Не могу больше

Джон радовался неожиданно вернувшейся молодости. И даже если это было не совсем так, ощущал он себя обновленным: каждая клеточка тела была наполнена былым восторгом, тем самым, который всегда охватывает по-новому, хотя и вечен, как этот мир — восторгом свободы. Непривычное, а потому очень болезненное чувство растерянности и недоумения, угнетавшее его всё последнее время и выскоблившее его душу до девственной белизны, вмиг исчезло, растаяло, не оставив даже следа. Не надо больше оправдываться. Не перед кем. И это было так здорово, что Джон с трудом удерживал свое наполненное ликованием тело на месте — оно рвалось бежать, лететь, мчаться в так долго ожидавшую его неизвестность. Он словно вернулся в то не забытое, нет, но казавшееся уже нереальным время, когда всё было просто и ясно. Настолько просто и ясно, что не требовалось ни вопросов, ни ответов; настолько нереально, что каждый прожитый им тогда миг сейчас вызывал сомнения —, а было ли это? Как будто однажды, в пасмурный серый день, он выдумал яркую фантастическую историю, которая неожиданно для него самого органично вплелась в нити его заурядной судьбы, и этот самообман сделал его счастливым… Никаких недомолвок, никаких странных и приводящих в невольное, томительное волнение намеков, никакого изматывающего чувства вины. Свобода. Радость. И Шерлок. Такой, как прежде: сосредоточенный, увлеченный, знакомый до мелочей — взгляд, изгиб брови, ухмылка… Время повернуло вспять, обдавая Джона легким бризом свежести и задора, наполняя грудь живительным воздушным потоком, а он давно уже потерял надежду сделать хотя бы один глоток. Шерлок довольно улыбался, и в улыбке его не было даже тени снисходительности, раньше неизменно появляющейся в серебристом взгляде при виде воодушевления Джона, при виде его мальчишеской радости от нового приключения. Под мирный стук колес вся его запутанная жизнь становилась понятной: тук-тук… я тут… Проще не бывает. Поезд мчался на юго-запад, и несколько дней удовольствия в компании Шерлока были в эти предрождественские дни нежданным подарком… Ради этого многим можно рискнуть. Джон поглядывал в окно, и пролетающие мимо поля, слегка запорошенные первым, по-настоящему обильным снежком, перелески, потерявшие буйство осенних красок, но все равно радующие глаз, казались ему сказочным воплощением тайной мечты: оказаться хоть на мгновение в той навечно сросшейся с его плотью и кровью жизни, которую у него отняли два года назад. Он был счастлив. Почему рядом с Мэри я никогда не был таким счастливым? . — Итак, что нам предстоит? — Джон улыбался как Золушка, отправляющаяся на бал. Шерлок пожал плечами. — Шерлок! Опять?! Тот сразу же поднял ладони — сдаюсь. — Небольшое поселение на берегу Ла-Манша. Оторванные от большого мира люди со своим размеренным жизненным укладом. — И… — Маленький владелец маленького магазинчика и его большая проблема. — Насколько большая? И почему его ты называешь маленьким? Шерлок смущенно моргнул. — Ну… Я не знаю… Так… Джон, ты снова придираешься к словам? Ничего не изменилось? В груди разливалось размягчающее истерзанную душу тепло. Простые слова, не несущие никакого великого смысла, а как лечат. Ничего не изменилось? Ничего не изменилось. Как бы ты ни старался, умник, что бы ни вытворял. — Ладно, не буду. Так что за большая проблема нас ждет? — Пропавшая жена. — Оу… А медицинская консультация по какому поводу? Она была тяжело больна? Психические проблемы? Шерлок замялся. Но не надолго. — Нет. Меня интересовала… hemicrania. — Мигрень? Причем тут мигрень? — Совершенно ни при чем. Это первое, что пришло мне в голову, и что я знал на латыни. Джон непонимающе уставился на друга, усиленно считывая с оживленного лица очередную тайну. Что ты задумал, Шерлок? — Говори. — Джон, всё очень просто. Я