Le Tour de France или Большая петля

Три дня, что давались ученикам на раздумья на тему «участвовать или не участвовать», прошли. Роза так и не кинула свое имя в Кубок, но чувствовала, что все остальные ее братья и сестры это сделали. Еще когда Роза разговаривала с Хьюго, она поняла, что тот не отступится от своего и таки кинет имя. Девушка, конечно, была огорчена таким глупым поступком брата, но сделать ничего не могла — это был его выбор. По крайней мере, если что-то все-таки пойдет не так, Роза всегда может сказать: «Я же говорила!» От Лили она тоже ожидала такого поступка — девочка сильно изменилась за два года, стала куда более холодной и раздражительной, искренняя улыбка появлялась на ее лице все реже и реже. Иногда Розе даже казалось, что ее подменили — из истинной веселой гриффиндорки Лили превратилась в холодную и надменную слизеринку. И ведь действительно, она стала вести себя как типичные представители факультета змей — общалась с пренебрежением, холодцой в голосе и раздражением. В семейном кругу Лили все же вела себя немного по-другому — конечно, обниматься она не кидалась, но общалась со всеми спокойно, поддерживала разговор и иногда даже улыбалась. Сначала все думали, что она копирует Альбуса, но Лили тогда ответила им длинной тирадой, чем скорее доказала, нежели опровергла чужую правоту. А вот кинет ли свое имя в Кубок сам Альбус, Роза не знала. Поттер был самым равнодушным к славе человеком из всех, кого она когда-либо встречала, и поэтому сильно сомневалась, что ему прельстит стать знаменитым или оттяпать пару сотен галлеонов. Но в то же время Альбуса мог заинтересовать не приз, а сам Турнир. Возможно, ему было бы интересно поучаствовать просто чтобы посмотреть, с чем он может справиться, а с чем нет. Роза думала, что, даже если Альбус и бросил свое имя в Кубок, то сделал он это явно только для себя, а не для славы или награды. За это Роза все же уважала своего кузена, хоть в остальном он ее нервировал. Гриффиндорка села на свое любимое место за обеденным столом. Ужин уже начался, но мало кто мог спокойно кушать — все были взволнованны и ждали, когда МакГонагалл закончит трапезу и встанет со своего места, чтобы огласить результаты. Но директриса все ела и как будто не обращала внимания на следящие за ней напряженные взгляды. Розе же не о чем было волноваться — Кубок никак не сможет выбрать ее, имя свое она не бросала, поэтому она спокойно уминала яичницу с беконом. Но все-таки было немного неприятно ужинать, когда почти все остальные ученики вяло ковырялись ложкой в еде, поэтому девушка решила оставить бекон недоеденным и оглядела свой стол. За их столом не происходило ничего интересного — все либо молчали и думали о своем, либо разговаривали, либо ели, а некоторые, к примеру, Хьюго, делали все это одновременно. Роза отвернулась от них, и ее взгляд упал на слизеринский стол. Там, казалось, тоже не происходило ничего интересного. Как обычно: все гордые, холодные, надменные, с обычными постными выражениями лиц ужинают. Некоторые переговариваются, но в основном все молчат — аристократы, чтоб их. Роза посмотрела на Альбуса. Он был как всегда абсолютно спокоен и аккуратно разрезал бекон. Рядом с ним сидел неизменный Скорпиус Малфой — он уже доел свою порцию и поэтому просто пил тыквенный сок. После Малфоя сидел Алан Нотт — Роза скривилась, когда снова увидела его. Однажды на втором курсе она гуляла по школе и, задумавшись, повернула не в тот коридор. Когда она очнулась, то поняла, что находится где-то в подземельях. Осмотревшись, девочка осознала, что первый раз видит эту часть замка. В идеале ей надо было повернуть назад и идти той