Мы с тобой обязательно встретимся

— Вот дерьмо! — вырвалось у молодого человека, когда он, очнувшись от шока, отбросил исцарапанный кусок дерева в сторону. Тот с грохотом ударился о стену и раскололся точно посередине. Телекинез всё ещё оставался при Кёхее. На этот раз утопленница явилась без каких-либо эффектов. Она решила, что жертва готова, можно устраивать пир, и заявилась сразу в дом. Дверь, которую Сунако в целях эксперимента заперла, не стала для гостьи особенной преградой, и она с лёгкостью от неё избавилась. Сама Сумирэ застыла на пороге, водя перед собой руками, словно была слепа и щупала воздух, чтобы ненароком обо что-нибудь не удариться. Утопленницу нельзя было назвать красивой: синюшные губы, тёмные круги под глазами и нездоровая бледность здорово её портили. Но при жизни она действительно была хороша собой. В гостиной запахло застоялой речной водой, илом и тленом. Температура в помещении опустилась на несколько градусов, отчего волоски на руках Кёхея встали дыбом. Он поёжился и зябко потёр плечи. — Любимый, я пришла за тобой… — от её голоса жалобно завыли стёкла, готовые разлететься осколками, а Кёхей почувствовал, что арендованное тело пытается его отторгнуть, вытолкнуть. Бледная Сунако стояла, сжав руки в кулаки. На пол упало несколько капелек крови: ногти охотницы до крови впились в ладони. Утопленница оказалась сильна, гораздо сильнее, чем Сунако ожидала, потому что в предыдущие ночи она выглядела явно слабее. Возможно, всё дело в том, что сегодня минул третий день с момента их визита сюда… Сумирэ умерла через три дня после того, как узнала о предательстве… Теперь всё сходится. Её дух набирается мощи для праведной мести только на третьи сутки, до этого она могла лишь пугать и предупреждать, у неё не хватало сил даже на то, чтобы выломать дверь. Сейчас — другое дело. Опасаясь за свою жизнь и жизнь напарника, Ной была права. Этот случай сложнее, чем кажется. Уничтожение Сумирэ тянет на задание высокой сложности. Ранмару снова ошибся, определяя ранг? Что с ним в последнее время происходит? Или он от скуки решил немного с ними поиграть?.. Сунако нащупала в кармане мешочек с травами и почувствовала, как дрожь в пальцах прекращается. Это было её последнее средство, если не получится ничего другого. Радикальный метод, который в их конторе не поощряли, но и не запрещали. Если нет другого выхода, следует уничтожить немёртвого без возможности перерождения. И смесь, приготовленная охотницей, должна была успешно справиться с этой задачей. Но это будет на крайний случай. Ранее она хотела предупредить Кёхея о том, чтобы он не использовал свой огонь, но решила, что напарник окажется достаточно благоразумен, чтобы этого не делать. Против призраков огонь бессилен. Против того, во что превратилась Сумирэ — вполне может помочь. И это опять же будет тем самым последним средством, на крайний случай. — Какой я тебе любимый?.. — начал было Кёхей в своей обычной грубой манере, потом, словно что-то вспомнив, попытался улыбнуться. Получилось это на редкость фальшиво, даже Сумирэ, тянущая к нему руки, замерла в нерешительности. — Это… как тебя зовут, девушка? Утопленница растерялась от подобного вопроса. Она привыкла к тому, что её пугаются, пытаются прогнать или даже убить, но имя у неё спрашивали впервые. Разве её вероломный возлюбленный не знает этого? — Ты посмел забыть моё имя? — взвизгнула она. Стёкла снова задребезжали. Сунако подавила желание закрыть уши руками. Кёхей побледнел и почему-то схватился за голову. — Я никогда прежде не был с тобой знаком, не пори чушь! — Неужели ты забыл меня? Снова?! — закричала Сумирэ. «Ой, дурак…» — мысленно обругала парня Сунако. Она предполагала, что в общении с девушками он будет напряжён, глуп и неопытен, но не думала, что масштабы катастрофы настолько велики. — Ну… — замялся Кёхей, зля тем самым Сумирэ ещё больше. Сунако подавала ему знаки, пытаясь подсказать, как вести себя дальше, но он никогда не был силён в игре в шарады, поэтому просто отмахнулся от охотницы. Снова закричав, утопленница