подумал: вполне возможно, Алекс проболтается тебе о моем звонке. О моей просьбе. Шанс невелик. Один из тысячи. Но надежда всё же была. Джон изумленно хлопал глазами. — Шерлок! Ты… Самое удивительное, самое потрясающее, самое великолепное существо на земле! — …очень похож на самого себя! — Надеюсь. — А просто позвонить ты не мог? А если бы я не пришел к Алексу? — Я остался бы в Лондоне. Ждать. — Чего? — Джону плохо давалось его наигранное возмущение. Ему было весело и радостно осознавать, как глубока привязанность Шерлока, раз уж он пошел на такую детскую хитрость. — Тебя. Джон вздрогнул, сразу же уловив подтекст, который Шерлок, к слову сказать, даже не попытался скрывать. Какого же черта надо было ломать комедию? «Ничего не происходит…» Как такое возможно, Шерлок?! Между близкими людьми всегда что-то происходит, неужели ты этого так и не понял? Неужели неполных два года оторванности друг от друга не научили тебя быть осмотрительнее в поступках и осторожнее в словах? Так легко ранить того, кто перед тобою, как на ладони… Но претензии, даже самые справедливые и наболевшие, было сейчас не ко времени. Да и великодушному Джону для искреннего прощения было вполне достаточно того факта, что Шерлок, пусть даже не признаваясь в этом открыто, за этот месяц тоже хлебнул горечи сполна. — А дело, ради которого мы сорвались с места и едем в какую-то глушь? Шерлок снова смущенно замялся. — Только не говори, что ты его выдумал. Этого ещё не хватало! Если сейчас он признается, что вся эта спешка только ради того, чтобы вымолить у Джона прощения… — Именно этого нам с тобой и не хватало, Джон. Но я ничего не выдумал. Послушай… Джон невольно подался вперед, приблизив лицо к начавшему свой рассказ Шерлоку, жадно впитывая его бархатный голос, по звуку которого он так невыносимо соскучился. — Некий Стенли Гроу, как я уже сказал, владелец небольшого универсального магазинчика, потерял свою жену два года тому назад. — Что значит — два года? — Джон непонимающе уставился на Шерлока. — Ты же сказал… — Не перебивай, Джон. Два года назад его жена умерла при довольно странных обстоятельствах: упала, скатившись по каменной лестнице подвала, и сломала шею. Всё указывало на несчастный случай. Кроме того, женщина была изрядно пьяна. Местная полиция провела расследование, но следов покушения на умышленное убийство не обнаружила. Её пьянство было давним, и, как следовало из полицейского отчета, безобразным. — Но… Ты же не ездил туда. Откуда ты… — Джон начал лихорадочно вспоминать, отлучался ли куда-нибудь Шерлок два года назад один, без него. И если отлучался, то куда. И получилось, что было только одно-единственное место, где Джона не было рядом с Шерлоком — крыша Бартса… — Не ездил. С отчетом меня ознакомил сам Гроу. Он слезно умолял меня приехать и разобраться в гибели жены, поскольку в её естественную смерть почему-то не верил. Но, сам знаешь, тогда мне было не до него… И вот теперь эта странная просьба. Мне стало любопытно, что за игру затеял со мной мистер Гроу, если, конечно, за это время он не лишился рассудка. Тревога полоснула по сердцу внезапно и очень больно, мгновенно превратившись в удушающий страх: а ведь он мне наврал. — Ты поехал бы всё равно, — тихо сказал Джон, не отрывая от Шерлока взгляда. — Ты поехал бы к этому, наверняка сумасшедшему, Гроу, и не известно, к чему бы это тебя привело. Он откинулся на мягкую спинку сиденья и закрыл глаза, отдаваясь мирному ритму вагонной качки — я тут… я тут… я тут… Шерлок молчал. — Иногда я тебя ненавижу. Но больше не отпущу от себя ни на шаг, так и знай. — Я и сам не уйду, Джон. Двусмысленность сказанного осязаемо повисла в воздухе долгой, неловкой паузой. Странный разговор… Джон выпрямился и взглянул открыто и смело. — Ты стал сентиментальным и покорным. — Он