Главное — не заблудиться в лабиринте своих мыслей.
Во Франции началось похолодание. В замке уже не было так тепло, как до этого, приходилось надевать рубашки с длинным рукавом и штаны, даже когда остаешься в комнате. Сейчас Скорпиус сидел на своей кровати, в уличных джинсах и растянутой серой кофте, в разных носках и читал письмо от отца. То, что рассказала им недавно МакГонагалл, относилось далеко не только к «светлой стороне». Его отцу тоже приходили угрожающие письма, и он так же обещал приехать за сыном сразу после окончания экзаменов. Из-за Турнира Чемпион мог не сдавать все предметы на ЖАБА, достаточно было тех, которые ему нужны для поступления. С его дипломом об участии в Турнире Трех волшебников его наверняка примут в академию. У Альбуса тоже не должно быть проблем, у него лучшая успеваемость, хорошие знания и, что играет не последнюю роль, — фамилия Поттер. Сейчас Альбус полулежал на своей кровати, накрывшись учебником. Как бы он ни был умен, он продолжал читать учебники и готовиться к ЖАБА, которые для него никто не отменял. Скорпиусу казалось, что в душе он боится, что не поступит, и в итоге будет учиться отдельно. Но такого, конечно, не может быть. Ничто не может встать у них на пути к поступлению в Академию Отдела Тайн. Хоть Поттер и накрылся книгой и как будто читал, было слышно легкое посапывание. Альбус последнее время спал мало, все готовился, поэтому не удивительно, что он просто напросто отключился во время одной из подготовок. Скорпиус аккуратно подошел к нему, чтобы не разбудить, и убрал книгу с лица. Заложив ту страницу, на которой друг остановился, Малфой положил учебник на тумбочку. Собрав остальные книги и пергаменты и переложив их на стол, Скорпиус стал аккуратно поднимать Альбуса, пытаясь уложить его правильно, а то с утра у него будет ломить спину. Магией в таком случае пользоваться было нельзя. Поттер мог легко чувствовать даже малейшее воздействие волшебства на него, но мог не почувствовать, как его укладывают в нормальное для сна состояние. Уложив его и натянув на него одеяло, Скорпиус стал думать. Из-за того, что происходит в Англии, и в целях безопасности МакГонагалл сказала, что они двое больше не могут тренироваться в доме Поттеров. Ни о каких перемещениях по камину больше не было и речи, поэтому двоим друзьям оставалось только тренироваться у себя в комнате, но это, конечно, было не то, а все лучшие места школы были заняты другими участниками Турнира. Ночью за пределы школы не выпускали, нельзя было даже выходить за пределы комнаты, за все это ждало серьезное наказание и еще более пристальный контроль. Поэтому практиковать дуэли у них никак не получалось. Оставалось только обогащение теоретическими знаниями. В последнее время Малфою приходилось заниматься одному. Поттер был сосредоточен на подготовке к экзаменам, теперь Скорпиус старался помочь ему, но друг отказывался, говоря, что подготовка Чемпиона важнее. Поэтому Малфой вот уже который день просто читал книги и сидел на скучных занятиях. Было уже два часа ночи. Скорпиус решил, что на сегодня хватит. Скоро начнется Третье испытание и ему понадобится много сил. Третье испытание. Никто не знает, как на самом деле Скорпиус боится его. Он никому не собирается говорить, что видел в том шаре кентавров самого Альбуса. У него были закрытые глаза и приоткрытый рот. Он был бледнее обычного, и Малфой понял, что он мертв. В шаре были и другие видения: разрушенный Хогвартс, направленная неизвестно кем палочка на его отца, широко раскрытые голубые глаза, чьи-то крики, знакомые голоса, пытающиеся позвать родных. Но ни одно это видение не могло сравниться с видением смерти его друга. Скорпиус снова вспомнил это, вспомнил, что это видение чуть не заставило его упасть прямо на тот злополучный шар. После Малфой подолгу смотрел на друга, смотрел на него, когда он занимается, ест, разговаривает с кем-то, спит и когда он пытается улыбнуться, показывая, что все хорошо. Проморгавшись, парень вздохнул и решил встать с кровати. Свет уже был выключен, ведь Скорпиус собирался спать, а не ударяться в воспоминания. По памяти пройдя до кровати друга, он нащупал тело и аккуратно подвинул его. Сейчас Чемпиону казалось, что единственное, что успокоит его — это его друг, живой, лежащий рядом и тихо посапывающий. Одноместная кровать была мала для них, но Скорпиус все-таки вместился. Сонное лицо Поттера было непривычно спокойное, складки между бровями разглажены, от чего он не выглядел так, как будто даже во сне продумывает формулы. Всегда аккуратно уложенные пряди теперь были свешаны в одну сторону, и Малфой с удивлением понял, что Альбусу так очень идет. Надо будет сказать ему утром, может, его друг решит сменить имидж. Поттер вдруг вздохнул сильнее, чем обычно, и закинул ногу Скорпиусу на бедро. А ведь Малфой уже успокоился и собирался уходить на свою кровать. Неожиданно Скорп оказался в капкане из рук и ног Альбуса, и теперь было просто невозможно выбраться оттуда. Но еще больше его поразило тепло, которое навалилось на него вместе с руками его друга. Теперь лицо Поттера стало еще ближе. Настолько близко, что даже в темноте Скорпиус