метнулась к парню через всю гостиную намереваясь схватить его и утащить с собой, но замерла посреди комнаты и недоуменно посмотрела под ноги. Она оказалась точно в центре пентаграммы! И от этого пришла в ещё большую ярость, чем прежде. — Накахара, мне кажется, мы с ней не подружимся, — задумчиво подытожил Кёхей, морщась от очередного крика пленницы. Она вопила, бесновалась, пытаясь вырваться из невидимой тюрьмы, но тщетно. Предметы Сумирэ двигать тоже временно не могла. Его замечание было вполне ожидаемо. Сунако поняла, что утопленница не та, кто им нужен сразу, как только её призрачные одежды коснулись порога. Охотница сглотнула, чувствуя, как тело начинает подрагивать от жажды схватки. Она была готова напасть, сразиться с Сумирэ и победить. Но сначала… — Почему ты продолжаешь нападать на людей, останавливающихся в этом доме? Твоя месть свершилась много десятилетий назад, ты должна была удовлетвориться ей и успокоиться. Что держит тебя здесь? — Месть! — сверкнула безумными глазами Сумирэ, видя только Кёхея и обращаясь исключительно к нему, и снова бросилась грудью на невидимый барьер. Потом закричала, словно от невыносимой боли, заскребла когтями несуществующую преграду. — Она должна свершиться! — По-моему, с ней бесполезно разговаривать, — заметил Кёхей, осторожно подбираясь ближе. — Помолчи! — резко осадила его Сунако и снова попыталась завязать беседу с пленницей. — За что ты мстишь? Кому? — Смертная тварь, не мешай мне беседовать с любимым! — Сумирэ выбросила руку в сторону, намереваясь отбросить охотницу прочь, но ничего не вышло. Утопленница рассеянно посмотрела на свои скрюченные пальцы. Она считала Сунако той самой разлучницей, которая вынудила её возлюбленного нарушить обещание, а её саму — от горя покончить с собой. Девушка нахмурилась, отбросила назад упавшие на лоб тёмные пряди и замолчала, наблюдая за тем, как пленница снова и снова бьётся о невидимые прутья заточившей её клетки. Кёхей был бледен и испуган. — Накахара, по-моему, ты ей не нравишься, — он попытался скрыть свое смятение за привычной шпилькой. — Зато от тебя она без ума, — в тон ему ответила девушка. Запустив пальцы в сумку и едва не нырнув в холщовые, пропахшие пряностями и травами недра с головой, она принялась что-то в ней искать. Утопленница продолжала стенать, заламывать руки и пытаться вырваться из плена. Стёкла не дребезжали — они выли, не переставая, отчего ломило виски и кружилась голова. — Слушай, я, конечно, понимаю, что ты на меня зла и всё такое, но будь добра, просвети, почему ты никак не удовлетворишься даже после того, как не один раз принесла меня в жертву своей обманутой любви. А? — решил отвлечь пленницу разговорами Кёхей. Он приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, и Сумирэ, склонив голову на бок, внимательно его рассматривала. Нужно было спешить, пару раз призрак едва не вылетел из чужого тела. По ощущениям это было похоже на то, как если бы кто-нибудь пнул его под зад сапогом. — Ты и это забыл? — отчего-то тихо протянула она. Кёхей скривился: эта мстительная барышня упорно отказывалась идти на контакт. Невозможно. Ещё немного, и он вспылит, и тогда всем в этой комнате станет жарко. В прямом смысле этого слова. В материальном теле огонь подчинялся ему не так хорошо, как раньше. Сунако, найдя наконец в сумке искомое, вытащила небольшой мешочек, развязала его и бросила несколько щепоток в сторону Сумирэ. Утопленница скривилась, чихнула и потёрла рукой глаза. — Ты что сделала?! — взвизгнула она, глаза её зажглись синим. Призрак была в бешенстве. — Ой, кажется, всё-таки перепутала… — охотница поднесла к носу пальцы и сокрушенно покачала головой. Странно, раньше с ней никогда подобного не происходило. — Накахара, а ведь я уже начал верить, что ты не безнадёжна, — хихикнул Кёхей, отходя чуть в сторону. Под ногой что-то хрустнуло, и он удивлённо посмотрел вниз. — Упс… Идеальный рисунок пентаграммы, на создание которого Сунако потратила столько времени и сил, оказался разрушен. Кёхей, так и не привыкший к тому, что теперь