Им это не мешало

Ехать в машине пришлось с открытыми окошками – со всеми, мать их, опущенными до предела стеклами. Илья бросил взгляд в зеркало заднего вида: позади него Соло раскинулся на сидениях и запрокинул голову. Он уже принял лекарства, но те оказывали эффект не сразу, поэтому им обоим оставалось только терпеть и ждать. Благо, их съемная квартира располагалась не на другом конце Лондона – больше часа в пути напарники бы не выдержали. Соло и без того был близок к срыву, отчего не дышал, а сипел к концу поездки, как загнанная лошадь. - Возьми себя в руки, ковбой, - невыразительно посоветовал Курякин и, припарковавшись, вышел, чтобы распахнуть перед напарником дверцу. На улице было прохладно – как в любую ночь промозглой Британии. Зато дышалось легче. - Как просто это говорить, когда ты освобожден от гормональных всплесков, – трагично вздохнул Соло и, вручив ему снятые наручники, зашатался к подъезду. – Пожалуй, больше я на такое не подпишусь. Это слишком дорого мне обходится. - А мне показалось, что тебе понравилось. Илья поморщился. Это должно было стать типичной перепалкой, но даже он сам расслышал в своих словах претензию. Соло повернул голову и выразительно вскинул брови: «Что-что?» Курякин мысленно отвесил себе оплеуху. Природа альфы толкала его к необдуманным словам и поступкам – он видел на шее коллеги чужой засос и не мог унять закипающую внутри злость. - Вперед, – Илья раздраженно кивнул на лестницу между этажами. Наполеон хмыкнул, а затем развернулся и начал подъем. Как вскоре выяснилось, идти сзади него было плохой идеей. По двум причинам: запах, который струился следом за его обладателем, и зад, который переминался влево-вправо почти на уровне лица Ильи. Курякин отвесил себе еще несколько умозрительных пощечин и без объяснений обогнал американца, переступая по две ступеньки за раз. Добравшись до квартиры, он нашарил ключи, но попасть в замочную скважину оказалось для него самой трудновыполнимой задачей. Проще было раскидать тех бандитов из клуба, чем воткнуть ключ правильной стороной. Курякин выругался – и еще раз, когда уронил связку на пол. - Давай я попробую, - вызвался Соло и попытался отнять у него первенство. Но тут дверь наконец-то поддалась. В проеме показался кусочек гостиной; они могли зайти, но их ладони замерли у замка – одна на другой. Соло забыл отнять руку, которую протянул, чтобы вырвать ключницу. Илья сглотнул, слыша в голове вой сирены: «ОПАСНО!» Они всегда отшучивались от подобных ситуаций, но сейчас, глядя в расширяющиеся зрачки американца, Илья не был уверен, что сумеет выдумать достойную отговорку. Он умел справляться с похотью, но сейчас в ней было что-то еще – примесь эмоций, с которыми совладать у него не получалось. Его структурированный ум пытался разобраться в собственных мотивах, вычислить и закрыть брешь, но все старания смелись одной обжигающей мыслью – у Соло были очень мягкие губы. Илья с шумом втянул воздух, когда руки американца обвили его талию и притянули ближе, а рот пропустил вперед горячий язык. Русский не колебался, безотчетно отвечая на каждое касание, обхватив плечи напарника и склонив голову ниже. Его ноздри заполнило причудливое сочетание чего-то сладкого и в то же время соленого, отчего здравый смысл начал постепенно куда-то уплывать. Он еще пытался себя образумить, но в данный момент сил его разума хватило лишь на то, чтобы утянуть американца в квартиру. Переступив порог, Курякин вжал Наполеона в ближайшую поверхность. Он чувствовал, как руки напарника пробрались к нему под водолазку. Поцелуи Соло сменились нетерпеливыми покусываниями, которые перетекли с губ на шею Ильи. На миг американец прервался и провел по его горлу носом, протяжно мыча, – он лишился остатков контроля и теперь искушал Курякина последовать его