Прочитай меня, как книгу...

***

«Быть может, мир сгорит в огне, или, быть может, в холоде уснет… — хрупкие плечи нежно освещал теплый свет торшера на прикроватной тумбочке цвета слоновой кости. На шелковую спину спадали небрежные пряди белоснежных волос Штраус, наспех убранные в нелепый пучок. — Но я уж точно знаю кто, когда и как, во тьму падет…» — аккуратная точка, оставленная черной пастой на дорогой бумаге, заставила Мираджейн отстраниться от записей.       Точка — означает конец. Конец и начало чего-то, что последует после громкого финала. До съезда оставались считанные часы, она это понимала. Конец был близок как никогда ранее.       Это предрассветное утро, в полумраке, должно было быть особенным. Ведь совсем скоро все изменится безвозвратно. Убрав очередную выбившуюся прядь волос за ухо, девушка перевела взор на широкое, голое, окно своей пустующей спальни. Гардины давно были сняты и упакованы в картон у подножья двуспальной кровати.       Она любила проводить время в своей старой квартире. Здесь все пахло ею: выбеленные до идеальной белизны стены, которые так аккуратно подчеркивали маленькие черно-белые фотографии в темных рамах, изящная люстра из хрусталя под высоким потолком, и светлый, как хозяйка этой квартиры, паркет.       Завтра все изменится. Уже никогда не будет так, как было раньше. Последняя ночь в этой квартире — финал целой эпохи. Блондинке предстоял переезд в дом ее будущего мужа.       Окинув комнату, заставленную десятком картонных коробок, Мираджейн остановила взор на месте, где она любила проводить вечера перед сном, расчесывая свои длинные волосы…       На трюмо из белого дуба всегда стояли живые цветы в стеклянной вазе. Часто это были нарциссы или же тюльпаны, но никогда не розы. Ведь розы, уже давно, вызывали на хрупком сердце Штраус лишь печаль.       Повернувшись лицом к предрассветному небу, Мира застыла на месте. Холодное осеннее небо, отражаясь в голубых глазах, взорвалось розовой краской, поглощая тусклые звезды одну за одной. Ночь, как самая настоящая жадина, прятала свои драгоценности обратно в темный платок, дожидаясь конца дня, чтобы никто не мог увидеть их в свете солнца… — Красиво.       Отложив записи, девушка протяжно вдохнула свежий ветер промерзлого утра, уловив в прозрачном воздухе позднюю осень. Да, осень в Магнолии всегда пахла по-особенному прекрасно: переплетаясь меж высотными зданиями, очерчивая линию океана, по столице витали свежесть от проливных дождей и сырость бурой листвы, гонимая ветром из севера.       Ночь таяла в руках, ускользала безвозвратно. Совсем скоро землю осыпят золотом первые лучи холодного солнца. Однако, каким бы ярким оно не было, солнце не рассеет печаль и тоску, которые объяли женское сердце в эту минуту.       Взяв в руки смартфон, Штраус разблокировала тот взором и застыла, когда на экране загорелись ненавистные цифры. Нет, она знала какой сегодня день. Она помнила об этом каждый день, проживая год за годом триста шестьдесят четыре дня в ожидании… Но все никак не могла достойно встретить рассвет десятого ноября, как бы сильно не старалась.       Наверное, это просто такой день. Все собралось воедино и легло на хрупкие плечи старшей сестры клана: предстоящий съезд, несвоевременная свадьба, которую пришлось перенести, и… день рождения ее младшей сестры. Да. Все было именно так, и, казалось, сил терпеть эту тупую боль уже не было. Проходили месяцы, годы. Но скорбь все не утихала, с каждым новым днем, словно нарастая все сильнее и сильнее внутри.       А быть может, время лечит слишком медленно. Старые раны еще не до конца затянулись. Не успели порасти шелковой, зеленой травой, о которой пишут поэты… Складывалось впечатление, что в мире не осталось ничего святого, ничего светлого и доброго. Очередное утро этого дня показалось Мираджейн отрывком из ее ночных кошмаров. — С днем рождения… — проговорила блондинка едва слышно в полумраке, разглядывая покрасневшими, от слез и бессонницы, глазами фотографию на экране. Белый свет резал зрение, но отвести взгляд от старого снимка в телефоне Мира просто не смогла. Только не сегодня. Сегодня ведь можно позволить себе эту слабость… — Боже, — кривая улыбка коснулась полных губ пепельноволосой. На размытом снимке улыбалась белокурая девушка с короткой стрижкой. Ее улыбка была пропитана любовью и смехом. Очевидным счастье, которое, порой казалось, могла разглядеть лишь она. — Представляешь, — глаза застелила туманная пелена воды, а в горле стал непрошеный ком невысказанных слов, — я… Я все никак не могу смириться… — мокрые ресницы оставили соленый след на щеках, и девушка отложила телефон подальше. — Я скучаю… — глухой всхлип растворился в тишине, наполовину запертый полупустой комнате, — очень скучаю… Flashback — Мне кажется, у нас все серьезно! — в голубых глазах плескалось счастье и неподдельная радость. — Нацу… — крутанувшись на месте, младшая наследница фамильного гнездышка хлопнула в ладоши, — Нацу сказал, что любит меня, Мира! — завопила девушка с каре, пряча румяное лицо в хрупких ладонях.       Лето. Это лето было, как никогда насыщенным. Казалось, воздух можно было потрогать в руках, таким он казался полным. Полным ароматов сладкого меда и цветов, которые принес ветер с полей, окутывая тело, убаюкивая. Не в силах стоять ни секунды больше, девочка принялась кружиться на месте, словно прима-балерина на сцене большого театра.       От такой новости девушка постарше, с не менее белоснежными локонами, расплылась в блаженной улыбке. Ее сестра была слишком мечтательна. Часто зависала где-то в облаках, между небом и землей. Мираджейн была же более приземленной. — Я так рада за вас двоих… — как и всегда мягкая улыбка. Она умело транслировала свои эмоции, не позволяя лишней прорваться через плотные ворота контроля.       Каждое воскресенье сестры Штраус собирались в поместье своей семьи за городом, и проводили время вдвоём. Особую любовь девочки питали к веранде, выходящей на раскидистый вишневый сад перед домом. Сегодня солнце было весьма неблагосклонно, однако долгий день подходил к концу, и жаркий диск, в розовом небе, потихоньку уходил за горизонт, заливая напоследок все золотом. — Я с детства мечтала стать его невестой! — В лучах теплого солнца она казалась настоящей феей. Платье цвета морской пены горело. Лиссана всегда была такой: непредсказуемой, как пузырьки в бутылке с шампанским и наивной, словно ребенок. — Ты помнишь, как мы поженились понарошку?! — хихикала без умолку та в порыве настоящей радости. — Поверить не могу, что он сказал это! Это было та-а-ак мило! — коснувшись пылающими ладонями груди, блондинка мечтательно улыбнулась в алое, безмятежное, небо.       Умилившись увиденному, Мира покачала головой. В ее чашке мятного чая постепенно растворялась ложка тягучего мёда акации. — Неужели, ты до сих пор веришь в эту розовую мечту…? — искренне удивляясь словам сестры, длинноволосая скептически ухмыльнулась. Сказка о верном принце и прекрасной принцессе показалась ей лишь былью.  — Прошло немало лет, а ты все еще влюблена в него, как в детстве… Ты меня пугаешь, сестренка… — впала в каплю Мираджейн, ощущая, как непрерывное течение времени. — Не рано ли думать о замужестве, дорогая…? Тебе всего двадцать…       Уставившись на свою собеседницу, Лиссана внезапно прыгнула с объятиями на шею родственницы. — Мира, я еще никогда не была так счастлива, как сейчас! — теплом в груди этой девочки, казалось, можно было обогреть весь континент в суровую зиму. — Я так хочу, чтобы ты потанцевала на моей свадьбе! Вокруг будут розы! Много роз! Белоснежных! И гости! Все, кого я знаю! — слезы подступили к глазам цвета васильков, — Я буду миссис Драгнил! — все лепетала блондинка без умолку, представляя предстоящие торжество. — Ты можешь в это поверить?!       От звонкого смеха захотелось заткнуть уши, но Мира была сильнее этого. Лишь поморщившись от сильных объятий своей сестренки, она обняла ту в ответ. «Нет». — не желая слушать свой внутренний голос, который вдруг заговорил с ней, Штраус все же опустила руки, и прислушалась к той, что никогда еще не ошибалась. — Эта веранда повидала немало чего… — окинув тёплым взором деревянные доски на полу, Штраус вздохнула, отбросив ужасные мысли за пределы белоснежной веранды. — Не так ли…? — лукавый взгляд таил в себе множество тайн. — помню, как Лексус пришёл ко мне в половину третьего с букетом ромашек после нашей первой, серьезной, ссоры… — А ведь бедняга даже не подозревал, что ты терпеть не можешь ромашки… — неловко улыбнулась собеседница, предаваясь выцветшим в памяти, словно старые снимки, воспоминаниям.       Высокие полевые цветы загорелись золотом. Широкое поле, простирающееся до самого горизонта вдали, начало жадно поглощать искрящийся шар оранжевого света. — Я помню, как мама каждый вечер выходила поливать розы… — замечтавшись, блондинка втянула носом аромат тех самых цветов, растущих под крыльцом. — Да… — ностальгия пробрала ещё одно хрупкое сердце и Штраус младшая не смогла сдержать печальную улыбку. — я часто вспоминаю, как отец говорил после ее смерти, что он одновременно любит эти розы и ненавидит… — смахнув воду с ресниц, девочка усмехнулась. — Потому что она слишком много времени проводила в саду… А потом и в цветочном… Но слишком мало времени она проводила дома. С отцом… — Вздохнув в очередной раз, Мираджейн вновь вернулась к сестре из затертой до дыр истории. — Уверена, тебе пойдет белый, дорогая… но я все никак не могу понять, — ухмыльнулась та, покачав головой, — завтра Съезд, а ты все о любви щебечешь… — в голубых очах напротив мелькнуло осуждение, — стоит сосредоточиться…       Мираджейн, как никто другой, умело переводила диалог в нужное ей русло. Ею сестра не должна была так легкомысленно относиться к делу всей ее жизни. — Ничего и слышать не желаю! — хмыкнула девочка, крутанув театрально носом. — Любовь превыше всего! Ты знаешь мою позицию, Мира! — заумно подняв пальчик в воздух, изрекла блондинка, — А «съезд-шмезд» никуда не убежит! — отмахнулась легкомысленно та, фыркнув. — Ты так говоришь, словно это последняя гонка, в которой я буду участвовать… — нахмурилась обиженно барышня, — достали меня уже эти бессмысленные покатушки. Мы каждый год выигрываем… отвернувшись к позолоченному солнцем горизонту, Лисанна принялась провожать день… — Хочу осесть где-то и просто спокойно жить без всей этой суматохи.       Мгновенно лицо сестры переменилось. На раннее радостной физиономии появилась озадаченность. В минуту молчания, деревья, одетые в сочную листву, принялись шуметь, поддатые ласковому летнему ветру.       В очах, искрящихся жизнью и любовью, теплилась тоска и разочарование. Вечер впитывал в себя жар прошедшего дня. Солнце померкло, оставляя на тусклом небе едва заметные звезды, которые лишь начинали разгораться, словно включенные на темной улице фонари. — Вообще-то, — начала неуверенно длинноволосая, — я как раз хотела с тобой об этом поговорить… — в очах цвета голубого неба так и билось беспокойство. — О, нет, Мира… — застонала девочка, помотав отрицательно головой, — Я знаю это твое лицо! — с опаской обернувшись на физиономию своей самой близкой подруги, Штраус нахмурилась, — Вот никогда ничего хорошего после этого тяжело взгляда еще не случалось! «Быть может, я накручиваю себя… — всматриваясь в румяное лицо миловидной блондинки напротив, Мираджейн не могла найти в себе сил рассказать о своих переживаниях. Слишком сильно искрились глаза ее сестры. — Наверное, все это глупость… — пожалуй, Мире вовсе не хотелось портить своей собеседнице праздник любви и жизни, — но это надоедливое предчувствие внутри все не покидает моей головы… Как бы я не старалась отвлечься…». — Мира…? — взмах руки у самого носа вернул длинноволосую Штраус в реальность.       Словно проснувшись, она опешила. — Ты знаешь… — неловкая улыбка всегда сглаживала острые углы. — проехали… Давай лучше поговорим о Нацу… — впала в каплю та, вызвав у блондинки лишь замешательство, — Это ведь важно для тебя… — взяв за руки сестру, Мираджейн заглянула той в глаза. — Все нормально? — Да. — нет, она вовсе не была уверенна в том, что решила промолчать. Однако здравый смысл подсказывал, что из-за какого-то «предчувствия» не стоит сходить с ума. Снова. «Надеюсь, все это действительно ничего не значит…». The end of flashback       В очередной раз закрывшись в своей роскошной спальне, пока ее жених был в отъезде, Мира позволила себе впервые за долгое время дать слабину. Раз в год эта храбрая девушка сбрасывала с фарфорового лица изящную маску, чтобы оплакать свою драгоценную сестру. — Послушала бы ты меня, если бы я рассказала тебе все…?