улыбнулся, и натянутость сразу исчезла. — Вот ещё! — презрительно фыркнул Шерлок, но было видно, что определенная доля правды в словах Джона всё же была, и нисколько его не тяготила. — Я не сентиментален, Джон, я просто честен с тобой… — …как никогда, — весело закончил за него Джон. — Как никогда. Они рассмеялись. От вокзала до крошечного поселка Вэлли* они добирались на видавшем виды Subaru, арендованном ими на небольшом симпатичном вокзале Западного Дорсета**. Солнце не по-зимнему ярко сияло на голубом безоблачном небе, и Джон подслеповато щурился, оглядывая проносившиеся мимо окрестности. Оголенные леса были по-своему привлекательны, и Джон с непонятной тоской подумал, как буйно они зеленели летом… — Довольно безлюдное местечко. Но живописное, — отметил он. — Не испорченное плодами цивилизации. — Да. Но я бы здесь тоже запил. Шерлок удивленно приподнял бровь. — Не ты ли всегда говорил, что устал от шумного Лондона? Что хочешь на необитаемый остров? Считай, ты уже на нем. — С тобой, — хмыкнул Джон. — Тишина и покой мне, несомненно, обеспечены. Долго ещё? — Судя по карте, мы почти на месте. — Надеюсь, мы не задержимся здесь надолго. — Ватсон притворно вздохнул. — Успел соскучиться? — Шерлок кинул на него быстрый взгляд. Джон слегка вздрогнул. — Я ошибаюсь, или нотка ревности все-таки прозвучала? — довольно улыбнулся он, не поворачивая головы в сторону Шерлока. Шерлок промолчал, но ответная улыбка едва заметно тронула его губы. — В следующий раз, прежде чем притворяться покойником, хорошенько подумай, чем это может для тебя закончиться. Впервые они затронули тему женитьбы Джона в таком ключе. И Шерлок, словно получив согласие на вторжение в интимную, неприкосновенную до этой минуты зону, спросил: — Ты счастлив, Джон? — Я счастлив… сейчас. И не будем об этом, хорошо? Не сказать, чтобы вопрос был Джону настолько уж неприятен. Скорее, щекотлив, как и все вопросы, ответы на которые трудно дать. — Хорошо. А вот и Вэлли! Маленькая деревушка появилась внезапно, сразу же за поворотом, и поразила Джона своей лубочной красотой. Аккуратные, какие-то сказочные домики вдоль широкой центральной и, по сути, единственной улицы, упирающейся в деловую часть поселения: полицейский участок, пара магазинчиков, кондитерская, почта, небольшое кафе под ярким клетчатым тентом… — Здесь едва ли наберется пара сотен жителей, — заозирался по сторонам Джон. — И где они все? Никогда не видел такого полного отсутствия людей. Словно услышав его удивленный возглас, на пороге одного из магазинов появился щуплый маленький человечек. — А вот и он. Стенли Гроу был настолько мал и худ, что издалека казался подростком, если бы не тщательно выглаженный деловой костюм. Но при ближайшем рассмотрении иллюзия исчезала мгновенно, и взору являлись глубокие морщины и ранняя седина сорокалетнего мужчины, который выглядел и старше, и утомленнее возраста своего предполагаемого расцвета. Его нескрываемая растерянность, больше напоминающая испуг при виде вышедшего из машины Джона, очень насторожила последнего. Его здесь явно не ждали, и в планы Стенли Гроу, каковыми бы они ни были, его приезд не входил. Шерлок тоже заметил замешательство их клиента, но виду не подал и поздоровался энергично и даже тепло, как со старым знакомым. — Здравствуйте, Стенли. Как поживаете? Это мой друг и коллега доктор Ватсон, о котором вы, я думаю, наслышаны не меньше, чем обо мне. — Конечно… — неуверенно залепетал Гроу, и голос его оказался на удивление красивым и сочным. — Боже мой, доктор Ватсон! Очень рад. Я не узнал вас. «Неужели я так постарел и так изменился?» — огорчился Джон, посматривая на Шерлока с легким укором. — Слишком яркое солнце, — продолжил свои оправдания Гроу. — И ваше неожиданное появление… Я был уверен, что мистер Холмс приедет