Меловой период

Не-е-е, не вся музыка рулит. Стыдно слушать репертуар «Нашего Радио» и при этом любить попсу. По крайней мере, так говорили на форуме «Арии» и на форуме Кипелова тоже. Потом уточняли: но некоторую попсу всё же можно, и она уже не попса, а просто качественная поп-музыка, вот, Меладзе, например. Или Милен Фармер. Антон кивал головой: да, и Меладзе, и Фармер ему нравились, у последней к тому же были клипы, завораживающие сильнее «Осколка льда» или «Sonne», а вот какая-нибудь «Фабрика Звёзд» и вся нелепая шумиха вокруг неё Антону не нравилась совсем, значит, всё логично. В тех же спорах шли дальше и говорили: но не весь репертуар «Нашего Радио» нормальный — и туда добралась попса. Раньше, в восьмидесятые, русский рок был трушным, а сейчас позёры научатся на гитаре играть и думают, что крутые. Третьи возражали: русский рок вообще-то всегда был жалкой пародией на запад, все мы тут любим «Арию», конечно, но вспомните, что они воруют свои песни у «Мановара» и «Железной Девы», и так-то только отцы хэви-метала — трушный рок. В этих аргументах Антон уже путался, Iron Maiden и хэви-метал в целом ему вовсе не нравились, но в словах людей с форума была доля правды. Может, он пока просто не дорос и поэтому не ценит настоящую музыку (и потому стыдливо танцует под «ВИА Гру» и «Гостей из будущего», пока никого нет дома, впрочем, даже под самую крутую музыку прилюдно танцевать — зашквар, можно только качать головой и притоптывать ногой). А может, все эти люди, как говорил Костян, просто хуепуталы подзалупные; нет, нет, так о людях говорить нельзя, по крайней мере, не об этих взрослых и логичных людях с форумов любимых групп. После чтения подобных дискуссий (они повторялись по кругу раз в пару недель) Антона изнутри грызло, как бешеная крыса за пазухой, чувство собственной странной неполноценности, недостоинства. Оно всегда было с ним в школе, стоило попытаться заговорить с одноклассниками или оправдаться перед учителями, оно, прежде незаметное, росло и ширилось рядом с родителями, оно кляпом вклинивалось в рот даже в разговорах с Олегом, оно же не позволяло ему зарегистрироваться на форуме «Арии» и писать туда своё (абсолютно неважное и бесполезное) мнение. При этом он был как тайный завсегдатай: знал каждого участника в ник, в аватарку, знал их возраст, привычки и любимые песни, знал лучше, чем родных. Антону казалось, они, форумчане, как семья. Антону казалось, он не имеет права стать частью этой семьи, хотя уже давно подобрал себе и гиф-анимированную серую авку с парнем в капюшоне под дождём, и подпись «Какая жизнь — такие песни. Жизнь — нелепа и смешна, а дальше тишина», и проговаривал в мыслях, что бы он сказал в каждой из тем и как бы кому ответил, только вот с ником всё сомневался. Оставалось лишь глупо реветь в подушку и бить себя кулаками по бёдрам и коленям от досады, когда читал отчёт с очередной сходки арияфорума. Антон ненавидел это чувство. У этого чувства были липкие щупальца. Это чувство было похоже на страх и ненависть. Это чувство заставляло делать какую-то тупую хуйню. Под ником «Золотой Петушок» продвигать на сайте «Чартовой Дюжины», рок хит-парада, Борю Моисеева. Вбегать в фанатские чаты любителей хард-н-хэви и вбрасывать туда исковерканные строки песен любимой «Арии», типа: «И ты покрасил свой член в чёрный цвет» или «Горела сельдь, от солнца и от звезд, горела сельдь, как шлюховоз». Спрашивать у музыкантов в ЧаВо: «Как вы относитесь к хОральному исполнению после концертов?» (и вообще-вообще ни разу не представлять этот хорал). Антон прекрасно понимал, что он срёт там, где живёт. Он делал тупую хуйню и смеялся, булькая сквозь стиснутые зубы, а лицо при этом горело от стыда и шло красными пятнами, и температура