Right hand man

Слэш
Перевод
NC-17
Завершён
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
83 страницы, 4 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
Нравится 63 Отзывы 217 В сборник Скачать

Часть четвертая

Настройки текста
Следующие дни, по меркам Джона, лучшие в его жизни. Шерлок, по большей части, продолжает отказываться помогать, но при этом умеет подбодрить так, чтобы Джон не чувствовал себя глупо — хотя оба часто бывают на грани. Шерлок никогда не славился тактом, в отличие от Джона. Джон, конечно, умеет раздражаться, и в последнее время делает это особенно часто. Шерлок никак не показывает, что его это задевает, и проявляет терпения больше, чем Джон думал у него есть. Во время сеансов физиотерапии Джон добивается кое-каких успехов, и Серджио слегка умеряет пыл. Джону уже не кажется, что Серджио флиртует с Шерлоком. Шерлок в своей стратегии продолжает делать исключения в ночное время и все так же принимает с ним душ — в дополнение к остальным бесчисленным прикосновениям. Сегодня вместо душа у них ванна — романтичная идея пришла в голову Шерлоку, что необычно. Джон лежит у него на груди, положив голову на плечо, и пальцы Шерлока лениво массируют кожу головы. Это божественно. Теперь, когда Шерлок получил возможность касаться Джона в открытую, у него словно открылось второе дыхание. Джон понятия не имел, что Шерлок может быть таким невероятно романтичным, таким эмоциональным. Прошлой ночью Шерлок признался, что его этот факт поразил не меньше. Джон сказал, что он в восторге, и поцеловал Шерлока, выглядевшего донельзя смущенным. Иногда он замечает, что Шерлоковы инстинкты все еще пытаются с этим бороться. Для него все это пока непросто и неестественно. Иногда он неожиданно встает со своего места, подходит к Джону и обвивает его руками, словно наконец принял решение после долгого раздумья. Джон изо всех сил старается отвечать Шерлоку частыми ничего не значащими прикосновениями, но у него это получается до странного естественно. Он проходит позади что-то печатающего в ноутбуке Шерлока и коротко целует макушку, здоровой рукой обнимая за плечи. Шерлок закрывает глаза и замирает, а потом, запоздало вспоминая, что ему разрешено отвечать, поднимает к Джону лицо. Джон втайне обожает эти моменты, любит наблюдать простые и неловкие Шерлоковы шаги в его первых в жизни отношениях. В душе все по-другому. Здесь все началось. Когда Шерлок предложил вместо этого принять ванну, Джон посмотрел на него в приятном удивлении: — Ванну? Вместе? Шерлок слегка покраснел и отвернулся. — Если не хочешь, можно и душ. — Я согласен на ванну. С удовольствием, — заявил Джон, возможно, даже слишком настойчиво. Перестарался, внутренне содрогнулся он. Оба расслабились сразу же, как только оказались в воде. Обе руки Джон положил на края ванны, а ноги Шерлока обняли его с боков. Несмотря на горячую воду, Джон просто растворяется в прикосновениях и легко возбуждается. Сейчас Шерлок на стадии ополаскивателя, значит, следующим на очереди Джонов член. Джон совсем не против немного подождать, ожидание только увеличивает наслаждение. Шерлок промывает его волосы, черпая воду чашкой. Джон удовлетворенно выдыхает. Он поворачивает голову, и Шерлок любезно дарит ему поцелуй, проводя ладонью по груди, задевая соски и опуская ее между ног. Джон чувствует член Шерлока, упирающийся ему в талию, и начинает строить смутные планы по возвращению услуги. Он стонет Шерлоку в рот, когда внутрь проникает палец зажатой между его спиной и грудью Шерлока руки; другая рука в это время лежит на плече и ласкает член. Изумительно. Джон захлебывается ощущениями, и факт, что Шерлок тяжело дышит ему в шею, возбужденный своим занятием, все только усугубляет. Ритм идеален, пальцы — уже два — ныряют в него, кулак порхает по возбужденному члену, и такое чувство, что Джон трахает Шерлоков кулак, пока его самого трахают Шерлоковы пальцы. Это лучшая из возможных комбинаций. Он все еще раздражен собственной неспособностью ответить чем-то похожим, но ради самого же Шерлока изо всех сил старается не разрушить их только начавшуюся сексуальную жизнь постоянными жалобами и стойким ощущением, что Шерлоку его никогда не будет достаточно. Сейчас это все неважно, думает он про себя, чувствуя приближение оргазма. Шерлок покусывает мочку уха, кулак быстро вылетает из воды и ныряет обратно. Когда Джон кончает, его спина выгибается, а струя спермы попадает на кран и стену. Шерлок надавливает на простату, член выстреливает в последний раз, и Джон обмякает на Шерлоке мертвым грузом, пока вода выплескивается через края ванны. Шерлок дышит ему в затылок горячо и неровно, член твердый как никогда. Джон дает себе минуту отдышаться в его объятиях. — Помоги подняться. Он опирается о бортик правой рукой, а Шерлок подталкивает его слева для равновесия. Джон разворачивается, опускается на колени между разведенных Шерлоковых ног, приказывает: «Ополосни голову», потом снова поднимается и выходит из кабинки. Шерлок улыбается и двигается вперед, окунаясь с головой. Секундой позже выныривает с громким всплеском и выходит следом; член гордо возвышается среди блестящих мокрых волос. Джон ждет его с полотенцем, на этот раз у него получается обернуть собственные бедра одной рукой. Он промокает Шерлоку грудь и плечи, а сам Шерлок в это время сверлит его взглядом. Он не протестует и не пытается забрать полотенце, просто молча смотрит. — Повернись. Шерлок подчиняется и позволяет вытереть спину. Джон быстро осматривает свои ноги, затем, как может, вытирает Шерлоку волосы. Потом поворачивает его обратно к себе лицом, отдает полотенце и опускается на колени. Джон берет член в правую ладонь и опускается на него ртом. Шерлок вдыхает так резко, что Джон раздумывает, не отодвинуться ли ему и убедиться, что все нормально. Шерлок мелко дышит, зажмурив глаза и открыв рот, но он определенно в полном порядке. Просто все еще не привык к таким прикосновениям. Они уже делали это раньше, и тогда Шерлок реагировал точно так же; ноги растеклись в стороны, пуская сползшего с кресла Джона ближе. Когда он понял, что Джон собирается сделать, он широко раскрыл глаза, но быстро подчинился просьбе и расстегнул ширинку. — Ты не обязан. Протест был таким слабым, что Джон не раздумывая его отклонил. Шерлока хватило меньше, чем на пять минут. Пальцы так сильно вцепились в подлокотники, что костяшки побелели. Он судорожно вздрагивал, пока кончал Джону в рот, быстро и мелко дышал, а когда пришел в себя, открыл глаза и притянул Джона на колени, обнимая так крепко, что Джон чуть не задохнулся. Несколько минут он не мог ничего сказать — что, в принципе, было не плохо: Джону интереснее было его целовать, чем выслушивать детальный устный отчет о первом в жизни минете. Он знал, и это знание было бальзамом для его нестабильной самооценки. Это действительно что-то, думает Джон, сокращать Шерлока до такого. Шерлок вцепился руками в раковину, словно боится касаться его вообще — чтобы не быть грубым, наверное. Джон заставляет горло расслабиться и вобрать в себя больше, втягивает щёки, скользя вперед и назад. Бедра Шерлока дрожат. Здоровой рукой Джон ласкает мошонку и надавливает пальцем на чувствительное место сразу за ней. — Я хочу, чтобы ты вцепился пальцами мне в волосы, — говорит он, поднимая голову и глотая воздух. Шерлок, тяжело дыша, подчиняется без единого слова, и Джон возобновляет свое занятие. Раньше он втайне думал, что, если вдруг представится шанс, ему это может и понравиться, но в реальности понравилось даже больше. Зная, как прекрасно это ощущается, он хотел, чтобы Шерлок чувствовал то же. Из реакции Шерлока в прошлый и этот раз ясно видно — никто и никогда для него ничего подобного не делал, и Джон думает, что это просто позор. Тридцать восемь лет ждать кого-то, кто будет заботиться о нем настолько, чтобы делать нечто подобное, — это более, чем достаточно долго, так что Джон полон намерений сделать ожидания стоящими. Голос Шерлока резко повышается, он настойчиво произносит его имя и пытается отодвинуть голову, цепляясь за волосы судорожно сжатыми пальцами. Но Джон двигаться отказывается, только погружает член до основания, и Шерлок кончает ему прямо в горло. Ощущение странное, но не неприятное, и Джон остается в этом положении, ожидая еще одного разряда, и дожидается. Шерлок пытается подавить любые звуки, но они все равно прорываются сквозь нос и горло. Джон немного отодвигается, продолжая держать губами головку, нежно проводит по ней кончиком языка и вызывает еще две короткие струйки. Шерлок дышит тяжело и глубоко. — Джон, — в который раз повторяет Шерлок, и одно слово значит так много. Джон садится на колени и улыбается, поглаживая Шерлоково бедро, и на какое-то мгновение все, наконец, хорошо.