смог разглядеть еле заметные веснушки, которые так не нравились их владельцу, но которые бесконечно умиляли Скорпа. Засмотревшись на веснушки, он каким-то чудом пропустил то, что Альбус больше не сопит. — Скорп? — сонно пробормотал Альбус. Оказывается, он уже какое-то время лежал с открытыми глазами, смотря на блондина, который с непривычно задумчивым видом смотрел ему на нос. Малфой моргнул, отгоняя сонную дрему, и стал выбираться из множества рук и ног. Такое чувство, что их было не четыре, как у всех нормальных людей, а штук шесть. — И куда ты? — спросил Альбус, зевнув и прикрыв глаза. — Спать. — Почему бы не поспать здесь? Ты все равно уже пришел. Кстати, нужно как следует выспаться, завтра первым Зелья. Еще раз зевнув, слизеринец полностью закрыл глаза. Малфою хотелось бы уйти, потому что спать в чужой кровати было непривычно неловко, однако вместе с этим было чувство безграничного тепла, потому что, даже если Поттер немного больно сжимал его, это был Альбус — все еще дышащий, теплый, живой. Скорп вздохнул, устроился поудобней и решил, что сам убьет любого, кто посмеет хотя бы задеть заклинанием его дорогого друга.***
Чемпион Хогвартса пришел в отведенную участникам комнату первым. Остальные, видимо, еще общались со своими наставниками. МакГонагалл уже все ему сказала, поэтому сейчас он от скуки просто сидел на своем стуле и крутил в руках палочку. Вдруг в шатер, с той стороны, где никак не мог находится вход, кто-то вошел. Скорпиус сразу испугался и достал палочку, но это был всего лишь Альбус. — Ты чего здесь? Знаешь же, что нельзя. — Я еще не попрощался. — Зачем, я же не на войну иду. Быстренько пробегусь по лабиринту, возьму этот Кубок и вернусь к тебе, — усмехнулся Скорпиус. — Да. Да, вернешься. Ты взял цепочку? Скорпиус закатил глаза и достал из-под рубашки цепочку с маленьким хоречком. — Помнишь, как пользоваться? — Она мне не понадобится, Ал, не переживай. Ты прям как мамочка. Малфой усмехался, но на душе у него было тяжело. С каждым днем видения в шаре представлялись для него все ярче, а сейчас, прямо перед началом Турнира, ему вдруг показалось, что лицо друга приняло такое же выражение, как в видении. Слава Мерлину, только показалось. Альбус все так же стоял рядом и спрашивал, как он. Такая забота была приятна. Никто и никогда не интересовался, все ли хорошо со Скорпиусом, готов ли он. Все велись на его безразличное лицо и оставляли его в покое. И только Альбус, живущий точно так же, понимал его и старался предусмотреть все, что может случится с его другом. Поттер вдруг снова притянул его. Скорпиус мимолетом подумал, что за последние дни они обнимаются уж слишком часто, как будто за все те годы, что этого не делали. Но это было не так важно, ведь перед испытанием, когда сердце было готово разорваться, поддержка лучшего друга оказалась именно тем, что нужно было Малфою. Поэтому он в ответ обнял Альбуса, прислонившись лбом к его лбу. Скорпиусу казалось, что выглядят они нелепо, ведь никто из них уже много лет не обнимался и не знал, как это делается. Но это было не важно. Спокойствие, которое прибывает к Малфою, когда он рядом с другом, сейчас было важнее всего. — Все будет хорошо, ты умный, ты справишься. — Уж постараюсь. Скорпиус непроизвольно стал снова смотреть на веснушки Альбуса, такие светлые, что наверное никто, даже родители, не знают о их существовании. Никто. Только он. — Удачи, Скорп. Не забывай про цепочку, — и, напоследок погладив его по светлым волосам и потрепав по щекам, ушел из шатра. — Вот выиграю Кубок, и первым же делом шибану выигрышем по наглой физиономии Поттера, — сказал покрасневший Малфой за секунду до того, как в шатер зашел Луи. Уизли, кажется, что-то ему сказал, что-то касательно самочувствия, но Скорпиус покачал головой. Когда в шатер вошла София, Малфой был уже спокоен и стоял со своим обычным выражение лица. Все чемпионы были взволнованы, поэтому на некоторые отличия в привычном поведении соперника не обратили совершенно никакого внимания. От волнения отвлек голос организатора, которая пришла рассказать им, с чем они сегодня столкнуться. Как и в прошлый раз, это был лабиринт. Цель такая же — добраться до Кубка огня первым. Если участник чувствует, что не может пройти испытание, он либо поворачивает назад, если есть шанс, либо посылает в небо сноп красных искр, и автоматически выбывает из игры. Ничего нового. Все это они уже знали. Организатор только добавила, что задания в лабиринте будут сильно отличаться от тех, о которых им приходилось слышать. Скорпиус вздохнул. Ну что же, посмотрим. — Скорпиус Малфой, ты выходишь первым. Потом София Симонова, потом Луис Уизли, помните? Все кивнули. Расправив свою зеленую мантию и вздохнув, Малфой поправил волосы и стал ждать, когда нужно будет выходить. Вскоре снаружи стало особенно шумно, и организатор сказала, что пора. Скорпиус еще раз вздохнул и вышел. Смотря на высокие зрительские трибуны и лабиринт, высотой около трех метров, Чемпион чувствовал себя по-настоящему маленьким. В голову пришло сравнение с человеком и государством, с которым этот человек никак не может тягаться, но Скорпиус выбросил