дорогой, откуда она пришла, но маленькая гриффиндорка была любопытной девочкой, поэтому пошла дальше по коридору, не задумываясь, что может заблудиться или встретить нежелательных личностей. Роза шла все дальше, но ничего интересного, кроме пары гобеленов и картин, она не нашла. Когда она уже начала думать о том, чтобы повернуть обратно, то зашла за очередной поворот и остолбенела. Этот поворот оказался последним. Впереди был тупик — большая гладкая стена. И сейчас на этой стене было нарисовано море, песок, пляж, контуры каких-то людей. Все было выполнено очень красиво и так ярко, что Роза никак не могла оторвать взгляд. На море большими буквами в стиле граффити было написано «Свобода». Какой-то мальчик в темной мантии стоял спиной к Розе и как раз вырисовывал последнюю букву «а». — Какая красота! — не удержалась Роза. Мальчик резко отпрыгнул в сторону и уставился прямо на Розу. Та обалдела — вот его она тут никак не ожидала увидеть. — Уизли? — Нотт? — одновременно произнесли они. Роза смотрела в темные глаза ее однокурсника со Слизерина — она часто видела его в компании Альбуса и Скорпиуса, знала, что он — противный аристократ и все в таком роде, но никак не ожидала, что такой противный слизеринец может так красиво рисовать. — Что ты здесь делаешь, Уизли? Я сюда первый пришел, — зло процедил Нотт. — Я… просто заблудилась. — И ведь не соврала. — Ничего ты так заблудилась. Шпионила за мной, что ли? — Да сдался ты мне! Я просто гуляла, нашла новый коридор, прошла по нему и вот… я здесь. — Слабо верится, Уизли. Тебе вот так просто удалось пройти по всем тем коридорам, по которым прошел я? — М-м-м… судьба, Нотт? — улыбнулась Роза. Нотт злобно зыркнул на нее и отвернулся. — Хей, Алан, я не хотела тебя обидеть! И ты действительно очень красиво рисуешь! Алан недоверчиво покосился на нее. — Не смешно, Уизли. Иди, гуляй дальше. — Но это правда! У тебя же просто талант! Ты не представляешь, как рисую я! Одно убожество! — рассмеялась Роза. Нотт повернулся и все еще недоверчиво, но уже с легкой улыбкой посмотрел на девочку. — Что, разве есть что-то, чего Роза Уизли не умеет? — улыбнулся он. Роза улыбнулась в ответ и достала палочку. — Какими чарами ты пользуешься? Скажи, я и покажу, насколько я ужасна даже с помощью магии. Нотт сказал заклинание, и девочка подошла к еще не раскрашенной стене. — Ну, что мне нарисовать? Только давай не очень сложное, не хочу выглядеть как абсолютно полное ничтожество. — Ну, Роза Уизли, ты по природе не можешь выглядеть как полное ничтожество, — сказал Алан и покраснел. Роза, сама не зная почему, тоже залилась румянцем. — Нарисуй кентавра, — прервал затянувшуюся паузу парень. Роза кивнула и принялась старательно на краешке стены выводить лошадку с торсом человека. Когда она закончила, ей сразу же стало стыдно — кентавр получился настолько ужасным, что Роза каждую секунду ждала раскатистого и издевательского смеха. — Хм. Мило, Уизли, очень мило, — сдерживая смех, сказал Нотт. — Ты можешь звать меня Розой, я не против, — сказала, все еще красная от стыда и смущения, Роза. Алан кивнул. — Знаешь, наверное, ты все же была права, когда говорила, что не умеешь рисовать, — рассмеялся он и улыбнулся. Но это была не жестокая и издевательская улыбка, которую Роза уже видела на его лице, а просто чуть насмешливая — весьма необычно видеть такую у слизеринца. — А разве Роза Уизли может быть в чем-нибудь не права? — весело отозвалась она. Нотт прыснул. — Слушай, Алан, а… ты можешь… ну… нарисовать что-нибудь сейчас? Чтобы я посмотрела? — еще больше краснея, спросила Роза. Алан подумал и кивнул. — Что же ты хочешь увидеть, Роза? Она подумала и