***

Утром они просыпаются в объятиях друг друга, и, после того как кончают, лаская друг друга и тяжело дыша друг другу в рот, лежат какое-то время рядом, целуясь и смеясь. У Джона слегка кружится голова, и на лице Шерлока он видит похожее выражение. Он никогда не видел Шерлока таким счастливым, даже когда у них было четвертное убийство в Ко́тсуолдсе. — Я действительно не мог и представить, что жизнь может быть такой, — почти печально признается Шерлок. — Если бы мы только поняли все раньше, — отвечает Джон, изучая его лицо. — Все это могло случиться раньше. Моя вина, я знаю. — Прекрати, — быстро говорит Шерлок. — Сейчас это не важно. — Я подам на развод, как только смогу, — обещает Джон. Его правая рука лежит у Шерлока на боку. — Я немного изучал эту тему, — скромно признается Шерлок. — И почему я не удивлен? Шерлок не обращает на него внимания. — Очень возможно, что ты можешь подать заявление на аннулирование брака на том основании, что Мэри вышла замуж под фальшивым именем. — Правда? Как не тот человек, на котором я женился? — Тот, но это все равно рассматривается как мошенничество. Чем оно весьма вероятно и является. Наличие криминального прошлого плюсуется к мошенничеству. Но это использовать не обязательно, если не хочешь. Думаю, ты не станешь ради ребенка. — Наверное, нет. — Джон думает о ребенке и вздыхает. — Какие преимущества у аннулирования перед разводом? Есть разница? Рот Шерлока кривится в странной полуулыбке. — Тебе не придется ждать его целый год, — спокойно отвечает он. Джон обдумывает ответ и не сразу осознает. — Ты имеешь в виду, нам не нужно будет ждать год? — поправляет он. — Тогда я подам на аннулирование. Чтобы разобраться с этим окончательно. Нужно будет оформить опеку, наверное. Я ничего об этом не знаю, но… мы что-нибудь придумаем. — Я люблю тебя, — серьезно заявляет Шерлок. Джон придвигает его ближе и долго-долго целует. Позже в этот же день Шерлок нарушает собственное правило и помогает Джону готовить завтрак. Он стоит позади и держит перец, а Джон осторожно отрезает тонкие кольца. Шерлок обнимает его за талию и касается губами уха или волос. Это невероятно интимно, Джон наслаждается каждой секундой и не испытывает ни капли стыда. Факт, что он вообще-то все еще женат на Мэри, не мог бы беспокоить его меньше, чем сейчас. Она его бросила, черт возьми. А Шерлок… Джон не может выразить, насколько Шерлок чрезвычайно, жизненно важен. Он мог быть с кем угодно, если бы захотел. Кто бы смог отказаться, зная, какой он под своей излучающей сарказм внешностью? Такой очаровательный, такой забавный, такой заботливый, такой романтичный. И самое главное: он просто одержим Джоном — и только Джоном. Вне зависимости от того, как чувствует себя сам Джон, Шерлок, похоже, вообще не видит ни его несостоятельности, ни бесполезности. Само его существование уже достаточно полезно. И знание, насколько Шерлоку важен он сам, чрезвычайно положительно влияет на Джонову самооценку. Оно сотворило чудо с его депрессией, упрятав далеко на задворки сознания мысли о руке и неспособности делать все то, что он как врач делал раньше. Шерлок продолжает настаивать, что со временем Джон сможет выполнять большую часть из этого. Он даже предложил сходить в тир потренироваться стрелять правой рукой. Он напомнил Джону, что собаку в овраге Дьюера тот застрелил правой рукой. Когда Джон опомнился от изумления, что Шерлок помнит это или другие такие же мелкие детали, потому что он изумителен, и даже спустя все это время продолжает изумлять, — тогда Джон ответил, что перестал стрелять в кого бы то ни было в те два года Шерлокова отсутствия, а когда снова начал, то только левой, потому что так было проще. Значит, решено: стрельба по мишеням. Джон улыбается, а Шерлок спрашивает, чему он улыбается. — Ничего, — отвечает Джон, а затем передумывает. — Ты. Шерлок отвечает ему поцелуем в шею. — Ты, — говорит Шерлок словно в опровержение. — Теперь грибы. Они вместе готовят омлет, и это смешно, и по-детски, и, наверное, занимает втрое больше времени, но Джону плевать. Они завтракают, сидя рядом, потому что напротив слишком далеко. Нестерпимо далеко. Шерлок сидит слева, чтобы Джон мог есть правой рукой, и свободной обнимает его за спину. Джон положил левую руку на спинку стула Шерлока, что, конечно, не равноценно объятию, но по крайней мере его нога цепляется за Шерлокову лодыжку. Они пьют чай, когда звонит Шерлоков телефон. Шерлок ворчит, но достает телефон из кармана халата, смотрит на экран и хмурится. — Майкрофт. Он молча слушает, и лицо его меняется, становясь собранным и сосредоточенным. Глаза встречаются с Джоновыми, и Джон понимает: Мориарти. Какое-то время Шерлок продолжает слушать, издавая ничего не значащие звуки и предоставляя Майкрофту возможность закончить. — Площадь Пиккадилли. Мы будем, — наконец говорит он, потом снова слушает и: — Да, — снова глядя на Джона. — Это не обсуждается. Я так решил. Я дам знать, когда мы приедем. Он нажимает отбой. — Это Мориарти? — сдавленно спрашивает Джон. Шерлок осторожно вздыхает — Джону кажется, слишком медленно — и кладет руку на спинку его стула. — Майкрофт получил наводку. На Пиккадилли бомба. Они не знают точно, где и когда она взорвется, но скорее всего сегодня. Майкрофт думает, это может быть Мориарти. — Какое-то время он изучает его лицо, затем добавляет: — И как именно она должна взорваться, они тоже не знают. Может быть, там таймер, но если в деле замешан сам Мориарти… — Почти наверняка все окажется не так просто, — угрюмо говорит Джон. Он чувствует себя больным. Счастье, наполнявшее его последние дни, испарилось, словно капля воды в пустыне. Вот и он — ключевой момент, вероятно, самый что ни на есть ключевой в их жизни: Мориарти вернулся, они напали на его след, а Джон абсолютно не способен сделать с этим хоть что-то. Шерлок встретится с ним в одиночку, а Джон будет мерить шагами квартиру, стискивать зубы, волноваться и всем своим существом желать быть рядом с Шерлоком. — Я хочу, чтобы ты пошел, — говорит Шерлок тихо; его слова растворяют мысли Джона, как мыло растворяет масло. — Не будь идиотом. — Горло перехватывает, и Джон сглатывает. — Ты знаешь, что я не могу. — Я серьезно. Я не пойду без тебя. — Ты тратишь время, — злится Джон. — Где-то там сидит Мориарти, бомба может рвануть в любую минуту. Иди. Иди и раскрой его. От тебя зависят сотни жизней. Я не стану прикрывать тебя. — Ты прав, у нас нет времени, поэтому кончай спорить. — Губы Шерлока сжимаются в скорбную линию. — Ты мой партнер, и я никуда без тебя не пойду. Не сейчас. Разве я не обещал, что никогда тебя не оставлю и не убегу вперед? Ты серьезно думаешь, что я не имел в виду именно это? — Это другое! — Джон совсем не хочет злиться, но ничего не может с этим поделать. Все слишком несправедливо. — Это же Мориарти. На этот раз ты обязан остановить его, иначе какой имеет смысл все то, что мы когда-либо сделали? Там бомба, так что поднимай задницу и вали! Шерлок сжимает челюсти и упрямо качает головой. — Я не хочу об этом спорить, но я не пойду, если не пойдешь ты. Ты мне нужен. Зиг все еще у тебя? Он здесь? — Да, но… — Джон. Заткнись. Пожалуйста. — Шерлок встает и задвигает стул. — Нужно одеться. Иди, начинай, я присоединюсь, если