эту аллегорию из головы. Директриса сказала пару напутственных слов, пожелала удачи и сказала, что Скорпиус может начать свое испытание. Некстати пошел ветер и отросшая белая прядь попала прямо в глаза. Но Малфой на ходу откинул ее и зашел в лабиринт. Пройдя пару шагов, он понял, что шум толпы совершенно стих. Наконец-то была тишина, так любимая Скорпиусом. От листвы лабиринта шел приятный запах, и парень, окруженный свежестью и тишиной, пошел по лабиринту. Практически сразу появилась развилка. Скорпиус решил идти на север — вдруг предыдущее испытание было подсказкой к этому. В любом случае, хуже не станет, поэтому на первой развилке Скорпиус свернул налево. Заклинание компаса показывало, где и как сворачивать, поэтому первое время Скорпиус беспрепятственно шел. Десять минут еще не прошло и следующий участник еще не должен был зайти в лабиринт. Первое испытание оказалось простым — всего лишь дьявольские силки. Тема второго курса. Ослепив их, Скорпиус пошел дальше. Следующее препятствие оказалось странным. Скорпиус вдруг стал крутиться и чуть не выронил волшебную палочку. Его подбросило вверх, и он то ногами, то головой оказывался к месту выхода. Скорпиус применил все известные заклинания, которые могли остановить это, но ничего не помогало. Единственное, что парень мог сделать не выронив палочку — это осветить дальнейшую дорогу по лабиринту. Малфой решил попробовать магловский способ — он просто шагнул, пусть и по воздуху. Кажется, получилось. Он чуть продвинулся, но от этого он стал крутиться еще быстрее. Крепко держа палочку и стараясь сохранить голову ясной, он все шагал и шагал. На последних шагах стало крутить так, что Скорпиус всерьез опасался, что ему оторвет голову. Ноги стали трястись, шаги становились мельче, а скорость вращения быстрее. Когда Малфоя чуть не вырвало, а голова чуть не отлетела, сумасшедшая крутилка остановилась. Перед тем как встать и пойти дальше, Чемпиону Хогвартса пришлось какое-то время просто лежать, пытаясь прийти в себя. Через несколько минут тошнота и стучащая боль в висках прошла, и Скорпиус пошел дальше. Дорога была пустой. Малфой видел перед собой только длинный коридор, поэтому шел он чуть быстрее, потому что считал, что потратил слишком много времени на предыдущем испытании. Вдруг он провалился. Даже не так — он не почувствовал никакой преграды. Он просто стал падать в абсолютной темноте. Все резко остановилось. Скорпиус больно ударился спиной обо что-то твердое, поэтому пролежал с закрытыми глазами минут десять. Когда боль отступила, Малфой поднялся. Было шумно. Очень. Настолько, что парню пришлось закрыть уши. Но глаза оставались открытыми. Он находился в каком-то странном и неустойчивом положении. Такое чувство, что он летел в большой железной коробке. Летел. Точно. Слизеринец стал оглядываться и понял, что это какое-то приспособление для полета. Он видел окна, а в них было только голубое небо и непривычно близкие облака. Скорпиус стал ходить и искать хоть что-то, что могло бы объяснить пребывание здесь. Он нашел только шар, который, видимо, являлся глобусом. Он выглядел так же, с теми же кляксами-континентами, но он крутился, поворачиваясь той стороной, где был бесконечный Тихий океан. Малфой уже хотел идти дальше, но вдруг заметил красную точку где-то по середине синего цвета. Точка подрагивала и совсем незаметно двигалась. Скорпиус посмотрел на точку, потом на «корабль», в котором находился, и на небо за окном. Видимо, он летит на какой-то непонятной штуке посреди Тихого океана. И что же это может значить? Вдруг посудина стала шататься. Малфой почувствовал толчок, и его отбросило в сторону. Палочка откатилась, и парень пополз за ней. Вдруг летающий аппарат наклонился и открылась железная дверь. Скорпиус не успел ничего сказать, как он уже летел к синей гладкой воде. Слизеринец стал судорожно думать, что бы наколдовать, чтобы не упасть в воду, ведь, если он упадет с такого расстояния, он труп. Он хотел превратить воду в желе, но объем воды был слишком огромен. Наколдовать остров или хотя бы деревяшку из ниоткуда он не мог, а поблизости как назло не было ни одного островка. Скорпиус пытался применить заклинания, но все их нужно было применять на определенную площадь, а он понятия не имел, где заканчивается эта бесконечная вода. Умирать не хотелось. После того, что он видел в шаре, он не мог просто взять и погибнуть. Малфой вспомнил, как они с Альбусом разучивали стихийную магию. Она могла понадобится при дуэли с чемпионкой Дурмстранга, ведь всем известно, что дурмстрангцы практикуют стихийную магию наравне с темной. И если с темной у Малфоя все было хорошо, то стихийную он не знал совершенно. В основном все заклинания были связаны с огнем или землей. С водой или воздухом были только самые простые. По крайней мере, так считали составители книг по стихомагии. Лично Скорпиусу они не казались легкими. У Поттера, что предсказуемо, хорошо получалось использовать магию огня, у Малфоя же получалась магия земли, однако ему хотелось владеть магией воздуха или воды, самыми сложными для него. Более-менее у него получилось справляться с воздухом, но вот с водой