***
Дэн стоял посередине зала, безвольно опустив руки. Она была здесь только что. Его любимая, родная, единственная… Это не могло быть обманом. Он так стосковался по этим волшебным, поднявшимся вдруг из самой глубины подсознания ощущениям. Тонкие пальчики зарываются в волосы, заставляя запрокинуть голову и зажмуриться от накатывающего удовольствия, зарождающегося где-то в затылке и мгновенно разбегающегося по всему телу сладостными мурашками. Художник почти поверил в то, что это происходит с ним наяву. Она здесь, так близко... как взволнованно бьется её сердце, отвечая его собственному, гулко стучащему в рёбра... Теперь, когда наваждение исчезло и образ любимой окончательно растаял, осознание потери стало таким же острым и мучительным, как в тот страшный день, когда Дэн узнал о гибели Коры. Оно нахлынуло бурным потоком, затопив собой зародившийся где-то в глубине хрупкий росток надежды, робко пытающийся пробить потрескавшуюся корку в иссушенной болью душе. Он не отдавал себе отчёта в том, что в этот момент в сознании слились в единый образ две совершенно разных женщины. Его поглотили эйфория и водоворот эмоций, в который так легко вовлекли её мягкие податливые губы, головокружительный запах волос, ответная нежная, сперва осторожная и робкая ласка… Дэн не мог назвать её иначе. Это ведь была она, его Кора! Только на её прикосновения так охотно откликалось его тело, и только от них мутился разум. Долгие десять лет он страстно желал испытать их вновь и вот... Почему? Как мог он? Что за пелена закрыла ему глаза? Рыжая ведьма наслала на него морок? Внутри была пустота — черная и пугающая. Лучик света, едва забрезжив, мгновенно угас. Мираж растаял, он снова один… навсегда один. Вязкое безысходное отчаяние накатило удушливой волной. Как там говорил Макс? «Я ненавижу этот гребаный сентябрь!» Художник понимал, что уже не в состоянии справиться сам, нужно было что-то, чтобы забыться, приглушить терзающую его душевную боль. Что-то, дарующее покой и забвение. Хотя бы спасительный коньяк. Он давно обнаружил, что после определенного количества выпитого алкоголя нарисованная Кора начинает ему отвечать, поэтому в моменты особенно острой тоски лил в себя спиртное, чтобы вновь услышать её голос… Она уедет, и больше он никогда её не увидит. Может, это и к лучшему. Пусть выскочит замуж и нарожает своему Сержу кучу детишек. У них уже есть планы… Дьявол! Опять! Как же сложно разобраться. Зачем он опять думает об этой рыжей ведьме? Нет, с этим надо что-то делать, иначе его попросту разорвёт пополам…***
— Та-ра-рам-пам-пам, та-ра-рам-пам-пам… — незаметно для себя самого стал вслух напевать Станислав, не в силах отделаться от прилипчивой и въедливой мелодии «Собачьего вальса». Вот уже полчаса из музыкальной гостиной доносились мерзкие звуки, изводящие всех домочадцев. — Стас, хоть ты заткнись, будь так сказочно любезен! — взорвался психолог, бегающий взад-вперед по каморке начальника охраны. — Еще немного, и я прибью этого виртуоза! — Не стреляйте в пианиста — он играет, как умеет, — фыркнул бывший спецназовец. — Та-ра-рам-пам-пам… Между прочим, это ты всё время ныл, что рояль без дела простаивает. — Да я, но откуда мне было знать, что этот гад превратит баснословной цены инструмент в орудие пытки? Та-ра-рам-пам-пам… Нет, это невыносимо! Сейчас я ему устрою!***