сам не справишься. Возьми пистолет. Ты должен сделать это для меня. Ты нужен мне там. Мне пришлось оставить Лондон и тебя на два года, потому что Мориарти вынудил меня сделать это. Именно тогда я понял, что никогда больше не хочу быть без тебя. Не оставляй меня сейчас, пожалуйста. Джон смотрит на него в ответ, и в первый раз за все время видит в мешанине эмоций проблеск того времени, когда Шерлок был далеко. Были ли эти эмоции с ним постоянно? Джон сглатывает. Он не знает, сказал ли Шерлок все это только потому, что считает, что пойти туда будет лучше для самого Джона, но в его эмоциях Джон не сомневается. — Если это так много для тебя значит… — В горле пересохло. — Просто не хочу тебя тормозить. — Тогда не тормози, — немного резко отвечает Шерлок. Он кивает наверх, на Джонову спальню, где в последнее время Джон просто хранил одежду. — Иди одевайся. — Хорошо. Джон кивает и спешит наверх. Он чувствует себя более неуклюжим, чем когда-либо. Они должны были потренироваться раньше, должны были подумать об этом раньше. Или если бы у них хотя бы было несколько мелких дел, чтобы Джон испытал свои силы в работе. Он натягивает джинсы и чертовски сомневается во всей этой идее. Шерлок поднимается по ступенькам, когда Джон пытается залезть в свитер. — Носки. — Он кладет браунинг на комод. Джон держит в руке носки и все еще не оставляет попыток заправить в штаны майку. Шерлок так быстро и эффектно застегивает пуговицу на джинсах, что Джон даже не успевает почувствовать себя куклой с ручным управлением, а потом опускается на колени и надевает носки. Носки все еще остаются самой сложной частью, поэтому Джон надевает их только на сеансы физиотерапии. — У меня сеанс сегодня, — говорит он, не то чтобы возражая всерьез. — Я уже позвонил и отменил, — быстро отвечает Шерлок. — Пистолет? Джон открывает верхний ящик комода, достает пистолет и следует за Шерлоком вниз. — Какой план? — спрашивает он, чувствуя, как желудок стискивает предчувствием. Шерлок помогает ему надеть пальто, и Джон не протестует, сначала вдевая в рукав левую руку. Он кладет зиг в правый карман. Шерлок одевается сам, поворачивается и внимательно его изучает. Потом прячет его парализованную руку в карман. — Вот так. Можешь просто так и оставить? Она не будет тебе мешать, а если понадобится, сможешь быстро вытащить. Не хочу вешать на тебя повязку. — Хорошо. — От неуверенности во всей этой затее тяжелое предчувствие не хочет покидать желудок. — Я правда не знаю, Шерлок. В смысле… Просто… Шерлок застегивает свое пальто, потом наклоняется к Джону и целует его. — Со связанными за спиной руками, — напоминает Шерлок низким и интимным голосом. — Идем. Момент уходит, но рожденное им тепло поселяется внутри Джона по соседству с тяжелым предчувствием.

***

Прошло три часа, и Джон напряжен до предела. Холод стоит невыносимый. Они засели прямо за аркой здания главного офиса страховой пожарной компании на Риджент-стрит. В ухе наушник, который ему передал один из миньонов Майкрофта вскоре после их прибытия; время от времени в наушнике появляется сам Майкрофт. У Шерлока такой же, разумеется, вместе с микрофоном, спрятанным под лацканом пальто и до поры до времени выключенным. Сейчас начало февраля, и Джон замерз, несмотря на тепло прижавшегося к левому боку Шерлока. Наушник шипит, и он слышит голос Майкрофта. — Внимание. — Голос еще более мрачный чем обычно. — Мы нашли бомбу. Шерлок включает микрофон. — Где? — По-видимому, прямо под статуей Купидона. — Майкрофт дает им время проникнуться значительностью этой информации. Очень много пешеходов как потенциальных жертв, думает Джон. — Проблема в том, что они не могут найти детонатор. На пути остальные части бомбы. — Скорее, — торопит Шерлок. — Боже, — шепчет Джон, глядя на десятки людей, сидящих прямо на постаменте статуи и расхаживающих в округе. Больше, чем десятки, если учесть радиус поражения. — Спроси, выяснили ли они количество и силу воздействия взрывчатого вещества. — Я слышу, — отвечает Майкрофт, — нет, нет никаких деталей. Шерлок смотрит на него и выключает микрофон. — Мы скорее всего находимся в радиусе поражения. Хочешь уйти? Не раздумывая, Джон качает головой. — Я хочу остаться в диапазоне. Он может показаться. Ты же знаешь, он не любит марать руки, как он сам всегда говорил, но мне кажется, он захочет посмотреть. Особенно сейчас, когда мы нашли бомбу. — Верно, — соглашается Шерлок и сверлит глазами статую, словно силой мысли заставляя дать ему необходимую информацию. Джон переступает с ноги на ногу. — Знал бы, что нам тут и заняться нечем будет, не волновался бы так. — Не спеши. — Шерлок все еще смотрит на статую. — Если бы мы только знали чуть больше. Прошло двенадцать минут, прежде чем наушники снова ожили. — Внимание. Шерлок снова включает микрофон. — Мы здесь. Они снова возвращаются в тень. — Это РУР*. Снайперы не могут найти детонатор, они считают, что он может находиться близко к устройству. — РУР? — хмурится Шерлок. — Радиологическое устройство рассеивания. Бомба на основе комбинации радиоактивных материалов и обычных взрывчатых веществ — вероятно, С4**, — нетерпеливо поясняет Майкрофт. — Грязная бомба. — У Джона сжимается сердце. — Насколько большая физически? Короткая пауза, потом Майкрофт отвечает: — Площадью в один метр. — Дерьмо! — Реакция Джона вызывает у Шерлока беспокойный взгляд. — И они не могут ее разминировать без риска детонации. — Да, похоже на то, — сдавленно отвечает Майкрофт. — Я дам вам знать, когда у нас будет что-то еще. Вы планируете оставаться на месте? Радиус поражения точно не известен. — Мы остаемся. — Джон сжимает челюсти и смотрит на Шерлока. Они встречаются взглядами, и Шерлок подтверждает: — Мы не станем двигаться с места. Не сейчас, по крайней мере. Держи нас в курсе. Не прощаясь, Майкрофт отключается. Шерлок выключает микрофон и открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут звонит телефон. Он достает его из кармана, смотрит на экран и с подозрением отвечает: — Алло? — Лицо Шерлока тут же меняется; он придвигается ближе к Джону и прибавляет громкость. — Привет, секси. Давно не виделись. — Да, действительно, — осторожно соглашается Шерлок. Он уходит в тень арки и незаметно включает микрофон. — Полагаю, это все твоя работа. — Пришлось вернуться с большим бабахом, ага. Вечеринка по случаю возвращения, все как раньше. — Так вот чем ты занимался последние три года? — равнодушно интересуется Шерлок. — Учился собирать бомбы? Шерлок сигнализирует Джону, указывая на телефон. Джон мигом соображает и пытается набрать сообщение так быстро, как только может правой рукой: «Ш на телефоне с М! Отследите?» — Нужно же было как-то скоротать время, — лениво говорит Мориарти. — Пришлось тебе подыграть. Был за границей, чтобы твоя смерть принесла как можно большие результаты. Знаешь, что, Шерлок? Мне скучно. — Скучно, — повторяет Шерлок, словно не вполне уверенный, что это значит. — Смертельно скучно. О, погоди, милый. Я сменю телефон и перезвоню. — Мориарти усмехается и разъединяется. — Черт. — Шерлок раздраженно поджимает губы. — Он хорошо знает, сколько нужно времени, чтобы отследить номер. — Может, мы должны поступить старым проверенным способом? — говорит Джон. Двухэтажный автобус, кренясь, ныряет