дела никак не шли. И вот теперь Скорпиус жалел об этом как никогда. Еще бы чуть больше подготовки, и он смог бы вызвать водяное торнадо. Но он этого не умел. Однако мысли о стихийной магии натолкнули его на другую идею. Собравшись с силами, Чемпион Хогвартса начал направлять потоки ветра так, чтобы они создали нечто плотное. Это не удержит его, но хотя бы поможет замедлиться при падении и не умереть при столкновении о воду. Как бы ему ни хотелось, столкновение с водой произошло, причем весьма болезненное, многострадальный затылок снова заболел. Скорпиус остался жив — это главное. В детстве слизеринец бывал с родителями на море и держаться на воде его научили еще до того, как он поступил в школу. Вода в океане была соленой и поддерживала тело юного волшебника, поэтому Малфою было проще. Он взглянул наверх. Странный, большой, серый летательный аппарат с лопастями наверху был весь в огне и падал в воду. Он падал рядом с парнем, но недостаточно, чтобы задеть его, хотя волны от падения судна достигли Скорпиуса, и он стал раскачиваться на воде. Начало смеркаться. А Малфой думал, что же ему теперь делать. Плыть, конечно, не вариант — расстояние до ближайшего материка слишком огромное. Да и в воде находятся всякие разные твари. Об этом Скорпиусу думать не хотелось. С детства он боялся плавать в морях, потому что думал, что там живут всякие существа, так и мечтающие схватить его за ногу и съесть. Так что, когда нога запутывалась в водорослях, маленький Скорп кричал как ненормальный. Мама всегда успокаивала его и говорила, что здесь никаких акул или прочих существ нет — они далеко, в самой середине океана. И вот сейчас Малфой был именно в середине океана. С детским страхом он не расстался, просто забыл про него, ведь в воде он не купался долгое время. И тут он оказывается посередине океана, совершенно не подготовленным. Вдруг его ноги что-то касается. Слизеринец был неглупым, и даже будучи испуганным был в состоянии соображать. Он понимал, что вся рыба не плавает на поверхности, и первое время его никто трогать не будет. Возможно, они вообще его не почувствуют. Его падение в воду практически не взбудоражило ее, так что парень не переживал. Однако летательный аппарат своим падением взбудоражил, да еще как. Рыбы могут поплыть с того места прямо к нему, а этого Малфою совершенно не хотелось. Он на всякий случай огородил себя всевозможными заклинаниями, но были опасения, что они привлекут к нему внимание. Небо стало еще темнее. Скорпиус снова почувствовал, как что-то коснулось ноги. Он применил заклинание, из-за которого вода стала прозрачней, и стал смотреть на свою ногу. По ней полз длинный и толстый червь, столь длинный, что конца его хвоста не было видно. Малфой не сдержался и начал кричать, дрыгать ногой и посылать в червя заклинания. Одно сработало и червь уполз, успев укусить слизеринца. Крови Скорпиус не боялся, но вдруг ему вспомнился дальний рассказ о том, что акулы нападают тогда, когда почувствуют кровь. Вот теперь Скорпиусу стало действительно страшно. Из-за прозрачной воды он видел всяких страшных рыб и червей, плавающих внизу, некоторые поднимали свои головы с мутными серыми глазами и смотрели прямо на него. Всех, кто подплывал ближе, Малфой отгонял заклинанием. Но из-за этого подплывали и другие, привлеченные такой интересной игрой. И если поначалу Скорпиус отбивался от всех, то когда вдалеке он увидел горб, ему стало не по себе. Действительно не по себе. Акула была просто огромной. Когда Скорп видел их на картинках, он и представить не мог, насколько их размер там преуменьшают. Рыбина плыла, уже открыв пасть, в которой виднелось множество длинных и острых, как у вампира, зубов. Глаза у рыбы были красными, и волшебник буквально читал в них жажду убивать и есть, особенно этого блондинчика перед ним. Считая, что Малфою мало акулы, мелкие рыбешки тоже атаковали его. Если Скорпиус снимет защитное заклинание и бросит все силы на сражение с акулой, то на него сразу же нападут противные червяки и зубастые рыбки. Парень пытался посылать заклятия невербально, но они не помогали. Акула все так же плыла к Малфою, а тот отбивался от, казалось, всех рыб океана. Хотя, конечно, нет — эти рыбы составляли около 0,0000001% всех существ в этом океане. Акула была уже близко. Противные черви прорвали оборону и сразу же стали ползти по ногам Скорпиуса. Очень противно. Малфой решил, что раз уж этот бой проигран, то нужно убить акулу. Акула все никак не убивалась и, когда она была уже близко, Скорпиус решил кинуть взрывающие заклятие ей прямо в глотку. Черви уже полностью облепили ноги и стали пробираться выше, когда акула открыла пасть еще шире и поглотила Скорпиуса. Нужно было активировать заклинание прямо сейчас, но было страшно. Ноги дрожали от холода и скользящих червей, волосы липли к глазам, в рот попадала вода. Заклинание может не сработать, и тогда это будет конец для Малфоя. А ведь ему нужно разгадать то, что показывал шар. Когда акула закрывала пасть, прозвучал сильный взрыв, Скорпиус успел увидеть акулью кровь, но вместе с тем почувствовал, что опоздал. Взрыв достал и до него, заставив его потерять