***

POV of Леви       Серые кроссовки проваливались в глубь рассыпчатого, влажного, песка, мешая нормально идти. Очередная попытка не зарыться в крупицы моря по самые уши заставила меня почувствовать себя Индиана Джонсом посреди сыпучих песков.       Шагая по широкому безлюдному пляжу в центре города, я подняла взор к затянутому тучами небу, которое еще совсем недавно напоминало розовое облако сладкой ваты. Я все никак не могла понять зачем он притащил меня сюда в такую холодину… — Гажил, почему мы приехали сюда в такую рань…? — ветер бестактно тревожил мои волосы, заставлял глаза слезиться, однако сейчас меня беспокоило совсем другое. — Еще и семи утра нет… — жалобно пропищала я, теряясь позади широких плеч Рефдокса.       Все мое внимание было приковано к сосредоточенному брюнету, который наконец-то остановился, шагая все это время безмолвно. В голове, как и на небе, этим осенним утром, было слишком много кудрявых туч. — Завтра Съезд. — холодно проговорил он, нахмурив брови.       Надо же. Совсем не это я ожидала услышать. Снова чертов съезд, от которого в сердце закрадывалась паника. Кажется, каждый год на этих гонках всегда что-то случается… По крайней мере, я так слышала… — Какая неожиданность… — я выпала в осадок. Прошу, поговори со мной. Объясни уже, наконец, что происходит. — Вы все без умолку твердите мне об этом дне с самого первого дня нашего знакомства… — Принявшись более детально рассматривать хмурое лицо своего спутника, я почувствовала некое волнение, которое исходило от Гажила.       Казалось, он испускает крохотные электрические разряды. Подойдешь слишком близко — окажешься в поле поражения, как букашка, прибитая током. Мне совсем не хотелось биться в конвульсиях… — Да, но ты не знаешь кое-чего… — засунув руки в карманы своей теплой пайты синего цвета, Редфокс съежился от холодного потока воздуха с океана.       В этот момент я окончательно стала игнорировать мурашки, то и дело, бегающие по коже. Этот парень вел себя невероятно странно. И я никак не могла понять почему. — О чем ты? Чего именно я не знаю…? — смахнув с лица надоедливый локон, поинтересовалась я. — Что-то случилось…?       Ветер казался уже невыносимым. Но, по какой-то причине, Гажил стоял памятником. Словно хотел чувствовать этот пронзительный холод и морской бриз в каждом потоке северного странника, нагрянувшего на континент.       Складывалось впечатление, что мужчина специально создавал вокруг себя такие жесткие условия, словно по старой привычке. В этот раз я находилась в шаге от того, чтобы тряхнуть его за плечи и спросить: «Что происходит?».       Отстранившись от туманного горизонта, он взглянул на меня. Это заставило меня поднять свой красный нос, которой я спрятала от колючего ветра в теплой пайте цвета горчицы. Господи, как холодно… «Я провел ночь с Даной, — рвалось наружу, карабкаясь вверх по горло, — я чувствую себя ужасно! Каждый раз, когда ты смотришь на меня, мне хочется кричать от ненависти! Я ненавижу себя за это, Леви! Ненавижу!», — всматриваясь в карие очи, темноволосый едва остановил себя от непоправимой ошибки, когда, в очередной раз, его сердце жалобно заскрипело.       Мне кажется, или, впервые за всю историю нашего знакомства, Гажилу нечего было сказать?.. Ответ, витавший в воздухе, словно дразнил молодого человека своей недоступностью. Ранее ворчащий, и всегда встревающий в диалог, Редфокс показался мне безмолвным угрем в темных водах своей жизни. Клянусь, он еще никогда не был таким скрытным. — Как это вообще получилось? — встревоженный ветром, Гажил развел руками в стороны, вперяя меня потерянным взглядом. — Ч-что…?       Слишком быстрые и нервные жесты резали взгляд. Кровавый, алый, словно мак, цвет его глаз, приковывал к себе все мое внимание, не давая возможности отвести взор в сторону. — Почему ты полюбила меня…? — вместо всего прочего, что могли выйти из ротового отверстия Гажила, эти слова сорвались с кончика его языка довольно своевольно. Мне захотелось стукнуть его. — Как это вообще могло случиться с тобой…? — красные глаза в панике вперяли мое озадаченное лицо.       Так и застыв в потоке ветра, я опешила. В его странных словах я ясно чувствовала злость и негодование. Оставалось лишь только гадать: кому все это предназначалось. — В каком смысле, как это вообще могло случиться со мной…? — на автомате я повторила его вопрос точь в точь, слово в слово.       Шум волн, доносившихся неподалеку, лишь мешал. Хотелось остановить момент и отключить посторонний звук на фоне, чтобы лучше слышать бред, лившийся из уст Редфокса без остановки. — Ты такая маленькая, такая… — по мере того, как Гажил продолжал, мое лицо вытягивалось все сильнее. — хрупкая! — Отыскав нужное прилагательное, он дернулся, — Я стою и до сих пор удивляюсь как тебя еще ветром не уносит! — прохрипел мужчина, отрешенно пожав плечами, — Сколько ты весишь? — бегло оценив мои габариты, довольно бестактно, красноокий вновь заглянул мне прямо в глаза. — Килограмм сорок?!       Быть может, в глубине души он искал ту самую красную кнопку аварийной остановки. Но на таких высоких оборотах ему уже было сложно тормозить. И пусть я это понимала головой, однако меня это сейчас не особо волновало. Мой мозг панически пытался переварить, брошенные мне в лицо, обвинение в том, что я слишком мало вешу… — А это тут при чем?! — от негодования я ахнула. Кажется, где-то в моей непутевой голове взорвался крошечный вулкан. — Что с тобой случилось?! — Осторожно, раскаленные камни вот-вот полетят в разные стороны. — С какой стати тебя вдруг начало волновать сколько килограмм я вешу?! И… Хрупкая…?! — губы сами искривились от злости. — Ты серьезно?!       Холод отступил. Теперь мои зубы стучали не от ветра, я была в ярости. Мне невыносимо сильно захотелось взять этого парня за ворот его куртки и как следует встряхнуть, чтобы вся дурь, бедствующая в его голове, выпала на холодный песок пол ногами. — Да потому что я не знаю как с тобой быть! — прохрипел вразрез ветру Редфокс, часто дыша. — Ты невероятно хрупкая, ты такая нежная! — процедил он с неким отвращением, и подошел ближе. — Я боюсь тебя случайно ранить, задеть, сделать тебе больно! — судя по его напряженному лицу, Гажил был вне себя. — Твои чувства сводят меня с ума! Совсем недавно я не думал обо всем этом! Все так быстро изменилось! — отведя взор, он принялся активно жестикулировать, и я совсем потеряла дар речи. Если все так, как он говорит… Какого черта тогда все ошметки его дурного настроения снова летят именно на меня?! — Я не волновался обо всех этих вещах, обо… — Мне… — продолжила я, быстро уловив суть его жестоких слов.       Я чувствовала его горячее дыхание на своем лице. Не в силах сказать что-либо, я просто впала в ступор. Все стало прозрачно, как вода в ледяном океане. В метре от меня бушевало море, а во мне накипевшие чувства. Однако мне совсем не хотелось кричать. Я просто продолжала смотреть на то, как Гажил собственноручно вершит свою судьбу. От бессилия ноги стали ватными, а сознание застелила туманная дымка нагрянувшей паники.       Что же мне делать? — В каком смысле ты не знаешь как со мной быть?! — также внезапно как и пришла, слабость отошла на второй план. Сердце в груди вновь стучало барабаном, а дыхание предательски сбилось. Мне надоело искать нужные буквы чтобы составить слово. Угадывать! Я ведь не участница «Поле Чудес», я устала! — Гажил, я не из стекла сделанная! — коснувшись своей груди, я ахнула. — И не из фарфора! А еще, попрошу заметить, — начала было я свою тираду, как, втянув носом пряный аромат мужского одеколона, провалилась в туманные грезы. Как же сложно злиться на него, когда он стоит в паре сантиметров от меня! — мне… мне не двенадцать лет, чтобы ты боялся ко мне притронуться! — Я совсем не понимала чего мне хочется сильнее сейчас: поцеловать плохиша или же дать ему в нос. — Да как же ты не понимаешь?! — очередной шаг вперед, — Я боюсь быть с тобой грубым! Жестким! Таким, каким я всегда был! — не отрывая взгляда, он, словно вспоминал то, что болит сильнее всего. Я напрочь перестала понимать его. Но прекрасно узнавала его взгляд и этот притягательный, которые заставлял каждую мышцу моего тела расслабляться. Он продолжал смотреть, слушать и говорить. Но уже, кажется, сам забывал о чем следовало сказать… — Когда ты плачешь, такое впечатление, что все кошки в мире приняли мою душу за когтедралку! — хлопнув себя широкой ладонью по груди, Гажил оскалился, как-будто вновь ощутил острые, словно лезвия, когти своей совести.       Интересно, существовала ли такая вообще…? — С каких пор мои чувства стали тебя так сильно беспокоить, Редфокс…? — вдохнув очередную порцию аромата мужчины своей мечты, я едва нашла в себе силы устоять и не прикрыть веки от удовольствия. — Раньше… раньше ты и вовсе не замечал меня! Жил себе спокойной! — от обиды свело горло, а руки принялись неметь, — Так почему бы тебе не… — Кто тебе такое сказал?!       Молчание. Этот вопрос спустился мне на голову неподъемным роялем. Пару раз моргнув, я опешила от услышанного. Сдаюсь. Теперь я окончательно запуталась в трех соснах. — Но ты… ведь… — почти шепотом проговорила я в сантиметре от озадаченного лица брюнета, — ты… — нужные слова куда-то унес колючий ветер. Они ушли так скоро, что, наверное, уже достигли берегов Харгеона. — Я помню все твои короткие шорты, пижамы и майки! — взглянув на меня, парень сощурился. — Каждый раз, когда ты выходила из душа, я немного сходил с ума, ведь я понимал, что ты рядом! И, мало того, ты еще и в одном крохотном полотенце! — жестикулируя, мужчина нахмурился и в кровавых очах мелькнуло что-то неясное. Мгновенно умолкнув, я продолжала вперять своего собеседника отсутствующим взором, словно смотрела сквозь него. Все это походило на какой-то бред пьяного писателя, а я в главной роли — сельская дурочка, которую водит за нос напыщенный красавец из столицы. — А когда мы находились в одной комнате со всеми? Неужели, ты не замечала, что я всегда невольно пытался стать как можно ближе к тебе?! — и тут я ощутила легкость собственных ног. Казалось, весь мир перевернулся вверх дном, и теперь измывался надо мной, смеясь. — Это не я тебя не замечал! — проговорив на одном дыхании столь жуткие для себя вещи, мне показалось, что Гажил точно пожалеет о сказанном.       Пусть он и был на пределе своей человечности и нежности, пусть выражал свои чувства в столь нелепой и странной форме, но от этого парня все внутри трепетало птицей. Чертов эгоист… Я совсем не знаю что мне делать. Стою, смотрю на него, хлопая удивленными глазами. Как жаль, что к отношениям между людьми нет инструкции.       Не в силах оторваться от столь притягательного взора красных рубинов, я проглотила желание прильнуть к сильной груди молодого человека, стоявшего передо мной. Слишком рано. Или нет? Боже, я чувствуя себя неумелым фокусником, сующим руку в пустую шляпу, в надежде, что оттуда выпрыгнет заяц. — Т-ты… — сорвалось невнятное с языка.       Наверное, правильных слов еще не придумали, чтобы хоть как-то ответить на такое… — Ну вот, теперь от сказанного мне хочется утопиться… — прикрыв веки, брюнет рвано выдохнул поток горячего воздуха, сдавленно рыкнув под шум прибившейся к берегу волны. — Ты невероятен… — я уже смотрела на него иначе. Ярость куда-то испарилась, исчезла, — и на перемены в твоем настроении у меня же, кажется, развилась аллергия… — ничего не могу поделать. Сердце так и рвется к нему, прорываясь через его слова, словно через колючие терни.       Надеюсь, мое тело еще не истекает кровью от многочисленных порезов…       Внимательно рассматривая туманный взглядом парня перед собой, я как-то обмякла. То ли это соленый ветер, играющие с его черными, как смоль, волосами… То ли это все его запах и горячее дыхание, которое каждые полторы секунды заставляло мужскую грудь и плечи вздыматься… — И как тебя только угораздило…? — из-под полуприкрытых век его красные глаза блестели как никогда притягательно. — Гажил и Леви: великан и креветка, — прыснул Гажил, уткнувшись обессиленно лбом мне в волосы.       Кажется, единственное, что оставалось этому дуралею — смеяться. — Понятия не имею… — я вновь отчетливо слышала гул своего неутомимого сердца в унисон с шумом бархатных волн. Оно рвалось к нему с невероятной силой. — Быть может, — подняв аккуратно голову, я столкнулась с Ним, и время остановило свое движение. — так было предначертано…?       Утонув на секунду в этом мгновении, Гажил, кажется, смирился, покорно склонив голову перед ее Величеством Судьбой. И перед той, которая с недавних пор стала тревожить его сердечную мышцу также сильно, как и его собственное будущее — наверное, наш роман бы закончился именно на этой ноте. В глубине души мне жутко захотелось написать на плотной бумаге чернилами «happy end». Но в реальности все происходит иначе: все, что мы можем, просто надеяться, засыпая в обнимку, что наша история продлится как можно дольше…       Приблизившись к моим устам, я почувствовал, что, каким-то образом, эти две вещи стали для Редфокса взаимозависимы друг от друга. И я точно знала, что это, наверняка, пугает его до чертиков.       Прикрыв веки, я ощутила, бархатное прикосновение к своей щеке, и в следующую минуту моих губ коснулся жар. Поцелуй и шум океана. Приятная нега разбрелась по всему телу, начиная от губ, заканчивая кончиками пальцев. Она затягивала в небытие, и противиться такому чувству вовсе не хотелось.       Нежно. Трепетно. Осознанно, как никогда ранее. Быть может, я уже совсем не походила на хрустальную вазу или же на стеклянную панель, которую несчастный никак не мог пристроить в своем доме? Не знаю, но мне хотелось надеяться на это.       Пока горячая ладонь Редфокса грела мои пылающие щеки, океан все также буйствовало за моей спиной. Трепетный поцелуй становился все интенсивнее и глубже, разнося по венам электричество.       Утопая в нежности и любви, я забывала дышать. Он снова целует меня, и я куда-то пропадаю. Не хочу, чтобы кто-то сейчас забрал это мгновение, появившись из-ниоткуда. Впервые в своей жизни мне захотелось оказаться пропавшей без вести.       До ушей донесся уже более грозный шум воды и я в ужасе распахнула глаза, когда мои ноги обдало ледяной водой. Океан был не просто холодным. От ледяных объятий игривых волн свело все мышцы. — Господи! — запищала я, прыгая несгибаемыми ногами на месте в хлюпающих кедах. — Как же холодно! Не чувствую ног! Не чувствую ног! — махая в воздухе руками, как курица крыльями, я вцепилась от неожиданности в сильные руки Редфокса ногтями. — Да ну йобана! — припрыгивал за компанию Гажил, черные кроссовки которого тоже оказались в соленой воде. — Блять, пошли скорее в машину! — подхватив меня под руку, молодой человек направился к черному джипу, который он, благо, оставил недалеко от кромки воды. — Гажил, кажется, Посейдон услышал твои молитвы! — Мда, никогда не думал, что буду так зол, когда мое желание, в кое-то веки, исполнится…       Пускай я сейчас совершенно не чувствовала своих ног от колена до пальцев… Но на моих губах горел тот откровенный поцелуй, оставленный этим странным парнем минуту ранее. Меня немного подташнивало от эмоционального аттракциона, на котором я прокатилась вниз головой сегодня, но упертое сердце без умолку стучало в груди.       В мокрые кеды попадали крупицы песка, онемевшие от холода мышцы отказывались двигаться. И, когда, в очередной раз, наши лица обдало ледяным ветром, я опешила, завидев на лице брюнета широкую улыбку. — Как-будто целая вселенная против того, что мы вместе! — рассмеялся сдавленно парень, и я невольно усмехнулась.       Действительно, странно. The end of POV

