Драбблы по фандомам

Примроуз давно уже не девочка. Безвозвратно прошли те далёкие времена, когда ей было 13. Все ужасы остались в прошлом. Голодных Игр больше нет. Капитолий больше не рай, а обычный город. Ну да, большой. Ну да, красивый. Считается столицей. Но там больше нет проклятого Сноу, любителя надушенных роз и отравлений. Дистрикты больше не ад. На костях, крови и пепелище люди смогли выстроить новые города. Все они живут на кладбище. Но это всё равно лучше, чем умирать от голода или из-за малейшего неповиновения. В мире появляются всё новые и новые счастливчики, которые никогда не увидят вживую Голодные Игры и будут знать о них только по рассказам родителей. Многие мамы и папы боятся говорить своим детям про эту животную жестокость, про угрозу, висевшую над каждым, кому исполнилось двенадцать, про Жатву... а особенно люди боятся говорить про революцию. Многим одно это слово бередит старые, едва зажившие раны, перед глазами встают знакомые, с таким трудом вырванные из сердца образы, а по лицу текут обжигающие солёные слёзы. - Лучше тебе не знать, что это такое... - Бормочут взрослые в ответ на вопросы любопытных детишек о Капитолии, революции и о Голодных Играх. А Примроуз не боится. Её дети должны знать, каким жестоким и отвратительным может быть мир, какой неестественно суровой может оказаться реальность, как из людей можно сделать жестоких и обезумевших животных. Её дети должны понимать своё счастье. Счастье родиться в мире без Голодных Игр. Счастье, недоступное их родителям, Китнисс, Питу, Гейлу. Для этих детей так привычно жить без вечного, ставшего привычным страха. Они боятся крови. Они не видели трупов. Они никогда не убивали и считают убийство мерзким, отвратительным преступлением. Днём Примроуз смеётся, глядя на это. А ночью исступлённо молится, чтобы эти счастливцы никогда-никогда не стали другими. Чтобы они всегда боялись крови, не видели трупов и презирали убийц. Чтобы рассказы Примроуз, оживающие в их кошмарах, никогда не ожили в реальности. Глядя на весёлых ребятишек, у которых было и будет счастливое детство и не менее счастливая жизнь, сестра Китнисс понимает, что ради этого стоило воевать, стоило ради этого пройти любой ад. И пока в мире улыбаются дети, не знающие страха и смерти, не привыкшие терять близких, все усилия Китнисс, Пита, Гейла, умершего Финника и тысяч других людей не напрасны. - Дорогой, я дома. - Кричит Примроуз, входя в прихожую. И невольно улыбается, завидев своего мужа. Все были против их брака. Китнисс визжала и рвалась набить ему "грязную лживую свиную рожу", как она выразилась. Пит едва удержал разьяренную Сойку. Китнисс, конечно, лучшая сестра на свете, но иногда она бывает чересчур заботлива. Мама побледнела, рухнула на стул и несколько часов демонстративно изображала сердечный приступ. Гейл истерически смеялся, а затем последовал примеру Китнисс и решил "вправить мозги этому идиоту, польстившемуся на малолетку". Примроуз тогда было 19 и малолеткой она не была, но пыл Гейла это не остудило совершенно. Даже Лютик, казалось, укоризненно качал клокастой головой, окончательно вгоняя свою хозяйку в депрессию. Один Пит поддержал сестру своей жены и её жениха. И теперь, по просшествии полтора десятка лет, Прим не капли не сожалеет о том дне, когда надела пышное белое платье и закружилась в свадебном вальсе. Она любит своего мужа и ей всё равно, что они совершенно разные. Она любит их общих детей. Она любит свою новую фамилию - миссис Эбернети. Звучит даже лучше, чем мисс Эвердин. Эвердин - это её любимая сестра. Сойка. Китнисс. А Примроуз - жена Хеймитча Эбернети и мать его детей. И этого ей вполне достаточно для абсолютного счастья. Тем более никакие Голодные Игры больше не в силах отобрать у неё близких. Примечание автора: небольшое AU. Примроуз выжила и всё, что из этого вышло. Просим простить нас, любители канона, мы не удержались. Младшая Эвердин - светлый и положительный персонаж, и мечту многих фанатов ГИ о выжившей Примроуз мы постарались воплотить в жизнь.