улыбнулась. — Нарисуй вашу гостиную. Всегда было интересно — какая же она у вас. — Предупреждаю сразу, — ухмыльнулся он, — никакой паутины, скелетов и гробов там нет. Обычная комната с зеленой и черной мебелью — ничего особенного. — Как нет?! — притворно изумилась Роза. — А Альбус вот говорил… Алан фыркнул. — Да, уверен, что Поттер вам именно так все и описывал. Альбус им ничего такого, разумеется, не говорил, но звучало это весело, поэтому Роза и сказала так. — Ну, может, и не совсем так, но детское воображение очень яркое, знаешь ли. — Не сомневаюсь. Так тебе все же рисовать гостиную? — Да. — Хорошо. А ты пока что-нибудь мне расскажи, а то когда еще выпадет шанс поболтать с самой Розой Уизли. — Ты можешь разговаривать со мной на уроках, если хочешь. Я иногда сижу одна. — Роза была смущена и уже собиралась сказать, что, нет, не надо этого делать, у него явно есть свои друзья, с кем можно поболтать, и вообще, кому нужна она, Роза, но все-таки сдержалась. На втором курсе Слизерина училось всего три парня, а Альбус и Скорпиус как правило сидели вместе, поэтому Нотт в основном сидел один. Как, кстати, и Роза. Алан повернулся к ней. — Мерлин всемогущий, спаси и сохрани! Роза Уизли, сама Роза Уизли, не то что не заставляет меня заниматься, но еще и поощряет на разговоры во время урока! Ты — кто-то под обороткой, да? — Оборотное? Но оно же сложное, и его не варят на втором курсе! * А вообще, ничего смешного, Нотт! Не хочешь со мной разговаривать, так и скажи! Роза обиделась и уже собиралась уходить. — Хей, стой, не уходи. Роза… Девушка вздрогнула. Алан произнес ее имя как-то… не так, как другие. Возможно, именно это и заставило ее остановиться. — Роза, да я не это имел в виду! Я бы рад с тобой посидеть, но… Ты ведь знаешь, Слизерин и Гриффиндор… — А это все, что тебя волнует? — как-то слишком холодно спросила Роза. Почему-то ей стало очень обидно из-за этих слов, настолько обидно, что пришлось сдерживать рыдания. Алан какое-то время смотрел на нее. — Это волнует меня. Но я могу сесть с тобой. Без проблем. Но не будешь ли ты потом жалеть? — Не думаю. Ты ведь все равно не сядешь, так что я пошла. — И Роза все-таки ушла. Дойдя до знакомого коридора, она забежала в первую попавшуюся нишу и разрыдалась. — А я думала, что наконец-то нашла друга, — тихо, сквозь слезы, проговорила она и снова начала плакать. С Розой Уизли, дочерью двух героев, все хотели общаться и дружить. Все спрашивали ее о семье, о рассказах родственников о времени Того-Кого-Нельзя-Называть, девушки интересовались, правда ли у Гарри Поттера есть татуировка карликового пушистика. Но никто из них не интересовался самой Розой, ее рассказами о прочитанных книгах. Многие хотели сидеть с ней, но не чтобы разговаривать, а чтобы списывать задания. За практически полтора года учебы Роза так и не завела ни одного друга, хотя всеми силами старалась. Через какое-то время дверь аккуратно открылась, но Роза из-за своих рыданий ничего не заметила. Оторвалась от этого дела она только тогда, когда кто-то неуклюже обнял ее за плечи. — Хей, Роза, да не переживай ты. Все хорошо. Если ты хочешь, то мы можем дружить. Да что угодно, только не плачь, пожалуйста. Роза во все свои карие зареванные глаза посмотрела на обеспокоенный взгляд черных глаз. Приглядевшись, она поняла, что глаза у него не черные, а темно-синие. Роза первый раз видела такое и как завороженная смотрела в них. — Вот и хорошо, Роз. Пошли, тебя уже, наверное, все ищут. Тут рядом туалет — иди, умойся, я тебя здесь подожду. Если хочешь. Роза все так же смотрела в эти синие глаза. Потом она резко подалась вперед и обняла его. — Спасибо, Ал, — тихо произнесла она.

