Мы с тобой обязательно встретимся

«Призраком после своей смерти дано стать не каждому. Большая часть умерших спокойно покидает наш мир после того, как свечу их жизни задувает затхлое дыхание смерти. И по окончании похорон в случае соблюдения всех необходимых обрядов, ни один из них не станет тревожить живых, если только не возникает потребность предупредить их о чем-либо. Но последнее – редкость. Среди умерших также существует некое меньшинство – те, кто после смерти не смог обрести успокоение. Причины подобного могут быть различны, но чаще всего эта участь уготована тем, кто погиб насильственной смертью. Они становятся мстительными духами и не успокаиваются до тех пор, пока не отомстят обидчику или его потомкам (даже если это потомок в двенадцатом колене). Второй возможный случай – ритуальное самоубийство. Цель его всё та же – отомстить обидчику и после обрести успокоение. Если умерший при жизни был очень сильно обижен кем-то, кому в своей телесной оболочке он отплатить за обиду не мог, призрак с готовностью и отчасти с лёгкостью исполнял желаемое. Отдельную категорию составляют те, кто, умирая, о чем-то жалел. Они могли погибнуть в результате несчастного случая или скончаться потому, что их время пришло. У них есть незаконченные дела в этом мире, которые, будто камень на шее, приковывают призрак к миру смертных, и камень этот не исчезнет до тех пор, пока дела не будут завершены, желания – исполнены, а сожаления – уничтожены...» Сунако, пренебрежительно фыркнув, быстро пролистала несколько листов, чтобы убедиться в том, что выбранная лекция растянулась ещё на добрую дюжину страниц, и захлопнула тетрадь с конспектами – слишком много лишней информации, которую она и так знает, и решительно ничего нового. Сидящая подле неё чёрная кошка с белой манишкой коротко мяукнула и ткнулась носом ей в руку, намекая, что неплохо бы перекусить. Девушка бросила внимательный взгляд на животное и отправилась на кухню. Кошка последовала за ней. У кошки не было клички. Сунако пыталась её как-нибудь назвать, но животное игнорировало любую попытку к ней обратиться за исключением разве что «кис-кис». Почему она стала наведываться именно в эту квартиру, девушка не знала, как не знала и то, каким образом кошка попадает в помещение с наглухо закрытой входной дверью. Но Сунако, уже несколько лет занимавшаяся уничтожением нечисти, до того привыкла к тому, что её окружает масса необъяснимого с научной точки зрения, что даже не пыталась разгадать секрет кошки. Она приходила, когда ей вздумается, и уходила, если того желала, и всегда исправно платила за еду пойманными крысами, коих в доме, где жила Сунако, водилось в избытке. Девушку такой расклад вполне устраивал. Закончив с кормлением когда-то так неожиданно обретенного питомца, Сунако вернулась в свою комнату. Тетрадь лежала там же, где девушка её оставила. Рядом чернел экран ноутбука, перешедшего в режим ожидания. Она провела кончиками пальцев по потрепанному, будто побывал в зубах игривого пса, а потом в пальчиках годовалого племянника, переплёту и вздохнула. Когда-то, сверкая полными любопытства глазами и едва успевая за учителем, она прилежно выводила здесь все, что он ей рассказывал. Тогда каждый факт о существах, на которых позже ей пришлось охотиться, был для неё необычайно ценен. Каждое слово – драгоценный камень, который непременно надлежит как можно лучше сохранить. Теперь, когда тетрадь, распухшая от закладок и вложенных страниц с дополнениями, уточнениями и пометками, была изучена Сунако вдоль и поперёк и даже проверена на практике, драгоценности оказались простыми стекляшками, половину из которых можно было спокойно выбросить без особого ущерба. Но это не мешало Сунако время от времени заглядывать в свои записи, чтобы уточнить те или иные детали. Она работала охотницей на существа, не принадлежащие миру живых, около двух лет. С тех самых пор, как приехала в Японию из Африки, где жила вместе с родителями и обучалась у местного шамана различным техникам успокоения нечисти. Потом, оказавшись в Японии, Сунако потратила какое-то время, чтобы восполнить некоторые пробелы, и устроилась работать в контору, занимающуюся уничтожением немертвых – как там тактично называли различную нечисть. О том, как им удалось выйти на Сунако, чтобы потом пригласить её к себе работать, девушке так и не рассказали, но она не очень-то рвалась это узнать. Главное – есть возможность заниматься любимой работой, а остальное не важно. Письма с заказами приходили по электронной почте, на специально заведенный для этих целей почтовый ящик, использовать который для чего-либо ещё строго запрещалось. Сунако, не отличавшаяся особой любовью к Интернету и выходившая в него исключительно для работы, совершенно этим не тяготилась. Заказов не было довольно давно, поэтому полученное послание пришлось как нельзя кстати. Оно обещало быть несложным – всего-то надо одного-единственного призрака успокоить. Для Сунако это уже стало обычной рутиной, поэтому ничего особенного от поручения она не ждала и планировала уже завтра отчитаться перед начальством об очередном успешно выполненном деле. Провалов в её достаточно длинном послужном списке не значилось. Одно плохо – придётся ехать на другой конец города. А это значит: метро, давка и много негатива и страха. Горожане всегда относились к Сунако не очень хорошо, кто-то побаивался, кто-то – откровенно презирал, ей было всё равно, мнение других никогда её не интересовало, а вот людные места всегда вызывали раздражение и желание поскорее забиться в какой-нибудь тихий тёмный угол. Почему-то призраки были ей гораздо милее, чем живые люди. Но искать причину этого охотница не стремилась. *** Сунако успела точно к назначенному времени, взмыленная, слегка раздражённая – в поезде какой-то сумасшедший попытался её облапить, но оказалось достаточно одного ласкового и предостерегающего взгляда, чтобы он, позеленев, сбежал в другой конец вагона. Окинув беглым взором дом, она сразу поняла, где живёт её клиент – несколько окон на третьем этаже были не застеклены, а закрыты прибитыми к раме одеялами от сквозняка, и, перевесившись через подоконник, ко второму этажу тянулись чёрные пальцы сажи, оставшейся от недавнего пожара. Схватив покрепче ремень переброшенной через плечо сумки со всем необходимым и предвкушающе улыбнувшись, девушка направилась к подъезду. Она искренне надеялась, что это задание окажется интереснее, чем несколько предыдущих. - Нда... – пробормотала Сунако, окидывая взглядом квартиру, от которой осталось одно название: обугленные двери, закопчённые, ободранные кое-где обои, скелеты почившей в отбушевавшей стихии мебели, ошмётки уцелевшей одежды, пепел, покрывающий всё, на что падал глаз, сажа, расплывающаяся причудливыми цветами на стенах... Наибольшие разрушения постигли кухню, где все выглядело как после сравнительно небольшого по силе взрыва: покореженная, будто кто-то, обладающий недюжинной силой, решил придать ей форму по своему усмотрению, газовая плита, обломки стены, скалящиеся осколками оставшейся на них плитки, помятые закопчённые кастрюли, куски дерева, бывшие когда-то кухонными шкафчиками... и стена, смежная с комнатой соседки, выглядящая так, будто её отстроили пару месяцев назад. Сунако знала, что придётся успокаивать призрак трагически погибшего в этой квартире, но боялась даже представить, насколько страшной могла быть его смерть. И она уже начала подозревать, что справиться с заданием будет сложнее, чем хотелось бы. Хозяйка соседней квартиры, оказавшаяся заказчицей, тенью ходила за девушкой, что-то бормоча под нос и стеная не хуже неупокоенного духа старинного замка из готического романа. Сунако это несколько раздражало, но она не подавала виду – этой женщине предстоит ответить ещё не на один вопрос. - Думаю, нам лучше все обсудить где-нибудь в другом месте, – коротко скомандовала охотница, чувствуя чье-то присутствие. Вызов был не ложный, и сейчас призрак с интересом наблюдал за гостями, не спеша с ними знакомиться. Лучше будет оставить его в неведении относительно дальнейших намерений Сунако, иначе дело будет загублено. Заказчица закивала головой, соглашаясь, и поспешно засеменила к выходу. Охотница, продолжая внимательно оглядываться, следовала за ней. Оказавшись в соседней квартире, они прошли в самую дальнюю комнату. - Сюда он обычно не ходит, – доверительно прошептала женщина, указывая Сунако на стул возле окна. Заказчица то и дело косилась через плечо, будто боялась, что призрак всё же решит принять участие в разговоре. Комната оказалась маленькой – кроме встроенного шкафа, нескольких этажерок с цветами и пары стульев в ней ничего не было. Женщина согнала со стула огромного рыжего кота и села напротив охотницы. Заказчице было за шестьдесят, но вид она имела бойкий и шебутной – глаза так и стреляют туда-сюда, чтобы всё увидеть, ничего не пропустить. Такие, как она, редко сидят на месте, неустанно бдят за соседями и читают мораль подрастающему поколению, и за это их очень часто люто ненавидят и не упускают случая устроить какую-нибудь пакость. Если бы Сунако не почувствовала чужое присутствие в выгоревшей дотла квартире, она сочла бы вызов приступом мнительности деятельной старушки. - Расскажите мне о том, что произошло в той квартире, – Сунако не просила – приказывала, но женщина не сказала ни слова против. Вздрогнув, она застрочила, застрекотала, затрещала, зачирикала, быстро выплевывая слова, будто боялась забыть какую-нибудь важную деталь или опасалась, что девушка не дослушает и уйдет. Как будто ей никогда не давали выговориться до конца, и она спешила-торопилась, чтобы успеть сообщить всё необходимое, или же просто очень нервничала. - Да, почитай, месяца три уж прошло с той трагедии. – Судя по тому, как загорелись глаза женщины, рассказ предстоял долгий. – Тогда здесь семья одна жила из трёх человек. Очень хорошая семья, воспитанная. Госпожа Такано – добрейшей души женщина – ни разу слова поперёк не сказала, если что не так было, сначала выслушивала, потом извинялась и вежливо отвечала. Муж её – тоже весьма приятный мужчина. Вот только он всё время по командировкам ездил, дома его не застанешь, но, когда приезжал, всегда здоровался, о здоровье справлялся. Ещё сынок у них был... – Рассказчица в негодовании поджала тонкие губы, отчего те стали совсем не заметны. Создалось впечатление, что с юношей у женщины была если не война, то очень натянутые отношения. Оно и неудивительно, старики редко ладят с соседскими подростками, особенно если последние являются далеко не образцовыми детьми. Впрочем, заказчица тут же виновато опустила глаза, давая Сунако понять, что парень был в числе погибших. – С ним у нас сразу не сложилось. Грубил он мне часто и много, мы частенько ругались с ним из-за этого. А ещё эти девчонки... Он ведь справный мальчик был, видный, девицы всегда таких обожают, вот и бегали за ним толпами, проходу не давали. Был он дома, не было его, они всё равно у дверей толпились, хихикали, шумели, а иногда даже дрались. Письма без конца ему слали, подарки... Из квартиры выйти невозможно было! Уж что я только ни делала: и домовладелице жаловалась, и в полицию звонила – никакого результата. Правда, в последний год их поменьше стало, а потом они и вовсе исчезли. Уж и не знаю, почему это произошло... - А что случилось в день трагедии, вы помните? – перебила её Сунако, сидевшая до этого с отсутствующим видом – руки на коленях, глаза смотрят в пустоту. На мгновение рассказчица замялась, сбившись с накатанной колеи повествования, пожевала в задумчивости тонкие губы, припоминая, и заговорила ещё быстрее прежнего: - Я тот день на всю жизнь запомню, потому как меня тогда высшие силы защитили, не иначе. Когда трагедия произошла, я в другую комнату