***

— Я не думаю, что это хорошая идея, Эрза… — выпустив из руки воздушный шарик, напоминающий комок переливающейся ртути, Мираджейн проследила за тем, как тот ударился о потолок над головой подруги. — Почему это? — алые брови рухнули на переносицу. Кажется, между этими двумя буйствовал спор, который никак не мог разрешиться. Взглядом полным непонимания девушка еще раз взглянула вниз на журнальный столик. — Да нет, это же никуда не годится… — вновь покачала головой Штраус, — я думаю, это будет большой ошибкой, — хмыкнула та, приложив пальчик к пухлым губам. Недолго думая, аловолосая пожала плечами. — А мне нравится. Из общей суматохи показался Грей с бутылкой колы. — Что это у вас…? — через мгновение лицо мужчины перекосило от увиденного, — Вы хотите посадить младенца на торт?! Вы что, женщины! — всматриваясь в подобие ужаса на верхушке кремового коржа, парень нахмурился. — Эрза, это была твоя идея, не так ли…? — повернув голову в сторону подозреваемой, парень опешил. — А что тебе не нравится?! — в карих глазах стали слезы, и Фуллбастер забыл как дышать. — Э-Эрза… Ты… Ты чего…? — замахал руками бедолага, нервно посмеиваясь в сторону Фернандеса, который, кажется, едва уловив голос своей будущей жены, постарался скрыться в толпе. — Неважно! Дурацкий торт! Дурацкий праздник! — бросила коротко та, и скрылась за дверным проемом, кинув на журнальный стол увесистый нож из своей крохотной сумочки. До ушей ошарашенных гостей донесся лязг металла, ударившегося о толстое стекло. — Откуда у нее нож?! — выпучил глаза брюнет, рассматривая блестящие лезвие кухонного агрегата внушающих габаритов, — Да еще и такой здоровый! Она что, свиней в подсобке собралась разделывать?! — Я его целое утро искала! — ахнула обессиленно Мира, притопнув каблуком по паркету, — Эрза опять за свое! — впала в каплю девушка, подняв взгляд на своего товарища, — не думаю, что кто-то еще должен об этом знать, — многозначительно кивнув, светловолосая вздохнула. — За свое? — скептически приподнял бровь Фуллбастер. — Ты хочешь сказать, что Эрза та самая птичка, которая несет все в свое «гнездо»…? — ужаснулся тот, услышав собственные слова. — Это может доставить Джерару немало проблем вообще-то, ты в курсе… ? — покачал головой мужчина, — она ведь может стащить что угодно, Мира! — шикнул парень вслед аловолосой дамы. — Не думаю… — хмыкнула блондинка, осторожно оглянувшись по сторонам. — Просто забудь… — Кажется, Мира сильно разнервничалась, судя по ее шепоту. Это, опять же, не мог не заметить брюнет. — И, да, — скептически вскинув бровь, барышня взяла в руку нож. — кажется, она сильно расстроилась, если отдала это нам…        Вздохнув, белокурая подняла взор на товарища, который, мягко говоря, был ошарашен новостями. — Среди нас есть хоть один нормальный?! — говоря точно так же тихо, как и Штраус, Грей многозначительно выпучил глаза, жестикулируя у лица подруги. — Вы знали, что Эрза опять взялась за старое? — вклинилась Вэнди, с подносом в руках, и темноволосый дернулся от неожиданности. — И чего это вы шепчетесь тут? — выглянув из-за спины товарища, девочка нахмурилась, — Мира, я только что видела как она собрала все ложки из ящика на кухне, — пробурчала недовольно та. — это все из-за гормонов, верно…? Она много волнуется… — покачала головой невысокая девушка. — Ну и дела, хочу вам сказать… — Да… — выпала в осадок Штраус, стараясь игнорировать возмущенный взор Фуллбастера. — Кажется, Эрзе сейчас очень нелегко… Помню, как она переживала, когда переехала в свою квартиру на Сквер Гарден… — Хрустальная курица из ресторана на Мэддисон тоже переживала разлуку по своему дому. — уголок губ Марвел истерически дернулся, стоило только ей вспомнить выходки непредсказуемой будущей матери. Всматриваясь в спину ушедшей подруги, Грей замерз на месте. — И вы хотите сказать, что все эти годы все знали об этом, кроме меня?! — нахмурился мужчина, вскинув руки к потолку. — Ай, черт с ложками! Я не хотел обидеть Эрзу тем, что… — проговорил тот, ощущая свалившуюся на его плечи вину. — Тем, что… что я сделал, в общем! — Да, Грей действительно не понимал что же вызвало такую эмоциональную бурю у будущей матери детей Фернандеса. Однако хмык со стороны быстро оживил юношу. — Брось, — усмехнулась неловко Мираджейн, подойдя к четырех ярусному торту. — я люблю Эрзу, но это… — вскинув скептически брови, барышня помотала головой, — Это же ночь перед съездом, а не вечеринка в честь ее матки… — улыбнулась блондинка, удаляя младенца тонкими пальцами, словно пинцетом, с кремового «пьедестала». — Это все гормональный фон меняется… ее можно понять. Выдохнула тяжело девушка, подняв глаза на своего товарища с некой опаской. Грею итак хватало проблем. Эта, судя по всему, была уже лишней в общей куче. — Да уж, эта штука… она и впрямь сильная…? — покрутив у виска пальцем, мужчина отшутился. — Ставлю двадцатку, что у Джерара уже мозги набекрень… — обернувшись через плечо, парень уловил взором синюю макушку, которая, словно нарочно терялась среди тесных тел в зале. — И-и-и, тайник ложек где-то в квартире… Прыснув, Штраус осторожно завернула фигурку в бумажную салфетку. Кажется, обошлось. — Что ж, не думала, что скажу это… но мне нужно избавиться от этого ребенка, извини, — хмыкнула пепельноволосая, крутанувшись на месте, и отправилась на кухню, — и, — напоследок добавила та деликатно. — не стоит распространяться об этом… ладно?       Эта особа была, как и всегда, слишком добра к окружающим. Теплу в очах, синих, как небо, было сложно противостоять. Любой, кто когда-то познакомился с блондинкой, становился ее преданным соратником на века. Это происходило как-то само собой. — Постой, Мира… — коснувшись предплечья подруги, мужчина вдруг изменился в лице, вмиг посерьезнев. Наверное, она надеялась, что никто сегодня не будет говорить с ней таким жалостливым тоном. И уж тем более, не будет задавать этот ужасный вопрос. — Ты как вообще…? — А ты как? — быстро собравшись, девушка обернулась с мягкой улыбкой на лице. «Я знал, что ты так скажешь». — Прочтя будущее наперед, брюнет покачал головой, когда получил ответ, который вполне ожидал услышать. — Получше… — кивнул тот, всматриваясь в голубые глаза напротив, — Но я все еще дергаюсь, когда кто-то рядом произносит слово на «Р»… — стараясь шутить в своем плачевном положении, Фуллбастер безнадежно хмыкнул. — Вот и я тоже до сих пор «дергаюсь»… — улыбка не сошла с пухлых губ, однако что-то в ней изменилось через долю секунды. — Этот праздник… — окинув взором плотную толпу гостей, и торт на столе, Мираджейн протяжно выдохнула, — все это напоминает мне о Лисс… — не сдержавшись, Мира улыбнулась шире на последнем слове.       Уголки ее губ дрогнули. Складывалось такое впечатление, что хозяйка вечера опасно танцевала на краю собственного терпения. Шаг влево, шаг вправо — обрыв и слезы. — Мы все за ней чертовски скучаем…— в голубых глазах стала вода. — Держишься молодцом…— качнув головой, Грей сделал шаг навстречу подруге и коснулся хрупкого плеча. Слишком сильная для объятий, но слишком слабая, чтобы сдержать горькие слезы. — я всегда рядом, Мира. Только скажи… Да и Лексус уже должен вернуться, не так ли…? — украдкой взглянув на свои часы, брюнет отметил, что время неумолимо приближалось к четырем часам вечера. — Его самолет приземлился полчаса назад. Ты ведь всегда можешь положиться на него. На нас… — Я знаю, — в голубых очах танцевали огни развешенных по дому золотистых гирлянд. — Мне всегда кажется, что я в норме… и все, вроде бы, хорошо… — ухмыльнулась скромно барышня, — но, в очередной раз, стоит мне услышать чертово «как ты?», силы сами покидают меня… На глаза наворачиваются слезы… — смахнув воду, девушка показала собеседнику влажные руки. Улыбка стала шире, но не от радости. — Ну вот опять… — Невыносимо захотелось тряхнуть головой, словно это вернуло бы соленую воду обратно в тело. — Брось… — коснувшись нежных плеч подруги ладонями, брюнет улыбнулся, — Иногда нужно дать эмоциям выход — это нормально. Ты не должна корить себя за это, Мира. Да и в твоем случае, слезы — это не просто вода, — подмигнул ободряюще мужчина, — это излишки твоей клевости. Просто она уже не умещается в тебе…  — Спасибо, Грей… — Штраус отстранилась, широко улыбнувшись. — Иногда мне кажется, что я нахожусь в шаге от премии «Водохранилище года». Джувия будет сегодня? Ты ведь не позволишь ей сидеть в больнице одной…? — Да, я привезу ее к началу вечера… — отрешенно кивнул мужчина, когда понял, что ему дали разговорный «отворот-поворот». Сказать «давай не будем об этом» оказалось слишком тяжело. Ведь Мираджейн была слишком деликатна в эти вопросах.       Неловкое молчание повисло в воздухе, начиная давить на уши. — Ну вот и славно… Ты извини, — взглянув вновь на свою руку, в которой находился улыбающийся ребенок из марципана, блондинка подняла румяное лицо, — я правда должна избавиться от этого кошмарного младенца…       Ухмылка. Улыбка. Непринужденный смех создал иллюзию былой атмосферы праздника. По крайней мере, это работало для этих двоих. — Иисус все видит, Мира! — донесся до ее ушей голос Грея. — Это был нежеланный ребенок, Грей, нежеланный! — покачивая пальчиком в воздухе, Штраус покинула шумную комнату, оставляя Фуллбастера наедине со своими мыслями.       Да. Неловкость — страшная сила, и самая большая мотивация для того, чтобы освободиться от неудобного общества. Отмахнувшись мысленно от недавнего диалога, брюнет вдохнул аромат еды, витающий по комнатам особняка Хвоста.       Из колонок полилась музыка. Гости начали прибывать. — Ну вот, кажется, началось… — прильнув губами к каемке бокала колы, мужчина набрал в легкие воздуха. — Как жаль, что в стакане не виски… — до сих пор чувствуя осадок после довольно откровенного диалога, брюнету захотелось разбавить неприятные ощущения спиртом.       Ведь это всегда работало раньше. И вот, развернувшись на путь отступления, для экстренного выхода, Фуллбастер замер на месте. — Эй, ты, супермен недоделанный… — наткнувшись на серые глаза, Грей на мгновение растерялся. — Чего тебе, человек-окорок?       На мгновение. Из ниоткуда вырос Драгнил. Широкая улыбка белоснежных, как снег, зубов так и резала взгляд. Ухмыльнувшись, розоволосый поднял скептически бровь, когда взор друга пал на деревянный предмет в его руки из красного дуба. — Нравится…? — улыбка все никак не сходила с лица Нацу, и парень даже на мгновение умилился реакции товарища. Кажется, время идет ему на пользу. — И про окорок нифига не смешно, — в одно мгновение мужчина стал более серьезным, — я уже целую вечность не ел свинину…       Он всегда был таким — простым, как дверь. За эту незаурядность его и любили в народе. — Надо же… — в голове темноволосого начали рождаться гадкие колкости, связанные с новым агрегатом в руках друга. Однако Фуллбастер не позволил им вырваться за пределы своего изощренного мозга. В этот раз. — Что ж… — взглянув на то, как искреннее улыбается розоволосый, Грей поднабрал побольше воздуха в легкие, — Тебе идет. Хорошо себя чувствуешь? — заглянув в поблескивающие в теплом свете очи, мужчина поднял вопросительно бровь. — О чем ты! Еще чуть-чуть и я начну сминать горы! — взяв лаковую трость в ладонь, парень ухмыльнулся, когда его пальцы прошлись по гладкой поверхности деревянного изделия. — Думаю, она принесет мне удачу! Аллистеры прислали, представляешь? Сказали, что она приведет меня к победе! — мечтательно протянул юноша, — а, вообще, чувствую себя каким-то мафиози, если честно… — впал в каплю тот, выпав из образа, — мне нужно при… — Победе…? — издал смешок брюнет, — Нацу, — в какой-то момент Грей вдруг понял что так аккуратно пытается сказать ему друг, — к чему такая спешка… ? — очень быстро Фуллбастер «протрезвел», подняв уже холодный взор на мужчину напротив, — и месяца ведь не прошло с момента аварии… «Дуралей, ты ведь не хочешь сказать мне, что…» — опаска все же осела в душе, как чаинки на дне кружки чая. — Я хочу участвовать в Съезде. В серых очах не было страха или же злости. Наоборот, во взгляде ранее пылкого непоседы плескалось спокойствие и рассудительность. Хотя, кажется, Грей считал иначе. — Нацу, ты в своем уме? — черные брови рухнули на переносицу, где уже образовалась морщинка. — Ты только недавно снова встал на ноги, — указав рукой вниз, на трость, мужчина оскалился, — Ты первый день без костылей, а уже хочешь гоняться? — начиная повышать голос, юноша напрягся, — С ума сошел?! Пожалуй, теперь было ясно почему Драгнил так осторожно начал диалог из далека. — Нет, я все тщательно обдумал. — опять спокойствие. Грей вновь ударился лбом об эту непробиваемую стену. — Я уже даже с Мирой поговорил… Тряхнув головой в сторону, брюнет сжал свое лицо в ладонях. Казалось, мозг парня начал пульсировать от напряжения. Вот-вот, создавалось впечатление, и он покинет черепную коробку юноши, катапультируясь. — Это точно не сон…? — неуверенно начал темноволосый, нервно улыбнувшись, — И что же она сказала тебе на это? — Конечно же я сказала, что это полная чушь! — подала голос Штраус, протирающая мокрые руки полотенцем. Вернувшись из кухни, барышня вновь оказалась в эпицентре событий, хотя, видит Бог, она совсем этого не хотела. — Бред. И слушать не хочу даже… — на этой фразе Фуллбастер повернул голову в сторону своего товарища, который по прежнему сохранял, выводящее Грея из себя, спокойствие, — Но…       Бедняга опешил, когда жизнь вновь подставила ему подножку, а он доверчиво побежал вперед. — В смысле «но»…? — хрипло выразился тот, — Мира, да ты чего! — активно жестикулируя, Грей чертыхнулся, — Так нельзя! Ты ведь не позволила ему участвовать в гонке?! — Грей, успокойся… — выставив руки перед собой, Штраус медленно улыбнулась. Так, словно после долгих попыток скрыть рвущуюся наружу ухмылку. Несмотря на явно возбужденного друга, который сулил вечеру неприятности, Мираджейн всем сердцем сейчас радовалась тому, как сильно Грей взволнован. — Я ему не разрешала брать участие в заезде… — одно мгновение и во взгляде Фуллбастера померкло пламя ярости. — Лексус разрешил. — Впала в каплю девушка, указав пальцем в сторону Дреера, болтающего о чем-то с Джераром. — Да вы издеваетесь! — ну конечно же, Мира не в чем не виновата. Движущая сила, с которой всегда развивались события в этом доме была лишь одна, и сейчас брюнет с непониманием вперял обладателя светлых волос далеко впереди. — Невероятно… — фыркнул тот, поставив бутылку колы на журнальный столик, который уже и так натерпелся за сегодня.       Чертыхнувшись еще пару раз, мужчина бросил несколько испепеляющих взоров в сторону друзей. А затем, случайно взглянув на часы, остыл. Из важных событий на сегодняшний день был не только вечер и прилет лидера Хвоста Феи. Стрелки на сияющем циферблате напоминали о еще одном важном деле.       Злость исчезла. Испарилась без следа. Но вопрос все еще оставался открытым. Резкая перемена в лице не ускользнула от пристальных глаз товарищей. — Слушай, я… — начал было Драгнил, как вдруг взгляд черных, как оникс, глаз друга, заставил юношу умолкнуть. — Не сейчас, — только и кинул тот, взяв со стула пальто, — Мне пора в больницу, не хочу, чтобы Джу ждала меня одна в приемной… — вытащив из черных джинс ключ от машины, что стояла во дворе, парень бросил следующие, — все потом… — Грей, — нахмурившись, Штраус пристально всматривалась в каждое рваное движение брюнета, — Не волнуйся ты так… — она прекрасно понимала, что он ее совсем не слышит. Все о чем думает в эту минуту Грей, о словах Драгнила, — все будет нормально… — успокаивая саму себя, проговорила, как мантру, блондинка. — Будет или нет, решим потом… — кивнув, Фуллбастер поспешил скрыться с поля зрения друзей, — Я ухожу, но вопрос не закрыт. — перекинув через руку пальто, он ушел, бросив на розоволосого тяжелый взгляд.