примеру. Русский зажмурился, считая про себя до десяти. Уэйверли отдал ему приказ вывести Соло из игры, как только тот слетит с катушек. «Вывести», а не «трахнуть». Илья надрывно застонал. Он собрал остатки воли и занес руку – удар – и тело Наполеона рухнуло вниз, в кольцо его рук. Американец отмучался, а для Ильи все было впереди. Он вздохнул и поднял тушу напарника на руки. Им крупно повезло, что Габи до сих пор была на задании – это позволило русскому без свидетелей закинуть напарника в комнату, а потом запереться в душе и еще долго оттуда не вылезать. Около часа. Ebanyi pizdec. Когда Теллер вернулась, она была слишком измучена, чтобы задавать вопросы. Они разошлись с короткими пожеланиями доброй ночи, и Курякин был счастлив забыться глубоким сном. А через несколько часов, пролетевших чересчур быстро, ночь неотвратимо сменилась утром. Илья открыл глаза за две минуты до звонка будильника – он совершенно не выспался. Радовало лишь то, что он не помнил своих снов – хотя эрекция недвусмысленно намекала ему на их содержание. Курякин провел рукой по лицу, не спеша подниматься. Он слышал, как его коллеги общались между собой за дверью. Уэйверли не выслал им распоряжений – это означало, что агенты могли посвятить утро своим личным делам. Пользуясь случаем, Габи усвистала по магазинам, а вот то, чем занялся Наполеон, Курякин не слышал, но надеялся, что тот не будет особо отсвечивать. Вообще, это было довольно глупо – избегать напарника, но ничего умного в том, чтобы лезть на рожон, тоже не было. Произошедшее вчера выходило далеко за рамки их сотрудничества, и Курякин не знал, стоит ему докладывать об этом Уэйверли или нет. Умывшись и решив не торопить события, он заглянул на кухню. Он не ужинал, так что сейчас был готов смести любую еду. Однако аппетит пропал, стоило Наполеону появиться рядом. - Кое-кто сегодня разоспался. Доброе утро, большевик, – американец с ухмылкой скрестил руки на груди, остановившись на пороге. – Я связался с Уэйверли и рассказал ему все, что мне удалось узнать. Было бы неплохо, если бы ты проделал то же самое. - Как только, так сразу, - Илья закрыл холодильник. – Ты сказал ему о том, что случилось? Между нами. - О том, как ты набросился на меня? – уточнил американец. - Я не набрасывался, - Курякин догадывался, что все этим закончится. – Ты спровоцировал меня, нарушив личное пространство. А так я прекрасно владею собой. - Уверен? – Соло двинул бровью и показательно оттолкнул его от себя. Илья даже не заметил, как приблизился к нему. – Нужно уметь признавать свои слабости, большевик. Тебе требуются подавители. - Обойдусь. Из-за своих таблеток ты как тряпка. Неудивительно, что без них тебя заносит, - Курякин отошел к окну и оперся на подоконник. – Так ты доложил? - Нет. Я подумал, что в этом была часть и моей вины. Илья обернулся, невольно удивляясь такой снисходительности. Он рассчитывал услышать излюбленный монолог Наполеона о химической кастрации всех альф, но тот по какой-то причине оставил лекции и занялся приготовлением ланча. В воздухе запахло тостами. Курякин какое-то время наблюдал за коллегой исподлобья, а потом вернулся к столу. - Кстати, кхм… – русский подобрался. Другого шанса спросить у него, скорее всего, не представится. – Не просветишь, чем я таким пахну? - он старался держаться равнодушным. - А ты не знаешь? Соло оторвался от готовки, застыв с цветастыми прихватками на руках. Его взгляд пристально изучал Илью, и русский успел пожалеть о своем вопросе. На кой черт он спросил коллегу о чем-то столь личном?! Курякин раздосадовано плюхнулся на стул и упер взгляд в стенку, надеясь, что сейчас придет Габи и избавит его от неловкости. Но Теллер задерживалась. - Ты пахнешь селедкой, большевик, - насмешливо сообщила ему спина американца. Ну зачем он спросил…