отлучилась. Тама, котик мой, вазу уронил в спальне, и, пока я осколки собирала, всё и произошло. Уж не ведаю, что у них на кухне приключилось, но, что знаю, расскажу. – Женщина сделала небольшую паузу, чтобы набрать в лёгкие воздуха. Сунако, пользуясь временным затишьем, прикрыла глаза – голова от трескотни заказчицы готова была расколоться на части. – Я в тот день проснулась позже обычного, поэтому уж и не знаю, что у них там утром было, но, думаю, как всегда поссорились – госпожа Такано часто ругалась с сыном. Он в последнее время школу совсем забросил, а её это, понятно, беспокоило, вот она и пыталась хоть как-то на мальчишку повлиять, но безрезультатно. А после обеда соседка моя выпечкой занялась – я знаю, потому что она ко мне за разрыхлителем заходила. У нас в доме стены картонные, хорошо было слышно, как она на кухне посудой гремит и что-то напевает. Потом сын её пришёл... Они побеседовали на повышенных тонах, и он в своей комнате заперся, музыку свою ужасную на весь подъезд врубил. А где-то через полчаса после него пришла девушка. Она часто к нам наведывалась, тоже всё пыталась в школу парня вернуть, но раньше ей никак не удавалось его дома застать. Одноклассница она его, я думаю, была. Беспокоилась за прогульщика, хотела на путь истинный направить, но так и не смогла, к несчастью. Дверь ей открыл Кёхей. – Сунако стрельнула глазами в сторону женщины, но та рассказывала ладно, чисто, что твое полотно ткала. В том, что заказчица подглядывала за соседями в дверной глазок или стояла со стаканом, прислонив к его стене и прижавшись к дну ухом, чтобы услышать подробности разговора, охотница не сомневалась. – Увидев, кто перед ним, он почти сразу попытался захлопнуть дверь, но не успел – гостья проскочила мимо него в прихожую. Скандалить они начали из коридора, потом перешли на кухню, где продолжили ссору уже втроем. Я подробностей из разговора не знаю, потому что как раз отлучилась в спальню из-за Тамы, но даже оттуда слышала их крики. – Женщина нервно сжимала в руках край наброшенной на худые острые плечи шали, как будто воспоминания были ей неприятны. – А потом рвануло. Уж не знаю, отчего произошёл взрыв, но тряхонуло здорово, а на кухне полстены обвалилось. Если бы я там оставалось, меня бы обломками убило. А потом начался пожар. Дым валил чёрный, даже какой-то маслянистый, и я так перепугалась, что побежала к телефону, чтобы вызвать скорую и пожарных. И те и другие очень быстро приехали, но пламя было такое сильное – я его тушила, как могла, огнетушитель перевела и несколько вёдер воды притащить успела, но что от меня помощи, я всего лишь старая и немощная женщина, – что в живых остался один Кёхей. Я вам не говорила, госпожа охотница, так зовут сына моих соседей. Он очень сильно обгорел и едва дышал, поэтому то, что до больницы его довезли живым – чудо. А то, что операцию проводил лучший хирург страны, который лично вызвался заняться сложным пациентом, – невероятное везение. Но на этом все хорошее закончилось, – женщина горестно вздохнула, в уголках глаз блеснули слёзы. – Спасти Кёхея так и не смогли. Он умер прямо на операционном столе. Рассказчица, всхлипнув, замолчала и, вытащив большой платок не первой свежести, шумно в него высморкалась. Сунако поморщилась. Фиалковые глаза по-прежнему были сухи и несколько отстранённо взирали на заказчицу, их обладательница прикидывала, какой вопрос задать следующим. - Ему было всего семнадцать. Совсем ещё молодой, – прогундела в платок женщина и снова всхлипнула. Охотница с трудом разобрала смысл сказанного. «Мой ровесник? – задумалась Сунако. – Он действительно был слишком юн. Такие, как он, часто становятся призраками, но избавиться от них легко. Последний, например, мечтал сыграть в только что вышедшую компьютерную игру. Для выполнения задания достаточно оказалось просто сходить в магазин и провести пару часов за игрой в приставку. Легче лёгкого!» - Вы случайно не в курсе, что сказали специалисты насчет причины пожара? И от чего погибли госпожа Такано и их гостья? От ожогов или, может, от угарного газа? - Ой, да какие там специалисты! – возмущенно махнула рукой женщина. – Так, посуетились немного, пошушукались, но так ничего и не поняли, а чтобы скрыть собственное невежество, заявили, что всему виной утечка газа и, довольные, отбыли. Это цирк был, а не обследование. А те, кто проводил вскрытие... – женщина замялась, а потом зло воскликнула: – Хотя какое там вскрытие! От них ничего, почитай, и не осталось, кроме костей да обгорелого мяса. В общем, специалисты, что осматривали их останки, сказали, что смерть наступила вскоре после взрыва. Бедняжки даже понять ничего не успели. Кёхею повезло больше, он каким-то чудом не пострадал от взрыва, только ожоги заработал и несколько царапин и ушибов от осколков. Должно быть, в стороне стоял. Сунако задумчиво потёрла подбородок. Услышанная история выглядела несколько странной. Слишком много несостыковок, недомолвок, да ещё этот взрыв непонятный... Нехорошее это дело, запутанное. Но Сунако любила сложные случаи, а потому испытала приятное томление в груди, словно охотник, напавший на след долгожданной добычи. Ей нужны были подробности. И чем больше, тем лучше. - Скажите, а полтергейст... когда вы впервые о нём узнали? Услышали странные звуки из соседней квартиры или, может, он сразу начал вас беспокоить? Женщина, поняв, что беседа продлиться ещё некоторое время, приободрилась и, отложив платок в сторону, торопливо начала: - Что там было сразу после трагедии, я не знаю. Пока стену на кухне восстанавливали да ремонт делали, я у подруги жила, в себя приходила. Это около пары недель заняло. А потом, спустя день после того, как я вернулась, всё и началось. Ночью за стеной будто ходил кто-то, знаете, госпожа охотница, тяжело так ходил, словно ему было трудно передвигаться. У грузных людей точно такой же звук шагов. А потом кастрюлями греметь начали. Не так, как во время готовки, а как если бы бросали их в стену или просто стучали по столу. Ужасные, ужасные звуки! А когда тяжёлые предметы начали ронять... Я не выдержала и в дальнюю комнату сбежала. Всё, думаю, лучше, чем слушать эти ужасы. Той ночью я ещё надеялась, что это воры, что они залезли в квартиру, поняли, что поживиться нечем, и решили выплеснуть свою злость на мебель. А утром оказалось, что входная дверь не тронута, и я поняла, что с соседской квартирой что-то нечисто. Но на всякий случай решила проверить, может, кот бродячий умудрился в дом залезть – окна, хоть и забитые тряпками, без стёкол, лазейку можно найти. На следующий день всё повторилось. И на следующий. Потом грохотать стало даже днём, и я начала подумывать о том, чтобы от греха подальше снова уехать к какой-нибудь из своих подружек. Но перед этим решила всё же заглянуть в нехорошую квартиру – ключи у меня были, соседи всегда на всякий случай запасную связку у меня хранили. А там будто ураган прошёл. После взрыва, пожара и визитов различных специалистов там был беспорядок, но с тем, что там наворотил мой нежелательный сосед, это ни в какое сравнение не шло. Такое чувство, будто он полностью хотел разрушить квартиру, словно узник, пытающийся выломать прутья клетки. Это было страшно. Особенно тишина, которая воцарилась, когда я зашла внутрь. А потом мимо моего левого виска пролетел какой-то осколок, – женщина зябко поежилась от неприятных воспоминаний и поплотнее запахнула шаль на тощей груди, – и я закричала и убежала прочь, даже дверь не закрыла. Когда пришла в себя, поняла, что сижу на скамейке в парке, а в руках сжимаю крышку от кастрюли и совершенно не помню, как умудрилась прихватить её с собой. Потом вернулась, собрала вещи и уехала вместе с котом на две недели к подруге. Я думала, что перенервничала из-за пожара и ремонта, думала, что сменю обстановку, отдохну, развеюсь, и всё войдет в прежнее русло. Как бы не так! Отдохнуть-то я отдохнула, но ничего не закончилось. Полтергейст обнаглел ещё больше и стал заходить и в мою квартиру! Правда, бывать он мог только на кухне и в прихожей, потому что они ближе всего к соседской квартире. Но сам факт! На кухне он перебил почти всю посуду, Таму чуть не угробил, когда уронил на него шкафчик с обувью, хорошо ещё, что кот отскочить успел! – клиентка вцепилась сухонькими ручками в запястья Сунако и умоляюще посмотрела на собеседницу. – Вы уж избавьте меня от него, госпожа охотница. Очень вас прошу. А то сил уже никаких терпеть его нет... Я уже и молитвы читала и разные обряды проводила – ничего. Два с половиной месяца мучаюсь, боюсь, ещё немного, и сердце моё старое этого не выдержит. - Сделаю все, что в моих силах, – процедила сквозь зубы Сунако, стараясь стряхнуть с себя хваткие пальчики заказчицы. Та вцепилась в девушку как в родную и никак не желала отпускать. – Но мне нужны фотографии ваших соседей. Я должна увидеть их лица, чтобы знать, с кем мне предстоит работать. - Ах, это я запросто! – пропела женщина, тут же приободрившаяся – глазки-бусинки снова так и снуют туда-сюда в поисках чего-нибудь интересного, губы расплылись в ласковой улыбке. Заказчица метнулась в другую комнату, демонстрируя удивительную прыть для пожилого человека, и принесла пачку фотографий. – Вот. После пожара я пыталась найти кое-какие документы, чтобы похоронить их по всем правилам и без задержек, случайно наткнулась на один альбом, который чудом уцелел, и решила сохранить эти фотографии как память... Сунако аккуратно, двумя пальцами, взяла кое-где обуглившиеся фотокарточки с загнувшимися от жара краями и принялась внимательно их изучать. Мужчина и женщина, широко улыбающиеся в объектив. Женщина нежно прижимает к груди сосредоточенно нахмурившегося младенца... С виду – вполне обычная семья с незначительными скандалами, примирениями, маленькими радостями и горестями. В Японии насчитается не одна сотня таких семей. Ещё семейные фотографии... Свадебная, на каком-то празднике, на природе... Сына ни на одной из них не было. - Кёхей не очень любил фотографироваться, – предупреждая вопрос Сунако, отозвалась заказчица. Она запустила руку в стопку фотографий и вытащила одну, почти не пострадавшую. – Это он в прошлом году. К сожалению, сохранилась только эта фотокарточка и та, что сделали на похоронах. Но там смотреть не на что. Он очень сильно обгорел, и гроб не открывали. Сунако с интересом посмотрела на снимок и тихо хмыкнула. Поразительно! Когда соседка ругала смазливую внешность соседского парнишки, девушка и подумать не могла о том, что погибший окажется настолько красив. Интересно, как у вполне обычных, ничем не выделяющихся родителей, могло появиться на свет такое сокровище? Ему ведь прямая дорога в знаменитости! Растрепанные светлые волосы необыкновенно насыщенного оттенка – наверняка, когда на них падает солнце, они вспыхивают золотом, – недоверчивый взгляд тёмно-карих глаз, правильные, идеально пропорциональные черты лица... В школе таким, как он, организовывают фан-клубы, на День святого Валентина гоняются за ними по всей школе, чтобы подарить шоколад, а на выпускной желающие получить заветную вторую пуговицу устраивают драки. Совсем не удивительно, что он прогуливал школу. Окажись Сунако на его месте, она бы поступила точно так же. У Сунако была аллергия на красивых людей. Глядя на них, она перевозбуждалась, и из носа начинала течь кровь. И сейчас, когда от простого взгляда на снимок она ощутила знакомое покалывание в носу, мысленно порадовалась, что в живую им с Кёхеем не суждено встретиться. На призраков, даже самых красивых, охотница никак не реагировала. - Жаль его... – пробормотала Сунако. И солгала. К смерти она относилась с исключительным благоговением и считала, что стать привидением гораздо лучше, чем оставаться человеком. Заказчица покивала, соглашаясь с девушкой. И тоже солгала. Своего