материален, нарушил контур носком ботинка. Дверца клетки приоткрылась. — Смертная тварь! — торжествующе завопила Сумирэ, белой тенью пролетая мимо парня. Подол её полупрозрачных одежд мазнул Кёхея по лицу, обдав холодом и ужасом. Щека его онемела, словно к ней приложили тряпку с жидким азотом. Кожу закололо. Реакция у охотницы оказалась отменная, она отскочила в сторону за мгновение до того, как растопырившая руки утопленница набросилась на неё. Сунако заозиралась по сторонам в поисках выхода, мысленно ругая Кёхея последними словами. Она так и знала, что этот идиот всё испортит, но не думала, что ему хватит глупости выпустить пленницу. Лениво взмахнув рукой, Сумирэ заставила охотницу отлететь к противоположной стене. В глазах потемнело от боли, но удалось обойтись без переломов. Сунако, пытаясь собраться с мыслями, притянула колени к груди и, цепляясь пальцами за стену, медленно поднялась на ноги. Что ж, если хочешь, можем и подраться… — Я не хотела тебя убивать, но ты меня разозлила. И теперь поплатишься за собственную глупость, — провыла Сумирэ, подлетая ближе. Она растянула губы в жутковатой улыбке, от которой у её жертв обычно стыла кровь в венах, а в горле замирал вопль ужаса. Охотницу таким было не впечатлить — она тоже это умела. Кёхей стоял столбом в центре гостиной. Для него всё произошло слишком быстро. Он беспомощно наблюдал за тем, как утопленница подлетает к держащейся за стену Сунако, неуверенно стоящей на трясущихся ногах, как протягивает к ней длинные, тонкие, похожие на верёвки, руки и тянется к шее охотницы. Когда скрюченные узловатые пальцы с длинными чёрными от налипшей под ними грязи и водорослей ногтями смокнулись на шее Сунако, она напряглась. Странно для призрака обладать возможностью коснуться живой плоти. Кёхей, сколько ни пытался, так и не смог дотронуться до девушки. Да и опыт Накахары, накопленный за годы работы в качестве охотницы на немёртвых, от задания к заданию подтверждал этот тезис. Вывод напрашивался сам собой: Сумирэ больше не была простым мстительным духом. Сунако это подозревала, но не хотела верить. До тех пор, пока утопленница сама не убедила её в этом. Охотница вцепилась в сжимающие шею руки, пытаясь ослабить хватку и в то же время лихорадочно размышляя о том, что можно предпринять в данной ситуации. Кожа утопленницы была прохладной и скользкой, как будто покрыта слизью. Ощущение отвратительное! Сунако с удовольствием отрубила бы мерзкие конечности. Но до кинжала сейчас не добраться, а заготовленная смесь «на крайний случай» вряд ли поможет: она делалась в расчёте на призрак. Нужно срочно что-нибудь придумать, иначе ополоумевшая Сумирэ её просто-напросто придушит как кутёнка. Думай, девочка, думай!.. Сунако привыкла во всём полагаться только на себя. Стоящего рядом Кёхея она даже в расчёт не брала. Чёрт, эта тварь душит Накахару! Её напарник наконец пришёл в себя и понял, что надо делать. Он подскочил к борющимся девушкам и попытался отбросить Сумирэ в сторону. Его телекинез на неё не действовал! А руки с лёгкостью прошли сквозь полупрозрачное тело. Ощущение было премерзкое, как будто он засунул пальцы в пышно цветущую плесень. Интересно, как Накахара умудрялась спокойно проходить сквозь него, даже не скривившись? Или, может, он приятнее этой полоумной будет? — Ты спрашивала, что меня здесь держит? — прохрипела Сумирэ охотнице в лицо. Сунако, лицо которой начало синеть, ничего не ответила. Она была занята, пытаясь одной рукой ослабить хватку на шее, а другой — отыскать в сумке кинжал. Впервые девушка искренне пожалела, что носит с собой так много различных трав, снадобий и благовоний, потому что они то и дело норовили броситься под пальцы, словно защищая оружие от прикосновений хозяйки. С сине-фиолетовых губ утопленницы стекало что-то тягучее, зеленоватое, пахнущее тиной. Несколько капель упало на подбородок Сунако, и она с трудом сдержала тошноту. — Я расскажу тебе… И это будет последним, что ты узнаешь в своей жизни… — склонившись к уху охотницы, прошептал призрак. Сунако почувствовала, что