сознание. Когда Малфой открыл глаза, он лежал на траве, в том самом коридоре лабиринта, в котором упал. — Вот те на, — не сдержавшись, сказал Скорпиус. Психологическое испытание, связанное со страхами. Действительно, умно-умно. Вот только сердце у Скорпиуса билось очень быстро, а перед глазами стояла пасть акулы. Видимо, во время таких испытаний человек соображает в заторможенном темпе, потому что, пройдя испытание, Скорпиус понял, что все это было совершенно нереально. Начиная от летающего магловского аппарата и заканчивая акулой неправдоподобно больших размеров. Все подводные твари не плавают так близко к воде, у акул не бывает настолько длинных и острых зубов, пираньи вообще не обитают в океанах. Да и его борьба с рыбами — Скорпиус с ходу вспомнил целых пять заклинаний, которые могли бы перебить или хотя бы исключить всех рыб в радиусе полкилометра. Обо всем этом он думал, тихо ступая по коридору, стараясь снова не провалиться куда-нибудь. Пройдя коридор спокойно, он вздохнул и уже быстрее пошел дальше. Неизвестно, сколько времени он потратил на психологическое испытание. Может, Кубок уже давно нашли Луи с Софией и сейчас борются друг с другом за него. Слизеринец шел дальше, пока не наткнулся на две абсолютно одинаковые двери, перед ними стояла табличка, на которой было написано: «Здравствуйте, путники. Вы стоите перед двумя одинаковыми дверьми, одна из которых ведет к выигрышу, а другая — к проигрышу. Двери охраняют два одинаковых стражника, один из которых все время говорит правду, а другой все время лжет. Вы можете задать только один вопрос любому из стражников. Вы можете повернуть назад, но в таком случае не советую надеяться на выигрыш. Итак, игра пошла». Скорпиус посмотрел на слабых с виду охранников. Они действительно были абсолютно одинаковыми, ни намека на то, кто из них говорит правду, а кто нет. Двери тоже выглядели одинаковыми, ни на одной из них ни висело таблички с подсказкой. Ему нужно задать вопрос — только один вопрос, чтобы понять, какая дверь ведет к выигрышу. Вопрос должен быть таким, чтобы, несмотря на то, лжец это или нет, он бы указал на нужную Малфою дверь. Лучше всего будет задать такой вопрос, который будет содержать информацию либо об обеих дверях, либо об обоих охранниках. Слизеринец вспомнил, как отец, заменяя приглашенного преподавателя, еще в дошкольном возрасте объяснял сыну основы математики. В Хогвартсе таким предметам, как арифметика и логика, отводится минимальное значение, а Драко Малфой хотел развить в сыне нестандартное мышление. Они решали множество задач с магловскими спичками, задачи про переливание воды в сосудах, взвешивание галлеонов на чашечных весах и определение фальшивой монеты, а главное, что нужно Скорпиусу сейчас — про остров с рыцарями и лжецами. Как правило, в этих задачах дается остров, на котором жители рыцари (всегда говорят правду) и лжецы. На вопрос «Кто из вас лжец» один случайно выбранный житель отвечает 2, а другой только один, и нужно определить, кто есть кто из этих двух. Ответ довольно прост, если начинать моделировать ситуацию. Значит, и здесь тоже следует смоделировать ситуацию. Раз в задаче с островом вопросы задаются про рыцарей и лжецов, то и в данном случае в вопросе задействовать двоих охранников. Лучше всего это можно сделать, спросив у одного, на какую дверь показал бы другой. Теперь нужно продумать варианты. Если спросить у лжеца, то тот укажет на дверь, в которой поражение. Если спросить у «рыцаря», то тот тоже укажет на дверь, в которой поражение. Следовательно, задав данный вопрос любому охранику, следует идти в другую дверь. Скорпиус несколько раз на всякий случай проиграл эту ситуацию в голове и теперь был готов. Подойдя к одному из охранников, он спросил: — Если я попрошу указать мне на дверь к победе, на какую дверь покажет другой стражник? Охранник сразу же показал на левую дверь. Скорпиус кивнул и вошел в правую. Он оказался в новом коридоре. Пройдя немного и свернув направо на развилке, он оказался в тупике. Малфой с удивлением смотрел на свою волшебную палочку, которая упорно показывала на север, то есть прямо в тупик. Слизеринец попробовал пробраться — вдруг это такое задание — но у него не получилось. Неужели он все это время шел неправильно? Может, организаторы специально запутали их, и Кубок на самом деле находится на юге, далеко от Скорпиуса? Вздохнув и убрав волшебную палочку, парень ушел из тупика и на первой же развилке свернул в другую сторону. Теперь он оказался на перекрестке. Волшебная палочка уже не могла помочь, и Чемпион Хогвартса решил отдаться интуиции. Вдруг Скорпиус что-то услышал. Торопливые шаги. Малфой сразу же достал палочку и направил заклинание на приближающийся объект. Объект успел в последнюю секунду отскочить. Этим объектом оказалась София. Значит, хотя бы еще один человек не был близок к Кубку. Скорпиус держал палочку в руках и ждал, будет ли что-то делать девушка из Дурмстранга. — Я не буду нападать, не бойся, — и для подтверждения слов убрала палочку. Малфой тоже убрал свою, но был начеку — девушка может и невербальные использовать. Но, кажется, она слишком устала. София