***

      Прогнувшись в пояснице, на которой бережно лежала рука брюнета, Леви ахнула от тупой боли, когда в ее спину врезался руль черного джипа. — Неудобно, да…? — обернувшись на хриплый голос, который опалил ей шею, МакГарден столкнулась с помутневшими от страсти глазами Редфокса.       Блуждавшая по спине ладонь мужчины опустилась ниже, к бедру синеволосой, сидящей на его коленях, ясно и четко изъясняя положение вещей. Мокрые кеды давно уже грелись на заднем сидении с подогревом.       Томный взор зачаровал, и барышня выдохнула парню в губы, теряясь в реальности происходящего.       Не отводя взора от румяного лица Леви, на которое небрежно спадали голубые локоны, брюнет нащупал рукой, за водительским сиденьем, рычаг, и, опустив его, ухмыльнулся в ту же секунду, когда спинка кресла рухнула назад, а вместе с ней и парочка влюбленных.       Ахнув от неожиданности, барышня зажмурилась, и, когда вновь распахнула очи, увидела тот самый оскал. Он всегда отдавал легкой ноткой эгоизма и пошлости, но всегда заставлял щеки голубоволосой девочки вспыхивать румянцем. — Так лучше…? — все также нагло смотря в глаза той, что сейчас таяла под его ладонями, мужчина аккуратно запустил прохладные пальцы рук под пайту тепло-желтого цвета, а затем, и под белоснежную футболку МакГарден, явно желая продолжения.       От трепета легкие девушки свело, а веки сами по себе опустились вниз. Так происходило каждый раз, когда он касался ее. Добравшись рукой до солнечного сплетения, и выше, Гажил остановился, ощутив как сильно и часто бьется девичье сердце под его пальцами.       Она была такой реальной. Такой живой. Из плоти, крови и крупицы сладких грез, которые, порой, бесили Редфокса. И, казалось, ведь он понимал это раньше… Но почувствовал по-настоящему лишь сейчас. С каждым очередным стуком, брюнет словно все дальше и дальше уходил под воду: нежный взгляд из-под полуприкрытых век — увяз по пояс, касание ее руки к плечу — вода уже достигла груди, едва слышный вздох, выбившийся из легких — пошел ко дну. — Д-да… — сорвалось с припухших от поцелуя губ, и Леви вовсе забыла как дышать, когда шею обожгло горячее дыхание.       Она снова таяла в его руках. В очередной раз беспечно забывалась, стоило только этому мужчине ухмыльнуться ей своим самоуверенным оскалом. Но ведь это был он — Гажил.       Густые, темные ресницы подрагивали, а уста сами собой оказались приоткрытыми от удовольствия. Редфоксу чертовски нравилось наблюдать за реакцией этой крохотной девушки в ответ на его настойчивые прикосновения. Но еще больше он обожал осязать ее, целовать, чувствовать…       Казалось, перед ним открытая книга. Но все же где-то в углу забился страх случайно испачкать страницу…       Осторожно спускаясь от пунцовых щек Леви, Гажил остановился у, таких манящих, губ кареглазой, коснувшись пальцем мягких, словно камера шин, уст, и затем принялся спускаться все ниже и ниже, повторяя изгибы женской фигуры. — А так… ? — притянув к себе хрупкий стан девушки, брюнет прильнул горячими губами к ее нежной шее, подобной самому мягкому шелку, которого он когда-то касался на тесных улочках Марракеша…       Каждое касание оба пропускали, как едва ощутимый электрический разряд по своим телам, по коже. Растягивая момент, как клубничную жвачку… — Да… — едва слышно прошептала та, ощутив тепло, которое разлилось где-то внизу живота.       Гербарий из бабочек вновь вспорхнул ввысь, и уже стучал своими хрупкими крылышками где-то в области сердца.       От влажных поцелуев вскружило голову, а аромат мужского одеколона, оказался самым тяжелым дурманом, окутавшим все сознание голубоволосой. Как под наркотиками, Леви прогнулась в спине назад, давая возможность Гажилу вдоволь наиграться… Чувствуя жар, разлившийся по венам, Редфокс внезапно ощутил, как в его серых джинсах стало невероятно тесно. Не в силах больше медлить, мужчина поднял края кофты МакГарден и оставил ту полуобнаженной перед собой.       Черный топ контрастно выделял кожу персикового оттенка. Невесомое кружево покрывало темную ткань, придавая образу девушку легкости и волшебства в столь грубых условиях… Вещи полетели куда-то на заднее сидение, а мысли далеко прочь из черепной коробки молодого человека, позволяя воображению взять контроль над руками.       Властно потянув на себя Леви, мужчина принялся осыпать ее шею, ключицы и грудь мелкими поцелуями, оставляя на коже мокрый след… Он чувствовал как она хочет того же — об этом говорили ее поцелуи. Он ощущал, что они мыслят в одном направлении и двигаются в одном ритме — ее бедра кричали об этом. Он осязал, как она жмется телом к его паху, то и дело, давая прозрачные намеки.       Прохладная кожа сидения, встречаясь с разгоряченными телами, обжигала холодом, придавая остроту итак накалившимся до предела ощущениям.       Но хотелось еще. Еще ближе. Еще жарче и еще глубже. — Я хочу тебя… — разорвав страстный поцелуй, через силу, Гажил прохрипел своей жертве в шею, продолжая ласкать хрупкое тело грубыми руками.       От этих слов все сознание кареглазой всколыхнулось, и Леви невесомо коснулась ладонью паха Редфокса, заставляя того дернуться. Казалось, все тело мужчины было напряжено. Каждая мышца и нерв — перетянуты, как гитарная струна, что в любую секунду могла лопнуть от ожидания.       Еще мгновение и МакГарден вовсе растеряла свою скромность, грациозно сняв ее с себя, как невесомую шифоновую накидку… Склонившись к уху того, кого она желала больше всего на этом свете, девушка шепнула: — Я твоя…       На торпеде минутная стрелка двинулась вперед, и оба уже вновь растворились в откровенном поцелуе.       За тонированными стеклами черной Toyota буйствовала непогода. С холодных туч на землю рухнули первые капли осени… Начался мелкий дождь. Вода утяжеляла песок с каждым мгновением, и тревожила, и без того, неспокойный океан. Однако сейчас это совсем не волновало пару, спрятавшуюся от всего мира, в увесистом внедорожнике, посреди пустынного пляжа.       Очередной стон вырвался из женских уст и этого было достаточно, чтобы мужчине напрочь снесло крышу. Впившись губами в столь сладкие губы своей возлюбленной, Гажил храбро принялся освобождать свою жертву от тканевых оков, попутно стягивая с себя черную футболку и приспуская серые джинсы ниже…       Обувь. Топ. Футболка… И оба уже вновь терялись в шуме усилившегося ливня, стучавшего по металлической крыше и стеклам. — Позволишь…? — в очах цвета молочного шоколада мелькнул таинственный огонек, и девушка, как в самых смелых фильмах, уселась поудобнее сверху брюнета, прямо на самое чувствительное место молодого человека.       Тяжелые веки рухнули вниз и по сильным рукам бывшего полицейского прошлись мурашки от неги, обжигавшей каждую клеточку его напряженного тела.       Изгибаясь и постанывая от близости, оба утонули в этом моменте, как ложка сахара в черном, горячем кофе, позабыв совершенно обо всем. Ничего. Совершенно ничего не имело большего значения, чем-то, что сейчас взрывалось буйством красочных огней между этими двумя, находящихся под прозрачным покрывалом неистового влечения.       Их тянуло друг к другу магнитом. Поле такой силы, могло притянуть и танк… Их десяток.       Вцепившись руками в кожаную обивку серого цвета, девушка прогнулась от очередного толчка и прильнула обнаженной грудью к сильному мужскому торсу, стараясь быть еще ближе, чем это вообще было возможно. Стало тесно, но Гажил и не был против.       Срывая с девичьих уст откровенные вскрики, что так ласкали слух, Редфокс выпускал, словно диких львов из клетки, свои самые сокровенные желания. Рядом с ней все было по-другому, иначе. И, вроде бы, ничего нового, но ничего подобного он не испытывал никогда в своей жизни.       Осознанность в каждом жесте и вдохе. Нежность в каждом прикосновении и взгляде. Любовь без боли и страданий… Без страха и чувства одиночества. Разве такое возможно в этом странном мире, где люди скитаются по свету в поиске нежных чувств, как голодные койоты по пустыне…?       Чувствуя дыхание на своей коже, сладостные стоны над ухом, и трепетные прикосновения нежных рук по всему своему телу, он старался надышаться всею ею сполна. Ощутить эту свежесть и сладость, что так тревожила его поддатый разум в эту самую секунду. Пропустить ее через кожу, через каждую клетку и нерв… Проникнуться ее дыханием и лечь камнем на дне собственных ощущений, что уже полностью затуманили расчетливый разум.       Ветер еще долго тревожил багряные деревья у кромки воды, но им было все равно. Здесь и сейчас ничто не могло разрушить ту прекрасную реальность, что лишь начала свое летоисчисление на кожаном сидении черного джипа.

***

— Готова…? — найдя опору в руках брюнета, Джувия осторожно поднялась с постели, у которой стояло множество аппаратов.       За эти пару дней Локсар было практически не узнать. Бледная кожа, казалось, стала еще белее, и уже почти сливалась с белыми, как снег, стенами больничного корпуса. Единственное, что радовало взгляд — ее синие, искрящиеся в холодном свете ламп, глаза. — Да, — уверенно стоя на своих двух, синеволосая подняла взор на противоположную стену. — Я ведь не могу пропустить этот вечер… — устало улыбнувшись, девушка встретилась взором с синими, как океан, очами в отражении настенного зеркала, — я соскучилась по всем этим пьяным разговорам и гаданию на пиве в стиле Альбероны… — впала в каплю Джувия, вспоминая ежегодное собрание перед гонкой, — Мне кажется, я лет сто не видела Миру, не говорила с Эрзой… Уже не терпится узнать последние подробности жизни Редфокса… — Узнаю свою девочку… — улыбнулся лукаво Фуллбастер, найдя утешение, и пуд соли на сердце, в объятиях своей дамы, — Как же этот дуралей без тебя? Заблудиться с компасом в руках… — Брось, — усмехнулась та, — он делает успехи!       Да, в ней было не так уж и много сил и жизни. Но любовь изнутри подсвечивала глаза, в которых таилось несметное количество искренней радости от мысли, что сейчас Локсар, наконец-то, покинет наскучившую ей палату. — Ребята будут невероятно рады твоему появлению, — отстранившись немного, чтобы осмотреть свою даму на наличие причин остаться в белоснежных стенах, Грей облегченно выдохнул, когда не обнаружил ни одной. — Все уже собрались, наверное… — убрав шелковые пряди волос за спину, Джувия сделала несколько шагов к двери, в которой таилось ее освобождение из «белого плена». — Ты даже представить себе не можешь, как мне надоело это место… — забавно проворчала та, опустив дверную ручку вниз. — Думаю, могу… — приподняв скептически брови, мужчина забрал с вешалки за углом пальто возлюбленной, и пару сумок с вещами. Последние пару суток брюнет провел у постели Локсар, не покидая ее ни на день, — Мы ведь сюда, как домой ходим… — впал в каплю брюнет, — что, кстати, меня совсем не радует… — Грей поспешил подхватить ее под руку, дабы синеволосая добралась до авто, припаркованного у выхода, в целости и сохранности.

***

      Шагая по белоснежному коридору, пара умело справлялась со всеми препятствиями на своем пути: сочувствующие взгляды сестер, ободрения врачей и похлопывания по плечу от санитаров.       Однако завидев высокорослого мужчину у входных дверей, двое замерли на месте. Потребовались все накопленные долгим лежанием силы, дабы пройти последний уровень, на финише которого их дожидался главный босс. — Все нормально…? — подхватив поудобнее Локсар под руку, Грей чмокнул ту в синюю макушку, — ты, словно гвоздь проглотила…       Внимательно изучая мужчину впереди, синеволосая нахмурилась. — Шутишь? — выпучила глаза Джувия, представляя предстоящий ей диалог. — Я не говорила с ним с момента, как попала в отделение… — не сводя взора с фигуры в конце крыла, девушка набрала в легкие побольше воздуха перед затяжным прыжком в неизвестность. — Теперь уже и не понятно: то ли колени от страха трясутся, то ли от слабости… — Я рядом, — баритон Фуллбастера прозвучал весьма уверенно над ухом. Это кое-как помогло. — все будет нормально, идем… Он ведь не съест тебя…?       От напряжения закладывало уши, а сердце начинало заходиться в груди, словно вот-вот и выпрыгнет вон из тесной грудной клетки своей хозяйки. — Говори громче, — помотала головой синеволосая, сглотнув страх вниз по горлу, — сердце от волнения бьется так гулко, что я ничего не слышу…       Конечно же Грей понимал, что ничего страшного не произойдет в следующее мгновение. Волноваться не было повода. Ему уж точно. Все, что могло, уже успело произойти. Остальное, в сравнении с пережитым, казалось крошечной щепкой, застрявшей под кожей — неприятно, конечно, но ведь не смертельно.       Еще несколько шагов по идеально белому кафелю, в котором отражались больничные лампы в потолке, несколько молитв, прочитанных про себя, и Локсар уже стояла перед тем, кого сейчас боялась больше всего на белом свете.       Из головы выветрились абсолютно все отрепетированные монологи. Казалось, слова трусливо сбежали прочь, обратно в измотанную бессонницей голову. — Папа…? — сорвалось с пересохших губ, и девушка окаменела, когда высокий врач в белом халате повернулся к ней лицом. — Дочка… — Его взгляд всегда был тяжелым. Но сегодня он показался Джувии неподъемной плитой, придавленной сверху чувством вины. — Как ты? Как себя чувствуешь? Я видел анали… — Джуд говорил быстро и четко, стараясь избегать зрительного контакта с половиной своих ген в бледной оболочке, которую становилось все сложнее узнать.       К горлу подступил ком, когда синие очи, в обрамлении густых ресниц, уловили имена, которые красовались на белоснежных бланках в морщинистых руках главного врача.       Наверное, он не успел их спрятать.

Джувия Локсар. МРТ. Джувия Локсар ОАК. Джувия Локсар КТ. Джувия Локсар. УЗИ. Джувия Локсар. Пункция.

      Вырвав руку из надежных объятий возлюбленного, девочка бросилась к тому, кто, казалось, больше нуждался в помощи, нежели она сама.       Медикаменты лечат тело. Но вот для души и разбитого сердца ученые пока не нашли панацеи. — Прости… — свинцовые веки сами упали вниз. Сдавленно всхлипывая, Джувия всеми силами держались за крепкий торс отца, не в силах справиться с эмоциями. Рядом с ним Локсар всегда чувствовала себя за каменной стеной. В полной безопасности. Но никогда не могла представить себе, что именно она, его маленькая, хрупкая девочка, принесет своему защитнику больше боли, чем кто-либо мог. — Прости… — вина вонзилась в сердце своими острыми клыками, начиная поражать каждую клеточку ослабевшего тела. — Прости, что не сказала раньше… Прости, что все так… — крепко сжимая хлопковый халат, синеволосая в очередной раз всхлипнула, — Прости, прости, папа… — Тепло где-то в районе спины, и девушка в конец обмякла, когда ее плечи накрыла тяжелая рука отца. — Все в порядке, милая… — он был измотан. И лишь Грей знал насколько сильно. — Теперь все будет хорошо… — уткнувшись носом в макушку дочери, Врач обнял ту крепче, зажмурившись. — Все будет в порядке…       Только Фуллбастер видел происходящие все эти дни в палате номер двенадцать. Локсар заходил четыре раза в день, делая вид, что самый собранный человек в мире, забыл что-то. И каждый раз это были ручки, истории болезней или же телефон доктора. Однако все это было настолько очевидно, что брюнет, просто решил подыграть отцу своей синеглазой барышни.       Все-таки, его роль в этой истории была самой печальной.