один. — Почему? — полюбопытствовал Шерлок и тут же переменил тему. — Впрочем, это не важно. Итак… — Да-да, — засуетился мужчина. — Может быть, выпьем кофе? — Он указал подбородком на пестрый тент небольшого кафе. — У Мэгги очень вкусные булочки и изумительный кофе! — С удовольствием, — снова улыбнулся Шерлок. Он улыбался сегодня на удивление часто. Джон молча наблюдал за так и не вернувшим самообладание Гроу. Его разочарование было настолько сильным, что выдержка явно давала сбой за сбоем: он то краснел, то бледнел, откашливался, сжимал пальцы в замок, кусал губы. Очень странно. Очень. Джон вопросительно поглядывал на Шерлока, но тот словно не видел происходящего, будучи образцом непринужденности и спокойствия. Что ж… Они расположились возле чисто вымытого окна, с интересом оглядывая уютный и нарядный зал маленького кафе. Аппетитные ароматы наполняли рот обильной голодной слюной, и Джон решил, что все загадки оставит на потом, сначала — кофе и всё, что найдется в этом сказочном заведении. Мэгги, оказавшаяся болтливой толстушкой, поставила перед ними такие румяные булочки, обильно посыпанные сахарной пудрой, такие хрустящие теплые рогалики, что Джон едва не застонал — он был голоден зверски, и как оказалось, уже давно. Шерлок отхлебнул из ярко-фиолетовой чашки и многозначительно качнул головой: кофе был потрясающе вкусен. К булочкам он не притронулся. Впрочем, как и заметно взволнованный Гроу. — Итак, — вновь повторил Шерлок, взглянув на Стенли в упор. — Почему мы здесь? Казалось, усилие, которое тот применил, чтобы выдержать направленный на него проницательный взгляд, было превыше человеческих, но глаз он не опустил и даже слегка улыбнулся. — Мистер Холмс… — Стенли, мы знаем, что ваша жена умерла. К чему весь этот цирк? Открытая улыбка маленького мужчины сделала его лицо и моложе, и привлекательнее. Ровный ряд здоровых, ухоженных, кипенно белых зубов ярко блеснул в приглушенном свете кафе, и Джон от неожиданности вздрогнул: полная очарования улыбка ему не понравилась, как и слишком явно демонстрируемое раскаяние. — Простите меня, бога ради. — Гроу прижал к груди сложенные крест на крест ладони маленьких, но крепких, жилистых рук, резко контрастирующих с тщедушной, хрупкой фигуркой. — Как ещё я мог заманить в эту глушь великого Шерлока Холмса? Его простодушие обескураживало. — Заманить? — переспросил Джон, думая, что ослышался. — Конечно! — честно ответил Гроу и вновь повернулся в сторону Шерлока, не спускающего с него глаз. — Отчего-то я был уверен, что вы вспомните мою историю, а если не вспомните, то обязательно предварительно всё разузнаете. Чем может заинтересовать чудесно воскресшего детектива гибель какой-то далекой Марджори Гроу? А вот подобная, весьма абсурдная просьба её безутешного мужа сразу же станет для него любопытной загадкой: что за всем этим стоит? И вот вы здесь. — Хм… Что ж, в знании психологии детективов вам не откажешь, — задумчиво произнес Шерлок. — Я жду объяснений и подробного рассказа. Он хорошо подготовился к встрече — это было первой мыслью Джона. Речь Стенли текла размеренно и плавно. Слишком размеренно и слишком плавно. Джон не был склонен к паранойе, это он знал теперь совершенно точно. Тогда, в те ужасные дни тех ужасных полутора лет, когда в толпе то и дело мелькал силуэт Шерлока, сводя Джона с ума своей невыносимой реалистичностью, ему не оставалось ничего больше, как признать себя помешанным. Помешанным на Шерлоке. Теперь-то он знал, что это был Шерлок: наблюдал, сопровождал, находился рядом. Когда имел такую возможность. Сейчас то забытое неприятное ощущение вернулось. Джон снова искал черную кошку в темной комнате. Стенли Гроу с каждой минутой нравился ему всё меньше и меньше. От него исходила угроза, а её терпкий запах Джон хорошо знал и не спутал бы ни с одним