соседа она на дух не переносила, когда он был жив, поэтому, избавившись от него, почувствовала облегчение. - Могу я приступить к своим обязанностям сегодня вечером? – деловито поинтересовалась девушка, вставая. - Конечно-конечно! – закивала женщина и выбежала из комнаты. Вернулась она со связкой ключей. – Когда закончите, отдадите. - Хорошо. – Сунако подавила желание фыркнуть – зачем заказчица так желает получить назад ключи от заброшенной квартиры, словно у неё там клад припрятан? – И последний вопрос. Где хозяин квартиры? Заказчица ответила почти сразу, как по заученному: - Узнав о трагедии, он cразу вернулся из командировки. Похоронил жену и сына, а потом сказал, что не может жить в квартире, где это произошло, и уехал. В ответ на его запрос о переводе его отправили в Китай, возвращаться оттуда он не планирует. - А его можно как-нибудь увидеть? – кто знает, может, именно он приоткроет завесу тайны над произошедшей трагедией. - Если госпожа охотница поедет в Китай, то вполне сможет отыскать господина Такано и поговорить с ним, но сомневаюсь, что он согласится с вами встретиться. Это плохо. Придется уповать на то, что призрак окажется достаточно болтливым, чтобы выдать всю необходимую информацию. Впрочем, в арсенале Сунако были способы успокоить духа, не прибегая к попыткам исполнить его желание. Другое дело, что использовать их можно было далеко не всегда. Коротко попрощавшись с заказчицей, Сунако вышла на площадку и посмотрела на дверь, за которой затаился полтергейст. В течение двух часов, что длилась беседа, он вёл себя тихо, как трёхлетний ребёнок, решивший затеять какую-нибудь шалость. Возможно, он прислушивался к разговору, а может, просто решил устроить себе перерыв. Кто рискнёт предположить, что творится в голове у этого призрака. Единственное, что Сунако знала точно, это то, что докучать соседке мог только дух Кёхея. Вполне в его характере. Ошиблась она или нет, станет известно вечером. А сейчас – нужно как следует подготовиться. Что-то подсказывало охотнице, что это задание будет интереснее предыдущего. *** Возвращаться домой было не нужно – собираясь, Сунако захватила с собой сумку с самым необходимым, завтрак был при ней, униформа, состоявшая из чёрной водолазки и чёрных джинсов – тем более. Выбрав в сквере возле библиотеки самый тихий и темный уголок, девушка удобно устроилась на скамейке и открыла коробку с бенто. Ещё одна коробка осталась лежать на дне сумки – ужин. Времени было много, поэтому, жуя, Сунако размышляла над тем, как же всё-таки три человека могли оказаться на кухне именно в момент взрыва бытового газа. Открыли вентиль и за руганью забыли об этом? Глупости! Банальная утечка? Ещё абсурднее. Невозможно не почувствовать запах газа, какой бы сильной ни была ссора. Тогда почему? Поймав себя на том, что грызет в задумчивости палочки, Сунако поспешила спрятать коробку из-под бенто в сумку и с хмурым видом направилась в сторону библиотеки, где была частым гостем. Как ни билась, как ни размышляла, охотница не смогла найти решение загадки. Возможно, подшивка прошлых номеров газет поможет найти какую-нибудь зацепку, но надежды мало. Шелест пахнущих пылью, хрустких, как капуста, страниц ласкал слух, новенькая библиотекарь, во все глаза таращившаяся на необычную посетительницу, казалось, распространявшую во все стороны темную ауру, раздражала, остальные посетители были с головой погружены в чтение и не обращали на Сунако внимания, и это её вполне устраивало. Охотница привычно выбрала самый дальний и тёмный угол, забилась в него и, обложившись газетами, принялась за работу. И чем больше она изучала статьи об интересующем её событии, тем больше появлялось вопросов. Всё, что удалось узнать, - это то, что погибшая гостья, из-за которой и произошла ссора, была одноклассница Кёхея, а по совместительству ещё и староста. Всё ясно, девочка ратовала за идеальную посещаемость для всего класса, за что и поплатилась. Смерть из-за собственной глупости не самая приятная. Основная масса заметок состояла от силы из дюжины строк и сводилась примерно к следующему. «В субботу, 16 мая, в доме номер X по улице Y произошёл взрыв бытового газа. В момент взрыва в квартире находилась госпожа Такано с сыном и его одноклассницей Кашиваги Мидори. Госпожа Такано и Кашиваги Мидори погибли на месте, а чудом оставшийся в живых Такано Кёхей с многочисленными ожогами был доставлен в больницу и скончался во время операции. Сейчас пожарные выясняют причину взрыва. Уже есть предположение, что всему виной халатность работников газовой службы, проводивших две недели назад плановую проверку в этом доме. В случае если данное предположение подтвердится, полиция привлечёт виновных к уголовной ответственности. Похороны погибших состоятся в понедельник, 18 мая, в 14-00. Попрощаться с ними можно будет в больнице Z с 10-00». В более поздних номерах Сунако встретилось ещё несколько заметок практически идентичного содержания. «16 мая в доме номер X по улице Y произошёл взрыв бытового газа, в результате которого погибло три человека. Специалистами была подтверждена версия того, что причиной трагедии стала невнимательность работников газовой службы, за две недели до происшествия осуществлявших плановую проверку в этом доме. Виновные арестованы и готовы предстать перед судом». Ещё был один большой репортаж на целый разворот, этакое независимое журналистское расследование с фотографиями и попыткой предложить свою версию событий. Фотографий было три: самого Кёхея – та самая, что Сунако дала заказчица, – госпожи Такано, сделанная сравнительно недавно и не попадавшаяся до этого на глаза охотнице, и Кашиваги Мидори, оказавшейся симпатичной девочкой с добрыми глазами и ямочкой на щеке. Расследование, впрочем, ничем не увенчалось. Предположения были надуманными, выводы – высосанными из пальца – ничего интересного.Также было несколько интервью, взятых у одноклассников погибших. О старосте все без исключения отзывались с теплотой, о Кёхее – по-разному. Парни его явно недолюбливали, один даже обмолвился о том, что погибший состоял в какой-то уличной банде. А девчонки... заливались слезами, скорбя по нему, но отвечали на вопросы натянуто, выдавливая из себя слова, как пасту из опустевшего тюбика. Сунако это насторожило, но бежать в школу, чтобы найти ответы на свои вопросы, было уже поздно, и она решила сделать это позже, если нынешней ночью с призраком ничего не получится. В поздних выпусках нашлось несколько заметок о том, чем закончилось судебное разбирательство, но для Сунако они не представляли интереса. Она знала, что дело не в газе, интуитивно ощущала, вот только решить задачу по-прежнему не могла: слишком много недостающих данных. На часах было без четверти семь, когда охотница, чувствуя, как в предвкушении грядущего развлечения приятно ноют мышцы, стояла на площадке и искала ключи. В том, что бдительная заказчица наблюдает за ней, глядя в глазок, девушка даже не сомневалась. Её мало волновали подобные мелочи, поэтому, кривовато улыбнувшись, Сунако открыла дверь и решительно шагнула внутрь. Если бы она была обычным человеком, её рука метнулась бы к выключателю, чтобы избавиться от темноты, заполнившей квартиру. Темнота пахла чем-то терпким, отчего в носу чесалось от непреодолимого желания чихнуть. Темнота была густой, как желе, и мешала дышать – чтобы втянуть воздух в лёгкие, приходилось приложить определённые усилия. Темнота нагоняла ужас, потому что непонятно, что таится там, в глубине коридора, где мгла завивается кольцами и ждёт, когда жертва пройдёт чуть вперёд... Сунако не была обычным человеком. Она не боялась темноты. Более того, за долгие годы тренировок охотница научилась в ней видеть. Не так хорошо, как любая кошка, но гораздо лучше, чем среднестатистический японец. И теперь, мастерски обходя обломки мебели, оторванные куски обоев, какие-то полуистлевшие тряпки, девушка уверенно продвигалась вперёд, так и не потрудившись зажечь свет. С момента её предыдущего визита в квартире практически ничего не изменилось, если не считать возросшего количества мусора – призрак явно не желал дать забыть о своем существовании. Стоит предположить, что после ухода Сунако заказчица снова пережила несколько не самых приятных минут, слушая беснующийся полтергейст в соседней квартире. Первое, что сделала Сунако, оказавшись в жилище одна, без внимательно наблюдающей за ней клиентки, - это провела тщательную инспекцию всех комнат, чтобы окончательно убедиться в том, что вызов не ложный. Много времени проверка не заняла, потому как квартира оказалась не очень большой – две комнаты, кухня, прихожая и уборная. Все помещения маленькие, в них наверняка не было ничего лишнего, но до пожара, должно быть, они так и дышали уютом, от которого теперь осталось лишь несколько вязанных крючком салфеток, украшенных теперь боевыми шрамами подпалин отбушевавшего пожара, и изрядно потрёпанные занавески, обгоревшие по краям и серые от пыли, найденные Сунако в углу. Выглянув в окно, девушка завистливо поджала губы: ухоженный дворик с лавочками, цветочными клумбами и аккуратно подстриженными деревьями. Днём здесь гуляют местные молодые мамаши, старики и влюблённые, Сунако, когда направлялась знакомиться с заказчицей, сама видела. Охотница не любила человеческое общество, но считала, что парк – это всё же лучше, чем свалка, которая была видна из её окон. Жильцы её дома годами сбрасывали мусор в закуток между домами, а городские службы не спешили его вывозить. Так что не удивительно, что окна Сунако, живущая на первом этаже, не открывала никогда. Из соображений собственной безопасности. То, что за ней наблюдают, охотница ощутила, едва оказавшись в квартире. Призрак, гостями которого были в лучшем случае обитающие в доме крысы, не пожелал упустить столь редкий шанс напугать непрошенного посетителя. Поэтому и следил за Сунако, прикидывая, как бы над ней подшутить. А она, привыкшая к подобным сюрпризам, едва находила в себе силы подавить улыбку и не рассмеяться в голос. Охотница всегда была готова к чему угодно. Даже к покушению на её жизнь. - Не оригинально, – резюмировала она, когда мимо её лица, слегка оцарапав щёку, пролетел кусок штукатурки и послышалось грубое: «Что надо?» Оглядевшись по сторонам, Сунако никого не увидела, но совсем этому не удивилась: призраки любят эффектные появления, а она только что всё испортила. Надо было изобразить испуг и картинно упасть в обморок, тогда бы он, дико хохоча, появился и принялся указывать на неё пальцем, довольный собственной шуткой, как объевшийся сметаны кот. Краем глаза охотница уловила какое-то движение: сравнительно большой обломок обгорелого дерева, явно бывший когда-то дверцей от какого-то шкафчика, упал на пол, не долетев до цели чуть больше десяти сантиметров. Полтергейст продолжал её запугивать, не понимая, что для того, чтобы её хотя бы просто впечатлить, нужно приложить гораздо, гораздо больше усилий. - Похоже, дорогой хозяин квартиры, гостеприимство не является одной из ваших добродетелей, – протянула Сунако, сложив на груди руки и чуть прищурив глаза. Она уставилась на дверной проем и внимательно сверлила его взглядом, как будто существо, которому была адресована эта речь, находилось именно там. Интуиция подсказывала – так оно и было. Кажется, кто-то скрипнул зубами от злости? Интересно... В воздух взметнулся осколок кафеля, но почти сразу же упал на пол. Похоже, полтергейст решил сдаться. - Я тебя в гости не звал. Так что заткнись и не вякай насчет отсутствия гостеприимства. И вообще, вали отсюда, пока я сам тебя не выпер. Сунако снова прищурилась. Нехорошо так прищурилась. Обычно те, кто видел это выражение её лица, тут же спешили поскорее скрыться, потому как знали, что вышедшая из себя охотница – это страшно и чревато