***

— Когда Леви и Гажил начали встречаться?! — скучный диалог, под поедание бутербродов в гостиной, разбавил ворвавшийся в комнату ураган.       И имя ему было Дрой. — Чего?! — выплюнул оливку себе в руки Джет, когда его сердце ранило разочарование, нагрянувшее из-ниоткуда, — О чем ты?! Откуда такая уверенность?! — в карих очах теплилась надежда на недостоверность информации с уст товарища, но руки предательски волнение. — Да ну бред какой-то… — незаинтересованно махнул рукой Макс, фыркнув, — Гажил и Леви? Наша Леви…? — выплюнул недовольно русоволосый, — Ты не падал по дороге, Дрой…? — усмехнулся молодой человек, возвращаясь к канапе в своей руке.       Только несчастный коснулся зубами сладкой креветки, как… — Нет, я видел! — активно жестикулируя, юноша тяжело дышал, — Я видел их сегодня на пляже! На городском! В центре! — протараторил в ужасе брюнет, хватаясь за бочину, — Так спешил, что аж дыхание сбилось…! Это ужасно, Джет! — растерянно покачал головой мужчина, стукнув себя по вспотевшему лбу, — Ты, наверное, ужасно расстроен… — на глазах мужчины появились то ли слезы, то ли пот.       В воздухе резко повисло молчание. Все, кто мог, теперь весьма заинтересованно рассматривали вытянутое от шока лицо рыжеволосого паренька, которому ужасно сильно захотелось провалиться под паркет. Казалось, даже музыка стала играть тише… — Что ты такое говоришь, Д-Дрой? — Джет выпучил глаза в сторону своего товарища, который, кажется, только что понял, что сболтнул лишнего.       Подняв голову в ужасе, брюнет схватился потными руками за свое лицо. Но уже было поздно. — Так… тебе, значит, Леви нравится…? — приобняв рыжеволосого за узкие плечи, Алорс подмигнул товарищу, — Ох, не повезло, видать… — Судя по твоей улыбке, которую ты даже не пытаешь скрыть, — через стиснутые зубы процедил красный, словно маков цвет, юноша, — что, кстати, очень мило с твоей стороны… — нервно вскинул брови он, — ты находишь мое положение весьма забавным, не так ли, Макс?       В карих глазах юноши пылало черное пламя обиды. Его чувства болели, как задетый нарочно, в общественном транспорте, синяк. — Ох, бедняжечка… — с издевкой протянул Макао, стоявший у стены с Альбероной. — Держу пари, бедолага не знает на кого сейчас сердиться сильнее: на Дроя, который разболтал его секрет, — ткнув пальцем в сторону пухлого молодого человека с виноватым выражением лица, Конбольт ухмыльнулся. — на Макса, который откровенно высмеивает его чувства к МакГарден или же на Гажила, которой точно виноват больше всех! — хлопнув в ладоши, брюнет помотал головой.       Сдерживая дурацкий смешок, так и рвущийся наружу, Вакаба, стоявший рядом, отвернулся, сделав вид, что закашлялся от дыма сигары. — Шо ты ржешь, Вакаба?! — вена на лбу у рыжеволосого угрожающе вздулась, — Ты куришь еще со времен, когда начали исчезать первые динозавры! Ты ни разу не давился дымом! — Простите, — прыснула алая Штраус, тут же опустив голову вниз от смущения.       От удивления Кана не смогла отказать себе в искренней улыбке. Девушку всегда забавляло то, как на ровном месте в этом доме разгорались глупые конфликты. — Мира, ну ты-то чего?! — взвыл несчастный член команды Хвоста Феи, схватившись за голову. — Если бы сейчас ты был героям какого-то аниме, из твоих ушей бы пар валил! — хрипло засмеялся брюнет, продолжая подначивать паренька взять зубочистку со столам и пойти нарожен.       Казалось, самый страшный кошмар Джета воплотился в реальности, и теперь герои, похлеще говорящих кукол, терроризируют его сознание наяву. — Нужно было к-а-ш-л-я-т-ь! — сдавленно протянул, в адрес белокурой хозяйки вечера, Вакаба, — К-а-ш-л-я-т-ь! — жестикулировал тот, сдерживая глупую ухмылку, рвущую скулы на части. — Так, харэ уже издеваться над бедолагой! — вклинилась Кана, поправив свою безупречную укладку. Темные кудри девушки с медным отливом струились шелком по обнаженным плечам. Качнув бедрами, шатенка провела руками по изгибу своей талии, которую скрывало длинное шифоновое платье в пол черного цвета. — Продолжай… — не сводя глаз с фигуры красавицы, Макао лукаво оскалился, упершись плечом в арку в стене. — Идем-ка танцевать…? — подмигнув игриво мужчинам, позади себя, Альберона встретилась с ошарашенным взором Джета. «Спасибо» — кивнув девушке, юноша облегченно вздохнул, когда копья сарказма перестали упираться острием ему в горло.       Она всегда умело переводила тему, спасая любое положение своей безупречной фигурой. Это было ее тузом в рукаве. — Так значит… — голубые глаза блондинки вновь вспыхнули синим пламенем, знаменующим победу. — Гажик и Леви теперь вместе…?! — полные губы цвета жвачки сами по себе растянулись в широкую, теплую улыбку.       Штраус радовала сама мысль о том, что в их странной семье появилась еще одна парочка. Да еще и такая необычная: миниатюрная Леви и грозный Редфокс — они вполне могли бы претендовать на венец коллекции белокурого кукловода. — Нет, ну это уже, как соль на рану! — театрально схватившись за сердце, Джет выдохнул остаток позитивного настроя. — Спасибо всем за этот ужасный вечер… — пробурчал молодой человек, схватив со стола бокал розового шампанского, и вмиг осушив тот. — Не думаю, что Гажил горазд только на прогулки по набережной…— съехидничал Макао, лицо которого расплылось в ухмылке от столь изощренной, по его мнению, шутки.       Физиономия Джета же оставляла желать лучшего. Бедняга бы с радостью предпочел сейчас исчезнуть, лишь бы не слышать этих пошлых шуток в адрес предмета своего воздыхания. — А я ведь видела что-то такое на картах нашей Леви… — хмыкнула заинтересованно Альберона, — надо бы еще разок посмотреть ее линию… — обернувшись за колодой, что лежала в ее сумочке на столике позади, барышня ахнула от неожиданности, — Драгнил! Мать твою! — Ка-а-ак?! — челюсть розоволосого уже секунд двадцать загорала на паркете. — Нацу! — за углом мелькнули волосы цвета поспевшей пшеницы, и перед глазами ребят уже стояла возмущенная Хартфелия в коротком черном платье, ниспадающим бархатом с ее фигуры. — Не говори так! Леви моя подруга! — одарив недовольным взором возлюбленного, девушка надулась, в ожидании скорых объяснений.       Пара выглядела так, словно недавно отметила золотую свадьбу: Нацу в роли недалекого мужа, а Люси, в рамках своего характера, манерная жена. — Да причем тут Леви?! — потирая ушибленное место, розоволосый фыркнул, — Хотя… Кто вообще посмотрит на Гажила в здравом уме?! — выпучил серые глаза юноша в ужасе, когда из-за его широких плеч выглянул любопытный Джет. — метр девяносто ростом, длинные волосы, еще и эти его две красные фары вместо глаз! — кажется, парня передернуло. — Жуть же! Ка-а-ак такое вообще возможно?! — отрицая происходящие, Драгнил в очередной раз дернулся, как ударенный током. — Да, мне тоже интересно: как?! — подключился рыжеволосый, явно находясь не в лучшем расположении духа и не в самом трезвом состоянии.       От удивления, Мира и Кана переглянулись между собой. — Мальчики, вы меня извините… — вклинилась будущая миссис Дреер, — но Гажил всегда пользовался большой популярностью у дам, — лукаво улыбнулась Штраус, вспоминая толпище девушек, которое всегда находило Редфокса каждый раз, стоило ему только появиться в людном месте.       От таких слов святую троицу перекосило. — Ну, это неудивительно, — пожал плечами Макс, дожевывая канапе, — после того, как вышел номер Rolling Stones, с фотографией Редфокса на обложке, я тоже заметил его очевидную харизму… — показывая на себе мускулы, Алорс удивленно поднял брови, и продолжил жевать, как ни в чем не бывало. — Как бы странно это не звучало, — скептически улыбнулась повелительница карт, — я согласна с Максом, — Сколько я знаю Гажила, а это довольно долго, поверьте мне… — ухмыльнулась кареглазая, — Вокруг него всегда крутились, как мошки над фруктами, фанатки. — на этой фразе Мира утвердительно кивнула, а Джет скривился. — И девочки, которых он отвергал, приходили плакаться к Джувии, в надежде, что она образумит нашего Ромео… — отрицательно покачала головой девушка, представляя себе эту глупую картину. — Локсар рассказывала, что все поголовно говорили одни и те же вещи… — начала загибать пальцы шатенка, — коленки от него подкашиваются, их лихорадит и они ужасно страдают… — впала в каплю Альберона. — Кана, ты сейчас перечислила все симптомы диареи… — скрестив руки на груди, съязвил Макао, ухмыльнувшись.       Наблюдая за тем, как его подруга сражается со смешком, рвущимся через стиснутые зубы, брюнет широко улыбнулся. — Ну, может, ты и прав… — скептически поглядывая в даль, Алорс фыркнул, — Диарея и Гажил, действительно, синонимы… — нахмурившись, Макс поймал на прицел вошедшую парочку гостей, — оба появляются, когда им вздумается…       Оглядываясь по сторонам, Редфокс крепко держал за руку свою миниатюрную подругу, синяя макушка которой едва отслеживалась в густой толпе гостей. — Гажил, Леви! — окликнула тех Штраус, глаза которой засияли, словно два топаза синего цвета, — Сюда! Идите к нам!       Миловидный голос блондинки сейчас напоминал сверхчастотный сигнал, которым обменивались в океане дельфины. Это ужасно резало слух. — Я один колокола слышу…? — сведя глаза к переносице, Макс театрально пошатнулся. — Ну вот всегда она такая, когда речь идет о чьей-то личной жизни… — скривился Джет, насупившись, — никакого спокойствия в этом доме никогда не было и не будет! — И как в такой миловидной оболочке может прятаться столь дьявольское создание…? — затянувшись очередной порцией никотина, Вакаба продолжал изучающе наблюдать за тем, как Мира ошарашила своим довольным видом Редфокса и его спутницу. — Бедный Гаж… — Почему Лексус до сих пор не купил ей брачное агентство? — нахмурился Макс, — Играла бы в свои игрища с другими жизнями, а не с нашими личными…       От такой фразы Макао лукаво усмехнулся. — Какая у тебя «личная жизнь», Алорс? — вдохнув клуб плотного дыма, мужчина не отказал себе в более широкой улыбке. — Твоя «личная жизнь» уже волдырями покрылась! На, посмотри! — рассмеялся тот, взглянув на ладони возмущенного блондина.       Наблюдая за тем, как Гажил напрягся, увидев распростертые объятия Миры, Кана впала в каплю. — Умная мысль, Макс, сохрани ее до свадьбы Дрееров… Поверь, мы все будем тебе благодарны… — И все равно я не поверю в то, что Гажил втюрился в МакГарден… — фыркнул Макао.       Ухмыльнувшись, Альберона покосилась на старого друга. — И что же заставит тебя поверить в это…? — А пусть он сам об этом скажет! — закивал Вакаба, испустив очередную порцию дыма в атмосферу, — Такое тебя устроит, Конбольт, не так ли? — Вполне, — пожал плечами брюнет, наблюдая за тем, как Джет потянулся за третьим бокалом шампанского на столе с закусками, — и у меня даже есть идея как это устроить…       Проследив за лукавым взором друга, двое опешили. — Ай-я-яй… — закусив нижнюю губу, шатенка сверкнула глазами на подстрекателя. — И не жалко тебе парня? А, Макао?       Скептически приподняв бровь, мужчина оскалился. — Так, ты в деле…? — горячее дыхание обожгло ухо барышни и она зажмурилась от щекотки. — Соглашаюсь только потому, что хочу, чтобы ты перестал дышать мне в ухо, как маньяк! — пихнув товарища ладонью в грудь, Кана отправилась навстречу уже пьяному рыжеволосому юноше, а за ней и шлейф ее безупречного платья.       Всматриваясь в соблазнительную походку подруги, Конбольт ухмыльнулся, переведя взор на нижнюю часть тела кареглазой красавицы. — Этому никогда не бывать… — обернувшись на своего улыбающегося соратника, Макао недовольно скривился, когда его глаза застелил едкий дым кубинской сигары. — Гилдартс убьет тебя и повесит твое достоинство себе на брелок от машины, — пожал плечами Вакаба, продолжая ухмыляться, — Ты ведь не хочешь попасть под тяжелую руку Гилдартса?       Кажется, страдания друга приносили ему особое удовольствие. — Это ж он сегодня возвращается…? — хлопнув себя ладонью по вспотевшему от жарких фантазий лбу, брюнет простонал. Не сводя взора с изящной спины своей музы, мужчина покачал головой, стараясь отогнать наваждение, — Клянусь, я еще никого не хотел так сильно, как ее… — ухмыльнувшись своим собственным словам, Конбольт неловко почесал затылок. — Тебе тридцать два! Вокруг тебя девки стаями вьются! Причем, в основном, ее возраста! — затянувшись никотином, светловолосый прыснул, — А ты уже три года пускаешь слюни на то, что так старательно оберегает Клайв… — неодобрительно махнув головой, Вакаба шумно выдохнул, — Ну и подонок же ты, Конбольт… — сдавленный смех донесся до ушей мужчины и тот набрал в легкие побольше воздуха.       Она улыбалась так притягательно. Полные губы, карий, томный взгляд ее глаз… Шелк густых волос и точеная фигура, которая ужасно напоминала силуэт акустической гитары. — Да знаю я… — упершись плечом в стену, брюнет все продолжил изучать девушку, которая в очередной раз грациозно смахнула со своих плеч копну волнистых волос, и те, поднявшись облаком вверх, вновь рухнули вниз на обнаженные плечи красавицы. — знаю…