***

Так они и дружили до пятого курса. Первое время все удивлялись, когда видели их вместе, но потом успокоились. Роза и Алан сидели вместе на спаренных уроках, разговаривали после них и иногда гуляли по Хогвартсу. Роза советовала Нотту свои любимые книги, но мальчику, конечно, были не интересны истории о любви. Однако они все же нашли точки соприкосновения: им обоим нравились приключения, Алан даже готов был закрыть глаза на любовную линию, если ему нравился сюжет. Временами они просто сидели вместе у озера или в библиотеке и в тишине читали по нескольку часов, и потом обсуждали. Иногда они даже читали на время, и Роза ночами погружалась в книгу, чтобы гордая и довольная рассказать Алану и после отсыпаться на уроках, получая нагоняй от преподавателей. Но постепенно они начали отдаляться друг от друга. Розе не нравилось окружение Нотта. Не считая Альбуса и Скорпиуса, тот еще общался со старшекурсниками-слизеринцами, чьи отцы, Роза точно знала, были Пожирателями Смерти. Гулять они уже совсем перестали, садиться вместе не спешили, и вообще любое общение сошло на нет. Их дружба прекратилась как-то сама собой, хотя никто из них никогда не говорил «Ты мне больше не друг». С конца пятого курса их отношения стали еще хуже — они часто препирались, огрызались, хамили друг другу. Роза, будучи старостой, причем очень коварной и мстительной старостой, снимала со Слизерина множество баллов. Алан злился, но на следующий год сам попросился в старосты факультета, и тогда между ними началась настоящая война. Так как старосты не могут снимать баллы друг с друга, то они снимали их со всех мимо проходящих людей. Точнее, так в основном делал Алан, снимая баллы со всех гриффиндорцев, причем прямо у Розы на виду. Роза же избрала другую тактику: снимала баллы со Слизерина втихаря, но зато сразу помногу — около двадцати баллов за «слишком быстрый бег по коридорам». Как-то раз Алан услышал это замечание, и, рассмеявшись, снял с проходящего мимо гриффиндорца сорок баллов за слишком кудрявую голову. Препирались они неимоверно много, а в тот день каждый и вовсе снял где-то по четыреста очков с факультета соперника. Правда, потом до них дошло, что они натворили, и, договорившись (без еще одной ругани не обошлось), вернули факультетам свои баллы. Роза потом еще долго удивлялась, как же этого никто не заметил: ни ученики, ни преподаватели, ни директор. И вот сейчас Роза, будучи уже старостой школы, смотрела на это нахальное выражение лица Нотта и думала, к чему бы еще придраться и снять баллы. Разумеется, только если Алан начнет первым — Роза же девушка моральных принципов! Пока она думала обо всем этом, МакГонагалл наконец-то закончила ужинать и, под радостные крики так долго ожидающих учеников, встала. — Дорогие ученики, прошу вас отвлечься от вашего ужина. Несомненно, он очень вкусный, и домовики постарались на славу, но сейчас должно состояться событие, которое будет поважнее тыквенного пирога. Профессор Лонгботтом, будьте любезны, принесите Кубок. Декан Гриффиндора ушел за Кубком, а директриса тем временем продолжила: — Думаю, некоторые из вас имеют представление о том, что это за Турнир, но мне все-таки хотелось бы еще раз напомнить. Турнир Трех Волшебников был основан семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства: Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трех магических заданиях. Однако из-за множества смертей Турнир прекратили, и теперь мы пробуем второй раз возобновить его. Точнее, не мы, а министерство Франции. Но, где бы ни проходил Турнир, знайте, что каждый из вас — достойный претендент на участие в этом мероприятии. Все ученики зааплодировали, а профессор Лонгботтом тем временем принес Кубок и поставил его на все ту же старую табуретку, на которую садятся дети при Распределении. МакГонагалл подошла к Кубку и еще раз посмотрела на всех собравшихся строгим взглядом. — Процедура выбора участников такова: Кубок выкидывает имя десяти учеников. Как только прозвучит имя человека, он должен пройти в ту комнату. — МакГонагалл указала рукой куда-то в сторону учительского стола. Роза посмотрела влево и увидела неприметную дверь. — Хочу вам напомнить, что этот