в арку; беззаботные пешеходы понятия не имеют, что в считанных метрах заложена бомба достаточного размера, чтобы смести подчистую всю площадь. Шерлок смотрит на Джона. — То есть? Просто найти его? — Было бы идеально. Джон смотрит по сторонам, наблюдая за толпой спешащих людей. Телефон звонит снова. — Итак, тебе скучно, — подсказывает Шерлок. — Почему? — Все слишком просто, — жалуется Мориарти. — Ваши люди нашли бомбу, как и полагалось. Думаю, ты где-то тут, и твой брат тоже. Возможно, парочка вертолетов, готовых перебросить тебя или меня куда угодно, в зависимости от необходимости. И мне скучно играть. Никто не хочет играть со мной, даже ты, но мы оба это знали. До настоящего момента ты был достаточно хорош, но да. Мне скучно. — Тогда кончай «играть», — говорит Шерлок с очевидным отвращением к слову. — Уйди на пенсию. У тебя должно быть достаточно денег, чтобы найти себе занятие. Поселись где-нибудь на пляже. — Неа, боюсь, не прокатит, — сожалеет Мориарти. — Мне всегда будет мало. Я счастлив только, когда мир вокруг меня полыхает, Шерлок. Ты же знаешь. — Боюсь, что да. — Шерлок корчит гримасу. — Я перезвоню, дорогой. — Мориарти снова бросает трубку. Майкрофт присылает сообщение: «Не можем отследить звонки. Держите его на связи дольше. Я слышу Шерлока». Расстроенный Джон печатает ответ: «Он меняет телефоны». Телефон звонит снова. — Итак, ты сказал «здесь», значит, ты тоже на Пиккадилли, — пытается выяснить Шерлок. — Ну конечно. Окажи мне услугу, Шерлок Холмс. Увидишь меня — застрели. Избавь меня от страданий раз и навсегда. Лучше бы я сам сделал это тогда на крыше, но слишком уж заманчиво было снова оставить тебя в дураках. — Застрели себя сам и избавь нас от драмы, — закатывает глаза Шерлок. — Нет, это будет идеальное завершение эпопеи, — настаивает Мориарти, и Джон представляет черные глаза, лучащиеся злым изумлением. — Это должен быть ты. Не говори, что не понимаешь, Шерлок. Шерлок качает головой. — Смерть для тебя — это милость. Я предпочту наблюдать, как ты гниешь в Пентонвилле или где-то еще всю оставшуюся жизнь. Возможно, мы с Джоном нанесем тебе визит. — Нетушки. Не сработает, — отвечает Мориарти почти скорбно. — Ты же понимаешь, что не сможешь удержать меня, и в минуту, когда я снова окажусь на свободе, игра начнется снова. Ты же знаешь, — ноет он. — Прекрати притворяться, что не знаешь. Мориарти разъединяется без предупреждения и сразу же перезванивает. — Покажись, и я сделаю это, — предлагает Шерлок. Это разумно, думает Джон, но Мориарти разражается смехом. — О Шерлок, — усмехается он. — Я так по тебе скучал. Шерлок стискивает зубы. — Где детонатор? — Внутри бомбы, разумеется. Ты же догадался, — ворчит Мориарти. — Каким образом он сработает? — Джон с тобой? — непринужденно интересуется Мориарти, словно не услышав вопроса. — Зачем? — осторожно спрашивает Шерлок. Судя по звуку, Мориарти пожал плечами. — Да просто так. Предположил, вот и все. Эта его травма, такая жалость. Ужасно. Действительно ужасно. Он же искалечен, как он справляется? Его жена играет в сиделку? — Шерлок с опаской смотрит на Джона, открывает рот, чтобы что-нибудь ответить, но Мориарти продолжает: — Хотя нет, она бы не стала, правда? У нее же ребенок и все такое. Думаю, ты находишь время возить его на физиотерапию, когда не сосешь его член. — Он отчего-то ужасно весел. — Не трудись отрицать это, Шерлок. Я знаю, что в последнее время происходило на 221б. Теперь Шерлок злится по-настоящему. Джон видит это глазах и уголках губ. — Чего ты хочешь? — спрашивает Шерлок. — Если тебе нужно, чтобы тебя убили, зачем было все это планировать? В чем смысл — если он вообще есть? Это и вся игра — бессмысленное беспричинное зло? — Ты это ненавидишь, да? — усмехается Мориарти. — Идеально! Ненавидишь! Шерлок на мгновение закрывает глаза и сдавливает пальцами переносицу, пытаясь вернуть самообладание. — Понимаю. — Он пытается говорить спокойно. — Это и есть игра. Понимаю. Каким образом сработает детонатор? — Давай сделаем так, Шерлок, — буднично предлагает Мориарти. — Когда мы закончим наш разговор, я сделаю один звонок. У тебя будет двадцать секунд. Хочешь что-нибудь сказать напоследок? Думаю, ты внутри радиуса поражения, ты бы ни за что не сидел далеко. — Шерлок, — тихо зовет Джон. Он не вполне уверен, но от статуи только что отошел человек, комплекцией похожий на Мориарти. Он что-то держит у уха, возможно, телефон, и поднимается на ступеньку постамента. Джон кивает на него, и Шерлок присматривается, сощурившись. — Думал когда-нибудь о математике? — равнодушно предлагает Шерлок. — Кроссворды? Шахматы? То, что ты умный, вовсе не значит, что ты все время должен скучать. Мориарти снова смеется. — Такое чувство, что должен. — Смех замирает. — Прощай, Шерлок Холмс. Передай привет доктору Уотсону. У тебя есть на это пара секунд. Щелчок, и звонок обрывается. — Майкрофт! — зовет Шерлок. — Мы его видим! Повторяю, мы видим Мориарти! — Уверен, что это он? Джон смотрит через дорогу. Человек, которого они видят, одет в черную матросскую куртку, конверсы и кепку. Он жует резинку, и даже не успевая договорить, Джон уже уверен. — Принято, — быстро подтверждает Майкрофт. — Вы стреляете? Шерлок смотрит на Джона. — Мы не можем стрелять оба. Поднимется паника. Берите его. — Шерлок, — встревает Джон, — на это нет времени! Черт. Мориарти вытаскивает другой телефон. Он смотрит по сторонам, словно зная, что за ним наблюдают, и умышленно медленно набирает номер. Вопрос морали ясен, думает Джон: Мориарти все равно погибнет от взрыва, если никто не пристрелит его до того, как он даст отмашку. Другого не дано — Мориарти в любом случает собирается умирать. — Шерлок, стреляй! — кричит Майкрофт. Шерлок не реагирует. — Джон! Давай! Сейчас же! Джон не колеблется. Расстояние около тридцати футов, но когда-то он прошел отличную тренировку для снайперов, хоть зиг не идеален для такой дистанции. Он прицеливается, и пистолет становится словно продолжением руки, абсолютно твердой и неподвижной. Палец Мориарти нажимает седьмую или восьмую цифру, — и Джон стреляет. Одна пуля. Мориарти падает на тротуар, а люди вокруг кричат и разбегаются в стороны, как стая испуганных голубей. — Майкрофт, подтверди попадание. — Шерлок выходит из тени арки, держа Джона за левое запястье. — Подтверждаю попадание, — отвечает Майкрофт, — но с такого расстояния не могу констатировать факт смерти. — Мы сами. Идем, Джон. Они бегут через дорогу, наплевав на движение. Мориарти лежит лицом вниз, выпавший из руки телефон в паре дюймов. — Не трогай, — советует Джон. — Все еще может рвануть. Вдруг он набрал все цифры и просто не успел нажать кнопку вызова? — Правильно. — Шерлок отпускает руку Джона и опускается на колени, щупая пульс. — Мертв. — Он расслабляется. — Думаю, да, наконец-то. Джон приседает на корточки рядом и подтверждает: — Да, мертв. Точно и на этот раз окончательно. Джон поднимает глаза и видит, что Шерлок смотрит на него с чем-то похожим на изумление. — Джон, — резко говорит он. — Ты это сделал. Ты сделал это. Одним выстрелом. Правой рукой с парализованной левой. Убил величайшего преступника нашего времени. Джон еще не может осознать до конца. Он смотрит на тело. — Полагаю, что да, — неверяще отвечает