словно бы подскакивала, как при ангине. Ему казалось, в этом есть что-то очень личное, как если бы кто-то увидел его без трусов или если рассказать, как у него дела на самом деле, и когда в ответ люди крыли его хуями, становилось только стыдней, и смеяться хотелось так, что щёки с губами приходилось прикусывать, иногда до крови. В этом не было никакого смысла, как не было смысла в жизни, в школе, в домашних заданиях, в Олеге, в родителях, в музыке... Ладно, пожалуй, в играх, музыке и рисовании было чуть больше смысла. А за смысл жизни ему так никто и не пояснил. У родителей и спрашивать нечего: они живут себе и не знают ни-хре-на, разве что в очередной раз наорут, скажут заткнуться и делать уроки, да ещё начнут между собой ругаться, а на форуме каждый называл что-то своё, но для Антона оно никак не отзывалось в груди. Любовь, семья, продолжение рода, свобода, дорога, карьера, своё дело, счастье — и что там ещё? «Нет единого смысла жизни, для каждого ответ на этот вопрос уникален». Если бы в жизни был смысл, то на него все бы знали ответ, независимо от языка и вероисповедания, уровня достатка и интеллектуального развития, он был бы аксиомой. А что до философов, праздно измаравших тонны бумаг своими важными мыслями (почему эти мысли должны быть важнее, чем его собственные?)... Философы даже не учёные, просто дармоеды и... хуепуталы. И читать он их не будет, потому что какая разница, ответил какой-то один человек на этот вопрос в одно слово или в пять томов, всё равно это ответ одного конкретного человека, просто этому человеку с пятью томами больше заняться было нечем. Кажется, эту мысль он повторял вслед за одним из форумчан? (Живёт в Риге, 21 год, с русыми волосами по плечи, любимый альбом — «Ночь короче дня», любимый фильм — «Шестиструнный самурай» и-так-далее). Или это была Антонова мысль, и потом он увидел, что кто-то её разделяет? Но всё-таки, в чём смысл жизни? Как устроен мир, и почему — так? Что-то в Антоне, внутри него, в одночасье испортилось, протухло, как недельная тарелка борща в холодильнике, и если бы его попросили сказать, когда и что, он бы не смог ответить. Просто в какой-то момент мир вокруг резко стал другим, вроде как оставшись прежним. Может, он испортился ещё тогда, в больнице, а Виталик и другие злые уроды из первой школы просто дали ему это заметить? Странно ещё. Почему раньше Антон не видел, как мама кидает в стенку предметы и кричит папе: «Заткнись, ты мне всю жизнь испоганил», а папа кричит в ответ: «Сама заткнись, дура тупая»? Этого не было? Или это было всегда? Это было из-за него? Кто вообще такие эти люди — его родители? Что он знает о них? Почему мама тогда лежала в психушке? Чем она занимается, пока их с папой нет дома, что так устаёт и кричит со слезами: «Скотины ленивые, устроились, блядь, живёте на всём готовеньком»? Разве учёба — это не его работа, такая же, как её — домохозяйство? Разве он кричит на неё, когда после семи уроков идёт в художку, а потом сидит за домашками до глубокой ночи? Ах да, художка — «это твоя блажь, не смей мне говорить, что устаёшь. Раз устаёшь — значит, хватит туда ходить, будешь заниматься уроками нормально, мне твоя классная опять жаловалась, не смей больше таскать с собой эту дурацкую футболку с чертями и переодевать вместо рубашки, купил же папаша, вообще мозгов нет!» И зачем ей мыть пол этой рваной бурой тряпкой каждый день, ползая на коленках, хотя есть швабра, и каждый день протирать пыль, если по воскресеньям они вместе всё равно устраивают генеральную уборку? Почему папа так много работает, что его почти не бывает дома? Почему мама говорит, что из-за него больше не играет на гитаре? Почему он не может объяснять уроки без ора или не объяснять их вовсе? Почему ему