***

— Тебе принести что-нибудь? — коснувшись ладонью хлопковой кофты на плече Джувии, брюнет тепло улыбнулся, — Ты голодна? Может, еще воды?       Они совсем недавно прибыли в логово, где уже вовсю проходило ежегодное гулянье в честь предстоящих гонок. — Как это ми-и-ло! — подпирая руками свое румяное лицо, Хартфелия расплылась в широкой ухмылке, — Я так рада, что у вас все наладилось! — продолжала лепетать барышня, сидя рядом с остальными дамами на диване в центре комнаты. — Спасибо, но вода, которую ты мне принес десять минут назад, еще пока никуда не делать… — кивнув, синеглазая взглянула в озадаченное лицо своего мужчины. — я пообщаюсь с девочками пока, хорошо…? Грей, прошу, иди отдохни… Ты целыми днями сидел в больнице рядом со мной… — во взгляде читалось волнение. — Я не хочу, чтобы ты совсем одичал, родной, — впала в каплю синеглазая, ощутив, как рука ее возлюбленного бережно сжала ее запястье.       Окинув взором дам вокруг, Грей расслабился, наткнувшись на довольные физиономии женской половины Хвоста Феи. — Грей, мы не кусаемся, успокойся… — впала в каплю белокурая Штраус. — Иди уже займись своими мужскими штуками с Нацу и остальными! — губы Эвергрин, потягивающей коктейль, расплылись в ухмылке. — Не хочу я заниматься ничем с Нацу! — опешил Фуллбастер, в голову которого забрело весть знает что… — Пойду-ка я, наверное, подальше от вас… — перекрестился мужчина, бегло чмокнув Локсар в макушку по привычке, и поспешил туда, куда хотел попасть уже целую неделю — в бар.       Казалось, ничего страшного не могло произойти. Но по мере того, как Грей отдалялся от возлюбленной, его сердце начинало панически биться в груди, то и дело подначивая парня вернуться обратно к ней и никогда не отходить. «Что это со мной…? — минуя десятки тел на своем пути, темноволосый уверенно шел к своей цели. — Кажется, мир уже никогда не будет прежним… да?» — вспоминая разменянные дни до злосчастного слова «рак», Фуллбастер закрыл глаза, помотав головой.       Четвертые сутки без нормального сна, у кровати Локсар, отдавались звоном в ушах и легким головокружением. Каждая клеточка мужского организма кричала одно лишь слово — «пить». Много и сильно.       Грею просто необходимо было ощутить вкус пряного, мягкого виски на своем языке после всех капельниц, уколов и нервных ожиданий результатов исследований. Он пережил МРТ, общий анализ и КТ с трудом… Казалось, сил на большее просто не оставалось. — Привет, — одно слово и брюнет мгновенно позабыл о своем янтарном друге в стеклянной бутылке.       Зеленые глаза с непониманием смотрели на него, выжидая ответной реакции. — Ты…? — только и смог выговорить мужчина, перед тем, как погрузился в ступор. — Да… — легкая ухмылка отобразилась на тонких губах цвета пьяной вишни. Рейна всегда появлялась из ниоткуда, уходила в никуда. Казалось, эта девушка прочла пособие для ниндзя от корки до корки и теперь умело демонстрировала свое мастерство. — Ничего не хочешь мне объяснить…? — взгляд не в глаза, а в душу. Но все же такой пресный и холодный.       Она не цепляла взор. Не давала повода подумать о чем-то сокровенном или тайном. Она была красива, но не настолько, чтобы можно было замечтаться. Умна, но не до такой степени, чтобы восхититься.       Холодная, краткая и поверхностная. Создавалось впечатление, что в очах цвета сочной зелени совсем не было жизни. Она была подобна кукле, у которой просто сели батарейки. — Хорошо, что ты здесь, нужно поговорить… — набрав в легкие побольше воздуха, Фуллбастер неловко завел руку за затылок.       Каждый жест и взмах руки был под чутким наблюдением барышни. Музыка лилась из колонок, окутывая стены теплого дома Хвоста Феи, но и ее было недостаточно для того, чтобы чувствовать себя комфортно. — Правда, что ли? — Ухмыльнувшись, брюнетка перевела взор на мужчину, стоявшего перед ней. Острый взгляд зеленых глаз, казалось, мог уколоть. — Ты хочешь поговорить? — прыснула Рейна, обнажив белоснежные зубы. — Скажи еще, что искал меня, но никак не мог найти… — Послушай… — проблема была ясна, как день. Не отвертеться, не обойти и не объехать. Препятствие таких габаритов сулило лишь сломанные кости.       Мгновенно интерес девушки нашел новую цель. Всматриваясь в даль, брюнетка прищурилась. — Ты с ней… — Локсар сидела на диване в центре зала, рядом с Эвергрин, Люси и Штраус. Она была измотана болезнью. Это было видно невооруженным взглядом, пусть даже синеволосая и широко улыбалась, смеясь. — Вернулся, значит…? Как верная собачка… — усмехнулась вновь девушка, помотав разочарованно головой.       Складывалось впечатление, что она ожидала такого окончания своего недолгого романа. — Надо же, — хмыкнул Фуллбастер, скрестив руки на широкой груди, — Спасибо за такую проницательную оценку моей личной жизни… — не прерывая зрительного контакта, мужчина пытался узнать ту девушку, которую целовал совсем недавно. — Еще никогда не чувствовал себя породистым далматинцем, который обосрался на выставке. Откуда столько разочарования, Рейна…? — все еще стараясь найти в ней признаки жизни, молодой человек нахмурился, наткнувшись на пустоту в очах собеседницы. — Ты ведь знала, что я люблю ее. Я это и не скрывал никогда, вроде как…       Распахнув глаза, в которых пылала ненависть, женщина спрятала улыбку. — Любишь, значит…? — едва слышно проговорив это слово, обжегшие язык, зеленоглазая прыснула. — Она променяла тебя на блондинчика… — всматриваясь в безразличную физиономию парня, барышня ткнула пальцем тому в грудь. — У тебя, что, совсем гордости нет? — сухой голос становился грубее и тверже, — Побежал за ней, стоило ей только позвать тебя…?! — махнула она в сторону улыбающейся Локсар.       Наконец, озарение пришло. С опозданием. Но все же. — Знаешь, — на хмуром лице не дернулась ни одна мышца, ведь Грей был совершенно безразличен к этой особе. Не испытывая ни капли нежности, ни жалости, он с легкостью сделал выстрел в упор без сожалений. — Наверное, ты и понятия не имеешь о чем говоришь, не так ли…? — По мере того, как слова доходили до обладательницы черных, как смоль, волос, ее зрачки сужались, подобно кобре, которая готовилась к броску. «Нет, — пронеслось в туманной голове, как оглушительная сирена, — Не смей!». — Когда встретишь свою настоящую любовь… — на этом слове Фуллбастер сделал особый акцент, продолжая все также безмятежно говорить. «Даже не думай! — ощущая как на горло легли две тяжелые ладони Ченни, девушка беззвучно ахнула, приоткрыв уста, — Не смей!».  — Тогда, быть может… — пожав плечами, Грей коснулся плеча оцепеневшей гостьи. — ты поймешь меня… «Настоящую любовь.» — отпечаталось где-то внутри жгучей болью.       Перед глазами стали те же черные, бездонные глаза. Но не его. А человека, который с недавних пор стал самой большой ошибкой в жизни брюнетки. И об этом напоминало абсолютно все вокруг: взгляды прохожих, кофе в чашке, солнце и даже океан у побережья.       Словно все знали, и все осуждали. Проглотив очередную порцию тупой боли, Рейна выдохнула панику в атмосферу… — Да что ты знаешь о том, что чувствую я…? — сбросив руку с себя, та прошипела в разрез музыке, — Ты думаешь, что любовь — это всегда хорошо? Думаешь… — сквозь зубы процедила та, сделав шаг вперед. Ненависть накрывала с головой волной сокрушительной силы. — Думаешь, это всегда взаимно и чертовы бабочки в животе постоянно порхают?! А небо украшает радуга?! И каждый день ты просыпаешься счастливым?! — в зеленых глазах пылала обида, сжигающая все живое внутри, подобно пламени, танцующему на сухой траве. — Ты думаешь, это все так просто и легко…? — в зеленых глазах стала вода.       Он знал этот взгляд. Такой же холодный. Такой же вроде пустой, но переполненный страхом и отчаянием. Он видел его еще совсем недавно, каждый раз глядя в зеркало. — Да.       Короткий ответ заставил брюнетку распахнуть глаза от неожиданности. — Ч-чт… — Почему я раньше не видел в тебе этой злости…? — всматриваясь в искаженное обидой лицо напротив, Фуллбастер опустил взор на дрожащие руки брюнетки. Она боялась. Билась от отчаяния в собственном теле, словно мотылек, запертый в бутылке. — Не позволяй ненависти поселиться в своем сердце, иначе она погубит тебя, как и меня в свое время… — прохрипел Грей, взглянув в глаза совсем незнакомого ему человека, — это большая ошибка, слышишь меня?       Звуки резали без ножа, вонзаясь глубоко в сердце. Он был ни причем. Он — всего лишь игрушка в умелых руках. Нити, за которые были привязаны чувства этой женщины, находились в совершенно других руках: мягких, нежных и подлых. Знакомых до боли. Ранее, родных.       От негодования и боли хотелось выть. Ненависть от предательства, разбежавшаяся по венам слишком быстро, застелила глаза черной пеленой, сквозь которую совершенно не было видно света. Его взгляд слишком сильно напоминали ей его взгляд. Его губы были похожи на его губы. Нить лопнула. Как и то, что сдерживало обиду в женском сердце так долго.       Уста растянулись в кривой ухмылке, уголки ее губ, напоминающих ровную линию, нервно дернулись. — А не пошел бы ты к черту со своими советами?! — Отчеканила холодно брюнетка перед тем, как окатить красным вином, из своего бокала, спокойного Фуллбастера.       Преступление всегда настигает наказание. Виновен или нет, в этом или в чем-то еще, в глубине души Грей знал, что заслужил это бордовое пятно на своей белоснежной футболке.       Рубиновые капли стекали вниз по грубому подбородку, покрытому щетиной, а в голову приходила запоздавшая ясность от содеянных ошибок. Срываясь с кончиков волос, алая вода падала вниз на запятнанную репутацию мужчины, что жадно впитала в себя половину бокала скрывшейся из виду брюнетки.       Все это: она, Леон, Джувия… Эта история затянулась плотным жгутом на шее темноволосого парня, который уже не знал как ему быть.       Терпеливо вытерев, залитые сухим вином, глаза, мужчина сделал затяжной вдох. — Грей?! — послышался знакомый голос за спиной, и постукивания дерева по паркету. Подняв веки, Фуллбастер уже смотрел в растерянные глаза подоспевшего на помощь Драгнила. — Я все видел! Это что за хрень была только что…?! — бегло оглядываясь по сторонам в поиске высокой брюнетки, розоволосый нахмурился.       Складывалось впечатление, девушка провалилась под землю или же растворилась в воздухе. Она исчезла так быстро, что, казалось, ее никогда здесь и не было. — Я заслужил это… — окинув взором толпище людей, что без особого стеснения откровенно пялились на него, Грей стряхнул капли вина с рук на паркет, где мерцали алые лужи разлившегося напитка. — Забудь… — возмущение еще совсем немного отражалось в очах серого цвета.       Но затем, юноша потух. Понимающе кивнув, тот терпеливо похлопал товарища по плечу. — Идем, если Джу увидит тебя в таком виде… — окинув перепачканную футболку брюнета неодобрительным взглядом, Драгнил криво ухмыльнулся, — у нее точно возникнут некоторые вопросы… Идем. — получив ответный кивок, мужчина указал другу на верхний этаж, — у меня в шкафу, кажется, завалялось пару вещичек…       Нацу был внезапный, как снег в июле. В голове этого парня творилось Бог знает что… но он всегда приходил на помощь, когда Фуллбастер нуждался в друге больше всего на свете.       Никаких слезливых возгласов или возмущенных расспросов. Кивок, ухмылка, понимание без слов. Такая она есть — настоящая мужская дружба. — Нацу, если бы ты был женщиной, я бы женился на тебе неприменимо… — вздохнув в своем отчаянном положении, темноволосый криво усмехнулся. — Не для тебя моя роза цвела, снежок… — покрутив пальцем в воздухе в стиле чернокожей мамочки из соседнего гетто, юноша позволил себе широко улыбнуться.

***

      Сумерки провели за горизонт солнце, убаюкивая его осенним ветром. Но даже несмотря на отсутствие солнечного света, столица не увязла во мраке. Разодетые в яркие огни улицы продолжали жить своей непрерывно суетливой жизнью.       Последний месяц багряного сезона диктовал свой требовательный дресс код. На улицу уже давно нельзя было выйти в одной футболке или легком кардигане. Плотные пальто, теплые шарфы и стильные ботинки из кожи пришли на смену легкому шифону, лету. Ноябрь сулил холодную зиму, ведь температура этой ночью успела упасть до десяти градусов.       В городе практически все пересели с двухколесного транспорта на не менее броские машины, а кабриолеты трусливо надели свои зимние крыши. Лишь гильдии, которым завтра предстоял Съезд Всадников, непоколебимо восседали на своих железных конях, терпеливо выжидая завершения сезона.       Каким бы холодным не был ветер этой осенью, он не смеет отнять у этих отчаянных людей самое главное— победу в важнейшем гоночной соревновании года. — Я рад приветствовать всех вас на нашем ежегодном вечере здесь, в доме Хвоста Феи! — в центре зала стоял высокий, крупный блондин, с хрупким бокалом Шардоне в своей руке. — Как вы все знаете, — пробежавшись по множеству лиц, вокруг себя, Дреер говорил спокойно и складно. Лидерские качества этого мужчины родились намного раньше него самого. — этот год принес нам немало трудностей… — карие глаза поблескивали в теплом свете хрустальной люстры. Сделав Паузу, Лексус перевел свой взгляд на тех, кто натерпелся больше всего: Локсар, чью руку крепко держал Грей, Нацу, который опирался весом на трость из красного дерева, и на Гажила, глаза которого горели, словно два ярких софита. — Хвост Феи всегда был сильным, несмотря ни на что… — хриплый голос окутывает тёплое помещение по которому разлилась легкая музыка фоном. Девушка джазово тянула ноты своим нежным голосом. — Несмотря на трудности, мы выстояли. Наши ряды не только не поредели, но и уплотнились… — Фернандес аккуратно кивнул, когда блондин выделил его присутствие взором. — Этот Съезд Всадников — уже не просто гонка. Это наш шанс ответить сопернику: мы здесь, и мы пришли дать бой.       Последний звук, выбившийся из легких мужчины оказался подхвачен десятком аплодисментов. Аплодировали не только Хвост Феи, но и команды, собравшиеся здесь: Ведьмины Грехи и Чешуя ЗмееДевы находились в зале, и поддерживали политику хозяина дома. — Не верится мне, что завтрашний день ничем не увековечится… — скептически протянула длинноволосая брюнетка, стоило только музыке вновь наполнить пляжный дом.       Пока Лексус здоровался с каждым за руку, принимая приветствия в компании своей будущей супруги, Милкович негодовала в стороне. — Ула, сегодня такой вечер… — впала в каплю Мэлди, прыгая вокруг беспокойного Джерара и своей недовольной «сестры». Эти оба совсем не говорили, лишь стояли молча плечом к плечу, косясь в сторону друг друга. — Забудь хотя бы на сегодня о безопасности всего мира! — надув нижнюю губу, девочка поднесла молебно руки к миловидному лицу, на котором уже виднелся румянец от выпитого вина.       Однако темноволосая была непреклонна. Взглянув на свою опьяневшую спутницу, она лишь разочарованно закатила глаза. Люди вокруг праздновали. Повсюду звон бокалов, радостные голоса и громкие шутки… Куда не глянь — улыбки и украшения. Но Уртир все продолжала вперять тяжелым взором Дреера и его прекрасную невесту в центре просторной комнаты, не сводя с идеальной пары глаз. — Вот увидишь, — наблюдая за тем, как Штраус мило улыбается, убирая прядь волос за ухо, девушка нахмурилась. — я не просто так все это говорю…       Как бы сильно Фернандес не пытался игнорировать голос своей напарницы весь день, этих усилий все равно не хватало. Он слишком долго терпел ее комментарии к каждому своему действию, шагу и реплике. Она звенела колоколом в голове, сиреной в ночи. И, может, в глубине души он знал, что что-то в ее словах есть… Однако сегодня злость глушила здравый смысл лопатой по голове.       В очередной раз, сорвавшийся, с тонких губ, вздох Уртир, отозвался головной болью в синеволосой голове. — Достаточно, — карие глаза прожигали миловидное лицо брюнетки с особым удовольствием. Уже давно он мечтал высказаться, и, наконец, такая возможность предоставилась. — Перестань, Ула. Я устал слушать твое недовольство, — Хмурое лицо Милкович ничуть не изменилось. Кажется, она вновь что-то пробурчала, и это стало последней каплей в бассейне терпения Фернандеса. Вода полилась через край на пол.       Цокнув, синеволосый со злостью поставил бокал на стол, и развернувшись, удалился прочь. — О нет… — всматриваясь в спину офицера, Мэлди жалобно простонала, опусти ватные руки вниз, — Я так сильно напилась… Мне нужно прилечь-ик… — Он знает, что я права, — холодно произнесла девушка, прильнув губами к игристому шампанскому, — Просто не хочет это признавать…       Ей совсем не хотелось бежать вслед за Джераром. Она совсем не могла позволить себе такую слабость, ведь точно была уверенна, что является здравомыслящей стороной. Эта особа была тверже любого камня, острее любого стекла. И уж точнее противнее любого репяха, на свете существующего. — А может, — развернувшись не очень грациозно, розововолосая надулась, проницательно всматриваясь в черные глаза собеседницы. — Может, ты должна уже наконец признать тот факт, что Жора большой мальчик, и его не нужно-ик… Опекать, как маленького…?       Скептически приподняв бровь, Милкович фыркнула. — Глупости… Я ему не нянька, чтобы следить за каждым его шагом! — грозный взгляд таил в себе беспокойство, которое все сложнее было и дальше выдавать за поддельную злость. Скользнув взглядом по залу в очередной раз, Ул взглянула на каемку своего бокала, на которой отпечаталась бордовая помада. — Взрослый мужик уже! Пусть сам решает свои проблемы, если ему так угодно…       На это обладательница розовых, напоминающих издали сладкую вату, волос лишь хмыкнула.