травмами. Текущее задание обещало стать одним из самых интересных за всю её карьеру. - Тц-тц-тц... Какие мы, однако, невоспитанные. Прогоняем человека, который может нам помочь. Ну-ну... Воздух возле неё сгустился, но Сунако и бровью не повела. Она знала, что призрак кружит рядом, изучая её. Ей удалось его заинтересовать, отлично. Пока что все идет по плану. - Помочь? Чем ты, странная девчонка, можешь мне помочь? –вопрос раздался над самым ухом. Очередная неудачная попытка её напугать. Сунако привыкла к тому, что её считают странной. Её внешность, манеры, взгляды на жизнь, жуткая аура, которую чувствовали даже те, кто был напрочь лишён духовной силы, род занятий – всё это не позволяло отнести охотницу к категории нормальных людей. И её это вполне устраивало. - А что, за моей спиной есть целая очередь других желающих помочь тебе избавиться от этой тюрьмы? – ехидно парировала девушка. Призрак отозвался почти сразу: - Пришла, чтобы изгнать меня? Эта старая карга всё-таки решила от меня избавиться? Ну ничего... завтра я ей... - Это так по-мужски – обижать бедную пожилую женщину... – насмешливо протянула Сунако. Раньше она старалась не злить призраков – могли возникнуть большие проблемы с их успокоением, – но почему-то сейчас не могла удержаться. Если бы Кёхей был человеком, он бы раздул щёки от гнева, покраснел и сжал руки в кулаки, чтобы сдержаться и не затеять драку. Всё, что он мог сделать сейчас – это заковыристо выругаться и проглотить обиду. - Для начала я просто хотела с тобой поговорить. Это запрещено? – она попыталась сделать первый шаг на пути к примирению. Но он отмахнулся от этого жеста. - Иди в задницу, тупая девчонка! Я не собираюсь с тобой разговаривать. И, чтоб ты знала, сейчас меня всё вполне устраивает! Отлично, этот тугодум решил испытать её терпение, готов ли он к последствиям? Сунако хищно осклабилась: - Хорошо, не хочешь по-хорошему, твои проблемы. Она присела на корточки прямо в центре одной из комнат – предположительно, здесь раньше обитал сам Кёхей, потому что среди обломков белели страницы из учебников по физике, математике и английскому – и принялась расчищать пол. - Что ты делаешь, дура? – встревожено спросил призрак. - Готовлюсь к ритуалу изгнания, – спокойно отозвалась она. - Это чё ещё за хрень? Вздохнув, Сунако принялась объяснять таким тоном, будто была репетитором, а он – глупым учеником, который никак не мог усвоить простейшую вещь: - Ты докучаешь своей соседке, ей это не нравится, и она решилась обратиться ко мне, чтобы я избавила её от твоих глупых шалостей. Именно этим я сейчас и занимаюсь, раз уж ты не хочешь со мной побеседовать и найти более гуманное решение проблемы. - Так, погодь малость! – скомандовал заволновавшийся призрак. Сунако с трудом подавила торжествующую улыбку: эту битву она выиграла! Готовясь к ритуалу, охотница блефовала, прекрасно понимая, что, скорее всего, не сможет его успокоить, просто проведя все необходимые процедуры. У неё было слишком мало информации об обстоятельствах его смерти. Существовал риск, что Кёхей, умирая, сожалел о чём-то настолько сильно, что теперь, пока это желание не окажется исполнено, она не сможет от него избавиться. «Если желание действительно сильно, ни один ритуал не сможет помочь», – припомнила Сунако слова своего наставника. Раньше ей везло на мелкие сожаления, но что если сейчас был именно такой исключительный случай? В лицо дохнуло ветром, страхом и смертью – призраки любят эффектные появления. Сунако спокойно поправила растрепавшиеся волосы и бросила невозмутимый взгляд туда, где по её прикидкам должен был находиться Кёхей. Угадала. Призрак, решив больше не скрываться, стоял справа от двери, небрежно привалившись к косяку. Он, как полтергейст, обладал исключительной способностью при желании взаимодействовать с неодушевлёнными предметами и даже прикасаться к ним. Обычные призраки так не могут – проваливаются. - Ну, и о чём ты там хотела потрепаться? Сунако уже поняла, что вежливость и её заказ несовместимы, а потому отнеслась к его грубости совершенно спокойно. Ожидая ответ, он вперился в неё взглядом, отчего у любого обычного человека от страха остановилось бы сердце. А Сунако и не такое видала, так что даже бровью не повела. Когда их глаза встретились, полтергейст здорово удивился, но почти не выдал себя. Глядя на него, охотница порадовалась, что он уже мёртв. Будь он живым человеком, её сердце наверняка пропустило бы удар, а из носа от перевозбуждения полилась бы кровь – обычная реакция Сунако на красивых людей. Изучая фотографию, она подумала о том, что он очень красив. Теперь, увидев его воочию, девушка поняла, что он красив просто фантастически. Фотокарточка лгала, умаляя его привлекательность, сумев в точности передать лишь его непокорный, озлобленный взгляд с затаённой в самой глубине болью. И это было непростительно. Нездоровая бледность, тени, залёгшие под глазами, растрепанная одежда – всё это нисколько не портило его красоту. И Сунако признала, что такие, как он, прекрасны всегда. Даже если бы его лицо обезобразили шрамы от ожогов, он всё равно был бы красив. Когда он умер, мир стал беднее, лишившись чего-то исключительного. - Для начала неплохо бы представиться, – закончив изучать призрак, заявила Сунако. - А это так важно? – напрягся он. - Да, – твёрдо кивнула она. Его личность уже была установлена, но лишний раз убедиться не помешает. - Это чтобы отправить меня обратно? – он ощутимо напрягся. Воздух в комнате загустел, и охотница вдруг почувствовала, что начинает задыхаться. - Это чтобы знать, как к тебе обращаться, – выдавила она, подавляя желание потереть шею. – У меня, конечно, есть некоторые догадки... но уточнить никогда не помешает, не так ли? Невидимые пальцы, сдавливающие горло, исчезли. Полтергейст успокоился, а Сунако с облегчением втянула в лёгкие воздух. - Такано Кёхей, – коротко отозвался он. - Хорошо, – с довольным видом – есть контакт! – кивнула охотница. Она решила начать с нейтральных вопросов, чтобы ослабить его бдительность, а потом неожиданно спросить то, что волновало её больше всего – причину его гибели. – Скажи, зачем ты, Такано Кёхей, пугаешь свою бывшую соседку? - Потому что дура, – категорично отозвался он. - Эй, полегче, она всё-таки старше тебя! – одёрнула его Сунако. Ответом ей было пренебрежительное фырканье. - Достала она меня! Когда жив был, нотации читала, то одно ей не так, то другое не эдак, воспитывала меня, как будто мамашей себя моей вообразила. А теперь, когда я умер, крестится и отплевывается, и это охренеть как раздражает! - Она же обычный человек... – начала Сунако, но он, зло сверкнув глазами, её перебил: - Ну и что? Мне, может, скучно здесь одному сидеть. Я, может, пообщаться хотел. А она сразу в крик. Да и кот её тоже... – Кёхей поморщился. – Когда я жив был, всегда меня царапал, да и сейчас не очень-то изменился: как увидит меня, хвост распушит и ну шипеть. Фу, даже противно! - Так ты просто от скуки шалишь? – уточнила охотница. Она с самого начала знала, что причина его поведения кроется в этом, но решила убедиться. Призраки – странные существа, их логика очень часто не имеет ничего общего с человеческой. - А что, могут быть ещё какие-то причины? – проворчал он. – Да я за эти три месяца чуть умом не тронулся. Ещё немного, и точно со скуки сдохну. Во второй раз. - А почему ты умер впервые? – тут же спросила она. Оказалось, что рано, потому что Кёхей, ощерившись на манер готовящегося к атаке дикобраза, зло отозвался: - Я не обязан тебе это рассказывать. - Хорошо, – кивнула Сунако. – Тогда почему ты стал призраком? О чём ты сожалел, умирая? Он стрельнул в её сторону полным ненависти взглядом, отчего вдоль позвоночника охотницы пробежал холодок, а на лбу выступило несколько капелек пота, и прошипел: - А вот этого ты ни за что не услышишь! Увидев его впервые, она сразу поняла, что будет нелегко. Закусив губу, Сунако принялась напряжённо размышлять, что же делать дальше. Дельных мыслей не было. Раньше почти все призраки, с которыми ей доводилось работать, с готовностью шли на контакт, чтобы избавиться от груза, привязывающего их к миру живых. Этот же, казалось, был вполне доволен сложившейся ситуацией. Бесполезно было пытаться избавиться от него с помощью обряда, ничего не выйдет. А на контакт он идти не хочет и только и делает, что грубит. Это задание могло испортить её идеальный послужной список первым провалом. Если, конечно, она не предпримет что-нибудь, причем немедленно. - Если ты не расскажешь о своем желании, оно никогда не исполнится, – осторожно начала Сунако. – И ты навечно останешься привязан к этому месту. Соседка переедет к родственникам и бросит квартиру, вещи, которые можно крушить, рано или поздно закончатся, что ты будешь делать тогда? Пугать крыс и милующихся под окнами котов своими заунывными воплями? Он серьёзно задумался, почесал в затылке, нахмурился, прикидывая варианты, а затем выдавил: - Я не хочу ничего тебе рассказывать, потому что не могу. Это... слишком личное. И ты вряд ли сможешь его исполнить. Во всяком случае, сейчас. Но... – он хитро улыбнулся, – если ты сделаешь так, чтобы я смог покинуть эту квартиру, я, так и быть, чуть позже поведаю тебе свою страшную тайну. На этот раз задумалась Сунако. У неё был один ритуал в запасе... но это было против правил. Если начальство прознает, влепит ей выговор и, возможно, даже уволит. Хотя… если это единственная возможно выполнить задание... А, была не была! - Тогда поклянись, что, если я выполню свою часть сделки, ты обо всём мне расскажешь. - Да пожалуйста, – фыркнул Кёхей. – Клянусь, что всё как на духу выложу, когда буду готов. Вот не сойти мне с этого места! - Хорошо, – довольно улыбнувшись, Сунако запустила руку в сумку и достала уголёк, с одного конца обмотанный тонкой тканью. Сделка совершена, самое время приступить к выполнению своей части договора и начертить пентаграмму. Ей нужно как следует подготовиться, потому что, когда призрак узнает некоторые нюансы обряда, который она собирается провести, он будет вне себя от бешенства. *** - Ну, долго ещё? – кружа вокруг неё, спросил Кёхей. Он в нетерпении заламывал руки и то и дело заглядывал Сунако через плечо, отчего та хмурилась, поджимала губы, но всё же молчала. Призрак помог ей расчистить площадку, но возиться с пентаграммой охотнице пришлось самой. Кусок графита в пальцах так и норовил выскользнуть и начертить неровную линию, тогда Сунако хмурилась ещё сильнее, смахивала рукавом водолазки ненужные отметины и снова принималась за работу. - Не волнуйся, без тебя ритуал не проведу, – не сдержавшись, едко ответила девушка. Призрак надулся и отлетел в другой конец комнаты. Когда всё было готово, Кёхей, протянув призрачную ногу, осторожно пощупал кончиками пальцев край пентаграммы, словно барышня, проверяющая, глубока ли лужа. Решив, что рисунок не собирается на него набрасываться, призрак кивнул самому себе и встал в центр пентаграммы. - Эй, ты же меня не обманешь? – решил уточнить он. - Нет, – покачала головой Сунако. – После этого обряда ты действительно сможешь покидать эту квартиру. - Это хорошо. Потому что, если соврешь, я тебя придушу. Угроза охотницу не впечатлила. Она вытащила из сумки пучки каких-то трав, уложила их вокруг пентаграммы и подожгла. В воздухе тут же пряно запахло дымом, мятой, шалфеем и множеством других запахов и запашков, определить происхождение которых Кёхей был не в состоянии. Он нервно озирался по сторонам, готовый в любой момент выскочить из начертанного на полу рисунка, но пока что сдерживался. Когда Сунако отвечала на его вопрос, она не лгала – призраки это чувствуют, – но почему-то ему никак не удавалось заставить себя ей поверить. Послышалось тихое заунывное бормотание – охотница читала заклинание. Слушая её, Кёхей поймал себя на том, что засыпает. Монотонная речь убаюкивала хлеще сериалов, которые вредина соседка смотрела по вечерам. Прошла минута, другая... Его так и подмывало спросить, сколько ещё это будет тянуться, но язык не слушался, а глаза слипались, что бывало с Кёхеем только после длительного использования телекинеза. Но ещё недавно он был полон сил и бодр... недоверие к заклинанию и к девушке, его читающей, росло. Внезапно Сунако замолчала и чем-то обрызгала Кёхея. Капли пролетели мимо него, упав на пол. Пентаграмма вспыхнула зелёным светом, заставив призрак инстинктивно зажмуриться, а потом медленно погасла. Охотница провела кончиками пальцев по лбу, вытирая выступившую испарину. - Чего сидишь? Выходи! – скомандовала она, когда ей надоело смотреть на его зажмуренную физиономию. Он приоткрыл сначала один глаз, потом другой, недоверчиво оглядел себя с ног до головы. - Всё, что ли? - Да. А чего ты хотел? Чтобы потусторонний голос безразлично сообщил, что всё прошло успешно? - Ну... – многозначительно протянул Кёхей, внимательно себя оглядывая, будто боялся не досчитаться какой-нибудь части тела. Сунако скривилась, но промолчала. Призрак тем временем наконец-то покинул границы пентаграммы и медленно направился к входным дверям. Хоть он и мог ходить к соседке – видимо, из-за того, что в момент его гибели, стена между квартирами оказалась разрушена, – но выбраться на площадку ещё ни разу не удавалось. Кёхей, зажмурившись, протянул руку к дерматиновой обивке, позволив пальцам наполовину в ней утонуть, а потом, решившись, исчез за дверью.