села на траву и пыталась отдышаться. На ноге у нее была царапина, а мантия была грязной. — Ты знаешь, куда идти? — решил попробовать Скорпиус. Мало ли. — К Кубку. А так понятия не имею. Мне кажется, любая дорога должна так или иначе привести к победе. — Возможно. Как давно ты здесь? — Да черт его знает. Время тут как-то странно длится. Значит, не одному Малфою так казалось. — Что дальше? По какой дороге пойдешь? София вышла из одной дороги, Скорпиус из другой, значит у них остается еще как раз две дороги для выбора пути. Можно пойти по одной, дойти вместе до Кубка и начать соревноваться уже у него, но София, не будучи глупой, явно не согласится на это, осознавая свое невыигрышное положение в дуэли с Малфоем. Следовательно, остается только разойтись. Скорпиус смотрел на каждую дорожку, но не знал, какую же выбрать. Ни одна не казалась ему ведущей к победе. — Может, в камень-ножницы-бумагу раскинемся? Что такое «камень-ножницы-бумага», Скорпиус не знал. София объяснила ему эту магловскую игру и парень кивнул. Первый раз была ничья. Второй раз Скорпиус выбросил бумагу, а девушка — ножницы. Насколько понял Малфой, «ножницы» — это что-то, что режет бумагу. Зачем это знать Софии, если она волшебница? Условились они, что тот, кто выиграет, пойдет по левой дороге, так что Скорпиус, не медля больше, пошел по правой. Идти пришлось на удивление долго. По дороге ему попалась только скользкая тропинка, которую он с легкостью преодолел. Впереди послышался какой-то рык. Чемпион Хогвартса держал палочку наготове и пошел на звук. Повернув, он увидел гигантского леопарда. Нунду. Нахождение такого животного в лабиринте очень удивило Скорпиуса, ведь еще ни одному волшебнику или даже группе волшебников не удавалось подчинить это животное. А тут одного семикурсника заставляют сражаться с ним. Нунда передвигалась бесшумно, аккуратно ступая своими мягкими большими лапами. Малфой даже не знал, какое заклинание применить, ведь все что угодно разозлит леопарда, и тогда Скорпиус умрет. Он не успеет даже поднять палочку, чтобы послать сноп красных искр. Нунда зарычала. Малфой стал аккуратно отходить. Уж лучше он вернется и пойдет по той дороге, по которой шла София. И дернул же его черт выбросить бумагу. Хотел же камень, но в последний момент распрямил руку и сделал бумагу. Видимо, ошибка оказалась судьбоносной. Медленно отходя от нунды, Скорпиус умудрился врезаться в кусты и буквально провалиться в них. Плюс: он не будет съеден нундой. Минус: он не знает, где он. На этот раз Скорпиус оказался в большой светлой комнате. Сначала парень ее не узнавал, но потом до него резко дошло — это же бальный зал поместья, который был у его семьи в первые годы жизни мальчика. Потом поместье отобрали за неизвестные нарушения, и в итоге Малфоям пришлось жить в небольшом доме, тоже поместье, но куда меньше того фамильного замка, что у них был. Но тот зал слизеринец помнил. Он хотел бы, чтобы там проходили балы, чтобы он, уже взрослый, высокий блондин, танцевал с какой-нибудь красивой девушкой под звуки классической музыки. Но никаких балов не проводилось. Один раз мама с папой танцевали при нем, чтобы порадовать ребенка, но это все равно было не то. Скорпу хотелось настоящего бала с множеством других танцоров. Конечно, Малфой уже давно забыл об этом. И вот он оказался в своей самой любимой комнате, однако что-то в ней было не то. Она была какая-то уж слишком светлая. Дверь открылась, и из нее вышел Драко Малфой вместе с Асторией. Оба были в бальных костюмах. За ними шли Люциус Малфой и Нарцисса Малфой. Лорда Малфоя Скорпиус не видел давно. Он отвык от этих длинных светлых волос, перевязанных бархатной лентой. Нарцисса рядом с ним выглядела моложе, чем Скорпиус ее помнил, может, дело было в красивом голубом платье или косметике. Обе пары подошли к парню, и тут заиграла музыка. Медленный вальс, под который оба поколения Малфоев стали кружиться. Скорпиус смотрел на все это и не мог понять, что же ему делать. Это тоже было красиво, но все равно не так, как он представлял себе давно в детстве. — А где же твоя пара, сын? — спросил, не останавливаясь, Драко Малфой. Вдруг стали появляться множество других пар, а также много одиноких девушек. Все они были красивы, и все они внимательно смотрели на Скорпиуса. Драко внимательно посмотрел на сына. Этот взгляд старшего Малфоя всегда означал «делай, как я говорю, и не позорь меня и весь наш род». Скорпиус повернулся к девушкам. Все смотрели на него, видимо, ждали, кого он выберет. Некоторые девушки были веселые и махали ему рукой, другие же хмуро смотрели на него, как будто говоря взглядом, что прибьют его, если он пригласит их. Кажется, в зале собрались девушки всех возможных характеров и внешностей. На любой вкус, как говорится. Малфой даже заметил несколько девушек, с которыми встречался или которые ему нравились, но сразу же отворачивался от них. С такими, как они, танцевать совершенно не хотелось. Скорпиус внимательно смотрел на них. Он хотел бы выбрать какую-нибудь, исполнить свою давнюю мечту, но ни одной подходящей девушки найти не мог. У этой дурацкая прическа, у той глаза как-то не так