теряет сознание. Она задыхалась, голова кружилась, в теле поселилась странная и страшная лёгкость, а разум начал постепенно угасать. Глаза её закатились, руки беспомощно обвисли плетьми. Охотница умирала. Кажется, это станет последним её заданием. — Накахара, не смей! — вопль Кёхея донёсся откуда-то издалека, словно в уши натолкали ваты. Много ваты, от души. Потом стало жарко и горячо, как будто Сунако оказалась совсем рядом с открытым огнём, пальцы утопленницы перестали сжимать горло, и в лёгкие ворвался поток воздуха, заставив охотницу откашляться и растереть шею, на которой уже проступили фиолетово-зелёные разводы синяков; из глаз брызнули слёзы. Ей было так плохо, что впору умереть. Ей было так хорошо, что хотелось истерически рассмеяться. Она знала решение, ей его только что подсказали. И теперь благодаря чудесному везению у охотницы было немного времени, чтобы… А потом послышался полный боли вопль, и Сунако резко распахнула глаза. Перед ней, обёрнутая в дорогие переливающиеся пламенные шелка, корчилась утопленница. Она тянула к охотнице руки, словно умоляла помочь, спасти, избавить от пожирающей её тело мучительной боли, а по щекам её лились слёзы, отливающие зеленью. Призрака нельзя уничтожить в огне. То, чем стала Сумирэ, — вполне возможно. И утопленница, погубившая не одну счастливую семью, умирала, сгорая. Она полыхала так, будто её полили бензином, и кричала от боли. Сунако, многое видевшая, немало пережившая, почувствовала, что у неё на затылке шевелятся волосы. Ей было жаль, искренне жаль страдающую девушку, но помочь она уже ничем не могла. Сумирэ ещё что-то кричала, пыталась дотянуться до охотницы, чтобы утянуть её с собой, но не могла пошевелиться. Через несколько минут стало тихо. А ещё немного погодя от утопленницы осталось лишь несколько жменей пепла. Теперь она была мертва окончательно и бесповоротно. — Ты убил её… — голос Сунако звучал хрипло, словно она была больна. Ей было тяжело выдавливать из себя слова. Гордо подбоченившийся Кёхей стоял рядом. Он не ждал от охотницы благодарностей, но был доволен собственным героизмом. Как-никак, если бы не его пламя, Накахара была бы мертва. — Да, — кивнул он. Она вскочила на ноги неожиданно резво, как будто и не было выматывающей схватки и серьёзных ранений. Кёхей испуганно отшатнулся, когда охотница бросилась к нему, но сделал это недостаточно быстро: её пальцы впились в ворот футболки, больно врезавшийся в шею. Глаза Сунако пылали безумием. — Зачем, зачем ты это сделал?! Почему не подождал, пока я сама с ней расправлюсь? Почему поспешил? — казалось, она вот-вот расплачется. Точь-в-точь маленькая девочка, у которой умер любимый пёс, и она винит в этом родителей. — Ты почти сдохла, Накахара. По-твоему, нужно было ждать, пока ты окончательно помрёшь? Я, как полтергейст, оказался бессилен, отбросить её тоже не удалось… увы, огонь — это единственное, что я мог предложить, чтобы спасти тебя. Всё ещё считаешь, что я поступил неправильно? — Кёхей уверенно взял её запястья и отодвинул от себя. Сунако беспомощно хлопала глазами. Он сделал это для того, чтобы спасти её. Потому что боялся, что иначе окажется навсегда привязан к этому месту. И, если подумать, это был единственно правильный поступок. Тот самый крайний случай, которого Сунако опасалась и которого не смогла избежать. — Спасибо, что спас меня, — прохрипела она, отворачиваясь. — Произошедшее — моя ошибка. Я слишком легкомысленно подошла к заданию, за что едва не поплатилась жизнью. Я отвыкла от действительно серьёзных поручений. Впредь буду умнее. Охотница подошла к останкам Сумирэ и присела на корточки. Достав из сумки очередной холщовый мешочек и лопаточку, она начала собирать в него пепел. — Почему ты так разозлилась на меня? — Кёхей имел право получить объяснение вспышки её гнева. — Потому что смогла у неё кое-что узнать. Истинную причину, по которой Сумирэ оказалась пленницей реки и этого дома. — Голос девушки был сух и лишён эмоций. — Многочисленные убийства напитали её энергией, позволив стать чем-то отличным