Призрака не было около двух минут, и Сунако, скрестив руки на груди, терпеливо ожидала его возвращения. - Сработало! – его довольная физиономия появилась в центре обитой оплавившимся после пожара дерматином двери. – Значит, ты действительно говорила правду. Сунако пренебрежительно фыркнула в ответ, что значило: «И ты ещё имел глупость во мне сомневаться?» - А как, по-твоему, я должен был реагировать на эти шарлатанские замашки типа пентаграмм и вонючих трав? – верно угадав её молчание, принялся защищаться Кёхей. - Да будет тебе известно, с помощью этих шарлатанских замашек был упокоен не один дух, терроризировавший ни в чем не повинных людей. А научил меня им африканский шаман, в семье которого веками передавали эти обряды из поколения в поколение. И все, абсолютно каждая деталь в ритуале, имеет свой сакральный смысл, так что, если не знаешь, лучше молчи, за умного сойдешь. Казалось, речь Сунако не произвела на него никакого впечатления. Он завис в воздухе перед ней и насмешливо отозвался: - Ой, да ладно тебе! Раз действует, значит, ты не зря у своего шамана время на обучение отнимала. Если для вас так важна зрелищность, флаг вам в руки и удачи в дальнейшей работе с такими, как я, – Кёхей одарил Сунако обезоруживающей улыбкой. – Счастливо оставаться! Я сюда больше не вернусь, так что можешь считать задание выполненным и потребовать свой гонорар. И Такано Кёхей, не дожидаясь её ответа, вновь исчез за дверью, уверенный, что действительно больше никогда сюда не вернётся. Сунако не стала его разубеждать. Она пообещала, что он сможет покидать комнату, и это была абсолютная правда. Но охотница не стала уточнять, что любой призрак имеет свой якорь, который удерживает его в мире живых. Для Кёхея таким якорем была его квартира, поэтому ему никак не удавалось покинуть её пределы. Но просто избавиться от якоря невозможно – не существует ни одного обряда, позволяющего это сделать. Можно лишь его сменить. Сунако, проведя ритуал, заменила квартиру, к которой был прикреплён Кёхей, собой. И теперь призрак вынужден будет повсюду следовать за ней, имея возможность удаляться от неё не больше, чем на два десятка метров. Кёхей вернулся минут через десять. Страшно злой и ужасно недовольный. Завис перед девушкой и возмущенно протянул: - Признайся, что ты специально об этом умолчала! Поиздеваться хотела, да? - О чём ты? – широко улыбаясь, невинно похлопала глазами охотница. Он от этого распалился ещё сильнее. - Ты! Обманщица! Почему я не могу отойти от квартиры дальше, чем на пару десятков шагов?! - Потому что кое-кто слишком нетерпелив и не потрудился выслушать меня до конца, а предпочёл сразу воспользоваться обретенной свободой и исчезнуть. – Сунако довольно сверкнула глазами. – Если объяснять по-простому, ты был прикреплён к этому дому и будешь вынужден здесь оставаться, пока твое желание не будет исполнено, поэтому я просто заменила квартиру на себя, и теперь мы с тобой, можно сказать, неразлучны. - Ты обманула меня! – возмутился Кёхей. - Ты тоже, – парировала Сунако. – Но, заметь, я исполнила свою часть – ты можешь покинуть этот дом и с моей помощью побывать, где угодно. Ты же позорно меня обманул, пообещав всё рассказать, но при этом попытался сбежать при первой же возможности. Он надулся, не зная, что ответить. Красивый гладкий лоб обезобразила морщинка. - Поверь, другого способа освободить тебя от оков этого дома не существует. Будет тебе известно, менять призрачный якорь запрещено, и из-за тебя я нарушила правила. Если меня уволят, это будет на твоей совести. - Можно подумать, я с ножом у горла заставлял тебя соглашаться на нашу сделку, – проворчал Кёхей. – Сама согласилась, сама и расхлёбывай. - Ах, я знала, что ты это скажешь. Ты предсказуем, призрак, – насмешливо пропела Сунако, уничтожая следы проведённого обряда. Кёхей снова надулся, а она поймала себя на том, что ей, похоже, нравится его злить. Он так забавно надувал щёки и ерошил волосы... Общаясь с призраками, охотница чувствовала себя гораздо раскованнее, чем разговаривая с людьми. Если бы перед ней стоял живой Кёхей, она вряд ли вела себя таким образом. Скорее, забилась бы в угол, попытавшись от него отгородиться, и, зажимая нос рукой, кричала, чтобы он оставил её в покое и избавил от своего общества. - Я расскажу тебе... только потом... обещаю... – выдавил из себя он и отвернулся. - Нет проблем, только не затягивай. Сейчас Кёхей не готов расставаться с миром живых – слишком мало времени прошло с момента смерти, – но чуть позже, когда его желание исполнится, он будет счастлив уйти. Сунако знала это совершенно точно, потому что не раз видела подобную картину. Что бы призрак ни говорил, но, не имея возможности обрести покой, он ощущает дискомфорт и странное беспокойство. И они будут расти день ото дня. Через год желание окончательно покинуть мир живых станет почти невыносимым. Тогда призрак сам будет счастлив, если подвернётся возможность наконец уйти - Может, пойдём отсюда? – робко попросил Кёхей. Сунако посмотрела на часы: половина третьего. Заказчица наверняка спит, и ждать утра в этой квартире, где даже присесть негде, потому что всё завалено мусором, не хотелось. - Хорошо. А за гонораром завтра зайдем. И, будь добр, когда я буду разговаривать с твоей соседкой, не шали, не пытайся выставить меня лгуньей, иначе проведу ещё один ритуал и верну все, как было. Не прошло и десяти минут, как Сунако в сопровождении Кёхея покинула квартиру, бывшую когда-то домом парня. Покидая подъезд, где жила заказчица, охотница напряжённо размышляла, что будет писать в отчёте о выполненном задании. Сознаваться в том, что нарушила одно из неписанных правил, решительно не хотелось. *** - Здесь что, действительно можно жить? – изумлённо выдохнул Кёхей, оглядывая дом, в котором жила Сунако. Удивление призрака было настолько сильным, что охотница ощущала его кожей. - Представь себе... – прохрипела она, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Их ночная прогулка оказалась на удивление увлекательной. Начать хотя бы с того, что почти весь путь идти пришлось пешком – метро ночью не работает, а денег на такси у девушки не было. Она не ожидала, что домой придётся возвращаться затемно. Кёхей был совершенно по-детски счастлив подобному раскладу. Он засиделся дома и теперь, радостно сверкая глазами, вертел головой на триста шестьдесят градусов, что, не будь у Сунако крепкой психики и обширного опыта – и не такое видала, – заставило бы охотницу распрощаться с содержимым своего желудка. Такое чувство, что она впервые в жизни вывела двухлетнего малыша на прогулку. Сунако их ночной променад не принёс ничего, кроме усталости и раздражения. Пару раз к ним пытались привязаться какие-то сомнительные личности, но девушке хватило одного взгляда, чтобы наглецы, побледнев, поспешили исчезнуть. Для неё такая реакция уже стала привычной. Что ни говори, отпугивать от себя людей она умела мастерски. Когда под утро они всё же спустились в метро и сели в первый попавшийся поезд, охотница испытала почти счастье. Постоянное присутствие рядом Кёхея её утомляло. Соглашаясь на сделку, девушка не ожидала, что он окажется настолько неугомонным. Будь он живым человеком, она бы его придушила. Вместо того чтобы поехать домой, Сунако села на обратный поезд и вернулась к заказчице. Её спутник был в бешенстве, но она отмахнулась от него, как от комара, решившего ночью полакомиться её кровью. Заказчица была счастлива, рассыпалась в благодарностях и совала в руки конверт с гонораром. Конверт охотница с готовностью приняла, в ответ на благодарности безразлично повела плечиком, пообещала, что больше полтергейст никого беспокоить не будет, и отбыла восвояси. На этот раз действительно домой. И теперь, стоя возле подъезда и пытаясь отдышаться – Кёхей был просто невыносим и постоянно её подгонял, требуя, чтобы она шла быстрее, – Сунако искала ключи, а призрак скептически оглядывал дом. Здание выглядело так, будто готово развалиться от мышиного чиха. О том, что такое ремонт оно, похоже, не знало. Во дворе не было ухоженных кустов, свежевыкрашенных скамеек и разноцветных клумб, а в подъезде пахло так, будто бродячие коты решили избрать его краем своего последнего пристанища... Но это все равно не давало Кёхею права оскорблять место, где девушка жила больше двух лет! Хотя бы потому, что соседи здесь были хорошие – в понимании Сунако, разумеется. У них была своя жизнь, у неё – своя, и они не стремились это изменить, не ломились в её квартиру с просьбой одолжить соли, не обращали внимания на её странности. Потому что у них самих странностей было не меньше. - Да... – протянул Кёхей, запуская пальцы в волосы – как охотница успела заметить, это был его любимый жест. – Видимо, экзорцистка из тебя и впрямь никудышная. В такой дыре живёшь... - Я не экзорцистка! – раздражённо возразила Сунако. – Если не знаешь значения слова, будь добр, не используй его. Целее будешь. Он лишь неопределённо хмыкнул в ответ. Кёхей был мёртв, так что пугать его физической расправой было бессмысленно. На самом деле причиной, по которой Сунако решила поселиться в этом месте, были вовсе не деньги. Конечно, богатой она не была, но позволить себе снимать хорошее жильё в респектабельном районе была вполне способна. Всё дело было в том, что район этот привлёк Сунако своей тишиной – из-за того, что здесь обитало большое количество сомнительных компаний, мирные жители стремились не показываться лишний раз на улице и вообще не напоминать о своём существовании. А вышеозначенные компании предпочитали решать свои проблемы в специально предназначенных для этого местах. Слухи об этом районе ходили самые разнообразные, причём каждый последующий был ещё безумнее и страшнее предыдущего. Да и местность выглядела соответствующе. Старые, многое на своём веку повидавшие дома, горы мусора, выбитые стёкла, кое-как забитые фанерой, редкие чахлые цветы в горшках на балконах, облезлые коты и нагло перебегающие дорогу крысы... Но Сунако здесь нравилось. Почему-то она была уверена, что человек, который зарабатывает на жизнь охотой на призраки и прочую нечисть, должен жить именно в таком месте. Чтобы клиенты, если они решат встретиться с исполнителем на его