***

POV of Леви       Плотная толпа давила со всех сторон. Повсюду танцоры, куда не плюнь. Я пробиралась к стойке с напитками, словно через колючие терни к свету, ощущая себя совсем крошечной букашкой в окружении настоящих гигантов.       Все толкались, толпились, и очередной аккорд, сорвавшийся с колонок, окончательно задавил во мне желание остаться в этой суматохе еще хотя бы на минуту больше. Проскользнув вперед, меж опьяневшими товарищами, я остановилась, завидев свой спасательный круг посреди холодного океана — Люси встала из-за стола, где восседали практически все девушки Хвоста Феи, которых я знала. — Леви! — ахнула блондинка, завидев меня, и я ускорила шаг. Наконец-то, хоть одно родное лицо! — Леви-чан! — широкая улыбка, взмах рукой, и я уже крепко обнимала подругу.       От Люси всегда приятно пахло пачули. Она, как и обычно, выглядела обворожительно прекрасно Отстранившись от подруги, я с облегчением выдохнула. Кажется, после всего, что случилось, мы стали видеться реже положенного… — Люси, я так рада тебя видеть… — я ощутила, как мышцы моего тела начинали потихоньку расслабляться. Привычная Хартфелия — то, что мне было нужно.— Как ты? Как дела? Мне кажется, мы лет сто не виделись!.. И двести не говорили! Как Нацу? — я понимала, что тараторю вразрез шуму, однако мне жутко хотелось выговориться хотя бы кому-то! Под прикрытием интереса к ее жизни, я желала индульгенции, как ничего большего.       Хлопнув пышными ресница, Люси молча взяла меня за руку, и потянула к столу в углу шумного зала. Как раз туда, где мило беседовали Мира, Джувия, Эвергрин и Эрза, укрывшись от посторонних ушей и громкой музыки. — Идем скорее, всем не терпится увидеть тебя! — пролепетала та, и я не успела опомниться, как уже стремительно приближалась к компании светской стороны команды Хвоста Феи. — Ч-что? — спотыкаясь, я пришла в себя уже, когда стояла перед безупречной Мираджейн. Господи, кажется, я уже и забыла как она красива. Стараясь не пялиться, и вести себя более менее адекватно, я растерянно улыбнулась. — Леви! — Штраус хлопнула в ладоши, не сдержав восторга. Неужели, ее мой приход так порадовал?! — Прекрасно выглядишь! Как я рада за вас!       Глаза блондинки сияли в полумраке мерцающих золотом гирлянд. Это немного пугало, я совсем не понимала о чем лепечут все вокруг. Стоило мне только появиться в поле зрения знакомых, на меня тут же посыпались поздравления. — Это правда? Скажи нам, скорее же! — склонившись над столом, улыбнулась тепло Джувия.       Что происходит?! — Господи, если это правда, я напьюсь и поцелую Эльфмана… — нервно улыбнувшись, светловолосая дама в очках облокотилась о спинку твердого дивана, и поднесла бокал с вином к пухлым губам. Эвергрин была в своей манере.       Опешив от града вопросов, летящих в мою сторону, я замерла с неловкой ухмылкой на устах. О мой бог… Я молча моргала, не зная куда приткнуться. Что они все от меня хотят?! — О чем вы? — не в силах больше стоять памятником, я присела, выпав в осадок. — Я ничего не понимаю…       Уголком глаза я уловила то, как мне подмигнула Эрза. Не знаю что она хотела этим сказать, но это лишь вызвало в моей голове очередной шторм вопросительных знаков. — О тебе и о Гажиле, конечно же! — встрепенулась Штраус, блаженно улыбнувшись. — Это все так неожиданно! Так интересно! — Мира… — впала в каплю Люси, наблюдая за тем, как мои глаза полезли на лоб. — Полегче ты, что ли… — хихикнула она нервно и меня передернуло.       Кажется, один Бог знает насколько сильно я не люблю сюрпризы… — Ну так…? — Джувия, казалось, вот-вот и взорвется от ожидания. Откуда в ней столько энергии?! — Ты и Гажил… Вы…?       Вот оно что… Ну конечно! О чем же еще могла пойти речь… По мере того, как я осматривала бегло лица своих совершенных подруг, мой пульс учащался. Ответ был близок. Я его чувствовала. Он почти сорвался с моих губ. Однако, я вдруг поняла, что сама не знаю, что ответить на этот очевидный вопрос, заданный друзьями. Что же творится с моей жизнью? — Леви-чан…? — золотистые колокольчики зазвенели над ухом, и я выпала из размышлений. Люси, я совсем не знаю, что сказать…       Что ответить? Как быть? Мы вместе? Или нет?.. Что значили все эти поцелуи… секс…? Все в голове вдруг перемешалось. Воспоминания и чувства превратились в липкую овсянку, в которой, кажется, я вязла с каждой минутой все сильнее. А вопросы подруг вдруг стали казаться мне острыми иглами — стоит дернуться, те беспощадно колются.       Он ведь никогда не спрашивал… и не говорил о нас, как о паре.       Кто мы друг другу? Смотря невидящим взором перед собой, я погрузилась с головой в этот мучающий меня вопрос. Панически стараясь найти в памяти хотя бы одно слова из уст Редфокса, которое свидетельствовало о том, что мы в отношениях, я вдруг осознала, что нахожусь в «свободном плаванье».       Впервые в жизни мне захотелось оказаться под замком, окруженной цепями и увешанной табличками «в отношениях», «есть парень», «я — девушка Гажила Редфокса». Сложно было признаться себе в том, что в первую очередь, я хотела повесить табличку «занят» на шею Гажилу.       Под прицелом трех пар глаз, я вздохнула от разочарования. Оно всегда настигало меня невовремя. Еще пару секунд назад все было так чудесно и волшебно: я и он — два свободных человека, которые просто проводят время вместе. Ну, а сейчас: я и он — два свободных человека, которые просто проводят время вместе… — Хуже и быть не может… — я спрятала разочарованное лицо в руках. Сердце участило пульс. — Что…? — Я знаю, что за чернотой моих собственных ладоней скрывались лица, жаждущие объяснений… Но как я могу хоть что-то объяснить, если сама не понимаю, что происходит…? — Я не знаю… — я опустила вниз гудящую голову, словно напуганный страус. В какой-то момент мне захотелось сорваться с дивана и убежать прочь в густую толпу от навалившихся вопросов… — я не знаю, что вам ответить… — Вы встречаетесь?! Вы вместе?! — кажется, уже не в силах ждать, Эвергрин выпалила, умоляюще всматриваясь в мое красное лицо. Я чувствовала, что оно пылает огнем от смущения.       Считается ли это, если мы просто занимаемся любовью, когда захотим…? — Он не спрашивал… — подняв алые щеки, я невнятно прошептала, сама не веря в свои собственные слова. Какой позор! Могут ли мои пунцовые щеки стать еще краснее?       Мира и Джувия настороженно переглянулись между собой. — Как это? Вы ведь целовались? Вроде как… — белоснежные брови блондинки встретились у переносицы. Кажется, единственным ее изъяном… Нет. Язык не поворачивался сказать, что у Миры есть вообще какой-то ужасный изъян! Скорее, это незначительный отход от нормы — она была весьма настойчива. — И что, Гажил ничего тебе не объяснял…? — Нет… — Но как же так? — я вздохнула, когда Эрза покачала головой. Судя по всему, она тоже была разочарована таким исходом. Поверь, Эрза, я растерянна не меньше твоего… — Быть может, я отстаю от современной молодежи, и уже так не принято, но Джерар первым делом спросил меня об этом… А потом… — А потом сделал тебе детей! — Эвергрин разочарованно махнула рукой в сторону аловолосой. — Надоели уже вы все: женитесь, детей рожаете, беременеете, выходите замуж, обручаетесь… — Эвергрин приняла на грудь красного полусладкого, в надежде, что вино заглушит ее несбывшуюся любовь с Эльфманом. Наверное, все уже перестали надеяться, что судьба сведет эту пару вместе. — Даже Локсар умудрилась раком заболеть! У нее жизнь и-то поинтереснее моей будет! — О да, это очевидная победа… — закивала с теплой улыбкой Джувия. — А я-то все думала: как же мне выделиться среди общей толпы…? — приложив палец к бледно-розовым губам, она съехидничала. — Ах, точно! Заболею-ка я раком! — улыбнулась широко та, и Мира скептически ухмыльнулась саркастическому настроению подруги. — У нас все странно… — пропуская слова подруг мимо ушей, я все еще панически старалась поднять все наши диалоги с главным героем моей затертой до дыр истории, однако каждый раз натыкалась лишь на белоснежный оскал, ровных до безобразия, зубов. — Странно… в хорошем смысле…? — Люси невесомо опустила руку на мое плечо. Нет. Не хочу казаться последней страдалицей… но, судя по всему, все хорошие роли уверенных в себе женщин, уже разобрали. — Вы уже… — пошлая жестикуляция и весьма лукавый взор Скарлет все объяснили без слов. Мне захотелось стыдливо отвести глаза. — У тебя ведь дети на подходе, Эрза! — ахнула от столь откровенного жеста со стороны подруги Эвергрин, сняв слова с моего языка.       Мои бедные щеки вновь вспыхнули алым, сердце затрепетало в груди, словно ненормальное. Молчание, вроде, всегда считалось знаком согласия. Однако, багровый румянец, который украшал мое перепуганное лицо, судя по всему, был более очевидным. — Да! — зазвенели золотые колокольчики в ушах, и я выпучила от неожиданности глаза. — Господи, я так рада! — прикрыв гнущиеся в дугу от улыбки губы руками, Мираджейн счастливо закивала, напоминая мне болванчик на торпеде машины.       Чему радоваться-то? Он ведь ничего мне не сказал… Ничего хорошего… — Ох… если бы он еще и сказал, что любит меня… — не в силах сдержать свою боль, я имела неосторожность разболтать половину своих секретов обществу. Как же я не люблю эту часть себя! Почему не могу вовремя закрыть рот? Вот бы вернуть время вспять, как стыдно… — Леви, — над ухом послышался мягкий голос, а в нос ударил свежий аромат жасмина. Стоило мне поднять голову, я тут же столкнулась с нежной улыбкой синеглазой подруги. — Всему свое время, дорогая… — ободряюще похлопав меня по спине, Джувия оказала мне первую помощь — поддержку.       Что ж, это конечно не «я люблю тебя» от любимого мужчины, но тоже ничего вроде… — Спасибо… Но я уже, честно сказать, ничему не удивлюсь… Все настолько не ясно, что я начинаю сходить с ума… — неосознанно коснувшись своей гудящей головы, в которой жужжали, словно пчелы, вопросы, я зажмурилась.       Спасите, я не хочу больше думать об этом наглом брюнете! — Эй, Эвер…? — Я нехотя открыла глаза и завидела то, как заулыбалась Эрза, поглаживая свой живот с ехидной ухмылкой. Меня всегда дергало от этого ее взгляда. Он, почему-то, отдавал легким сумасшествием… — Ты, кажется, что-то там говорила о поцелуе и об Эльфмане…? — на последнем слове светловолосая выплюнула вино обратно в свой бокал. Мира прыснула.       Опешив от услышанного имени своего брата, она блеснула очами цвета васильков в сторону родственника, которого выделяла в толпе белоснежная, словно снег, шевелюра. Мужчина стоял поодаль от бара, рядом с Бикслоу и Фридом. Кажется, все трое были уже достаточно пьяны.       Из вселенской печали по Редфоксу меня вывел свист. Очнувшись, я завидела то, как Эвергрин молча поднялась с дивана, поставила бокал на стол, и тряхнула волосами, как в рекламе дорогого шампуня.       Порой, мне кажется, что женскую половину Хвоста Феи отбирали на кастинге. Главным критерием отбора, безусловно, была ослепительная внешность и длинные ноги. — Милая, ты уже достаточно пьяна, чтобы правда сделать это…? — скептически подняла бровь Мира, улыбнувшись.       Но девушка лишь хмыкнула в ответ. — Как я выгляжу? — короткий вздох сорвался с ее пухлых губ, отравленных сладким вином. — Как с обложки Cosmopolitan! — Джувия подняла два больших пальца вверх и важно кивнула. Судя по ее лицу, она с нетерпением ждала предстоящего шоу. Честно сказать, я тоже. — Чудно.       Провожая светловолосую изумленным взглядом, я совсем не понимала откуда в этой девушке столько смелости и куража. Качнув бедром, которое едва прикрывало платье цвета пудры, барышня сорвала несколько восторженных вздохов за столиком, где сидела минуту ранее. — Она что, правда собралась целовать его?! — мои глаза округлились, когда блондинка остановилась у троицы парней, и положила руку на широкое плечо растерянного Эльфмана. — Кажется… да… — судя по лицу, Люси была в таком же культурном шоке, что и я.       Интересно, какой должен быть процент алкоголя в крови, чтобы пойти на такое?       Ребята обернулись на подоспевшую даму, посмотрев на ту с непониманием. Через мгновение девушка уже прильнула губами к устам Штрауса, сделав один уверенный шаг к нему навстречу. — Аплодисменты! — Эрза захлопала в ладоши, завидев то, как оцепенел единственный мужчина семьи белокурых красавцев.       Господи, это же, не дай Бог, сболтнуть что-то лишние в компании этих людей… Придется сполна заплатить за сказанное. От этой мысли мне стало не по себе, и я заерзала на месте. — Обалдеть! — хлопнув себя по голове, Люси завороженно продолжала наблюдать за столь откровенным поцелуем у всех на глазах. — Я-то думала, что не доживу до этого дня, браво! — Мира, как и всегда, впрочем, была сдержанна. Даже в такой ситуации. — Я очень рада за этих двоих, — Эльфман обвил талию своей возлюбленной руками, и я вдруг почему-то вновь ощутила прилив крови к своим щекам. — И-и меня немного подташнивает… — Беременна? — Эрза лукаво подмигнула Мире, на что та выпучила глаза от ужаса и отрицательно завертела головой. — Боже упаси… — я нагло прыснула, когда Джувия перекрестилась. — Нам и тебя одной хватает, Эрза…       Невольно я и позабыла о своей проблеме с черной шевелюрой. И опять вспомнила, споткнувшись о вопрос, стоявший на пути моей любви с мужчиной мечты. — Леви…? — Люси отдернула меня из мира кошмаров в реальность. — Не переживай ты, все у вас с Редфоксом будет хорошо! — ее улыбка была пропитана теплотой и солнцем. Не знаю как ей это удалось, но уголки моих губ невольно поползли вверх не посоветовавшись со мной. — Я просто хочу знать, что у него на уме… — я прекрасно понимала, что сейчас не было смысла отходить в другую часть дома, чтобы «посекретничать». Все сидящие девушки за этим столом были полностью прикованы к новообразовавшейся паре, которая до сих пор так и не разорвала поцелуй. — Мне просто нужно знать как он ко мне относится… Серьезен ли он…— сердце вновь забилось чаще. Тот поцелуй, и все его вытекающие в машине Гажила, до сих пор заставляли меня парить высоко над землей. От таких откровенных воспоминаний у меня закрутило в животе. — Да, я понимаю…       Я любила в Люси ее простоту. Она была тем самым лучиком света в моем мрачном мире. Порой, только ей удавалось вытащить меня за руку из придуманных мною же кошмарных иллюзий. — О мой бог! — раздалось за моей спиной, и я обернулась на женский голос.       