от призрака — я не могу дать название её новой сущности, потому что прежде с подобным не сталкивалась. Но найти покой ей так и не удалось. Когда она перестала меня душить, я подумала, что смогу спасти её, дать ей возможность когда-нибудь прожить новую, безоблачную и счастливую жизнь. Но оказалось, что слишком поздно. — Сунако посмотрела на напарника, и он почувствовал себя неловко, будто только что совершил нечто нехорошее. — Ты уже сжёг её. Навсегда уничтожил её душу. И теперь она больше никогда не возродится. — Звучит глупо, — Кёхей, стараясь выглядеть беззаботно, почесал в затылке. Но где-то внутри уже встрепенулась, почуяв поживу, совесть. Сунако долго молчала, заканчивая собирать пепел. Потом смела с вечера приготовленной тряпкой пентаграмму. Охотница не стала напоминать Кёхею, что по его вине утопленница освободилась. Ни к чему. Узнав о том, что натворил, он и так себя наказал. — Возможно, другого выхода действительно не было, — сказала наконец она, когда все следы проведённого здесь ритуала были уничтожены. — Но, если хочешь узнать, что стало причиной нападений, пойдем со мной. Напарник сухо кивнул. Они поднялись на второй этаж и подошли к самой дальней комнатке, дверь в которую Кёхей за те три дня, что они здесь жили, ни разу не заметил. Должно быть, Сунако её обнаружила во время своей инспекции по дому. Помещение оказалось маленьким, едва ли на три татами, вполне пригодным для того, чтобы использовать его как кладовку, а вот для жизни — вряд ли. Сюда явно давно никто не заходил — воздух был спёрт и затхл, в углах скопилась пыль, а обнаружившийся возле дальней стены алтарь был затянут паутиной. — Это Сумирэ? — спросил Кёхей, увидев стоящую на алтаре выцветшую чёрно-белую фотографию девушки. Сунако кивнула. Рядом со снимком лежал деревянный футляр. Охотница осторожно приподняла крышку, украшенную резными цветами и листьями. — В прошлый раз я не решилась заглянуть… Внутри обнаружилась выцветшая от времени синяя лента, но даже сейчас изумительно красивая. — Эту ленту после смерти Сумирэ положил сюда её возлюбленный. Он чувствовал свою вину за то, что предал её. Собственно, его погубил не столько мстительный дух, сколько чувство вины. Когда он уезжал, Сумирэ подарила ему эту ленту на память, это был символ её любви. Пусть он женился на другой, но она знала, что лента осталась ему безмолвным напоминанием и укором. Сумирэ не пошла бы на реку, если бы не увидела свою ленту в волосах жены возлюбленного. Глупая женщина решила покрасоваться перед новыми родственниками найденной у супруга лентой. Это их всех и погубило… — Сунако провела ладонью перед лицом, будто снимая невидимую ткань. — Тебе это Сумирэ рассказала? — Нет. Догадалась, когда она шепнула, что я украла у неё не только любимого, и за это она меня никогда не простит, — охотница осторожно вернула крышку на место. Теперь эта лента никому не понадобится. — У тебя потрясающая фантазия! — не сдержался Кёхей. Он первым направился к выходу. — Подумать только, столько смертей из-за какого-то вероломного придурка и клочка шёлка. Накахара, как ты до сих пор здесь работаешь? Нравится быть героиней фильмов ужасов? — Возможно, — уклончиво отозвалась девушка. Покинув комнату, принадлежавшую когда-то Сумирэ, она тщательно закрыла дверь, потом начертала угольком охранные символы вдоль облицовки, а между досок у порога насыпала несколько щепоток пахучих трав и соли. Теперь мстительный дух преданной невесты не опасен, но лучше перестраховаться. Завтра они вернут одолженное тело на место, а потом возвратятся в Токио, чтобы отчитаться о проделанной работе. Очередное успешно выполненное задание, а ей так и не удалось избавиться от Кёхея… Сунако вздохнула и отправилась в свою комнату. Честно говоря, она уже начала сомневаться в том, что он когда-либо оставит её в покое. Напарник совершенно не выглядел жаждущим исполнить своё желание, иначе уже давно нашёл бы способ. Охотницу это не то чтобы раздражало, но и радости она от этого не испытывала. Одной ей куда как комфортнее. *** — Почему, чёрт