территории, сразу понимали, что имеют дело не с каким-нибудь дератизатором. Когда они вошли в квартиру, Сунако приготовилась к тому, что её спутник, увидев обстановку, начнёт долго и много возмущаться. Она даже попыталась придумать несколько доводов в свою защиту, но Кёхей молчал, терпеливо ожидая, пока она разуется, и не делая попыток заняться исследованием помещения без его хозяйки. Видимо, чувствовал, что излишняя инициатива чревата. - Моя комната находится там, – девушка указала пальцем на одну из дверей, выкрашенную в цвет морёного дуба. – Там – кухня, – рука чуть сместилась влево. – Рядом с кухней – ванная и туалет. Если увидишь чёрную кошку, не пугайся, она здесь живёт. Я – мыть руки, а ты пока что осваивайся. Охотница не стала дожидаться, когда её спутник что-нибудь ответит или хотя бы кивнёт в знак того, что понял и принял сказанное к сведению, и уверенно направилась в ванную. После заданий она всегда чувствовала потребность смыть с себя остатки проведённых ритуалов. Но для начала необходимо было где-то устроить неожиданно обретённого квартиранта, пообедать, иначе желудок, недовольно ворчащий уже полчаса, сведёт её с ума, а потом отчитаться о выполненном задании. Писать придётся все, как есть – Сунако так и не смогла придумать правдивой лжи, – поэтому лучше предварительно подготовиться к последствиям. Стоило ей включить воду и взять в руки кусок мыла, чтобы помыть руки, как в ванную, сверкая полными ужаса глазами – ей впервые довелось увидеть перепуганного призрака, – влетел Кёхей. - Что это?! – прохрипел он, указывая дрожащим призрачным пальцем на дверь. - Дверь, – невозмутимо пояснила Сунако, тщательно мыля ладони. - Эй, не держи меня за идиота, ты прекрасно знаешь, о чём я! – возмутился призрак. – Я про твою комнату. Это же... жуть! - А что, собственно, не так с моей комнатой? – вскинула брови девушка, чувствуя, что не поддразнить его просто не в состоянии. Глаза Кёхея округлились ещё больше. Он бросил очередной опасливый взгляд на дверь и судорожно сглотнул. - Как в ней вообще можно жить?! Я, конечно, понимаю, что экзорцисты все сумасшедшие, но не до такой же степени! - Я не экзорцистка! Я всего лишь занимаюсь охотой на немертвых! И нормальная у меня комната, в которой я прекрасно живу! В самом деле, ну и что, что окна в ней занавешены плотными чёрными шторами, кровать украшает чёрное же покрывало с принтом из черепов, шкаф набит разными книгами и энциклопедиями о нечисти, а в углу стоит пара скелетов и анатомический манекен. Можно подумать, что призрак ожидал увидеть розовую комнату в рюшах, бантиках и мягких игрушках! Ему ещё повезло, что он пока что не видел чулан – там Сунако хранила внушительную коллекцию орудий средневековых пыток и холодного оружия. - Если бы я жил в этом Жутком царстве, я бы застрелился. - Тем лучше. Значит, поселишься на кухне, – невозмутимо парировала Сунако. - Издеваешься? – тут же надулся он. – Ты, значит, будешь жрать всякие вкусности, а я должен буду сидеть и завидовать? Не дождёшься! – парень, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулся. Похоже, при жизни у него был пунктик относительно еды. Забавно. Сунако его тирада не впечатлила. Пожав плечами, она спокойно предложила: - Тогда поселишься на площадке. Будешь пугать соседей, а то они в последнее время здорово действуют на нервы своими ночными вечеринками. Воздух в комнате ощутимо сгустился, и охотница почувствовала, что начинает задыхаться – не стоило злить призрак. Она подняла руки в примирительном жесте и неохотно выдавила: - Ладно. Я – завтракать, а ты, призрачный и обидчивый, можешь сидеть здесь и дуться, сколько тебе влезет. Признаю, я погорячилась, за что прошу прощения. Место обитания можешь выбрать любое, какое только пожелаешь. За исключением ванной и уборной, разумеется. В своей комнате я менять ничего не собираюсь, так что привыкай. Я всё сказала. Выговорившись, Сунако уверенно прошла сквозь него и покинула ванную. Она, конечно, рассчитывала на нечто посерьёзнее, чем мытьё рук, но ничего не поделаешь. Холодильник встретил её пустыми полками – она планировала, получив гонорар, пройтись по магазинам, поэтому пришлось лезть в сумку в поисках вчерашнего бенто. К счастью, заработавшись, девушка забыла его съесть. Минут через пятнадцать, когда охотница отправила в рот последние рисинки, полтергейст всё-таки соизволил покинуть ванную. Он застыл в дверях и, скрестив руки на груди, принялся внимательно изучать свою новую сожительницу. - Определился? – не поднимая на него глаз, поинтересовалась Сунако. Кёхей пробормотал что-то невразумительное и уселся на стул – очень трудно расстаться с человеческими привычками. Охотница пожала плечами: раз не хочет говорить, пусть молчит, она из него ответ вытягивать не будет. - Как тебя зовут? – вдруг спросил призрак. Она опустила палочки и в удивлении воззрилась на него: - Зачем тебе? - Глупый вопрос. Я же должен как-то к тебе обращаться. На экзорцистку ты обижаешься, на дуру, я думаю, тоже будешь возмущаться, вот я и подумал... Тем более что я вообще-то тебе представился. - Накахара Сунако. - Накахара, значит... – протянул он. Больше призрак не проронил ни слова. Закончив с поздним завтраком, Сунако помыла посуду и ушла в свою комнату, где включила ноутбук. Кёхей остался сидеть на кухне. Чтобы набрать текст отчёта, пришлось потратить около получаса. Охотница попыталась выдать заключённую сделку с призраком за необходимость. Она не проводила ритуал успокоения, потому что знала, что он закончится провалом, и не хотела злить полтергейст, но написала, что все необходимые формальности были соблюдены. Призрак не успокоился и вынудил её заключить соглашение. Перечитав отчёт, Сунако довольно улыбнулась: вышло, будто она вовсе не нарушала правила, а сделала всё, чтобы выполнить задание. Ответ на отправленное сообщение пришёл почти сразу, и, увидев текст, охотница невольно нахмурилась. «Накахара Сунако, срочно явитесь в офис на беседу». - Кажется, я вляпалась... – тихо прошептала Сунако. – Надо было всё-таки соврать, что всё прошло хорошо. И пусть бы меня поймали на лжи, это всё же лучше, чем строгий выговор. Вот чёрт. Я знала, что моё последнее задание будет трудным, но не ожидала, что оно принесёт мне ещё и кучу проблем. - Чего такая кислая? – поинтересовался Кёхей, влетая в комнату. Его сияющее довольное лицо раздражало. Охотница с трудом подавила желание запустить в него стулом и то лишь потому, что предмет мебели пролетел бы сквозь призрачное тело, не причинив ему вреда. С неодушевлёнными предметами полтергейст мог взаимодействовать исключительно по своему желанию. - Собирайся, мы идём в главный офис. Похоже, сегодня меня будут увольнять. *** - Ни хрена себе... – присвистнул Кёхей, окидывая взглядом небоскрёб с зеркальными окнами. Здание, в котором располагалась контора, составляло разительный контраст с домом Сунако. Охотница неопределённо хмыкнула и вошла внутрь. Охранник на входе, увидев пропуск, не стал её задерживать. Парящегорядом с девушкой Кёхея он, разумеется, увидеть не мог. Сама контора занимала сравнительно небольшую площадь на двадцатом этаже и состояла только из одной комнаты – приёмной. Стены, выкрашенные в нейтральный золотисто-коричневый цвет, несколько диванов для посетителей, пара кадок с цветами, абсолютно чёрный кот с зелёными глазами, играющий роль талисмана организации, и два сидящих за столом парня – вот и всё, что можно было увидеть, переступив порог. Человека, который организовал контору, Сунако не видела никогда. Даже когда она устраивалась на работу, её заявление принял один из сидящих в приёмной парней. Они же успокаивали нервных посетителей, пришедших просить помощи, и принимали у них заказы. Они же решали, кому поручить выполнение того или иного задания. Они же читали отчёты о проделанной работе, причём всегда умели с лёгкостью определить, правда в нём написана или нет. И, наконец, они же разбирались с нарушителями. - Сунако-чан, ты пришла! – радостно воскликнул светловолосый юноша, прижимающий к себе чёрного кота. Пока Кёхей не услышал его чуть хрипловатый голос, он думал, что это девушка с короткой стрижкой. – Так быстро. Мы ждали тебя только к вечеру. - Решила не откладывать дело в долгий ящик, – ответила Сунако, подходя к парням. – Вы вызывали меня, я пришла. - Ты ведь понимаешь, что нарушила правила? – спросил другой, рыжеволосый, внимательно изучая девушку васильковыми глазами. В руках он сжимал карты таро, которые раскладывал в ожидании клиентов. - Понимаю, – кивнула охотница. – Но это был единственный способ. Полтергейст сильно досаждал моей клиентке, способа его успокоить немедленно не было, поэтому я решила, что лучше будет прикрепить его к себе. Вы бы в моём случае предпочли оставить призрак там же, чтобы он довёл пожилую женщину до нервного срыва? - Эй, не наговаривай на меня! – попытался возразить Кёхей, но Сунако с негодованием от него отмахнулась: - Помолчи! - Ах, Сунако-чан, ты привела его с собой, – восторженно воскликнул светловолосый юноша. – Он отлично умеет прятаться, пока ты с ним не заговорила, я его не видел, – он уставился янтарными глазами на гостя и представился: – Я Юки, а рядом со мной – Ранмару. Обычно мы выдаем задания нашим сотрудникам и поверяем, насколько добросовестно они их выполняют. Сунако-чан нарушила правила, привязав тебя к себе, ты в курсе? Кёхей, услышав сомнительный комплимент, выпятил грудь. - Я был бы счастлив, существуй другой способ вытащить меня из той квартиры. Но она что-то говорила про желание, которое меня здесь удерживает... Так вот, подозреваю, что, сиди я в той квартире, оно никогда не исполнилось бы. Теперь появился шанс... - А что за желание? – деловито поинтересовался Ранмару. - Да я пока что и сам не знаю... – пробормотал призрак, смутившись. Он лгал, но признаваться этому слащавому мальчишке в том, что снедало его всю жизнь, не хотел. - Интересно... – протянул Ранмару, прищурившись. – Впервые встречаю такой случай. - Он обменялся с Юки взглядами и продолжил: - Как бы то ни было мы, пока вас ждали, посовещались и решили, что пока что разрешаем вам работать в паре. Сунако-чан – одиночка, так что это будет как раз кстати. Но, если через три месяца не определитесь с желанием и не попытаетесь – хотя бы попытаетесь – его исполнить, готовьтесь к проблемам. Их я вам обещаю. Кроме того, если хоть одна живая душа узнает о твоём, Кёхей-кун, существовании, опять-таки можете готовиться к проблемам. Причем гораздо большим, чем в первом случае. Предупреждаю: будьте очень осторожны. - Я поняла. Мы постараемся следовать вашим приказам, – охотница поклонилась. – А теперь мы можем идти? - Да, – кивнул Ранмару. – И помни, Сунако, у вас три месяца. А насчёт нового задания потом договоримся. Девушка кивнула и направилась к выходу. Она была рада, что проблема разрешилась относительно мирно. Конечно, получить внушение от начальства не очень приятно, но гораздо лучше, чем лишиться работы. Кроме того, три месяца – очень большой срок, с Кёхеем она с лёгкостью справится и за полтора. Нужно только вытащить из него признание о том, что держит его в этом мире. Недели наверняка хватит. - Чёрт, я думал, хоть они нормальные будут! – пробормотал Кёхей. – А эти двое, конечно, не такие чокнутые, как ты, но тоже явно с приветом. Охранник, услышав мужской голос, принялся настороженно оглядываться по сторонам. Сунако мило ему улыбнулась и, прошептав: «Горло болит», – поспешила к выходу. - Если ещё раз скажешь хоть слово вслух рядом с людьми с так или иначе выраженной духовной силой, привяжу тебя к своей комнате, и, обещаю, её покидать ты не сможешь, – прошипела сквозь зубы она. Кёхей обиделся: - И как мне, по-твоему, с тобой общаться? - Телепатически. Угроза подействовала: больше призрак не проронил ни слова, но