нужно шутить над мамой на каждой семейной прогулке, при людях, если он знает, что она вообще не понимает шуток и после этого начнётся? Антон с усмешкой и вновь горящим от стыда лицом вспоминал, как нелепо нарисовал их портреты ещё тогда, в садике, и думал: «Дай это задание мне учительница сейчас, что бы я написал? «Мама любит читать книги по астрологии и не любит нашу коммуналку», «Папа любит приходить домой попозже и когда ему не нужно объяснять мне уроки (или наоборот любит это, потому что на меня можно накричать?)», «Они оба не любят друг друга (?)». А меня?» И щёки снова были закусаны до крови, а ногти — до мяса. Когда родители кричали на Антона, ему было, пожалуй, проще, чем когда они кричали друг на друга. Во время ремонта ту самую кровать Антона разобрали; он понимал, что уже взрослый для своего мира-под-кроватью, да и ноги по длине не помещались, свисали, и всё равно у него было чувство, словно украли что-то очень дорогое. Теперь он спал на кресле («чтоб каждое утро его складывал, лентяй»), которое от остальной комнаты отделял гигантский шифоньер. Здесь же стоял письменный стол с компьютером, перед монитором которого любил разлечься разжиревший Тимка. Выходил личный узкий закуток у окна. Размеров шифоньера хватало, чтобы скрадывать свет из другой части комнаты, но не чтобы заглушать звуки, поэтому Антон всегда становился третьим безмолвным участником родительских ссор, и это было ещё мерзее, чем слышать их занятия сексом. А вообще-то Антону хотелось только одного: лежать с температурой под сорок в полутьме, слушать Цоевскую «Легенду» и чтобы пришёл Серёжа. Он бы сел рядом и сам взял его горячую влажную ладонь в свою, сухую и шершавую, а потом... (как же он хотел узнать, сухие и шершавые ли Серёжины губы). *** Как-то раз, в мирный семейный день, когда они с папой и мамой решили поймать первое весеннее тепло, поехали в Разлив на шашлыки и совсем-совсем друг на друга не кричали, Антон посетовал, что ждёт, дождаться не может, когда уже выйдет следующая часть «Гарри Поттера». В тот же вечер подвыпивший папа, чуть посидев за компьютером, сказал весело: — Скачал я тебе твоего Гарика Потного. Антон подумал, это какая-то шутка. Если бы вышла новая часть, об этом бы знали все. Может, украли и слили какой-то кусок рукописи? Но тогда она на английском? Папа вообще знает английский? Нет же? В блокнотовском документе капсом было гордо выведено: «ГАРРИ ПОТТЕР И ПРИНЦ-ПОЛУКРОВКА». Спустя три дня чтения взахлёб точно можно было сказать одно: это писала не Роулинг. Ещё можно представить, что Гермиона с Драко вдруг начнут встречаться и шутить: «Попади заклинания на сантиметр левее, и о наших грязнокровных внуках не было бы и речи». Чего представить нельзя (перестань это представлять!) — так это интимных отношений Гарри с профессором Снейпом (Снеггом же!). Нет, не так — грязного порно. Это мерзко читать. Мерзко. Читать. И Антон, чувствуя, как поднимается температура, сдерживая смех и прикусывая щёку, прочёл каждую строку, каждое чёртово слово. Некоторые из них он не знал, но ситуация не оставляла вариантов для широты трактовок. Почему кто-то эту херню написал? А так вообще можно, за такие тексты не сажают в тюрьму? (А есть ещё?) Если где-то знают, откуда это взялось, так это на форумах. Можно спросить там? А нужно ли? Через неделю и два перепрочтения Антон решил найти какой-нибудь форум по «Гарри Поттеру». И нашёл, самый большой по количеству пользователей среди первой страницы Яндекса. Правда, писать от «гостя» на нём нельзя, придётся региться. Ник. Какой в итоге ник-то? Первым делом Антон представил себе что-то вроде -=_Dark_Anthony_666_=- и фыркнул. Точно нет. Вообще-то он давно заготовил себе ник. Туман. В конце концов, это как его фамилия — Туманов, а значит, у него вроде как есть право на такие понты? Ну ладно, Туман. Но нужно ли написать ник кириллицей? Или латиницей? Капсом или просто с большой буквы? С N или H? Или если на латинице, то лучше сразу переведённое? Fog? Похоже на fuck в британском произношении. Myst? Хм, нет, так называется компьютерная игра, а по-английски это mist. Глупо как-то звучит. А если по-испански? Niebla? Ну да, мало ему убогого имени Антон-Гондон, тут вообще что-то про ебло и женского рода к тому же. Ну хватит. Туман и Туман. Так долго об этом думал, что слово потеряло смысл. Тренировочный. Это просто тренировочный аккаунт на неважном форуме. Если не понравится, на арияфоруме он потом зарегистрируется с нормальным ником, а сейчас вообще насрать. Вводи уже что-нибудь. Еще некоторое время Антон тупил в дату рождения — выставить настоящий год, или пускай ему будет восемнадцать? Для его вопроса точно надо восемнадцать. Потом подумал, что ставить в подпись заготовленную цитату из Лукьяненко на форуме, посвящённом другой книге, — как-то неуважительно, поэтому выцепил кусок текста песни «Пытка тишиной»: «Боль, только боль до конца честна со мной, и она бывает сладкой, но всё чаще злой». Ну вот, теперь никаких противоречий. Теперь хорошо. Но можно ли здесь просто прийти в более-менее подходящий раздел со своим вопросом? А что, если такое уже спрашивали, и Антон просто выставит себя дураком? Нельзя же просто прийти на чужой форум и написать непонятно что непонятно куда, никого не зная. Ещё две недели Антон просто читал сообщения на форуме. Он разобрался, кто здесь главный админ, кто из активных пользователей чем знаменит, даже немного попереписывался в темах, касающихся игр по «Гарри Поттеру» (все ненавидят рисовать эти грёбанные заклинания, мышь к этому не приспособлена), но главное — нашёл ответ на свой вопрос. Фанфики. Это называется фанфики. *** Антон прочитал все фанфики с Арийцами и Кипеловым, какие нашёл, и, кажется, теперь никогда бы не смог посмотреть на фото любимых музыкантов без смущения. Они пронзали его презрительными взглядами, полными отвращения, и знали. Точно знали, что он читал и что делал. Ужасно. Но если читать такое про вымышленных персонажей? Их же не существует, они не смогут ужаснуться Антону? Это логично. И всё же Антон мысленно извинялся каждый раз перед каждым персонажем после того, как жадно припадал к очередной работе, даже если она не была... пошлой. С другой стороны, «Таня Гроттер», «Чёрная Книга Арды» и всякое такое — это ведь тоже фанфики, и ему не стыдно было их читать. Сложно. А вот общаться на форуме оказалось просто. По крайней мере, там не приходилось (ещё) ни перед кем извиняться. Зато очень быстро нашлось, чем заняться. Форум изначально был создан для текстовых ролёвок. Антон любил жанр РПГ в компьютерных играх больше иных и знал шутки о толкиенистах в занавесках, которые выезжали в лес, там дрались на палках и распугивали грибников, поэтому быстро понял концепцию текстовых ролевых игр и подумал: почему нет? Тем более, в Хогвартсе. Тем более, бери — не хочу: свободна роль преподавателя прорицаний, и можно было играть не книжным персонажем, а создать своего. Антон и создал. Теперь он был Германом Вебером, талантливым и загадочным длинноволосым ясновидцем лет двадцати пяти и арийской внешности (да, это всё было задумано для того, чтобы гордо назвать себя Арийцем, пофиг, всё равно никто не догадается). А почему Герман? Да просто классное имя. Какое-то мужественное, острое и суровое. Лучше нелепого Антона. И в ближайшее время ему нужно будет подготовить свой первый в жизни урок для кого-то. Мама порадуется, что он наконец заинтересовался её дурацкими натальными картами, сонниками и гаданиями на кофейной гуще.