другим. Но Шерлок напряженным не выглядел, и привычка доверять другу во всем пересилила желание взять его за руку, посадить в припаркованную машину и рвануть на вокзал. — Марджори была пьяницей, — начал Гроу, вглядываясь в кофейные подтеки, прочертившие стенки его опустевшей чашки. — Она находила в процессе опьянения неведомую мне прелесть, наслаждалась каждым глотком, упивалась. Она не напивалась, а именно упивалась, превращаясь при этом в дьявола — озлобленного, неистового, беспощадного. Как же она ненавидела меня в такие минуты, а их было немало… Нападала яростно, как огромная расплывшаяся тигрица. Мардж была очень красива и чересчур огромна, во всяком случае, для меня: выше на две головы, белокожая рыжая самка. Никогда меня не хотела. А я хотел её всегда, даже пьяную. — За что она вас ненавидела? — тихо спросил Джон. — Кто же знает? — В глазах Гроу плескалось страдание. — Мы жили дружно до тех пор, пока не началось это. Я любил её без памяти. Каждый дюйм её большого сытого тела был для меня святыней. Хотеть до дрожи святыню — такое не каждый может выдержать. Я плакал от непередаваемого блаженства, а она смеялась и щекотала меня. Но мы были счастливы. Я был счастлив. Гроу вымученно улыбнулся. — Бог не дал нам детей… Слова больно резанули по слуху, и Джон поежился, внезапно и сильно замерзнув. — Джон… Простите, Гроу… Джон, может быть, ещё кофе? — заботливо спросил Шерлок и неожиданно накрыл его руку большой теплой ладонью. — Господи, ты как ледышка! — изумился он и крикнул в глубину зала: — Мэгги, будьте добры ещё кофе! И не убрал ладонь до тех пор, пока перед Джоном не задымилась чашка свежего горячего напитка. И Джону стало внезапно жаль, что эту чашку ему принесли так быстро… — Да, детей у нас не было, — продолжал Стенли, — но я не тяготился этим: мне было вполне достаточно её одной. Теперь я уверен, что дети спасли бы нас от неминуемого краха. Возможно, она винила меня, но я-то знал, что не во мне дело. Когда она напилась первый раз… Ни с того, ни с сего, просто взяла с полки нашего магазина бутылку виски и опустошила её до дна, сидя на диване в гостиной. — Он поежился и втянул голову в плечи. — Как она орала, господи! Называла меня жалким клопом, оскверняющим её тело, ничтожеством, мразью. Я был в ужасе, не зная, в чем причина этой странной озлобленности. Протрезвев, она долго просила прощения, хотя не думаю, что помнила собственные слова. Извинялась за то, что напилась так неожиданно и так сильно. Полгода не было даже намека на то, что случилось. А потом она сорвалась: бесконечные запои, превратившие её в неопрятную рыхлую бабу, требующую бесконечного секса и орущую на весь дом. — Но это больше похоже на алкоголизм, — возразил Джон. — Нет, доктор. Она легко могла не пить несколько месяцев и даже не вспоминать о виски. Она получала от выпивки истинное удовольствие, погружаясь в свой невидимый мир, полный ненависти ко мне. Я безумно её любил, — повторил он с тоской. — Любую — пьяную, грязную, вонючую. Вскоре обо всём узнали соседи. Да разве утаишь такое? Хоть мы и живем на самой окраине, но Мардж иногда выбегала из дому и, стоя на крыльце, вопила, как полоумная, посылая проклятья в мой адрес. Не утаишь… — Как она погибла? — Скатилась по лестнице подвала. Знаете, у нас глубокий подвал, лестница длинная, каменная и очень крутая. Там она хранила запасы виски. Ей всегда было мало, когда она входила в раж. — Почему вы решили, что это убийство? — Лицо Шерлока было непроницаемо, но он уже понял. И Джон тоже понял. — Потому что я это знаю. И знаю убийцу. — Что ж… — Шерлок резко поднялся и мельком взглянул на Джона. — Покажите нам этот подвал. * The Valley — долина, лощина ** Автор просит прощения, что не стал углубляться в карту Великобритании, позволив себе маленькие географические вольности))