мысленно также не пытался общаться. Он вообще всячески пытался не привлекать к своей персоне внимание, и Сунако вздохнула свободно. Она даже решилась зайти в магазин, где призрак против её ожиданий не брал с полок банки, чтобы получше их рассмотреть и не пугал парящими в воздухе предметами покупателей. Когда они вернулись домой, Кёхей не выдержал. Он уселся на стул рядом с решившей заняться приготовлением ужина Сунако и решил развлечь её беседой. - Слушай, а как ты в той конторе оказалась? Острых ощущений захотелось? - Много лет назад мои родители покинули Японию и переехали в Африку, я тогда совсем крохой была. И один местный шаман, углядев во мне потенциал, решил меня обучить. Днём я ходила в школу, вечером – сидела в полутёмном, пропахшем травами и дымом шатре, и слушала рассказы моего наставника. Он говорил, что моя аура притягивает тех, кто застрял между миром мёртвых и живых, а я долго ему не верила, пока не вернулась в Японию. Сначала я работала одна, и ты даже не представляешь, сколько призраков пыталось в меня вселиться! - Лично я бы побрезговал, – не сдержался от шпильки Кёхей. Сунако и бровью не повела. Она невозмутимо продолжила свой рассказ: - И потом, когда я справилась с особенно сложным случаем – отправила в мир иной одного монстра, название которого тебе все равно ничего не скажет, меня пригласили работать в этой конторе. И я согласилась, потому что мне-одиночке найти клиента было очень сложно, временами я подолгу сидела без дела, но вот уже полтора года я работаю на контору, которая исправно поставляет мне клиентов. Всё, что требуется от меня – это выплачивать часть гонорара в качестве комиссии за посредничество. Вот так вот. Я всегда работала одна – напарники долго не выдерживали мое общество, – поэтому задания редко были действительно сложными, хотя я и с трудными случаями вполне себе справлялась. Но теперь моим компаньоном определили тебя и, думаю, жить нам станет интереснее. – Сунако помешала тушащиеся на сковороде овощи и обернулась к Кёхею. – Надеюсь, мне удалось удовлетворить твоё любопытство, призрак? - Вполне, экзорцистка, – ухмыльнулся Кёхей. Увидев, что её лицо приобрело свекольный цвет от гнева, он добавил: – Зуб за зуб. Мне тоже не нравится, когда меня зовут призраком. И он поспешил переместиться в ванную. *** В конце концов, было решено, что Кёхей будет жить на кухне, потому что в комнату Сунако он заходить отказывался, а в ванной появляться ему запретила охотница. Остались только прихожая и кухня – чулан, защищённый заклинаниями, оставался для Кёхея тайной, – и призрак выбрал последнюю. Чаще всего его можно было застать сидящим на подоконнике и глазеющим в окно. Что он там пытался разглядеть в куче мусора или стене напротив, исписанной нецензурными выражениями, не известно. Но Кёхея, кажется, всё устраивало – он ни разу не пожаловался на отсутствие нормального вида из окна. Зато наличие на кухне призрака выводило из себя Сунако – когда она ела, он смотрел на неё такими глазами, что она была вынуждена перенести столовую в свою комнату, – но девушка также молчала и не жаловалась, ведь, если при жизни её сожитель любил поесть, теперь его можно было только пожалеть. Наказ Ранмару – не привлекать к себе внимания – Кёхей исправно соблюдал. Когда Сунако ходила в школу, он всё время был рядом, но ничем не выдавал своего присутствия. Чаще всего призрак забивался в самый дальний угол класса и тихонько дремал. Охотницу такой расклад вполне устраивал. Прошла неделя, а новое задание Ранмару, хотя и обещал, не прислал. Сунако подозревала, что он просто даёт им время притереться друг к другу. Учитывая, что за час они могли поссориться раз пять, это было мудрым решением. Если так пойдет и дальше, то во время важного поручения они вполне могут, повздорив, всё испортить. Если бы они могли подраться, было бы легче, но всё, что им оставалось – это словесные перепалки. Сунако успела заметить, что швыряться в неё предметами полтергейсту не особенно интересно – она ловко научилась от них уворачиваться. Будь он живым человеком, они бы поубивали друг друга в первый же день. В начале второй недели их вынужденной жизни вместе Сунако неожиданно поймала себя на том, что начала привыкать к постоянным перепалкам, заканчивающимся швырянием друг в друга различными предметами – количество целой посуды в квартире охотницы таяло со скоростью кусочка льда в кастрюле с кипящей водой. Иногда, ругаясь с ним, она испытывала почти удовольствие. И Кёхей, девушка была уверена, чувствовал то же самое. Он по-прежнему не спешил исполнять свою часть договора. А Сунако не пыталась его заставить это сделать. Она знала: захочет – сам расскажет. И потому молчала. Когда вторая неделя их совместной жизни перевалила за половину, Кёхей, находящийся как обычно на кухне, начал издалека: - Дождь... – полтергейст недовольно поморщился, сидя на своём любимом подоконнике и глядя в окно. Небо было затянуто тучами, один взгляд на которые вызывал уныние и меланхолию. Сунако стояла возле холодильника, раздумывая, что бы приготовить на обед. О её ноги тёрлась приблудившаяся кошка, сегодня решившая почтить охотницу своим присутствием. Кошка отощала, потеряла часть роскошных белых усов, но выглядела вполне умиротворённой, лишь изредка косилась на призрак, но всё же сохраняла спокойствие. Кёхей был для неё не опасен, а остальное не важно. - Не любишь дождь? - Я абсолютно к нему равнодушен, – отозвался парень, – но такая погода заставляет меня пускаться в воспоминания, и это меня раздражает. - Если хочешь, могу зашторить окно, – предложила Сунако, вытаскивая из морозилки рыбу. Кошка утробно рыкнула и вцепилась когтями девушке в штанину, требуя свою порцию угощения. - Я и сам могу. - Ну, как знаешь... Он молчал, давая ей возможность покормить животное, а потом заняться собственным обедом. Рыба скворчала на сковороде, и Кёхей зажмурился от удовольствия: он не мог есть, но запахи чувствовал. И от аромата жарящейся пищи немного кружилась голова. Призрак многое бы отдал, чтобы ощутить вкус человеческой еды ещё хоть раз. Говорят, после смерти душа может переродиться. Кёхей много об этом думал, всё размышлял, стоит или нет наконец пойти навстречу Сунако, всё ей рассказать, чтобы она помогла ему обрести успокоение. Сначала он категорически отказывался от этого – всё же лучше такое странное полуживое существование, чем никакого. Но потом, когда понял, отчего отказывается – он никогда больше не сможет ни к кому прикоснуться, никогда не ощутит солнечные лучи на своей коже, никогда не почувствует вкус еды, – решил, что лучше окончательно умереть, а потом возродиться спустя какое-то время. На его взгляд, это было лучшим вариантом развития событий. Он созрел для того, чтобы всё ей рассказать. И сейчас был самый подходящий случай. - Знаешь, Накахара, я никак не могу понять, почему ты не пытаешься меня заставить выполнить мою часть договора. Время-то – тик-так – уходит, а ты даже не чешешься. Почему? - Ты сам просил дать тебе время, – спокойно отозвалась она. - Но не две недели же! Охотница довольно улыбнулась, отчего Кёхей ощутил холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Иногда она умела быть поистине пугающей. - Скажем так, я умею быть терпеливой, – она была рада, что призрак поднял эту тему, потому что утром девушка и сама подумывала поторопить его с признанием. Теперь, когда инициатором беседы выступал он, у неё была более выигрышная позиция, чем если бы она сама попыталась припереть его к стенке и вытянуть необходимую информацию. - Это будет длинная история, поэтому твое терпение будет как раз кстати. И не перебивай меня ни в коем случае, иначе – собьюсь и забуду что-нибудь важное. - Нет проблем. Я умею слушать. - Что ж, – Кёхей перелетел с подоконника к стулу, поставил его напротив Сунако и уселся на него. – Тогда, думаю, что для начала тебе следует кое-что показать... Призрак резко выбросил вперёд руки с соединёнными ладонями, остановив их перед носом Сунако. Она непонимающе моргнула и возмутилась: - Что это значит? Он промолчал, только сложил ладони лодочкой, будто держал в них что-то хрупкое и ценное. Скосив глаза чуть вниз, охотница внимательно посмотрела на его протянутые руки. И обомлела. В призрачных ладонях дрожал небольшой огонёк, трепещущий, будто на ветру. Блики от язычков пламени ложились на полупрозрачную кожу Кёхея, отчего на ней появлялись причудливые золотистые тени. Сунако знала о том, что призраки обладают способностью к телекинезу, что могут вселяться в живых, хотя это далеко не каждому под силу, некоторые даже способны на время создавать материальное тело, пусть это и требует колоссальных затрат энергии и чревато исчезновением без возможности перерождения. Но призрак, обладающий стихийными способностями... Об этом она слышала впервые. - Завораживает, не правда ли? – довольный произведённым эффектом протянул Кёхей. - Д-да... – прошептала Сунако, не в силах оторвать взгляд от его ладоней. В горле у охотницы пересохло, ладони вспотели, а сердце быстро-быстро забилось, словно от страха. Девушка действительно не на шутку испугалась, несмотря на то, что раньше всегда гордилась своей невозмутимостью и способностью, не моргнув глазом, встретиться лицом к лицу со сколь угодно устрашающим существом. Она всегда знала, что призракам до конца доверять нельзя и что общаться с ними нужно очень осторожно – они мастерски умеют играть словами, говоря полуправду. Неужели Кёхей, которого она считала глуповатым мальчишкой, на самом деле оказался не так уж прост? И что он собирается делать дальше? - Кёхей... – голос прозвучал неожиданно хрипло, отчего охотница, вздрогнув, очнулась от наваждения и взяла себя в руки. – Так выходит, что... Он, угадав её мысли, кивнул: - Да, это я стал причиной пожара. Это из-за меня мы погибли. И, если ты готова выслушать, я расскажу, как всё произошло. Девушка шумно сглотнула. С той аварией действительно было не всё чисто, но Сунако и представить не могла, что всё обернётся таким образом... Она заглянула в спокойные карие глаза, ожидающие от неё какой-либо реакции, и принялась лихорадочно размышлять, что же ему ответить. *** - Можешь ничего не говорить, я знаю, ты слишком изумлена, чтобы выдать сейчас хоть что-нибудь более-менее связное. Но мне это и не нужно. Я просто расскажу всё, как было, а ты послушай. Кёхей сомкнул ладони, и огонёк погас, оставив после себя тонкую ниточку дыма. Сунако втянула ноздрями воздух, но запаха гари не ощутила. Призрачное пламя, призрачный дым. Интересно, а поджечь им что-нибудь можно? - Я и сейчас могу сжечь с помощью этого огня, что угодно. Рискнёшь проверить? Охотница отчаянно замотала головой: она не хотела стать ещё одной жертвой необъяснимого взрыва. А призрак, довольный её ответом, развалился на стуле и начал свой рассказ издалека, с самого дремучего детства. А точнее – с момента своего рождения. «Я никогда не понимал людей, которые слишком большое значение придают внешности. Возможно, всё дело в том, что при рождении судьба меня наградила красотой, не знаю. Знаю только, что собственная привлекательность всегда меня раздражала и доставляла массу неудобств. Когда я только-только родился и лежал в колыбели, не думая ни о чём, я столкнулся с первым недостатком красивой внешности. Ты знаешь, что такое назойливое внимание многочисленных тётушек, кружащихся вокруг тебя, что-то сюсюкающих и улыбающихся так, будто готовы тебя съесть вместе с погремушкой, соской-пустышкой и памперсами? О, это воистину страшные женщины! У моей матери была добрая дюжина подруг, и все они обожали со мной возиться, пока я не научился срыгивать прямо на их новые блузки, запускать пальчики в их причёски – только из парикмахерской – и выдавливать содержимое их косметичек, куда получится. Количество восхищающихся