Два мира. Том 2

      Храм Матери был ужасно холодным местом, где вдыхаемый воздух пробирал до костей и заставлял коченеть. Казалось бы, это должно быть мелочью для шиноби, известных выдержкой и умением переносить любые условия ради своей цели… но Учиху Обито почему-то выводило из себя.       Здесь, на вершине горы, снега намело почти до самой крыши. Сугробы в метры высотой подпирали белые каменные стены, завалив и окна, и двери, но дети не считали нужным что-либо по этому поводу предпринимать. «Небось, и в этом видят знамения, — думал Обито с мрачным раздражением. — Сукины дети».       Эту мысль он поспешил убрать вглубь сознания: не стоит думать так о союзниках… по крайней мере, слишком явно. Некоторые из них, как и главарь всей этой почти религиозной шайки, Зеро, владели способностью сканировать мысли, едва заглянув человеку в глаза, — то, ради чего сенсорам Яманака приходилось напяливать на себя громоздкие аппараты. «По крайней мере, большинству из них, — сделал мысленную ремарку Обито. — И то потому, что они не знают своих реальных возможностей». Сам он за последнее время услышал о них достаточно, чтобы снисходительно усмехаться при воспоминаниях о якобы достижениях, которые делали шиноби на службе у своих обожаемых деревень, дающих им лишь ущербное, ограниченное представление об истинной силе людей с мощной и яркой внутренней энергией.       С другой стороны, было в этом ограничении что-то неуловимо правильное.       И эту мысль он быстро отбросил как ненужную: зачем ему о подобном рассуждать? Сам Обито знанием обладал, хотя, в отличие от (сукиных) детей, и не мог пока применить его на практике — зачем волноваться о глупом мире, которому и так скоро придёт конец… такому, каким его знало минувшее тысячелетие, по крайней мере. После он, как обещала, по словам Зеро, эта клятая Мать, переродится в нечто иное.       Вот только во что? Обито ни разу об этом никто не говорил, хотя все прочие обитатели Храма (не считая Какудзу, пожалуй) знали. Его явно не держали здесь за доверенного союзника, и это задевало гордость Обито — единственное, помимо Шарингана, что осталось в нём от Учихи. Почему-то впервые за долгие годы такие вещи в самом деле смогли тронуть Обито; это было отвратительно, для него неестественно. Хуже то, что в последнее время у него были провалы. В первую очередь вспоминался самый большой, последний, когда он, фактически, позволил Мадаре забрать Яманака Ино, с помощью которой дети удерживали под контролем целую деревню и одновременно подпитывали от захваченных шиноби то, что они называли «Путём домой» — комплекс сложных печатей, который, как с большой долей уверенности предполагал Обито, должен был осуществить откуда-то чей-то перенос. В то, кого и откуда будут транспортировать, Зеро и остальные его тоже не посвящали.       «Спрашивается, какого Джуби драного я всё ещё здесь?..» А больше и пойти-то некуда. Да и Зеро обещал ему место в первом ряду, когда изменится мир.       «Он станет лучше, — пообещал Зеро. — И в этой новой, лучшей реальности ты сможешь быть счастлив с той, кого любишь». После этих его слов Обито, собственно, и заподозрил, а после поймал одного из детей на проникновении в собственный разум.       Если подумать, сукины дети не доверяли ему ни на грамм. После фиаско в Кири ситуация только ухудшилась.       Противно признавать, но в тот раз Обито попросту отступил без боя. Не то чтобы он боялся Мадару — просто знал, что противник объективно (в разы) сильнее его, с обладателем Вечного Мангекью Обито с его половинным комплектом Шаринганов было попросту не тягаться. Но и умирать (а старик, слишком уж сильно проникшийся к Итачи и Саске, воскресившим его веру в клан, точно не отпустил бы его живым) в шаге от нового мира не хотелось. Поэтому Обито отступил из Кири, не ввязавшись в заранее проигрышную битву, никак не выдав то, что вовсе был в селении во время этой почти безумной, почти одиночной атаки старика, которую, впрочем, даже группа детей не смогла остановить. Сначала Обито хотел забрать с собой девчонку Яманака, но к тому времени, как он сумел незаметно (Мадара и Карин легко бы засекли его Камуи) добраться до резиденции Мизукаге, Акацуки уже туда вломились, а клон Мадары вёл бой прямо перед зданием. Обито решил не рисковать — да и не было нужды, ведь он сам слышал, как Зеро говорил, что «Путь» зарядился полностью. Да, только поэтому он не забрал девчонку. Вовсе не из-за желания подгадить Зеро, которого, конечно же, у Обито не было ничуть. «Хотя это было бы очень в духе Учиха…»       Где-то в глубине храма энергия всколыхнулась с такой сумасшедшей силой, что даже Обито, в общем-то посредственный сенсор, почуял, вскинулся, направился к источнику. Уже через два коридора к нему присоединился донельзя мрачный Какудзу.       — Тоже почуял?       — Как такое не почуять? — Какудзу скосил на него холодные зелёные глаза, почему-то всегда рождавшие у Обито глупую ассоциацию: мята и лёд. — Что это было?       — Понятия не имею, — честно ответил Обито. — Где Зецу носит? Быть может, он в курсе.       — Я его не видел уже пару дней, — в голосе Какудзу льда было даже больше, чем во взгляде. Вот уж кто точно не волнуется ни о доверии между союзниками, ни о судьбе хоть кого-нибудь из них. — Наверно, шпионит где-нибудь для Зеро.       Для Зеро… Ещё один удар по самолюбию, на сей раз по той его части, что была связана с оценкой собственных умственных способностей: очень уж долгое время полосатая тварь успешно водила Обито за нос, заставляя его верить, что является чем-то вроде воли Мадары в теле слабого клона Первого Хокаге, более того, стоит всецело на стороне Обито. Блестяще.       Больше не переговариваясь, Обито и Какудзу продолжили путь туда, где всё ещё ощущалась сильная энергия, теперь уже более отчётливо принявшая форму чакры, а не той странной магии, которой в довесок к чакре пользовались дети. Причём чакра — невероятная, слишком сильная — явно принадлежала кому-то. «Какого чёрта? — думал Обито, минуя один переход за другим. — Он что, провёл какой-то ритуал по усилению? Чем ещё можно объяснить?..»       Он резко остановился на середине пути, на середине мысли. В дальнем конце коридора, ведущего к залу, в котором располагались печати «Пути», двери были настежь распахнуты.       Внутри просторной комнаты с расписанными узорами стенами дети во главе с Зеро преклонили колени перед невысокой девушкой с холодно мерцающим в полутьме Бьякуганом.        — Мама, — подняв голову к девушке, произнёс Зеро с глубоким чувством. — С возвращением домой.