Позади стояла такая же безупречная, как и все девушки команды, Альберона. Кана широко улыбалась, всматриваясь куда-то вдаль. Рядом с ней стоял Макао, подпирая бедром стену. Мужчина выглядел невероятно довольным.       Интерес взял свое, я ведь всего лишь человек, и меня потянуло проследить за взором этой странной парочки. Стоило мне обернуться, как сердце ухнуло куда-то вниз. Гажил. У бара стоял Редфокс, а к нему уверенной походкой приближался Джет. Что он собрался делать? Сощурившись, я мельком ловила голоса гостей дома, которым, кажется, тоже было интересно.       Неожиданно для всех Джет коснулся плеча Гажила, и мне стало страшно за парня. Что он творит?! — Э-эй! Ре-едфокс! — кажется, он едва стоял на своих двух. Сколько же бедолага выпил?! — А-ну-ка повернись сюда! — через жуткий гул я едва разбирала, что лепечет Джет. Но он, судя по всему, добился своего.       Гажил обернулся через плечо, изогнув вопросительно бровь, и мое сердце забилось в два раза быстрее. Его лицо. В свете теплых гирлянд он казался мне совсем нереальным. Вырванным из глянцевого постера на развороте модного журнала. Мышцы рук, рельеф которых было видно даже через рубашку темно-синего цвета заставил меня проглотить ком, ставший в горле. Господи, он прав! Как это вообще могло случиться со мной?! Я и этот парень? Серьезно, вселенная?! Это не сон?! Когда я должна превратиться в тыкву?! — Чего? — Гажил ответил коротко и сухо. В его стиле. — Ка-а-ак ты-ы… — Джета немного повело в сторону, но он чудом удержался в вертикальном положении. — Ка-а-ак ты смеешь претендовать на сердце моей девушки?! — от шока у меня округлились глаза, и мне пришлось несколько раз моргнуть, дабы понять, что все происходящие — не постановка начинающих актеров.       Девушки? Гажилу кто-то нравится?! Кажется, я забыла как дышать на мгновение. — Леви, кажется, сама вселенная сегодня тебе хочет помочь узнать ответ на вопрос, мучающий тебя так долго… — растерянно обернувшись на Миру, которая, почему-то, блаженно улыбалась, я вовсе потеряла дар речи. — О чем ты? — Девушка, которая нравится Джету — ты. — Джувия мягко ухмыльнулась, взглянув мне прямо в глаза. — Чт-то-что…? — мозг вновь расплылся в овсянку. Ну это уже слишком для одного вечера! — Я нравлюсь Джету?! — кажется, я забыла скрыть свое возмущение от ушей друзей, и через мгновение, по идее, меня должна была захлестнуть волна смущения за сказанное, но этого не произошло.       Уровень абсурда этого дня дошел до своей критической отметки, когда перед носом у Гажила пролетела ладонь Джета. — Бог мой! — подскочила Джувия с места от неожиданности, — Что творит Джет?! Он что, на Гажила решил пойти?!       Постепенно до меня начал доходить смысл слов Миры. Как в замедленной съемке, все невероятно медленно начало собираться воедино, и я с ужасом коснулась своих губ — я нравлюсь двум мужчинам одновременно. — Воу! — Редфокс выставил указательный палец вперед в недоумении. Изогнутая бровь вдруг рухнула вниз, и теперь меж бровей брюнета образовалась морщинка — Гажил был в ярости. Я знала это лицо, потому что, как правило, каждое мое действие или слово заставляло Гажила делать такое лицо. — Ты о чем это, обормот?! — выпалил тот, нахмурившись.       Казалось, даже музыка стала играть тише. Стычка в центре комнаты начала привлекать все больше зрителей. Но никто не рвался разнимать этих двух. Неужели, все ждут зрелищ…? — Леви должна быть со мной! — ткнув себя пальцем в узкую грудь, Джет заставил мои щеки вспыхнуть огнем. Еще мгновение, и я перестала чувствовать свое лицо. — Что она вообще в тебе нашла? — Лицо моего принца вытянулось от удивления. Мне захотелось убежать прочь, не из комнаты, а из Магнолии! — Думаешь, много денег — ты король всего мира, и можешь получать то, что хочешь? — кривая ухмылка на губах Редфокса заставила меня, и всех вокруг, затаить дыхание в ожидании продолжения концерта. Музыка стихла. — Да ты никто без всего этого! Без своей жестянки, без своего этого всего перекаченного фасада, — выплюнул с презрением Джет, и я вжалась в спинку дивана. Никогда бы не подумала, что он способен сказать такое… — Ну вот кто ты? Кто? Она слишком хороша для такого, как ты! Ты никогда не сможешь засунуть свое эго подальше, ведь ты Гажил Редфокс… — махая руками из стороны в сторону, мужчина немного накренился вперед. — Ты — эгоист и нарцисс, которого интересуют только свои собственные желания! Сколько жизней ты угробил, а? Штук двадцать? — сдавленно засмеялся рыжеволосый, покачав головой, словно болванчик. — Все те несчастные девушки были тебе нужны лишь ради забавы, не больше… — мне показалось или в свете гирлянд я заметила то, как заблестели глаза моего новоиспеченного рыцаря? Он плачет…? — Точно так же все и с Леви… — фыркнул парень напоследок, и что-то внутри меня заерзало.       Да. Я чертовски боялась того, что слова этого пьяного парня окажутся правдой. Гажил ничего не говорил мне о своих чувствах… До сегодняшнего дня я вообще думала, что он меня не замечал… Сердце забилось ужасно тяжело, я почувствовала, как руки сами опустились вниз от безысходности. Он стоял молча. Ничего не возразил. Тело пробрала крупная дрожь, я зажмурилась от того, что глаза начало покалывать от соли. Кажется, я умерла. Как догоревшая спичка, как свечка, которую без разрешения потушили. — Я влюблен.       Мужской голос добрался до самого сердца, реанимировав в одно мгновение мою душу. Распахнув веки, я оцепенела от услышанного. Гажил стоял все так же спокойно, не двигаясь. Его лицо было мягким, расслабленным. Дрожащие руки сами потянулись к губам, легкие свело от недостатка кислорода. Мне нужно вдохнуть, но я не могу. На мои колени, скрытые под невесомой тканью капрона, упало несколько хрустальных капель, когда Редфокс посмотрел на меня из центра зала. — Боже мой… — боковым зрением я уловила улыбающуюся Миру, и плачущую Джувию.       Все перемешалось воедино, слилось в одно яркое, цветное пятно. Неужели, это и есть та невероятная жизнь, о которой пишут книги? Если да, то она воистину прекрасна… Если этот тот самый счастливый конец, который заставляет всех ронять слезы от счастья, то, пожалуйста, пусть все закончится именно так. Я предпочла бы уйти счастливой. Любовь взаимна? Занавес. Аплодисменты. Слезы. — Влюблен…? — одними губами повторила я, не сводя мокрых глаз с Гажила, стоявшего перед ошарашенными гостями и Джетом. — Ты влюблен? — я знала, он услышал меня, пусть нас разделяют метры, а толпа глушит слова. — Ты… — Гажил ничего не ответил, лишь молча кивнул, прикрыв на мгновение веки, и я вновь ощутила как мои щеки опалили слезы.       Я не могу в это поверить. Не могу. Это невозможно. Его широкая грудь поднялась от глубокого вдоха, с невероятным спокойствием Редфокс подняла глаза на Джета, стоявшего напротив. — Быть может, я не самый лучший кандидат в бойфренды… — хриплый голос был мягок и прекрасен, как и всегда. — но я не идиот, чтобы отпускать то, что мне дорого. Такой ошибки я больше не допущу… — он стоял там и я не могла поверить в то, что этот высокий брюнет только что признался в окружении своих друзей в своих чувствах ко мне. — Кто этот парень и что он сделал с Гажилом?! — послышался голос Бикслоу из толпы, и Джувия прыснула, смахнув с черных ресниц воду. Ее тут же заботливо приобнял Грей, подмигнув мне со стороны. По губам я прочла краткое «Поздравляю».       Этот парень… Он знал все с самого начала, но хранил мой секрет в тайне от любопытных ушей. Джувия, тебе действительно повезло с Греем. Надеюсь, у вас все будет хорошо…       За стенами дома раздался глухой взрыв и через мгновение тишину разрезал голос Фрида. — Ребята, все выходим на улицу! На пляже фейерверк в честь закрытия сезона! — толпа принялась стремительно двигаться к выходу на веранду, стеклянная дверь которой была открыта нараспашку. — Можете поблагодарить нашего пиротехника, мастера-подрывника Макса, долларом на выходе в дом!       В считанные секунды зал практически полностью опустел. Сквозняк, прошедшейся по дому Хвоста Феи остудил мою пылающую шею и грудь от волнения. Однако, стоило мне обернуться, как я встретилась взором с красными глазами, от которых у меня вновь сперло дыхание. Гажил прошел мимо опешившего Джета, минуя пару Штрауса и Эвергрин. Он шел ко мне навстречу, а мое сердце с каждым его шагом отдавалось гулом в ушах все тяжелее и громче… — Наверное, я должен был раньше сказать… — он замер в полуметре от меня, взяв мою ладонь в руку. Он не сводил с меня взора, а я понимала, что я пьянею от него, как от бокала игристого шампанского. Кажется, пузырьки ударили в голову. — Да, должен был… — сорвалось с моих губ, и я ощутила, как легкие возрадовались долгожданной порции воздуха.       Когда он склонился к моим устам, мои веки опустились вниз. В небе разорвался снаряд, затем другой, под свист и множество голосов, доносящихся с улицы. Но все, что меня волновало сейчас — его губы, туманящие мой разум, и прикосновение сильных рук к моей талии, в объятиях которых я вновь позволила себе забыться.       Гажил отстранился на долю секунды, опалив мое лицо дыханием с ноткой виски и, кажется, ванили. — Я люблю тебя… — сквозь полуоткрытые веки я различила его белоснежный оскал, заставивший мое сердце ухнуть куда-то вниз. Кожа под широкими ладонями горела огнем, даже через сетку органзы на платье… Я вновь забыла, что мне необходимо сделать вдох. — Леви… — Ухмылка и четыре буквы всколыхнули мое туманное сознание. — Ты снова назвал меня по имени… — как в бреду проговорила я в миллиметре от его губ. Меня тянуло магнитом к нему, словно ничего, кроме его прекрасных губ, больше не имело сейчас значения. — Извини, мелочь, ошибся… — Глупый Гажил… Замолчи и поцелуй меня…       В теплом свете золотистых гирлянд, увешанных под потолком, сдавленный смешок прокатился по моему телу и я потянулась за очередной дозой наркотика, словив приход, когда мужчина моей мечты сжал меня крепче в своих сильных объятиях. The end of POV       Очередная вспышка золота на небе бросила свет через панорамное окно на паркет пустующего зала. Обернувшись через плечо на стекло, за которым виднелись две фигуры молодых людей, синеволосая девушка улыбнулась. — Прекрати смотреть на то, как другие люди целуются! — повернув к себе Локсар, Грей ухмыльнулся. — Это пугает! — Кого? — в синих глазах отражалось, словно в море, искрящееся небо над набережной. — И их, и меня! Смотри лучше в небо! Глянь, как красиво! — устремив взор на небосвод, брюнет поднял руку высоко в небо. — За Хвост Феи! — раздался рев полусотни голосов, когда в темном небе взорвался серебром герб команды. — За Хвост Феи! Мы обязательно победим! — Ура! — Эй, а ты чего это такой задумчивый сегодня? — подняв скептически бровь, Кана покосилась на своего товарища, одарив того лукавой ухмылкой.       Конбольт стоял красный, как маков цвет, и не сводил все это время с небосвода глаз. В руках мужчина нервно крутил сигарету, одолженную другом. — А что? — стараясь не смотреть на декольте шатенки, Макао, казалось, окаменел. — Конбольт? — сладкий голос заставил брюнета покоситься в сторону. — Конбольт, посмотри на меня… — Сделав уверенный вдох, кареглазый обернулся и замер, когда наткнулся на сияющие темные очи Альбероны. Черное платье подчеркивало ее идеальную фигуру, которая могла свести любого мужчину с ума… Кудри цвета темного шоколада спадали на плечи волнами, обрамляли нежное лицо обладательницы пышных губ… — Что? — улыбнувшись, девушка взмахнула пару раз пышными ресницами, не сводя глаз с румянца на щеках старого приятеля. — Ой, да черт с ним! Мне все равно гореть в аду! — бросив сигарету куда-то в сторону, Макао притянул к себе Альберону за точеную талию. — Я поцелую тебя, а потом Гилдартс оторвет мне все, что можно, но оно того стоит, не так ли? — не сводя глаз с глубоких очей девушки, тот ухмыльнулся. — Определенно стоит. — с этими словами, шатенка обожгла губы мужчины трепетным поцелуем, подарив тому феерию чувств под звездным небом столицы. — Хвосту Феи — ура! Ура! Ура!

***

      Поодаль от радостных мужчин, прыгающих по песку, стояла Штраус. Девушка молчаливо наблюдала за тем, как ее жениха повалили на холодной песок, и сейчас катают, словно фрикадельку в панировке. — Мира, а ты чего это такая грустная? — с лица Джастина не сходила улыбка. — Фрид, мне нужно уехать из города после съезда… — в голубых очах стояла вода. Это вмиг заставило зеленоволосого стать серьезнее. — В смысле, на медовый месяц…? — очередная попытка возобновить радостное настроение обернулась ошибкой. — Вы ведь вернетесь скоро, не переживай ты так! — Нет… — всхлипнула блондинка, сдержав слезы внутри с трудом. Ее взор вновь устремился на Дреера, заливающегося от смеха. — Мы покидаем Магнолию навсегда.