резко поубавилось, я вздохнул свободно, а мать тогда впервые всерьёз задумалась, а не было ли ошибкой дать мне появиться на свет. Я думал, что теперь, когда тётушки сдулись, заживу спокойно. Думал ровно до двух лет, пока меня не отдали в детский сад. Чёрт возьми, мой крошечный детский мозг слишком поздно понял, что детский сад — это куда как хуже целого батальона подружек матери! Там были девчонки. А девчонки – это гораздо страшнее, чем взрослые тётки, восхищающиеся тобой только как симпатичным ребёнком. Девчонки сразу и удивительно дружно определили меня в самые завидные женихи и начали пытаться привлечь моё внимание. Это сейчас тебе весело, а мне тогда было не до смеха. Они пекли куличики из песка и свято верили, что я должен их съесть, они воровали у воспитательниц косметику и пытались сделать макияж, чтобы мне понравиться, а мне потом снились кошмары каждую ночь. Они лезли ко мне целоваться, задаривали конфетами и не давали проходу, вешаясь мне на шею. Я их ненавидел и признавался им в этом в лицо, а они только хихикали и бормотали что-то вроде: «Стерпится – слюбится». Если бы мы были постарше, думаю, они бы изнасиловали меня во время одного из сончасов, но, к счастью, обошлось. Девчонками мои проблемы не закончились. Были ещё мальчишки. Они видели мою бешеную популярность в глазах девочек и люто меня ненавидели. Самая крепкая мужская дружба зарождается в детстве. У меня даже намёка на дружбу ни хрена не было! Меня загоняли в какой-нибудь тёмный угол, набрасывали на голову покрывало, и вся мужская половина группы считала своим долгом пнуть меня хотя бы раз. Им удалось провернуть это примерно дважды, потом я стал давать сдачи. Я, если хочешь знать, научился драться в два с половиной года, и с тех пор в моей жизни не было ни одного грёбанного дня, чтобы я не начистил кому-нибудь рыло! А, когда я пошёл в школу, стало только хуже. Приставания озабоченных только моей внешностью девчонок стали настойчивее, драки с завидующими мне парнями – ожесточённее. Я привык, озлобился и решил, что никому не стоит доверять. Даже собственной матери, которая едва ли не прямым текстом говорила мне, что лучше бы я никогда не появлялся на свет. Моя жизнь была похожа на ад. Если меня не хотели изнасиловать, то жаждали набить мне морду. Ко мне приставали везде: в школе, на улице, на работе и даже в моём подъезде. Иногда это доставало меня до такой степени, что я был в одном шаге от того, чтобы взять топор и пойти рубить головы, может, хоть тогда до них дойдёт, что мне их внимание нихрена не нужно. Но остатки здравого смысла меня от этого удерживали. А потом я вступил в одну банду... Там меня уважали за мою силу и способность вырубить с одного удара ногой. Мне это нравилось. Школу я забросил, стал время от времени попадать в полицию, если не удавалось вовремя сбежать от полицейских, приехавших, чтобы разнять очередную драку, а девчонки, вздыхавшие при одном моём имени, стали опасливо на меня коситься. Но некоторым моя внешность до того не давала покоя, что они готовы были мириться с чем угодно, лишь бы иметь возможность поглазеть на моё лицо. Дуры. Мне было около шестнадцати, когда у меня проснулись стихийные способности. Это произошло случайно: в одной из драк я разозлился и поджег шевелюру главаря противника. С тех пор меня стали бояться ещё больше. Но все же меньше, чем я боялся самого себя. Эти способности... они были сильнее меня, я не мог их контролировать, поэтому, стоило мне испытать какие-либо сильные чувства – чаще всего злость, – как я мог поджечь, что угодно, в радиусе десяти метров. Причем я сам не знал, что это будет. Как-то раз едва не спалил собственную форму – она загорелась прямо на мне. Но благодаря этому я понял, что огонь, созданный моими руками, не способен причинить мне вреда. Даже если бы я решил завернуться в рулон обоев и поджечь его, моей коже не было бы причинено никакого вреда. Я проверял. Узнав о том, какую опасность я представляю для людей, я стал сторониться их ещё больше. Даже ребят из банды забросил, мог не видеться с ними неделями. Они ворчали, возмущались, но я их игнорировал, потому что знал, что сильнее любого из них. Единственным человеком, который никак не желал оставить меня в покое, была староста. Она вечно за мной бегала, умудряясь находить меня везде, где только можно, пыталась втолковать мне, что учиться просто необходимо, что я должен быть более сознательным и серьёзным, а я отмахивался от неё, покрывал с головы до ног ругательствами и шёл по своим делам. Иногда я ловил себя на том, что мне нравится то, что она за мной бегает. Она была единственной, кто в моём присутствии ни слова не говорил о моей внешности, кому было плевать на то, смогу ли я щелчком пальцев уложить дюжину добрых молодцов, и именно это мне в ней нравилось. В тот роковой день... Знаешь, Накахара, тогда с самого утра всё пошло наперекосяк. Я проспал школу, прогулял уроки и, прошатавшись по улице несколько часов, вернулся домой. Там на меня накричала мать, поэтому я, злой, ушёл в свою комнату и включил музыку, чтобы хоть немного успокоиться. Я знал: ещё немного, и я взорвусь, а это было чревато пожаром. За тот год, что у меня были стихийные способности, я так и не научился их контролировать, зато точно знал, когда будет та самая последняя капля, после которой всем, кто находится ближе чем в десяти метрах от меня, лучше отойти как можно дальше. Странно, что только теперь, став призраком, я научился вызывать огонь по своему желанию. Если бы это произошло раньше, возможно, мы остались бы живы. Я точно не знаю, сколько времени прошло после нашей с матерью ссоры, не больше часа, наверное, когда пришла староста. У меня даже хватило глупости собственноручно открыть ей дверь! Она принесла коробку с пирожными и, улыбаясь, поздоровалась со мной. Я как всегда ответил ей очередной грубостью. Кашиваги к этому привыкла, поэтому даже бровью не повела, а, продолжая улыбаться, направилась на кухню, чтобы поздороваться с матерью, пропуская моё ворчание мимо ушей. Меня всегда поражало, как быстро едва знакомые между собой женщины умудряются найти общий язык и начать обсуждать разные глупости. Эти, стоя на кухне, трепались о том, какую лучше взять начинку для пирога, но, когда я подал голос, решили сменить тему. Думаю, начав обсуждать меня и мои школьные успехи, когда я и так едва сдерживался, чтобы не вспылить, они совершили самую большую ошибку в своей жизни. Мы начали спорить. Мать на пару с Кашиваги пытались воззвать к моей совести, надавить на меня, заставить меня перестать прогуливать школу и взяться за ум. Я лишь корчил рожи и нес всякую околесицу. Ровно до того момента, пока староста не заявила, что своим мерзким поведением я порчу ей всю статистику. Это и стало той последней соломинкой, что сломала спину верблюда. Я почувствовал себя обманутым, потому что верил, что она действительно за меня беспокоится, и разозлился. Оказывается, Кашиваги даром не нужно было спасать какого-то бесполезного оболтуса, ей нужна была стопроцентная посещаемость, а значит, определённые бонусы, которые обычно даются примерным старостам. А на меня ей было плевать, как и всем остальным, с кем я был знаком. Пламя сорвалось с моих пальцев быстрее, чем я успел осознать, что творю. Мидори взвизгнула и зажмурилась. Мать закричала и вскинула руки. В воздух взметнулась мука... Она-то и послужила детонатором. Рвануло не сильно, но этого оказалось достаточно, чтобы частично разрушить стену, граничащую с соседской квартирой, и чтобы тепловая волна серьёзно обожгла мне лицо и кожу. Я чувствовал, как плавятся мои волосы и кожа, и это было чертовски больно. Мой огонь как обычно не причинил мне вреда, но осколки и ударная волна вполне сумели свести меня в могилу и без его помощи. Теряя сознание там, на кухонном полу, я думал только о том, что всегда мечтал найти хотя бы одного человека, который бы понял и принял бы меня таким, какой я есть. Ему было бы плевать на мою внешность, не было бы никакого дела, могу я или нет в одиночку победить сотню человек, я не интересовал бы его как объект, способный принести какую-либо выгоду... В течение своей короткой жизни я так и не смог найти такого человека, но желал встретить его каждый грёбанный день, стоило только проснуться и встать с постели. И, знаешь, Накахара, я, если честно, уже не верю, что такой человек когда-нибудь найдется. Ты уверена, что сможешь исполнить моё желание, избавить меня от сожалений и успокоить несчастный призрак за два с половиной месяца, охотница?» Выговорившись, Кёхей замолчал. Он тяжело дышал, на лбу выступила испарина, глаза глубоко запали. Речь далась призраку тяжело, и теперь он пытался прийти в себя. Сунако молча изучала его лицо. Когда парень начал свой рассказ, она поняла, что ей предстоит приложить много сил, чтобы исполнить то, чего он жаждал так сильно, что не смог покинуть мир живых. Но трудностей она никогда не боялась. - Тебе нужно найти девушку... – начала она после долгих раздумий. - Эй, я разве тебе не говорил, что терпеть не могу девушек! И, между прочим, объяснял, почему, – возмущенно воскликнул он. Сунако пожала плечами. - Я не говорю об обычных девушках, Кёхей. Я имею в виду девушек-призраков, которые также ждут возможности успокоиться. Обычно они охотнее идут на контакт, чем призраки-парни, тебе только и нужно будет, что подружиться с одной из них. Это легко и иногда попадаются очень хорошие экземпляры. - А потом я должен буду бросить её и исчезнуть? - А у тебя есть другие варианты? Или ты думаешь, что кто-нибудь из живых на предложение подружиться, сделанное призраком, способным в припадке гнева взорвать квартиру, счастливо улыбнётся и скажет, что всегда мечтал о таком эксцентричном товарище? Кёхей молча кусал губы и хмурился. В их с Сунако спорах почти всегда последнее слово оставалось за ней, и его это раздражало. Охотница, чуть прищурившись, наблюдала за его метаниями, благо у парня всё на лбу написано было. - Ты права, – наконец выдавил из себя он, сдаваясь. – Шанс найти того, кто может мне помочь, среди призраков выше, чем среди живых. И, знаешь, мне кажется, что я буду отличным напарником: огонь против немертвых, как ты нас называешь, самое то. Вот и хорошо. Сунако едва удержалась от довольной улыбки. Если Кёхей не будет показывать зубки и станет вести себя хорошо, она избавится от него очень и очень скоро. Призрачные девушки действительно не зациклены на внешности, а найти того, с кем можно скоротать время, мечтает каждая вторая из них. И это как раз то, что нужно. - Я бы с тобой поспорила, но не хочу, – ответила Сунако. Против призраков, например, огонь был совершенно бесполезен. – Если ты согласен, я напишу Ранмару, и он пришлёт нам какое-нибудь подходящее задание. Не дожидаясь его ответа, охотница ушла в свою комнату, где наскоро настрочила письмо в контору с просьбой присылать им задания, где будут фигурировать неупокоенные духи девушек преимущественно подросткового возраста. Ответ пришёл почти сразу. «Я знал, что ты попросишь о чём-нибудь подобном, Сунако, и как раз подыскал для тебя подходящий вариант. Высылаю тебе файл с заданием, думаю, вы с лёгкостью с ним справитесь. Удачи. И не забудьте отчитаться, когда всё закончится. Ранмару». - Эй, Кёхей, иди сюда! – крикнула охотница. Призрак появился почти сразу, завис над её левым плечом и посмотрел на экран. Там белела первая страница отправленного Ранмару документа. На ней лаконично значилось: «Задание». - Что такое? - Это наше первое совместное задание, если ты не понял, – пояснила она и довольно улыбнулась. Если бы Кёхей был жив, его сердце пропустило бы удар из-за нехорошего предчувствия. Но он был наполовину мёртв и бестелесен, а потому мог только поморщиться. Поиски существа, способного исполнить его желание, начались.