Кубок — не Кубок Огня, и никакой магической связи между ним и волшебником нет. Так что, если вы передумали участвовать, то всегда можете подойти к вашему декану и сказать об этом. Предупреждаю, что Турнир Трех Волшебников — это не детское соревнование, а игра на выживание. Я надеюсь на вас, весь Хогвартс надеется на вас. «Сколько пафоса», — подумала Роза да и многие другие ученики. Но не гриффиндорцы, которые уже начали бурно аплодировать, и девушке пришлось присоединиться к ним. Некоторые другие студенты тоже оживленно хлопали, не считая слизеринцев, которые как будто просто ударяли одной рукой другую — как-то это слабо было похоже на хлопки, и уж тем более на бурные аплодисменты. МакГонагалл, не теряя времени, наклонилась к Кубку и произнесла какое-то заклинание. Кубок окутался синей дымкой, и потом из него вылетела первая бумажка. МакГонагалл поднесла ее близко к лицу и немного нахмурилась. — Лили Поттер, Гриффиндор, шестой курс. Стол Гриффиндора разразился еще более бурными аплодисментами, а у Розы даже начало закладывать уши. Остальные столы тоже аплодировали достаточно оживленно — все же Поттер, а не просто какой-то там ученик. Роза посмотрела на стол Слизерина — одни сдержанно аплодировали, некоторые не делали и этого. К примеру, Альбус и Скорпиус. Они оба хмуро смотрели в сторону Лили. Поттер уже скрылась за дверью, а аплодисменты все никак не прекращались. — Карлус Криви, Пуффендуй, шестой курс. Такого парня Роза не знала, но его старшую сестру Лору помнила хорошо — она была на три-четыре курса старше Розы и была той еще проворной журналюгой — Рита Скиттер, которая так и не отправилась на пенсию, посчитала бы ее серьезной конкуренткой. — Эрнест Уоррингтон, Слизерин, пятый курс. А вот и первый пятикурсник. Тяжело малышу будет, если он станет чемпионом Хогвартса. Хотя дядя Гарри всех сделал в возрасте четырнадцати, так что у этого парня есть шанс. — Альбус Северус Поттер, Слизерин, седьмой курс. И снова все начали громко аплодировать. На этот раз получилось даже громче, так как стол Слизерина присоединился к волне аплодисментов. Теперь будут участвовать целых два Поттера. Супер. Опасность-то становится больше. — Скорпиус Малфой, Слизерин, седьмой курс. Надо же. Эти двое даже на выборах в участники могут идти друг за другом. Может, у них все же есть некая магическая связь? Альбус, услышав имя следующего участника, остался в дверях ждать своего лучшего друга. Так они вместе и зашли в комнату. «Еще бы за ручки взялись и ушли в закат», — почему-то со злостью подумала Роза. — Стелла Уитби, Пуффендуй, седьмой курс. Роза мало что слышала об этой Стелле — какая-то очередная фифочка, которая думает только об одежде, косметике и мальчиках. И как она может быть одной из участниц?! — Хьюго Уизли, Гриффиндор, шестой курс. Случилось так, как Роза и думала. Она боялась этого, боялась за брата — ведь теперь будет вполне реальная угроза для его жизни. Обратного хода уже не будет — раз вся школа знает, что его выбрал Кубок, гордый Хьюго ни в коем случае не откажется. Даже если он действительно захочет это сделать. — Алан Нотт, Слизерин, седьмой курс. Роза думала, что сейчас свалится со своего места. Нотт — чемпион? Один из возможных участников?! Что за ерунда?! Но больше всего Розу удивили свои чувства. Во-первых, злость на Кубок за то, что он выбрал такого неподготовленного человека. Конечно же, то, что другие были подготовлены не в большей степени, и то, что Алан-то на самом деле довольно-таки способный волшебник, Розу никак не волновало. Во-вторых, некое подобие страха — ведь иногда у Уизли просыпалось чувство старой дружбы к этому несносному слизеринцу. И сейчас она чувствовала если не страх, то уж точно опасение — а что, если именно Алана выберут чемпионом Хогвартса?! Она догадывалась, что может произойти на Турнире, и всерьез опасалась за жизнь своего бывшего друга. Третье чувство Розы было самым странным — она чувствовала гордость, как будто это ее сын или ученик оказались выбранными Кубком, а не какой-то там бывший друг. Роза смотрела прямо на Алана. Сам же Нотт тоже, казалось, был очень удивлен таким исходом. «Наверняка поспорил с кем-нибудь и вот теперь