Джон и снова поднимает взгляд. — Шерлок. Он останавливается. Он не знает, что сказать, но это неважно. У метро появляется отряд снайперов в герметичных костюмах. Они сканируют воздух на предмет радиации, но счетчик Гейгера молчит. — Вы чисты? — спрашивает Майкрофт, и Джон не знает, имеет ли он в виду радиацию или заметил ли их кто. — Да, — Шерлок оглядывается в поисках полиции. — Где Лестрейд? — Это уровень МИ-5, — довольно отвечает Майкрофт. — Отправляйтесь домой. Вероятно, вы нам понадобитесь завтра для короткой пресс-конференции. Хорошая работа. Благодарю. Это похоже на преуменьшение, думает Джон, но в конце все происходит так быстро, что у него нет времени заметить. Шерлок ловит такси, и они садятся, словно после обычной прогулки. Теперь, когда напряжение от бомбы спало, — по крайней мере, для них (с самой бомбой разберутся саперы) — оно почти сразу вылетело из головы. Но выражение лица Шерлока не меняется, и, хотя Джон держит левую руку правой подальше от двери, он, несмотря на это, снова чувствует себя полноценным человеком. Словно заново родился. А от Шерлокова взгляда кожа воспламеняется как всегда, хотя они и стараются удерживаться от прикосновений, потому что даже легкое касание пальцев приведет к сексу на заднем сиденье автомобиля. Потом Джон даже не мог вспомнить, кто из них платил и платил ли вообще. Не имеет значения. Они выходят из машины, заходят в квартиру, поднимаются по лестнице, роняя на ходу пальто и обувь, и Шерлок стягивает Джонов свитер через голову прежде, чем успевает закрыться входная дверь. Джон тянет за брюки и отрывает пуговицу, но Шерлок не возражает. Не возражает и Джон, когда Шерлок в рекордно короткое время снимает с них обоих все лишнее. Это быстрее, чем если бы Джон раздевался сам одной рукой, а время — все, что их сейчас заботит. Обнаженные тела притягиваются друг к другу как магниты, рты наконец встречаются, три руки жадно касаются кожи. И в этот самый момент Джон понимает, что время пришло — с рукой или без руки. — Ты мне нужен, — настойчиво рычит он Шерлоку в рот и отодвигается, чтобы выразиться яснее: — Шерлок, я хочу… — Да, — соглашается Шерлок. — Боже, да. Пожалуйста! Он знает, думает Джон. Шерлок точно знает, что он имеет в виду. Кое-как они добираются до спальни, не уронив друг друга. Шерлок отпускает его только на одно мгновение — достать смазку, — потом отодвигает одеяла, поворачивается к Джону и прижимает его к себе. Они падают на кровать, Шерлок на боку лицом к Джону; Шерлок смотрит на него так, — Джон думает, что может кончить от одного только взгляда. Они не упоминают о презервативах. Это все в прошлом, последний кусочек пазла встал на место; они были так невероятно близки — но сейчас они станут одним целым, разделяя самую суть. Джон не может ждать. Он опирается на левый локоть — в руке достаточно силы, чтобы выдержать собственный вес без поддержки — и размазывает смазку по члену Шерлока. Они не отрывают друг от друга глаз, за исключением поцелуев. Шерлоку, кажется, отчаянно нужен рот Джона, его прикосновения; на его открытом лице столько доверия, что оно грозит проделать дыру в Джоновой груди; дыру, которую только Шерлок сможет заполнить снова. Так и есть, смутно думает Джон, чувствуя головокружение от эмоций и похоти столь сильных, что кажется, он сейчас задохнется: они опустошили друг друга и заполнили снова, и теперь в нем Шерлока больше, чем в самом Шерлоке, и наоборот. Он целует Шерлока и вводит в него палец. Шерлок уже делал это с ним дважды, но так — так у них впервые, потому что это прелюдия к большему, что Джон всегда откладывал. Но не теперь. Теперь самое время. Шерлок дрожит. Сфинктер сжимается вокруг Джонова пальца, неуверенного, но уравновешенного жадностью рта. Джон издает вопросительный звук, и Шерлок выстанывает согласие в его губы. Мускулы расслабляются, и Джон возвращается с двумя пальцами. Шерлок настолько тугой, что рот Джона наполняется слюной, а член исходит предэякулятом от одной мысли проникнуть внутрь больше, чем пальцами. Следующий раз он уделит подготовке больше времени, но сегодня им обоим нужно это прямо сейчас: отпраздновать конец Мориарти и возрождение Джона как настоящего, полноценного представителя человеческой расы. Возбужденный член Шерлока темнеет на белом животе, на котором почти не появилось складок, когда Шерлок поднял ноги. Джону стоило некоторых усилий держаться сверху, и он чувствует свой мягкий живот, касающийся накачанного пресса, но сейчас это тоже не имеет значения. Шерлок смотрит на него, как на самого Купидона, явное желание на его лице заставляет Джона чувствовать себя королем вселенной. Джону нужна правая рука свободной, и одновременно нужно как-то удерживать себя на весу, но тут Шерлок, не говоря ни слова, ставит правую руку ему под локоть, помогая удерживать равновесие. Джон подставляет головку ко входу, они смотрят друг на друга, — и Джон подается вперед одним долгим, медленным движением, так глубоко, как только возможно. Шерлок хватает ртом воздух и сцепляет лодыжки у Джона на талии. Джон медлит и дает им обоим время восстановить дыхание, пока тело Шерлока привыкает к новым ощущениям. Это трудно, потому что мускулы сокращаются, и Джон продолжает дышать, изо всех сил стараясь не кончить. Потом Шерлок кивает, приоткрыв рот, и Джон хочет улыбнуться, но не может, потому что слишком напряжен. Взгляды замыкаются друг на друге, Джон пытается сдерживаться и дрожит от прикладываемых усилий, — а потом начинает двигаться. Это лучшие ощущения в мире. Лучше любой женщины, с которой он был, любой фантазии, которую воображал. Он внутри Шерлока, толкается в адский жар его тела. Он слышит себя, слышит Шерлока, хотя ни один из них ничего не говорит: они тяжело дышат, Шерлок стонет, когда забывает себя контролировать. Его мышцы все еще расслаблены, член пульсирует между их сжатыми животами, влажный на кончике. Джон начинает двигаться глубже, быстрее, и Шерлоково «О боже, о боже» сменяется невнятным стоном, когда Джон достигает простаты. Пальцы вцепляются в задницу Джона и добавляют силы толчкам, и это уже почти слишком много. Джон задыхается, бедра со всей силы подаются вперед уже безо всякого ритма. Он зашел слишком далеко, и сдержать себя уже никак невозможно. Он никогда никого не трахал с такой силой, никогда так остро в этом не нуждался, и никогда бы не рискнул поранить женщину, так врезаясь в нее. Но с Шерлоком это лучше, чем когда-либо; и чем лучше, тем больше ему нужно, глубже и сильнее, и реакция Шерлока точно такая же: чем сильнее Джон толкается, тем больше нужно Шерлоку. Джон уже не сдерживается и совсем не может себя контролировать. На висках и лбу выступил пот, тела шлепают друг о друга, Шерлок охрип, и голос его с трудом прорывается сквозь связки. Он так сильно сжал локоть Джона, что тот начал покалывать, но Джону плевать. Член погружается так глубоко, как только может в диком животном усилии. Шерлок сжимает его локоть и задницу еще сильнее, и Джон опирается на руку, чтобы дотронуться до члена Шерлока, и тот кончает в этот самый момент, крича так громко, что миссис Хадсон наверняка услышала, если она дома, но это не важно, вообще ни хрена не — вспышка белого света слепит Джона, и он неожиданно осознает две вещи: первая — это то, что он кончает с силой пожарного шланга, пульсирующими волнами наполняя тело Шерлока. Когда он в конце концов останавливается, проходит, кажется, несколько часов. Полностью без сил, он валится Шерлоку на грудь, тяжело дыша в шею, и он все еще внутри. Сознание плывет в эндорфинах и в ощущении, что сейчас он в пять тысяч раз больше мужчина, чем был когда-то за всю жизнь, и что у него нет никакого желания физически отделяться от Шерлока когда-либо вообще. Это слишком хорошо, чтобы отказываться от этого не важно по какой причине. Они больше не будут есть, не будут вообще вставать с этой кровати. В эту минуту решение кажется самым что ни на есть логичным. — Джон. — Шерлок старается вдохнуть, открывая рот. — Твоя рука! Это… Ты… Точно. Джон почти забыл об этом в момент оргазма. Он поднимает голову и смотрит на пальцы левой руки, все еще цепляющиеся за Шерлоков бицепс. Они покалывают и странно жгутся, но подчиняются, когда он ими шевелит. — О боже, — выдыхает Джон. — О боже! Шерлок смотрит на него со смесью удивления и неверия. — Я чувствовал их — я чувствовал, как мышцы начали сокращаться! Можешь?.. Джон поднимает руку и сгибает пальцы, поворачивает запястье туда и сюда. — Я чувствую ее! Он чрезвычайно взволнован, как ребенок в Рождественское утро, и одновременно опустошен силой недавнего оргазма. Он кладет руку Шерлоку на лицо, в первый раз чувствуя его этими пальцами, и в горле образуется тугой комок. — Это был ты, — выдавливает Джон. — Ты так ее сжал… она начала покалывать, когда мы… Но я не думал, что это когда-нибудь случится! А ты это сделал. Ты сделал это! Шерлок сжимает губы и морщит подбородок. — Массаж. — Он сглатывает. — Он просто был недостаточно сильным. Или не совсем правильным. — Массажа было достаточно. Как и всего остального, что ты для меня делал, — заверяет его Джон. — Боже, я люблю тебя. Я так тебя люблю. Он целует Шерлока, обнимая его обеими руками в первый раз за все время, что они вместе. Ноги Шерлока снова обвиваются вокруг его талии, а мягкий член Джона все еще внутри него. Джон, кажется, готов умереть от восторга. Он не мог бы просить ни о чем больше. Они целуются, и целуются, и Джон чувствует, что медленно выскальзывает наружу, влажный от спермы. Это неважно. Шерлок расслабленно обнимает его ногами, спутанными с его собственными, они лежат в объятиях друг друга, глядя друг другу в лицо, и Джон чувствует себя счастливее, чем когда-либо. — Тебе все еще могут понадобиться пара уроков физиотерапии, — говорит Шерлок, проводя пальцами по влажным Джоновым волосам. — Плевать. Я так счастлив, что могу умереть, — признается Джон. Шерлок улыбается огромной, сумасшедшей, нелепой улыбкой и целует его в лоб. — Не смей, — говорит он. — Хотя я тоже не могу все это в себя вместить. Для протокола — это было феноменально. Хочу заниматься этим каждый день всю оставшуюся жизнь. Можно дважды в день. Минимум. Может и больше. — Это может быть больно, — возражает Джон для проформы, потому что сам план ему нравится. — Оно того стоит, — заявляет Шерлок и целует на этот раз в губы. Это Джону тоже нравится. Он закрывает глаза, чувствуя, как расслабляется живот, их члены касаются друг друга, ноги переплетены, руки обвивают тела. Как он вообще думал, что может жить без этого? Это так же необходимо, как кислород, и в тысячу раз лучше.

***

Пресс-конференция собирается на следующий день, как Майкрофт и предсказывал. Толпа журналистов обступает ступеньки дома, и Джону с Шерлоком приходится взять себя в руки и одеться. Сначала вопросы сыпятся на Шерлока, но тот настойчиво снова и снова переводит фокус внимания на Джона. — Вот человек, которого мы должны благодарить, — говорит Шерлок, твердой рукой обняв Джона за плечи. — Несмотря на недавнюю потерю доминантной руки в автомобильной аварии, Джон Уотсон застрелил Мориарти одним выстрелом, никого не задев и даже не создав паники, что было бы невозможно при перестрелке. Одно попадание в череп вызвало мгновенную и безболезненную смерть. Мориарти стоял в центре радиуса взрыва и в любом случае умер бы, если бы бомба сдетонировала. Но Джон предотвратил взрыв буквально в последние секунды. Журналисты повернулись к Джону. — Поздравляю с удачным выстрелом, доктор Уотсон, — щебечет репортер. Камера фокусируется на Джоне. — Значит, вы амбидекстер? Вы всегда таким были? — Не совсем, — отвечает Джон. — Хотя в армии я учился стрелять с обеих рук. Это было не просто, потому что я перестал почти четыре года назад, потом снова начал. Но и правой рукой я не стрелял больше двух лет. Мне очень повезло. — Удача тут не причем. Джон очень меткий стрелок. Джон старается не улыбаться, но получается плохо. Улица залита солнцем, он стоит возле любимого мужчины, и все внимание на этот раз направлено на него. Не то чтобы он его жаждал, но его гордость и чувство собственно достоинства чувствуют себя очень даже хорошо. — Как протекала инвалидность? — спрашивает другой мужчина. — Довольно тяжело, — признается Джон. — Рука была парализована от локтя и ниже. Мне сказали, что нерв поврежден и может восстановиться сам по себе. Он действительно восстановился самым чудесным образом, но только недавно и очень неожиданно. Собственно, это случилось вчера, после всей этой заварушки на Пиккадилли. Это заявление вызывает шквал однотипных вопросов: — Чем это было вызвано? — интересуется женщина, и остальные подхватывают. Джон изо всех сил старается не смотреть на Шерлока и не краснеть. — Видимо, правильным стимулом. И, наверное, просто нужно было время. Журналисты задают еще какие-то вопросы, Шерлок что-то говорит о медалях за героизм, и Джон толкает его в локоть. Шерлок берет его за руку, несмотря на то, что некоторые репортеры продолжают нарочито медленно собирать оборудование, возможно, надеясь поживиться чем-нибудь еще. Шерлок склоняется к его уху и шепчет: — Я больше не могу тут стоять. Близкое соседство Героя Англии способствует поднятию… кое-чего. Пожалуйста, уведи меня внутрь и выведи из пучины отчаяния. — Снова? — почти не дыша интересуется Джон. — Я думал, что вывел тебя из твоей пучины пару часов назад. — Да, пара часов, все верно. Слишком давно. — Губы Шерлока почти касаются уха. — Я нахожу рефрактерный период вышеупомянутого отчаяния возмутительно коротким. Пожалуйста. Я снова хочу ощущать тебя внутри себя. Если хочешь, можем заняться этим прямо на тротуаре. Джон сглатывает, борясь с внезапно возникшим головокружением. — Давай оставим это для дома — по крайней мере пока, — выдавливает Джон. В брюках творится что-то невообразимое. Он надел куртку и теперь, слепо следуя за Шерлоком обратно в дом и любуясь открывшимся видом, думает о том, сколько слоев ему придется снимать. Кто бы мог подумать, что Шерлок окажется таким жадным до секса? Лучший из возможных сюрпризов! Джон размышляет, как кардинально и в поразительно короткий срок его жизнь сменила направление из просто ужасной до самой что ни на есть прекрасной, и пытается осознать, как же круто ему повезло. Он закрывает за собой дверь на два замка, наслаждаясь способностью сделать это, поворачивается и видит ведущую наверх дорожку из дорогой одежды. Он перепрыгивает через ступеньку, не способный удержать глупую улыбку; сердце (и брюки) готовы взорваться.