тебя побери, я должен идти вместе с тобой?! — Сунако перестала вслушиваться в непрекращающееся ворчание парящего следом за ней Кёхея, воспринимая его как фоновый шум. Его это раздражало, злило, выводило из себя, заставляло скрипеть зубами от бешенства, но поделать он ничего не мог. Даже стукнуть её теперь был не в состоянии! Разобравшись с утопленницей, они уже на следующий день вернули тело. Процесс отторжения, начавшийся на третий день, в течение следующих суток всё усиливался, и к вечеру Кёхей уже всерьёз боролся за то, чтобы сохранить контроль над чужой плотью. Ночью они, снова никем не замеченные, вернули украденный труп в морг. Хватились его или нет за время отсутствия — неизвестно. Кто знает, возможно, их стараниями в Атами родилась ещё одна городская легенда. Кёхей надеялся, что видеокамер в морге нет, иначе он искренне сочувствовал охраннику, видевшему сначала похищение тела, а после — его чудесное возвращение и повторную смерть. С другой стороны, если они были, вряд ли бы им позволили так просто провернуть трюк с воскрешением трупа. Когда они вернулись домой, Сунако о чём-то долго спорила с Ранмару. Кёхею это было не интересно, поэтому он не слушал, в чём его якорь обвиняет своего коллегу. Он приходил в себя после приключения с Сумирэ и начинал сомневаться в том, что говорила ему Накахара насчёт призрачных девушек. На милых и готовых пойти на контакт они не походили, даже если закрыть оба глаза, левое ухо и стукнуть себя чем-нибудь тяжёлым по голове. Кёхей тут же озвучил своё открытие, но от него отмахнулись, как и от дюжины книг, полетевших в охотницу следом. Сунако была занята и о чём-то серьёзно размышляла. Дурной знак. Оказалось, что она раздумывала, стоит ли пойти на могилу Кёхея. Её местоположение охотница выяснила у соседки семьи Такано, когда сдавала задание. Как объяснила Сунако, чтобы прийти к ней и помолиться и тем самым окончательно успокоить полтергейст. Что на самом деле ей понадобилось на его могиле, Кёхей мог только гадать. Идти с ней у него не было никакого желания, но остаться дома он не смог бы в любом случае. Это заставляло призрак негодовать, и он делился праведным гневом со спутницей, которой не было до этого никакого дела. Она мастерски научилась игнорировать напарника, чем выводила его из себя ещё больше. Кёхей никогда не признался бы в этом Сунако, потому что она и так не считала его храбрецом, но увидеть собственную могилу он боялся больше, чем навсегда оказаться привязанным к комнате Накахары. Прочитать на плите собственное имя и годы жизни значило для него конец. Полный и бесповоротный. Что может быть страшнее, чем убедиться в том, что тебя действительно больше нет? Поэтому он упирался, отговаривая Накахару остаться дома. Поэтому жужжал над её ухом назойливым комаром, убеждая, что это не очень хорошая идея. Поэтому готов был вцепиться ей в плечи, втолкнуть в квартиру и никуда не выпускать. Призракам не дано касаться живой плоти, так что все его попытки остановить Сунако были бесполезны. — Вот она! — охотница ускорила шаг, разглядев искомую надпись. Она подошла к каменной плите и коснулась кончиками пальцев прохладной поверхности. Такано Кёхей. Его прах покоится под этим куском гранита. А его призрак парит за её плечом, эмоционально размахивает руками и ругается как последний грузчик. — Ну, и что тебе здесь понадобилось? Плита как плита. Буквы как буквы. Может, ещё могилу вскроешь, пару щепоток праха на память возьмёшь? — бухтел спутник охотницы. — Замолчи! — цыкнула она на него. — Вот что ты всё время меня затыкаешь?! Достала уже! Ты никогда, никогда меня не слушаешь, чтоб тебя. Знаешь, как это бесит?! — Не неси чушь, и я буду тебя слушать, — невозмутимо парировала Сунако, из последних сил сдерживаясь, чтобы не вспылить. Прийти сюда, на кладбище, где похоронен Кёхей, было не самой лучшей идеей. Что она хотела узнать? В чём хотела убедиться? Словно не верила до последнего в то, что он действительно мёртв, и желала в этом удостовериться. Это было глупо, да. Глупо и совершенно бессмысленно, но