отдувается!» — подумала Роза с привычной коварностью, но потом поймала себя на мысли, что в ее голове это прозвучало скорее как-то грустно, нежели коварно. «Да ну его к Мерлину!» — сказала про себя девушка и уже собиралась перевести взгляд на Кубок, как Алан вдруг резко поднял голову и посмотрел прямо на нее. Он немного поджал губы, а потом, моргнув, продолжил дальше смотреть вперед и идти к двери. В сердце у Розы вдруг что-то ёкнуло. «Если меня сейчас хватит удар, то это будет, определенно, очень весело», — усмехнулась она. — Гарольд Уитби, Гриффиндор, шестой курс. Два Поттера и два Уитби. Просто прелесть. Не хватает еще двух Уизли. Роза тряхнула головой. Кроме нее в зале больше не было Уизли, которые могли бы принять участие в отборе на Турнир, а сама она пергамент с именем не кидала. Сердце тревожно забилось, вспомнив, как участником оказался дядя Гарри, хотя он тоже не бросал свое имя в Кубок. — Лисандер Скамандер, Когтевран, шестой курс. Лисандер Скамандер? Что стало с Кубком и почему он выбрал этого… зубрилу? Как такой может стать чемпионом? Может быть, Кубок просто выбирает рандомно? С каждым новым человеком Розе казалось, что так оно и есть. Хлопать всем уже надоело, поэтому аплодисменты на этот раз были не такими оглушительными. Как только за Лисандером закрылась дверь, МакГонагалл продолжила: — Помимо участников на турнир также отправляется и директор. В Шармбатоне я буду занята, так что мне нужен помощник, который будет следить за дисциплиной. Я бы хотела назначить на этот пост Розу Уизли как самую ответственную ученицу Хогвартса. После оглашения последнего участника Роза уже не так внимательно слушала речь директрисы, поэтому уловила только свое имя. Вокруг все аплодировали и выжидающе смотрели на нее, а девушка не могла понять, чего же все от нее ждут. — Идемте, мисс Уизли, — позвала МакГонагалл, и Розе ничего не оставалось, как пойти за директрисой. Они шли в ту самую комнату, и чем ближе они оказывались, тем больше росло непонимание происходящего. Возможно ли, что кто-то применил Конфундус на этот Кубок так же, как сделали и с Кубком Огня? Зашли они в маленькую, абсолютно пустую комнатку, которая непонятно для чего была сооружена. В комнате кое-как разместились десять человек. Двенадцать, если считать МакГонагалл и Розу. Как только они зашли, все участники разом подняли глаза. — Роза? — удивленно спросил Хьюго. — Мисс Уизли будет вашей старостой во время пребывания в Шармбатоне. Она будет следить за вашим поведением и посещаемостью, когда у меня не будет времени. Поэтому говорю сразу — если кого-то тут что-то не устраивает, этот человек может смело уходить, — наконец до Уизли дошло, почему она рядом с остальными чемпионами, и это успокоило ее. Никто не тронулся с места. — Вот и отлично. Теперь, участники, слушайте меня внимательно. Этот Турнир обещает быть чуть ли не самым сложным за все время — французы полностью видоизменили и усложнили одно из испытаний. Мне под строжайшим секретом и Непреложным Обетом запретили разглашать эту информацию, могу только сказать, что справиться с этим смогут по-настоящему сильные духом люди. Но это относится только к чемпиону. Остальные же во время пребывания в Шармбатоне будут учиться: на какие-то уроки ходить прямо в Шармбатон и обучаться вместе с ними, другие уроки буду у вас вести я, или мне будет помогать мисс Уизли, а некоторые вам придется изучить самостоятельно. Всем же вам я желаю удачи, и да пусть Хогвартс победит. А теперь можете быть свободны — вам надо еще многое обдумать. Через четыре дня мы отправляемся, в это время вы продолжаете, как и раньше, учиться, попутно собирая вещи. Это все, можете идти, — и МакГонагалл, развернувшись на каблуках, удалилась. — Уизли теперь будет нашей училкой, — ухмыляясь, поддразнил Розу Нотт. Конечно, кто ж еще мог так сказать. — Да, Нотт, а еще я могу так же снимать с тебя сколько угодно баллов, и на этот раз то, что ты — староста, тебя не спасет. — Капец страшно, — ухмыльнулся Нотт и вышел из комнаты. — Ну, удачи всем вам, — постаралась бодренько сказать Роза и, поняв, что у нее это не очень-то и удалось, поспешила уйти. * И это говорит дочь Гермионы Грейнджер. Ирония такая ирония.