак, решил навестить журналиста и… В общем, Том мертв. Доигрались, мальчики. — Как?! — сон как рукой сняло. — Как мертв? — Просто. Два выстрела в упор, работа профессиональных киллеров. — Черт… — А теперь подумай, как отец на него вышел, если статья еще не появилась? — Там не только статья была. Публикация материала об обмене детей — финальная точка. Том ездил на все встречи Грэга с избирателями и задавал неудобные вопросы, потом отражал это в своих материалах. Плюс на днях вышла статья о злоупотреблениях во время предвыборной гонки, где вскользь упоминался и отец. Я хотел, чтобы Грэг занервничал, переключил внимание. — Вот он и переключил… Я говорил тебе, что это опасная игра. Что тащить на свет все это дерьмо не стоит. Черт, Тайлер, почему ты меня никогда не слушаешь! Я сидел как катком припечатанный. Все складывалось наихреновейшим образом. — Еще один момент. Я связался с другом в полиции округа… Его пытали. Ожоги по телу, зубы вырваны. Я просил тебя не связываться с сыном Грэга. — Это-то при чем? — При том. Если отец заподозрил тебя, если сегодня он узнал о твоей связи с журналистом, Грэг сделает все, чтобы снести тебя к фигам собачьим. Он убьет тебя, парень, и я ничего не смогу сделать. А этот хлыщ, Джейкоб, останется не у дел. Жив, здоров и при желании сможет легко шантажировать отца хоть всю жизнь, пригрозив ему обнародовать свое существование. Он получит то, за что ты отдашь свою глупую, юную жизнь. Я хотел сказать, что Джейк не станет так делать, что мы – одна команда. Я хотел бы так сказать, но не мог, потому что это неправда. Джейк изначально вел свою игру. Никакого «мы» никогда не существовало. Я всегда об этом знал. А могло ли быть по-другому? Я прожил его жизнь. — И что теперь? — растерянно пробормотал я. — Не знаю. Если Том тебя сдал, все будет очень жестко. Но выходить из игры уже поздно, это ничего не изменит. Если Грэг знает, что за всем стоишь ты, он не простит. Как скоро вы закончите? — Совсем чуть осталось, во вторник поставим точку. — Я хочу быть все время рядом, Тай. Каждую минуту. Можешь не выпендриваться до конца игры? — Это ничего не изменит. Если Грэг захочет меня достать, он достанет. Но... Понимаешь, Бруно, я не боюсь его больше. Не боюсь, и все. И мы не остановимся, посмотрим, кто кого. — Он очень опасен, будь осторожен. — Я устал его бояться. Всю мою жизнь страх перед отцом висел надо мной, как кувалда. С самого детства, про последний год вообще молчу. Не хочу больше, так что живем в обычном режиме, осталось совсем немного. На полусогнутых я вернулся в комнату. Всего-то и прошло полчаса, а все изменилось. Дом теперь воспринимался как источник опасности. Я поднялся на второй этаж, дальше по коридору находилась спальня Грэга и Сучки. Спит ли он? Может ли отец спать, зная, что сегодня по его приказу убили человека? Впрочем, Том наверняка не первая жертва. Помнится, лет пять назад очередные выборы закончились тем, что оппонента Грэга нашли в реке. Все улики указывали на то, что тот был пьян и просто утонул, но уж очень вовремя. Так что чистота его рук — вещь весьма сомнительная. За спиной отца стоят профессионалы. Не просто слоноподобные громилы, а именно профи, и это не сулит ничего хорошего. Все стало очень серьезно. Игра пошла не по моим правилам. И не по правилам Джейка. Грэг, почувствовав опасность, засуетился. В том, что смерть Тома — его рук дело, сомневаться не приходилось. Слишком удачно и опять же вовремя для совпадения. Надо было действовать быстрее. Отец ни перед чем не остановится, следующий — я. Осталось совсем немного. Так и не уснув, встретил розовый рассвет. Чертовски хотелось быстрее свалить из дома. Не было бы это подозрительным, прямо ночью бы ушел. Утром умылся-оделся и, проигнорировав завтрак, рванул к двери. Воскресенье, и на работу не надо. Хотел отсидеться в лофте. — Куда-то собрался? — отец стоял на ступеньках и смотрел на меня с третьего этажа. — Выходной, могу себе позволить отдых. — Поднимись ко мне в кабинет. Ноги подкосились. У него духа не хватит убить меня в родном доме, да и вряд ли папочка будет делать это собственноручно: мараться в чьей-то крови — не его фишка. Я