сдержаться она не смогла. И теперь, чувствуя под подушечками пальцев бороздки букв, боролась с подкатившими к глазам слезами. Почему-то было искренне жаль, что он мёртв. Сунако, всегда предпочитавшая смерть жизни, противоречила сама себе. Стараясь сделать это незаметно, она смахнула собравшуюся в уголках век солёную влагу. «Чувствую себя глупо… Лучше здесь не задерживаться». Кёхей снова ругался, размахивал руками, пытался привлечь её внимание, но безуспешно. — Ненавижу тебя, Накахара! — заявил он, отворачиваясь от девушки и собираясь объявить ей бойкот. Угроза не произвела впечатления на адресата. Сунако, бросив последний взгляд на могильную плиту, побрела прочь. Почему-то ей было стыдно за то, что она сюда пришла, словно её появление потревожило покой дремлющих здесь. Охотница знала, что это не так, но от неприятного чувства избавиться не получалось. Отойдя от могилы на приличное расстояние, девушка остановилась и замерла. Голова сама по себе, будто на шарнирах под пальцами кукловода, повернулась назад. Чтобы увидеть белый силуэт замеревший там, где совсем недавно стояла Сунако! Призрак? Может быть, Макико? Земля под ногами пружинила, будто подталкивала охотницу, помогая ей бежать быстрее. Стараясь не шуметь, девушка бежала, закусив губу, чтобы из горла не вырвался сиплый вздох. Кёхей летел следом, но ей не было до него дела. Незнакомка, стоявшая возле могилы, вдруг встрепенулась, испуганно вскинула голову и побежала-поплыла прочь. — Постой! — окликнула её Сунако, беспомощно протягивая вперед руки. Не успела! Она преследовала девушку в белом, но та не хотела быть пойманной и её никак не удавалось настигнуть. Лёгкие ныли от недостатка воздуха, колени подгибались, но охотница не желала сдаваться. Ни за что! Ведь, возможно, это именно та, кто им нужен. Накахара не желала опускать руки, когда до заветной цели оставалось буквально два шага. — Оставь её! Окрик Кёхея заставил Сунако замереть. Она, ловя ртом воздух, упала на землю, больно ударившись коленями, словно почва, совсем недавно поддерживавшая её, теперь не хотела её принимать. Рука растёрла ноющую грудь. Хотелось закричать от бессилия и расплакаться. Так близко. Она была так близко… Возможность решить все проблемы и вернуться к прежней жизни. Не смогла. Не справилась. Проиграла. Сунако закусила губу. Она была зла на себя, на собственное тело, не выдержавшее нагрузки, оказавшееся недостаточно выносливым. — Она не помогла бы тебе, даже если бы ты её догнала. Ей и самой нужна помощь, — Кёхей сел на землю рядом с охотницей. Он коснулся её плеча, но Сунако ничего не почувствовала. — Откуда такая осведомлённость? — буркнула она, сверля взглядом растущий неподалёку куст травы. — Это просто один из духов, слоняющихся по кладбищу. Тебе ли не знать, что здесь подобных созданий более чем достаточно. А то, что она остановилась у моей могилы… — голос парня дрогнул, — это ничего не значит. Просто решила ненадолго замереть, изучить обстановку. — Я думала, это Макико. — Это не она! — неожиданно резко возразил молодой человек. Сунако, не ожидавшая подобной реакции, даже вздрогнула. — Уж её я точно узнаю, — заверил её Кёхей и снова поднялся в воздух. — Пойдём, что ли. Всё равно здесь больше нечего ловить. Если ты хотела встретить здесь ту, что скорбит по мне, то обломись. Такой дуры не найдётся. Поднявшись на ноги, девушка отряхнула колени от земли и мусора. Она уже взяла себя в руки и успокоилась. Теперь можно возвращаться домой. Идя сюда, охотница в тайне надеялась, что увидит следы чужого присутствия — оставленные кем-то цветы или письмо, — но просчиталась. Кёхея никто не навещал. А белый силуэт — неприкаянный дух. На кладбищах таких всегда предостаточно. Как правильно заметил её спутник, ей ли не знать. Мысленно пришлось сделать пометку о том, что помочь Кёхею через его прошлых знакомых не удастся. Следует забыть о том, кем он был и как жил раньше, и начать искать для него ту, что примет его со всеми его недостатками, коих, Сунако точно знала, у призрака было предостаточно. Поиски продолжались.