Та-ра-рам-пам-пам… Постоянно сбиваясь, одним неотмытым от краски пальцем. Душераздирающие звуки. Дэн бы всё отдал сейчас за то, чтобы снова увидеть, как нежные пальцы его невесты легко летают по чёрно-белым клавишам. Как же она мечтала об этом рояле! Почти такой же стоял посередине огромного зала в роскошном особняке её родителей, а в уютном домике с дверным молоточком в виде лошадиной головы имелось лишь старенькое дребезжащее фортепиано, оставшееся от прежних хозяев, к которому то и дело приходилось вызывать настройщика. Она не успела узнать, какой сюрприз готовил ей жених ко дню рождения. Смерть всё разрушила. Забронированный дорогой инструмент так никто и не забрал, и заказ был отменен. О несчастье, которое постигло друга, Макс узнал случайно, когда ему на глаза попалась одна из старых газет и, отложив все дела, бросился на помощь. Взяв такси и примчавшись из аэропорта, он был поражен тому, что увидел. Милый приветливый дом напоминал замок Спящей Красавицы. Все растения в некогда пышно цветущем садике пожухли, словно тоже горюя о хозяйке, ветер гонял опавшие листья по давно неметённым дорожкам, окна покрылись пылью, а в их углах появилась паутина. Тогда рыжий не сразу узнал своего приятеля: Ривенхарт зарос щетиной, щеки ввалились, живые глаза потухли и потускнели. Художник молча отступил в сторону и пропустил Макса в дом, волей злого рока превратившийся в холостяцкое логово. В тот вечер они напились вдвоём. Дэн рассказал другу всё: плакал навзрыд и проклинал себя за убийство любимой, с надеждой ожидая суда... Лишь значительно позже измученному выходками приятеля психологу с трудом удалось уговорить его продать злосчастный домик, где всё напоминало о Коре. Художник согласился, но остался ко всему равнодушен и полностью взвалил на Макса заботы о меблировке нового жилища, поставив одно-единственное условие, — в нём должна быть музыкальная гостиная и белый рояль Steinway & Sons. Рыжий удивился, но спорить не стал, потому как друг впервые высказал хоть какое-то, пусть и довольно странное желание… — И зачем я позволил себя уговорить купить этого чёртова белого слона? Ты бы сыграл хотя бы что-нибудь человеческое, а не этот… вальс дохлых собак! — Макс сердито стукнул рояль по белоснежному полированному боку. Дэн отхлебнул коньяк из стоящей на пюпитре почти пустой бутылки. — Это всё, что я умею, друг мой, не привередничай, а то я сбиваюсь, — заплетающимся языком заявил Ривенхарт, упрямо тыкая пальцем в клавиши. — Что опять случилось? Какого дьявола ты опять надрался? — управляющий не выдержал, отобрал у художника бутылку и с грохотом захлопнул крышку рояля, едва не прищемив другу пальцы. — Макс, ты решил сам писать Марго? Я не смогу работать в гипсе, — пьяно хрюкнул Дэн, тупо уставившись на свои руки. — Хватит паясничать! Скажи мне, наконец: что стряслось?! Ответ заставил управляющего похолодеть: — Она оборотень, друг мог. Твоя рыжая ведьма превращается в Кору и морочит мне голову. Рыжий нахмурился и вздохнул. Опять всё сначала. А он так надеялся, что терапия даст результат и что красивая живая девушка наконец-то излечит Дэна от одержимости погибшей невестой, но нет… Ничего не меняется. Снова рецидив. Макс уже соображал, куда подевал телефон местного психиатра. Ситуация опять грозила выйти из-под контроля, и он всерьёз опасался, как бы не пришлось возвращаться к рекомендованным врачом таблеткам. — Ненавижу этот грёбаный сентябрь, — себе под нос пробормотал управляющий и уже громче добавил: — Кстати, о Марго. Чем оттачивать своё мастерство игры на рояле, лучше займись портретами. Мне только что звонили организаторы аукциона. Я немедленно мчусь в столицу. — Да легко. Сейчас быстренько напишем, — Ривенхарт икнул и, пошатываясь, направился к выходу.