смотрят, на третьей платье некрасиво сидит. Парень все искал, но никак не мог найти такую, что хоть немного удовлетворяла его. Обернувшись к отцу, он вдруг заметил девушку, которая стояла совсем рядом с ним. Он смотрел на нее — красивую, худенькую, с длинными чуть вьющимися волосами и спокойным выражением лица. Она стояла посреди бального зала в обычном черном коротком платье, которое бы больше подошло для прогулки, чем для бала, и смотрела на танцующих Драко и Асторию. Глаза. Большие, зеленые, обрамленные густыми черными ресницами. Скорпиус смотрел на нее и понимал, что это именно та, с кем он хотел бы пойти танцевать. Он протянул ей руку и пригласил на танец. Тонкая бледная ручка взялась за его собственную, и они начали танцевать. Девушка кружилась легко, но ее лицо все оставалось спокойным. Она чуть наклонила голову и смотрела в глаза Скорпиусу, будто что-то искала. Вдруг она улыбнулась, и парень сначала обрадовался, что смог заставить девушку улыбнуться, но потом от удивления остановился. Эта улыбка. Эти глаза. Волосы. Малфой решил рискнуть и отодвинул прядь ее волос, смотря ей на ухо. Так и есть. Совсем рядом с ухом был ряд маленьких родинок, из которых можно было бы составить равнобедренный треугольник. Скорпиус до того удивился, что даже отодвинулся от девушки, широко открытыми глазами смотря на нее. Не может быть… — Значит, когда я девушка, я тебе нравлюсь больше? Это был женский голос. Женский, но вместе с тем Скорпиус понимал, что это голос Альбуса. Были в нем некоторые нотки, которые принадлежали только голосу его друга. К ним провальсировали Драко с Асторией и Люциус с Нарциссой. — Драко, почему твой сын танцует с парнем? — спросил Люциус, крутясь со своей дамой вокруг Скорпиуса. Отец с матерью тоже стали крутиться вокруг них, в итоге у парня начала немного кружиться голова. — Сын, что я тебе говорил? Дружба с Поттером до добра не доведет. Скорпиус посмотрел на девушку. Хоть перед ним и стояла девушка, он отчетливо видел Поттера. Его пронзительный взгляд, его будто бы равнодушное лицо, которое на самом деле ожидает. Ожидает, что же скажет его друг. А Скорпиус не знал. Не может же быть такого, что он… Может, ему просто нравится девушка, которая похожа на его друга? К примеру, как Лили, сестренка Ала? Нет. Малфой смотрел на женскую версию Поттера, но она ему не нравилась. Она казалась фальшивкой, копией гениального оригинала. Только Альбус-парень мог понять Скорпиуса и поддержать, только он делал это на протяжении семи лет. А не какая-то девушка, пусть и как две капли воды похожая на Поттера. В голове быстро пронеслись самые сокровенные моменты с Альбусом. Как они сидели под деревом, плечом к плечу; как они как-то дожидались заката на третьем курсе, но Скорпиус не выдержал и заснул; как они в доме у Малфоя гонялись за бабочками, и потом Скорп помогал Альбусу залечить рану. Он вспомнил, как на пятом курсе они первый раз серьезно поругались. Из-за девушки. Это была не первая любовь, Малфою нравились и другие, но начать встречаться он решил именно с ней. Они проводили практически все время вместе, и Скорпиус успел на какое-то время даже забыть о Поттере. Но Ал не забыл. У них не было ссоры как у обычных людей — крики, битье каких-нибудь вещей, истерика и потом примирение. Обида Альбуса страшнее битья любимых фигурок в сто раз. Поттер просто не разговаривал со Скорпиусом. Он отвечал на его вопросы, говорил, какой следующий урок, но вместе с тем всегда был хмурым, и только Малфой видел это. Он не мог понять, почему Альбус так переживает. Скорпиус вдруг сообразил, что у его друга никогда не было девушки. И Поттер никогда не выглядел влюбленным. Он всегда шутил, отмахивался, говорил, что самые горячие девушки с Когтеврана, однако никогда не говорил про себя. Какие девушки нравятся именно ему, кого он предпочитает. Малфой никогда не задумывался об этом. Тот конфликт на пятом курсе разрешился просто — Скорпиус узнал, что девушка изменяла ему (как банально), и пошел извиняться перед Альбусом, обещая, что никакая девушка больше не встанет на пути их дружбы. Дружбы. Теперь парень понимает, что это уже очень давно не просто дружба. Многие шутили на эту тему, но только сейчас Малфой осознал, что шутки-то были не беспочвенны. Оказывается, во всех самых светлых моментах жизни обязательно участвовал Альбус, и это наталкивало на вполне очевидные мысли. Странно, но то, что это парень, уже не так удивляло его. Бал показал, что, какой бы девушка ни была, на нее не хотелось даже смотреть, ее не хотелось узнавать, с ней не хотелось поделить ни одного того момента, который они делили с Альбусом. — А он милый, — сказала Нарцисса. — Будь он хоть сто раз милым, от него наследника не сделаешь, — отрезал Люциус. Он был прав. Скорпиус — последний в роду Малфоев, и он обязан продолжить род. Но вместе с тем, жизнь с кем-то другим сейчас не представлялась для парня возможной. — Не будьте таким суровым, лорд Малфой. Пусть мальчики поиграют. Как наиграются, женим Скорпа на какой-нибудь красивой девочке, брюнетке с зелеными глазами, — прощебетала Астория. — А может, взять сестру Поттера? Она чистокровна, хоть и