поднялся по лестнице и зашел в «обитель порока». Грэг Картер сидел за столом и постукивал «Паркером» по столешнице. Хмурый, помятый, не иначе опять вчера имел духовный контакт с «Джеком Дэниэлсем». Он смотрел на меня, и в его глазах было столько враждебности, голой, неприкрытой ненависти, что у меня мурашки пошли по коже. Это в крови. Как бы ни прикидывался отец хорошим и порядочным, как бы ни раздавал улыбки и рукопожатия на встречах, стоило ему попасть в переплёт, почувствовать дышащую в затылок опасность, как налёт импозантности слетал, обнажая гнилую сущность. Из солидного джентльмена он в секунду превращался в прожженного мерзавца, коим и являлся на самом деле. — Ты не замечаешь, что в последнее время вокруг нашей семьи творится что-то странное? — Ух ты, как издалека-то! — Странное? Что именно? — типа я не в курсе. — Странные вопросы на встречах с прессой, намёки в некоторых публикациях. Я нутром чую подвох. — Не знаю, пресса всегда сует свой нос во все щели. — Нет, это похоже на спланированную кампанию против меня. Забавный разговор получается, мы лжем друг другу и оба делаем вид, что верим. И при этом все спокойны, улыбчивы и политкорректны. — Знаешь, сынок, я обязательно найду того, кто мутит воду. И тогда пощады не будет. А вот и суть его слов — угроза. Мол, дернешься, и тебе хана. С этого бы и начинал, что ли… — Правильно, — продолжаю гнуть свое, — сдай мерзавца в полицию. — В полицию? — отец расхохотался. — Я же сказал: пощады не будет. Того, кто пошел против меня, порву в клочья. — Я в тебе не сомневался. Удачи, отец... — Тебе она тоже не помешает, сынок. Стараясь двигаться спокойно и медленно, я вышел из кабинета, а там уже через три ступеньки скатился с лестницы. Пощады не будет… Открытая угроза — и, главное, по адресу. Мы оба это понимаем. И оба не остановимся. Успеем ли мы довести дело до конца? Надо срочно ехать к Джейку. Пора ставить точку. Если Грэг сможет вычислить моего напарника, он убьет и его. Я всю ночь об этом думал и пришел к выводу, что не могу подставить его под удар. Не хочу. Моя смерть не сделает мне больно, а вот его… Пришло время отсечь Джейка от дела, вынести за скобки. Дальше я сам. Я это замутил, мне и расплачиваться в случае неудачи. Жизнью Джейка в этой войне я больше рисковать не буду. Своей — да, но не его. Хватит. Он помог мне со счетами, с остальным я справлюсь и без него. Это моя бойня, и я сумею довести ее до конца. Один. Какая глупость! Несусветная чушь. Всю свою жизнь я наблюдал веские доказательства теоремы «Любви нет и быть не может». Грэг обнимал мать для фоток в какой-нибудь модный глянец и безудержно гулял направо и налево. Знакомые парни искали себе пару, ориентируясь на принцип «чтоб не стыдно вывести в люди». Девчонок же больше всего возбуждал кошелек возможного избранника. Любовь стала артефактом, никому не нужным старьем. Редкостью, хоть на Sotheby's выставляй. Все изменилось. Помимо моей воли, вопреки всем разумным доводам, в последнее время я много думал о Джейке. Сидя в офисе и слушая очередные нравоучения Грэга, я думал о нем. Лежа в постели и отчаянно борясь с бессонницей, я думал о нем. О, мать его, Джейке Салливане, сыне моего отца. Эти мысли были как петля, наброшенная на шею, что затягивалась все туже. Я не должен был увлекаться. Наша совместная работа — это одно, мой интерес к Джейку — совсем другое. Это не должно было перевесить. Никаких выходов за рамки. Сейчас, согласно своему первоначальному плану, я, наоборот, должен был пустить отцовских шавок по следу настоящего Картера-младшего. Сделать его крайним, отдав на растерзание Грэгу. И таким образом спастись. Все было очень хорошо придумано — жаль, что я не смогу. Не смогу слить этого засранца. Потому что теперь, когда створочка ворот в ад приоткрылась для меня, можно с уверенностью признаться: я хочу быть с ним. Хочу, чтобы он был в моей жизни. Хочу, чтобы он жил. И это практически полностью лишает меня шанса выжить. На дорожке напротив входа притулился «Мерс». Как всегда, идеально чистый и вылизанный, диски сверкают на солнце. — Не спал? — Бруно привычно распахнул дверцу и протянул мне Take out с кофе. — Какое