Не могу больше

«Ненавижу её. Её глаза, её волосы, её голос. Особенно голос. Отвратительно писклявый голос, который глумится, издевается, мучает». — Зачем вы так со мной? — Джон… Господи, я знала, что будет тяжело, но чтобы настолько… Я сама предложила ему себя для этого трудного разговора. Была почему-то уверена, что мне вы поверите сразу. — Кому? Кому вы предложили себя? Шерлоку? Шерлоку Холмсу? Моему мертвому другу? Вы дьявол, Молли, жестокий и беспощадный. Прощайте. — Он дома, Джон, — устало и тихо сказала девушка. — На Бейкер-стрит. Уже третий день. Миссис Хадсон… Джону хотелось кричать. Накинуться на неё с кулаками. Он так испугался своего неистового желания причинить ей боль, что бросился вон, почти бегом покидая сквер, ставший странно безлюдным и тихим. А потом так же быстро вернулся и снова сел на скамью, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Он отказывался слышать, отказывался верить и трепетал от робко зарождающейся надежды, что не сошел с ума, что сейчас она скажет ещё одно, самое главное слово, смысл которого он наконец-то поймет… Но Молли молчала. Обессилено, как тряпичная кукла, она обмякла на скамье, потеряв все свои яркие краски и снова став прежней Молли. И этой Молли Джон сразу поверил. — Он… Молли взглянула потерянно и устало. — Он жив. Он на Бейкер-стрит. Джон, я не могу больше. Всё это оказалось для меня слишком сложно. Если вы не против, выпьем где-нибудь чаю. Или вина… — Молли! — У Джона кружилась голова. — Шерлок… жив? — Да. — Он жив?! — Да. Джон закрыл руками лицо и глухо застонал в сомкнутые ладони. Надо успокоиться и подумать. Хотя бы просто подумать. Что-то сказать. О чём-то спросить. Он резко выпрямился и непонимающе уставился на девушку. — Вы сказали — три дня… — Да. Казалась, это короткое «да» — единственное, на что у неё ещё хватало сил. — Почему же… Молли не стала дожидаться вопроса. Она посмотрела Джону в глаза и тихо сказала: — Он боялся, что вы не захотите видеть его. Как будто в сердце воткнули нож — дышать стало невозможно. Не захочу его видеть… Не захочу?! Джон резко поднялся и не прощаясь, ушёл чувствуя спиной полный укоризны и непонимания взгляд. * Купить Мэри цветы… Какие же она любит? Белые… Как они называются? Не всё ли равно? Куплю какие-нибудь. Что же ещё? Что-то я хотел ещё сделать… Скорее домой. Как я смертельно устал! Что за день? Ужасный день. Бестолковый и длинный… * Мэри обрадовалась цветам. Прижала к лицу бледно-розовые, почти белые лепестки хризантем. — Всё в порядке? Ты бледный. — Накормишь? — Я приготовила твое любимое жаркое. Отправляйся в душ, а я быстро накрою на стол. Джон брезгливо снял с себя всю одежду и небрежно затолкал в корзину для грязного белья. Душ, жаркое… Это прекрасно. Это замечательно. И ничего другого на свете быть не может. Он насухо вытерся, причесал волосы, надел чистое бельё. Снова причесался и отправился в спальню, открыв платяной шкаф. Задумался лишь на мгновенье. Никогда он не одевался так быстро. Как будто огненный вихрь бушевал вокруг, опаляя жаром и вызывая страшную жажду. Мэри непонимающе смотрела на полностью одетого мужа, замерев с зажатой в руке салфеткой. — Джон… — Прости, Мэри. Я должен идти. — Куда? — Прости… Я потом тебе расскажу, объясню… Он вылетел из дверей квартиры и бросился к проезжающему мимо такси. * Я только на него посмотрю и уйду. Надо же мне убедиться, что всё это правда. Хотя это не может быть правдой… Этого вообще нет. Я сплю, а когда проснусь, моя жизнь закончится, потому что я не захочу больше жить. Всё лишь пустой самообман. Нет никакого настоящего. Всё настоящее осталось там. Алексу не понять. У него всё было иначе. И Мэри не понять. (Сердце тоскливо защемило: Мэри, её растерянный взгляд, цветы на столе…) Цветы?! Шерлок жив! Я еду на Бейкер-стрит. Я правда его увижу?! У него онемели пальцы — так сильно он сжал их в тугой замок. Дома стремительно проносились мимо, ослепляли огни фонарей и витрин. Вечерние улицы ещё не опустели: мелькали темные силуэты, казавшиеся фантастическими бесплотными тенями. Мысли беспорядочно сменяли одна другую, не задерживаясь дольше минуты. Так было даже легче. Главная мысль терялась в этой толкотне, не давая сердцу остановиться. Когда такси повернуло на знакомую улицу, когда показался до каждого кирпичика знакомый дом, когда перед глазами возникло всё то же, но слегка потускневшее дверное кольцо, а номер 221В наоборот задорно блеснул в свете фар отъезжающего такси, в голове Джона не было уже ни одной мысли — только благословенная, звенящая пустота. Дверь открылась почти мгновенно, и сильные руки втянули его в знакомый сумрак прихожей… * Давно уже пора разомкнуть объятия, но сделать это никак невозможно. Сердце стучит совсем рядом, дыхание обжигает висок, запах, единственный в мире и неповторимый… Шерлок. Живой. Как от него оторваться?! Ну вот всё и встало на свои места. Равновесие вернулось. Мир перестал уродливо корчиться, пугая незнакомыми звуками и очертаниями. Появилась опора. Прояснился разум. И только теперь Джон понял, что от края он так и не отошел. Просто закрыл глаза, чтобы не видеть, что близок к нему по-прежнему, и в любой момент может сорваться вниз. — Будь я проклят, это и в самом деле ты. Знаешь, я тут без тебя немножко сошел с ума. — Джон… Как давно он не слышал этот удивительный голос! В нём столько интонаций, оттенков и полутонов, столько знакомой силы. Но сейчас… — Шерлок, ты… ты что,  плачешь? — Да.