***

Двумя днями позже они сидят на диване, уткнувшись каждый в свой ноутбук и закинув ноги на кофейный столик. Вот только нога Шерлока лежит на ноге Джона, и когда Джон перестает печатать, он опускает руку (левую) на Шерлоково бедро, достаточно высоко, чтобы служить намеком. В намеках, разумеется, нужды нет — они гораздо реже остаются в одежде, чем без нее. Сейчас на них только пижамы и халаты, и ни одному не пришло бы в голову жаловаться на происходящее. Никогда раньше Джон не испытывал так остро синдром медового месяца, насыщенного, эмоционального и на четыре года запоздавшего. Шерлок даже не пытается печатать; он прокручивает страницу левой рукой, пока правая лежит у Джона на плечах. Внизу открывается дверь. Ни один не реагирует. — Лучше бы это был не Майкрофт, — тянет Джон, просматривая свой профиль на фейсбуке и раздумывая, не загрузить ли ему новую фотографию, возможно, совместную с Шерлоком. Да, было бы неплохо. — Это не он. — Шерлок заинтересовано поднимает взгляд. — И не Лестрейд, и не миссис Хадсон. — Кто тог… — Джон не заканчивает. Он смотрит в дверной проем и первым делом замечает красное пальто. Его обдает холодной волной. Мэри. Она стоит на пороге с ребенком на руках и смотрит на них, сидящих так близко друг к другу. — Что ты здесь делаешь? — Джон даже не пытается добавить в тон гостеприимства. Мэри прикусывает щеку. — Просто зашла тебя проведать, — холодно отвечает она. — И я получила весьма настойчивую просьбу принести Амброзию. Боже, снова это имя. — Ты могла бы сначала позвонить, — отрезает Джон. Шерлок незаметно убирает руку. — Входи, — приглашает он, хотя тоже не особенно доброжелательно. Он встает, забирает ребенка и возвращается на диван, и у Джона больше нет необходимости вступать в прямой контакт с женой. Шерлок аккуратно кладет ребенка на его снова рабочую, но пока еще слабую руку. — Имя официальное? Мэри выглядит удивленно. — Разумеется. Я получила свидетельство о рождении, как только оказалась дома. — Без участия Джона, — говорит Шерлок с очевидным осуждением. Мэри пожимает плечами. — Его не было. — Потому что ты его выгнала, — отрезает Шерлок. Мэри делает несколько шагов в комнату. — Кстати об этом. — Она смотрит на Джона и колеблется. — Видела в новостях пресс-конференцию. Поздравляю. Она во всех газетах. Джон какое-то время раздумывает и решает, что может ничего на это не отвечать. Ответить вежливо он все равно бы не смог. Он прекрасно знает, что и в каких газетах написано, потому что Шерлок каждую статью прикрепил магнитом к холодильнику. Он смотрит на дочь и думает, что у нее может быть нос Уотсонов. Хотя говорить что-то определенное еще рано. Он может звать ее Эми. Любое имя лучше Амброзии. Внезапно ему приходит в голову, что это может быть настоящим именем Мэри. Это бы объяснило, как она до него додумалась. Он буквально чувствует, как Мэри неуверенно пытается продолжить. — Так… — делает она попытку, — ты поправился. — Да, — коротко отвечает Джон после секундного молчания. — Поправился. У него нет ни малейшего желания посвящать ее в подробности. — Какое облегчение. Джон фыркает: — Для меня или для тебя? — Конечно, для тебя, — уязвленно отвечает Мэри. — Думаю, Джон имеет в виду, что причиной всего было в первую очередь твое неосторожное вождение, отказ признать вину, а также то, что ты оставила его после случившегося, — вставляет Шерлок, прочистив горло. Он явно раздражен сильнее обычного, даже сильнее, чем во время разговора в больнице. Что это вообще было? — Так, небольшое подведение итогов, — говорит Шерлок, не глядя на Мэри. Она подходит ближе. — Слушай, Джон, — успокаивающе начинает она. — Мне жаль. Прости меня. Я признаю свою вину, если ты так этого хочешь. Хотя и не понимаю, какое это имеет значение, ведь сейчас ты в порядке. — Я ничего не хочу. Полицейский протокол все сказал за тебя. Хотя едва ли он что-то из этого оправдал, — холодно говорит Джон, все еще глядя на ребенка. — Я очень рада, что твоя рука снова в порядке, — делает Мэри еще одну попытку. Она обходит кофейный столик и садится рядом с ногами Джона. Шерлок застывает. Джон убирает ноги на пол и смотрит прямо на нее. — Просто скажи, чего ты хочешь, Мэри, — теряет Джон терпение. Ее голос слегка дрожит. — Чтобы ты вернулся домой. Тебе ведь теперь лучше. — Ты имеешь в виду, что теперь тебе не нужно заботиться об инвалиде, — ядовито перебивает Шерлок. — Ну… да. — Она закатывает глаза. — Я должна заботиться о ребенке, Шерлок. Я бы не справилась еще и с пациентом в придачу. Вы же видите. — У нас нет проблем со зрением, ни в прямом, ни в переносном смысле, — ледяным тоном отвечает Джон. Он не может заставить себя смотреть на Мэри и вместо этого смотрит на свою дочь. — Я никуда не иду. Сейчас это должно быть уже очевидно. Мэри выглядит растерянной. — Джон… что ты имеешь в виду? — Встревоженный голос звучит выше обычного. — Тебе же лучше, значит ты можешь вернуться домой! — Я уже дома. Он поднимает на нее бесстрастный взгляд и видит, как на лице начинает зарождаться понимание. Он чувствует себя абсолютно чужим ей. Не осталось ничего, даже следа близости. Да и чему оставаться? Половина его растворена в Шерлоке, неразрывно с ним связана. — Прости. — Это скорее проявление вежливости, нежели просьба. — Брак окончен. Ты же видишь. Тут нечего обсуждать. Ты меня вышвырнула — я остаюсь там, куда ты меня вышвырнула. — Он переводит взгляд на дочь. — Хотя насчет ребенка я передумал. Мы оформим опеку. — Он смотрит на Шерлока, и голос его сразу же меняется, становится тише и мягче. — Конечно, если ты согласен. Шерлок все еще хмурится и выглядит озабоченным, но кивает. Джон хочет поцеловать появившуюся между бровей складку и сказать, что собирается любить его до самой смерти или даже дольше. Он скажет, но позже. — Конечно, — заверяет его Шерлок нарочито спокойным голосом. — Наш брак не окончен, — встревоженно говорит Мэри. Круглые голубые глаза смотрят на Джона со страхом, неверием и мольбой. — Конечно, нет. Мне просто нужно было, чтобы ты немного сам о себе позаботился! Я сама заботилась о ребенке! Тебе этого недостаточно? О нашем ребенке, Джон, нашей дочери! Наша ДНК, наша плоть и кровь! — Прости, — говорит Джон, все еще не имея этого в виду. — Ты не можешь этим на меня давить. Слушай, Мэри: ты выстрелила в сердце моему лучшему другу; ты лгала мне с первого дня, Бог знает, кем ты была в прошлой жизни и кто ты на самом деле, и даже когда я закрыл на это глаза, даже когда я принял тебя обратно после всего этого, ты просто устроила нам аварию, которая стоила мне руки, и я знаю, это был несчастный случай, но сразу же после него ты меня оставила. Ты ни разу даже не поинтересовалась, каково мне было, ты не сообщила мне, когда легла в роддом. Это слишком. Я больше тебя не люблю. И если уж говорить совсем честно, думаю, я перестал любить тебя с той ночи на Лейнстер гарденс. Мэри смотрит на него полными слез глазами. — Ты же это не серьезно, — говорит она, словно достаточно сильное отрицание сделает слова правдой. — Ты просто злишься. Ты не серьезно. Я твоя жена. — Я подаю на аннулирование брака, — говорит Джон, чувствуя себя спокойным, как айсберг. В обычном своем состоянии он должен бы кричать, но правда в том, что он не чувствует себя эмоционально вовлеченным. Совсем. Он продолжает, стараясь объяснить ситуацию как можно более четко: — Ты вышла за меня под обманным предлогом — это основание. Не имеет смысла говорить об этом. Это ничего не изменит. — Ты можешь еще подумать, — начинает Мэри, но Джон перебивает: — Я сказал, нет. — Он добавляет в голос твердости. — Между нами все кончено. И более того, я по уши влюблен в Шерлока. Я не хочу быть грубым и жестоким, но ты должна понять: все кончено. — Нет. — Мэри смотрит на свои руки. — Я тебе не верю. Ты просто выдумал это, чтобы сделать мне больно. Джон смотрит на Шерлока и видит на его лице остатки страха. Страх заставляет его передумать. — Иди ко мне, — мягко говорит он. Шерлок бросает взгляд на Мэри, — теперь она смотрит