там, — я махнул рукой, — едем к Джейку. — Зачем? — Тебе не понравится. — Ошибаешься. — М-м-м? — Мне это уже не нравится. Кто б сомневался-то… — Он не заслуживает твоих переживаний и жертв тоже... не заслуживает. По крайней мере, я так думаю. — Возможно, — чуть помолчав, тихо ответил я, — но я люблю его. Джейк открыл не сразу. Сонно моргал глазами, пытаясь втолкнуть себя в утро. Который раз я бужу его спозаранку плохими новостями. Мерзкая традиция вырисовывается. — Ты? — он удивленно посмотрел на меня. — Что-то случилось? — Надо поговорить, — не спрашивая разрешения, я прошел в комнату. Пожав плечами, хозяин квартиры поплелся за мной. Зевает во весь рот, наверняка лег под утро, но, пытается вести себя как хороший хозяин. В комнате следы легкого бардака и бессонной ночи. Пепельница, заваленная окурками, и три пустые кружки у компа. — Кофе? Чай? Или, может, сразу вискаря? — Цианиду бы — жаль, нет. Джейк, я хочу, чтобы ты вышел из игры, — обойдемся без прелюдий. — Охренел? — глаза вмиг распахнулись. Похоже, я еще тот будильник. Жаль, мне не до веселья. — Не то чтобы вышел, немного не так сказал. Хочу, чтобы ты отошел в сторону и нигде не светился. А потом... — я на секунду замялся, — ты появишься и добьешь Грэга правдой. Никакого «потом» не будет. Я просто хочу, чтобы он исчез. Спрятался где-нибудь и был недосягаем для отца. Хочу его спасти, и цена неважна. — И для чего весь этот кордебалет? — брови удивленно взлетели вверх. — Хочу сохранить доказательство обмена живым. — ДНК и с трупа можно взять, так что давай еще раз и без вранья. — Слишком горячо стало. Ты не обязан лезть на передовую. — А раньше по-другому было? — Раньше мне было все равно. — А теперь? — Теперь я хочу иметь гарантии. — И все? — он усмехнулся и скептически поднял бровь. На минуту мне показалось, что он все понимает. Что гарантии тут ни при чем и ДНК тоже. Что я просто боюсь за него и хочу, чтобы он жил. Что мне давно уже не все равно, какой ценой мы добьемся победы. Моя жизнь — это моя жизнь, она уже на кону, отец про меня знает. А про него — нет, и он еще может выжить. Я втянул его в эту игру, я же его и выведу в безопасный тыл. На минуту подумалось, что он догадывается о моем, совсем не деловом интересе. — Правду, Тай. Я жду. — Том мертв. — Как?! — Застрелен двумя выстрелами в голову. Квартира перевернута вверх дном. — Черт… Надо торопиться, времени у нас совсем мало. — Пожалуйста, послушайся меня и отойди в сторону. Если со мной что-то случится, ты доведешь дело до конца. — Ничего не случится. Мы начали это дело вместе, вместе и закончим. — Джейк… — Нет. Остался последний шаг. И я не отступлюсь. — Он убьет тебя. — А тебя? — И меня. Исчезни — останешься в живых. — И оставить тебе все деньги? Ну уж нет. — Нах*й деньги, на кону — твоя жизнь. — Не столь ценная вещь для меня. — Господи, ты ненормальный! — А я никогда не утверждал обратное, — он улыбнулся. — Джейк, это не смешно! — Ага, совсем не смешно, можно даже сказать — печально. Понимаешь, как бы хреново все ни складывалось, отступать еще хреновее. Беспомощность гораздо хуже страха. Еще и шутит. Это так в его характере, просто канон. В этом был весь Джейк: слишком горд, упрям и горяч, чтобы капитулировать. Расписаться в собственном бессилии для него было делом невозможным. Парень любит рисковать. Нападать, а не защищаться, играть ва-банк, ставить всё — и выигрывать. Но это не тот случай, на этот раз Джейк на самом деле рискует своей жизнью. Когда он это поймет, будет поздно. — Как мне убедить тебя? — Никак. Я чертовски упрямая скотина. — Я прошу тебя… — Нет, Тай… нет. — Тома больше нет, искать кого-то еще сейчас уже поздно. — Есть Интернет. Мы кинем материал туда. Сделай текст статьи, дополни его аудиозаписью признания доктора и распихай по самым горячим сайтам и новостным группам в соцсетях. Народ растащит новость по своим страницам, как падальщики — мясо. Ты получишь публичность, о которой и мечтать не мог. — Наверное, ты прав, но очень горячо стало. — Прорвемся. Я не привык отступать и не дам ему победить. Короче, я рассылаю письма акционерам, а ты пишешь статью. Дожмем ублюдка. — Черт с тобой! *****