"Прости, любимая, так получилось..."

      Теперь следовало провести воспитательную работу с Дэном, и Макс, зарулив на кухню и вытребовав с Патрика кофе для хозяина, направился в мастерскую.       Художник сидел мрачный и задумчивый, рассматривая один из написанных той ночью портретов рыжей ведьмы.       — Ваш кофе, месье, — «официант» склонился в шутливом поклоне и поставил чашку с горячим ароматным напитком на столик для натюрмортов. — Два кусочка сахара, как вы любите.       Друг угрюмо промолчал, а Макс подошел ближе, встал у него за спиной, внимательно глядя на очаровательную златовласку с живыми глубокими голубыми глазами, и через пару минут безмолвного созерцания заключил:       — Можешь прямо сейчас съездить мне в ухо, но я всё равно скажу: это одна из лучших твоих работ.       — Пожалуй, — неожиданно согласился он. — Надо растопить камин. Где спички?       — Зачем? — поинтересовался управляющий, полный дурных предчувствий. — Если ты замёрз, давай я скажу Стасу прибавить отопление.       — Хочу спалить ведьму на костре, — криво усмехнулся Ривенхарт, и Макс, выругавшись себе под нос, тут же выдрал портрет у него из рук и спрятал за спину.       — Уймись, Дэн. Ты и так совсем запугал бедную девочку.       — Я запугал?! — искренне возмутился художник. — Это у меня от нее уже глаз дергается. Нос в коридор высунуть боюсь. Так и жду, что она на меня из-за угла набросится.       Рыжий расхохотался, плюхнулся на диван и вытянул вперед руку с портретом, любуясь златовлаской.       — А я был бы не против, если бы она на меня набросилась, — мечтательно закатив глаза, произнёс он.       — Лично я бы тебе не советовал, — Дэн содрогнулся, вспомнив удар в лоб ботинком и острой коленкой в пах. — Это обычно кончается весьма травматично.       — Ты к ней несправедлив. Не каждая способна вот так резко всё обрубить, разочаровавшись в мужчине, и предпочесть начать жизнь с нуля. Не девушка — мечта. Мне такие до сих пор не попадались. От моих бывших всегда адски тяжело избавиться, и они каждый раз норовят обрубить всё мне, но при этом зачем-то сохранить отношения.       Ривенхарт предпочёл не обращать внимания на то неопределённое, но неприятное чувство, которое возникло у него, пока Макс так заинтересованно говорил об этой... швабре. Да, точно, швабре. Если уж он так жаждет получить от неё по лбу — вперёд!       — Ты докатился до интрижек с прислугой? — вопрос прозвучал неожиданно зло, что конечно же не укрылось от проницательного рыжего. Вот это да! Неужели ревнует?       — Почему бы нет? — беспечно заявил психолог, тайком наблюдая за реакцией друга.       — А как же её раненая предательством душа? Тебе не жаль бедняжку? Тогда чего ты хочешь от меня? — почему-то пряча глаза, буркнул тот.       Макс слегка опешил. Это сказал Дэн?!       — Мне показалось, или ты взываешь к моей совести? — хитро улыбнулся рыжий.       — Показалось, — словно внезапно спохватившись, коротко бросил художник. — Бесполезно взывать к тому, чего никогда не было.       — А тебе не приходило в голову, что я решил переосмыслить свою разгульную жизнь, жениться, став верным и преданным супругом… — управляющий осуждающе покосился на насмешливо фыркнувшего приятеля.       — Отличная шутка, — одобрил тот. — Это вообще не о тебе, Макс. Я бы очень хотел посмотреть на женщину, которой удастся заставить тебя надеть ей на палец обручальное кольцо.       При слове «заставить» перед глазами рыжего внезапно возникла симпатичная миниатюрная блондинка в форме, с наручниками и дубинкой в руках.       — Дэн, мне в скором времени надо будет отлучиться, — с трудом избавившись от образа поигрывающей дубинкой Джил, сообщил психолог. — Я тебя очень прошу: не поубивайте тут друг друга. Будь снисходительнее. У девочки никого нет, и поддержать её некому, она изо всех сил старается выкарабкаться. Одно это достойно уважения, тем более что в доме действительно стало заметно чище. Со своими обязанностями она отлично справляется и очень старается. Не заставляй меня из-за надуманных причин искать ей замену.       — Ладно, так и быть, — Дэна почему-то зацепила история сумасшедшей белки. Он списал это на хмурую осеннюю погоду, пробудившую в нём ненужную сентиментальность. — Я постараюсь смириться. Тебе следовало податься не в психологи, а в адвокаты.       — Запросто, — легко согласился Макс. — Я талантлив в очень многих областях, и у меня полно достоинств.       — Главное твое достоинство — это длинный… — рыжий с любопытством взглянул на приятеля, — …язык, — разочаровало окончание фразы.       — Дэн, нельзя так жестоко обманывать ожидания, — хмыкнул управляющий и еще раз с беспокойством уточнил: — Так я могу надеяться, что, вернувшись, не застану особняк в руинах?       — Я же уже сказал, что постараюсь, — отмахнулся Ривенхарт. — «Кроме того, вряд ли нам с ней часто предстоит пересекаться, потому как я сам завтра намерен прокатиться в город. Надо же воспользоваться тем, что тебя не будет, Макс», — но этого вслух художник не сказал, иначе бы друг всполошился и уже никуда бы не поехал, так как ему категорически не нравились способы, которыми Дэн обычно поднимал себе адреналин.       — Отлично! Эти два этюда с прелестной рыжей особой я на всякий случай заберу, пока в тебя вновь не вселился инквизитор. Никогда не думал, что мне придётся прятать от такого большого мальчика спички.       Глядя на то, как друг выходит из комнаты с двумя портретами под мышкой, художник с удивлением осознал, что ему расхотелось палить их в камине. Более того, у него возникло стойкое ощущение, будто Макс вместе с ними уносил частицу его души.