на них со смесью отвращения и страха, — и его вопросительный взгляд возвращается к Джону. Джон берет ребенка в правую руку, а левой притягивает Шерлока за затылок и целует медленно и очень-очень нежно, вкладывая в поцелуй все свои чувства и пытаясь сообщить, как он хочет снова оказаться с ним наедине прямо сейчас и что этот идиотский разговор ничего не значит и никоим образом не должен его пугать, что совместный ребенок никак не связывает его с самой Мэри и что ребенок в принципе не меняет его чувств к Шерлоку. Шерлок отвечает с некоторым запозданием, потом расслабляется и вкладывает в поцелуй облегчение и благодарность. Ладонь инстинктивно ложится Джону на лицо. Джон задерживает взгляд, улыбается, и Шерлок отвечает ему легкой, очень личной улыбкой. — Я люблю тебя, — тихо говорит Джон и поворачивается к Мэри. Мэри плачет. Не громко, но на щеках виднеются мокрые дорожки. — Ты хочешь сказать, что, если бы я отложила все и стала сиделкой, ты бы меня не оставил? — говорит она горестным от слез голосом. — Мэри, это ты меня выкинула, — с недоверием отвечает Джон. — Слушай… я очень стараюсь не быть козлом, но ты совсем меня не слушаешь. Все это, плюс факт, что я все это время был влюблен в другого. Мне жаль. Это неприятно слышать, но это правда. Поэтому предлагаю нанять приличного адвоката и покончить с этим цивилизованно. Потому что так будет лучше для ребенка. И я не могу поверить, что ты даже не посоветовалась со мной насчет имени. Мэри вспыхивает. — Когда рожаешь один, имеешь на это право. — Она встает. Джон думает указать на факт, что ей вовсе не нужно было быть там в одиночестве, но не видит в этом смысла. Она забирает ребенка. — Отдай ее мне. — Мэри, — предупреждает Шерлок. — Ты не станешь сопротивляться оформлению опеки. — Неужели? — Мэри смотрит на него. — Едва ли ты в том положении, чтобы давать указания, Шерлок. — Разве? — принимает вызов Шерлок, поднимая подбородок и сверля ее ледяным взглядом. — Уверен, что как раз в подходящем. Отец ребенка — мой партнер. И ты, возможно, забыла, что у меня и моего брата, не говоря уж о твоем скоро бывшем муже, достаточно улик, чтобы продержать тебя за решеткой до конца жизни, поэтому я полагаю, что если хочешь хотя бы иногда видеть дочь, ты не будешь ставить нам палки в колеса. — Он встает и обходит кофейный столик. — И даже не думай удрать. За тобой круглосуточно наблюдают. Нет такого места, где тебя не найдут, а если все же решишься, мы с Джоном пустимся в погоню. Мэри смотрит на него так, словно надеется смутить взглядом, но Шерлок упрямо сжимает губы, и Джон чувствует благодарность за эту невозмутимость. Он встает рядом с Шерлоком и берет его за руку. — Он прав, — твердо говорит Джон. — Не пытайся убежать. Это мой ребенок, и я полон намерений выполнять свои обязанности со всей ответственностью. Даже если это означает защищать ее от тебя, в случае необходимости. Решимость Мэри дает трещину: — Ненавижу вас обоих, — горько выдает она; подбородок гневно дрожит. Она стреляет в Шерлока взглядом. — Я знала, что ты будешь проблемой с того самого момента, когда увидела тебя в первый раз. Шерлок кривит губы: — Давай не будем обсуждать, с чего все началось. Мы сообщим насчет адвоката. А теперь убирайся. Мэри разворачивается и уходит, прижимая ребенка к груди. — Это было невероятно. — Джон нежно обнимает Шерлока за плечи. — Мой герой. Шерлок смотрит на него и ярко краснеет, как и всегда в ответ на Джонову похвалу. — Все нормально? — спрашивает Шерлок. — Это было не слишком самонадеянно? — Совсем нет, — уверяет его Джон. — Я люблю, когда ты такой. Я люблю тебя любым. Могу только надеяться, что ты понимаешь, насколько сильно. — Я понимаю, — отвечает Шерлок, все еще беспокоясь. — Я не сомневаюсь в тебе. Просто… особенно с ребенком… — Я знаю. — Джон касается его лица. — Я понимаю, о чем ты. Наверное, я бы тоже волновался, если бы у тебя был от кого-то ребенок. Чисто теоретически. Повторяю, это всегда был ты. Все остальные всегда будут на втором месте, а о Мэри с ее целым перечнем грехов и говорить нечего. В моем сердце и в моей голове всегда будешь только ты один. Без сомнений. Без сожалений. Я весь твой навеки. — Джон. — Шерлок начал задыхаться. — Я… Он обрывает себя на полуслове, как всегда, когда тонет в эмоциях и теряет возможность высказать все, что творится в голове, и Джон любит это больше всего, потому что чутьем понимает, как это удивительно, фантастически по-настоящему, когда Шерлок чувствует так много, что не может выразить словами. Он говорит так много, просто произнося его имя, и доверяя остальное высказать рту, рукам и телу, изо всех сил прижимая Джона к себе. Они целуются несколько долгих, потрясающих минут, и Джон думает, что это просто не может утомить или надоесть, нет абсолютно никакой возможности — ни одному из них этого никогда не будет даже достаточно. Это постоянная жажда, постоянное желание прикоснуться, укрепить связь, насладиться ею снова, и снова, и снова. Он никогда не чувствовал себя так глубоко и никогда не был так сильно вовлечен, и единственное, что его успокаивало в этом эмоциональном свободном падении, это Шерлок, падающий рядом с ним безо всякой страховки. — Шерлок, — шепчет Джон, кажется, час спустя, — мы должны поговорить об этой опеке. Зрачки Шерлока почти полностью затопили радужку; он моргает, весь все еще красный, и делает очевидное усилие, чтобы собрать мысли в кучу. — А что с ней? — Ну… с ней ребенок, — начинает Джон. — Я знаю, как мало ребенок согласуется с нашей жизнью. С тем что мы делаем. Я хочу, чтобы он вписался. На самом деле я просто хочу иметь свободный доступ к своей дочери, навещать ее, когда захочу, участвовать в ее жизни и быть для нее отцом. Это не должно обязательно означать, что она будет жить с нами. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Шерлок, внимательно изучая его глаза. — Я имею в виду, что хочу присутствовать в ее жизни, — говорит Джон. — То есть, она только что родилась и пока должна оставаться с Мэри. Потом, я думал, я или мы оба могли бы встречаться, там или здесь, или где-то еще. Возможно, она могла бы остаться как-нибудь на выходные, но я не имею в виду регулярно. Я просто хочу быть уверенным, что у меня есть к ней доступ. Я не передумал по поводу отцовства, правда, но раз уж так случилось, я хочу подойти к этому со всей ответственностью. Я просто не думаю, что она должна при этом жить с нами. Я хочу, чтобы она росла, зная, что у нее есть двое любящих родителей и она всегда может прийти ко мне, если понадобится. Трое родителей, если хочешь. Мне все равно, решай сам. Если Майкрофт скажет, что Мэри где-то поблизости, то я буду на телефоне. Шерлок внимательно изучает его лицо. — Для тебя этого будет достаточно? — спрашивает он. — Точно? Это тяжелое решение. — Возможно, должно быть, но на самом деле нет, — отвечает Джон. — Возможно, я ужасный человек, но… Я не собираюсь бросать все, что у нас наконец появилось. Нашу жизнь. Нас. Для меня это самое важное. Я сделаю все, что нужно, чтобы быть приличным отцом, но мы с Мэри все равно никогда не будем вместе. Думаю, для ребенка полезнее будет жить в одном доме, или, по крайней мере, чтобы у нее был основной дом. Она всегда сможет прийти в гости. Что ты думаешь? — Это твое решение, — мгновенно отвечает Шерлок. — Я никогда не попрошу тебя делать меньше, чем тебе нужно делать. — Но это касается нас обоих, — настаивает Джон. — Это наша жизнь. Ты — мой партнер, моя жизнь. И я не стану совершать ничего такого, что не позволит тебе — или нам обоим в данном случае — сорваться в три часа ночи на место преступления. Это то, чем мы занимаемся. Шерлок снова обегает взглядом его лицо, потом говорит: — Что ж, если ты уверен, то… — Абсолютно. Особенно сейчас, когда я снова могу пользоваться рукой. Ты от меня не избавишься. Я — твоя правая рука, помнишь? Шерлок кладет ладони Джону на лицо и прижимается губами ко лбу. — Нет, — говорит он. — Это я — твоя.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.