не на столько, как мы. — Главное, чтобы рыжие гены не преобладали. Еще чего, не хватало в роду рыжих Малфоев. Скорпиус усмехнулся. Да уж, Люциус Малфой бы в гробу переворачивался, будь это так. Четверо Малфоев продолжали спорить, все еще кружась. Музыка, оказывается, уже закончилась, и все гости вместе с девушками ушли. Остались только пятеро Малфоев и девушка-Альбус. Скорпиус слушал их перепалку, но не мог согласиться с их словами. Ни за какую Лили Поттер или другую девушку он выходить не собирается. За Альбуса, конечно, тоже, это же даже звучит абсурдно! Вскоре в своем разговоре старшие Малфои дошли до выбора салфеток на свадьбу, и тут уже Скорпиус терпеть не мог. Однако ровно в тот момент, когда он собирался накричать на них, на его плечо аккуратно легла женская ручка. — Тебе нельзя ничего делать сейчас. У тебя есть выбор. — Какой выбор? — не понял Скорпиус. А девушка встала со своего места (и когда только успел появится стул?) и пошла по направлению к двери. — Я знаю, что ты хочешь сделать, но подумай о семье, ты дорог им. Не выбирай любовь, глупый мальчик. И думай о будущем. Семья. Он действительно не мог отказаться от семьи, которая так нуждалась в нем в момент возможного краха всего рода Малфой. Он был нужен им, и он не мог оставить их. Но еще девушка сказала, что нужно думать о будущем. А будущее, если он останется, будет таким: в сорок лет у него будет жена, какая-нибудь чистокровная ведьмочка, от нее у него будет ребеночек, которого он наверняка будет любить, но это будет единственная его радость в жизни. Он представил, что во время какого-нибудь пира увидит Альбуса, повзрослевшего, возмужавшего. И, будь он хоть с женой, хоть совершенно один, Скорпиусу становилось больно. Алу легко — у него есть старший брат для продолжения рода, а вот Скорпиус был один. Он понимал, что оставить наследника — его обязанность, но, мог ли он оставить ребенка и уйти? Конечно нет. Но и забрать ребенка, оторвать его от матери, тоже. Но ведь и без Поттера он тоже не мог. Он провел с ним слишком много времени. Но, скорее всего, Альбусу не нужно даже задумываться о таких проблемах, а относился он к своему другу так нежно только потому, что считал его братом, тем, кого надо опекать. Скорпиус отчаялся. Тяжело за такое короткое время и понять свои чувства, и осознать, что они безответны. На Малфоя напала апатия и он уже спокойнее стал слушать спор родных. Он, определенно, любил и строгого отца, и мать, но, слушая их разговор о приглашенных гостях, не узнавал их. Его отец хоть и строг, но после трудностей войны старался всеми силами создать такую атмосферу, чтобы сын всегда мог обратиться за советом или помощью (чего не мог Драко при Люциусе). А Астория разделяла все увлечения своего мальчика, хоть и не понимала большинство из них. Она даже смотрела так нелюбимые магловские фильмы, потому что ее сыну нравились оружия маглов и ему было интересно посмотреть на них не в учебнике, а как бы в живую, а боевики, как он узнал, идеально подойдут для этого. Его родители, несомненно, были консерваторами, но они старались влиться в жизнь своего сына и его поколения, отбросить предубеждения, из-за которых началась одна из самых разрушительных магических войн. Скорпиус еще раз посмотрел на семью. Только сейчас он заметил, что волосы у Драко здесь светлее, чем на самом деле, а глаза у Астории не голубые, как здесь, а грязно-серые. Поэтому парень сделал шаг вперед. Пары стали кружиться быстрее. Еще шаг — еще быстрее. Теперь уже делом принципа было пройти через танцующих. Скорпиус пробежал, не боясь врезаться. Его мать кричала, строгий голос отца говорил, что он должен вернуться. Но парень, несмотря ни на что, побежал к дверям в надежде успеть догнать то, что умудрился так неосторожно отпустить. Выбежав за двери, он снова оказался в лабиринте. Сначала он даже не понял, где находится, потом все осознал. Снова эта коробка со страхами! Хотя, на этот раз это был не страх. Что-то похожее, но не страх, нет. Чемпион Хогвартса аккуратно шел, думая, не окажется ли где снова нунда. Но даже если бы она выпрыгнула, Малфой мало что мог бы сделать. Тем более все мысли были заняты последним видением и своими чувствами по поводу него. Свернул в новый коридор, парень заметил голубоватый свет. Скорпиус хотел развернуться, но вспомнил, что именно означает это свечение. Надо же, он успел забыть, что ищет Кубок, а не просто гуляет по лабиринту. Но, увидев голубоватое свечение и перешагнув подножку, он побежал. Неужели он первый, кто дошел до него? Сейчас все закончится и можно будет отдохнуть? Свернув за последний угол, он увидел Кубок. Он оказался в комнате из листвы, и скрыт куполом. Скорпиус побежал к нему, и тут услышал стон. Сердце чуть не остановилось. Вытянув палочку и повернув голову, он увидел Луи. Всего в крови, со связанными руками и ногами. Луи как-то странно смотрел на него и таращил глаза. Скорпиус додумался начать оборачиваться, как в него стрельнули сразу несколько заклинаний. Малфой упал лицом на землю, палочку у него выхватили, а заклятья были слишком сильны, чтобы освободится самому. — А вот еще один, — захихикал кто-то сзади.