На другой стороне нас уже ждут, и именно поэтому я медлю. Таково было решение Дмитрия, которое он озвучил по наладоннику Вани, да так громко, что в тот момент мне показалось, словно он орёт мне прямо в ухо, разве только брызжущей слюны не хватало.
— Если вы действительно хотите остаться, то вам нужно обеспечить себя всеми необходимыми для длительного пребывания вдали от штаба средствами и расширить команду ещё на одного защитника, — вот, что сказал Дмитрий.
Только это, казалось бы, достаточно справедливое условие, принесло вместе с собой какие-то странные сомнения у ребят. Стоило только Дмитрию отключиться, как Саша объяснил мне, почему он и все остальные озадачены:
— Дмитрий не пошлёт к нам рядового, а из защитников-оперативников остаётся только Лиза. Если пойдёт она, пойдёт и Рэм. Если пойдёт Рэм, пойдёт и Виола. Остаются только Полина и Лена, но и у тех найдутся причины….
Он указал на Ваню и Нину. Я кивнула в ответ. Это показалось мне разумным. Если раньше ребят сдерживали хоть какие-то банальные правила, то сейчас мы на собственном примере показывали им, что, в принципе, на любые законы можно закрыть глаза, если иметь весомый повод. Только вот едва ли Дмитрий будет доволен, если вся ватага оперативников разом решит устроить себе внеплановые каникулы…
Даже я понимала — не стоит исключать возможность конфликта, который легко сможет изменить решение Дмитрия не в нашу сторону.
— Идём, — произносит Нина, вырывая меня из раздумий. — Нас уже заждались.
Портал расположен немного дальше края моста, но Нина всё равно предложила разбежаться, чтобы минимизировать возможность соскользнуть вниз. Я прикидываю, достаточно ли далеко мы отошли. Три или четыре метра. Если брать в расчёт скорость моего бега, силу ветра и возможное искажение пространства, о котором рассказывал Ваня, то… чёрт знает.
Болью в затылке отзывается воспоминание о первом проходе через призму. Я снова чувствую солёную воду во рту и то, как она мягко обволакивала моё тело.
— Слава, пора.
Срываюсь с места и в этот раз не закрываю глаза, проходя через вязкое пространство. Только задерживаю дыхание, когда нахожусь одновременно и в двух мирах, и где-то между ними. Секунду спустя больно приземляюсь на одно колено. Быстро встаю и делаю шаг в сторону, вдруг Нина не будет выжидать или сразу отправится следом.
Дмитрий стоит перед мостом. Бен, Ваня и Саша обступили его и что-то рассказывают, но Дмитрий их не слушает, по крайней мере теперь, когда видит меня. Его скрещенные на груди руки опускаются вдоль тела. Я пытаюсь изобразить на лице непринуждённость, а походке придать уверенность с помощью выпрямленной спины, но из-за тупой боли в колене первые шаги я делаю, прихрамывая.
Эффектные появления — явно не мой конёк.
— Здравствуй, — произносит Дмитрий на выдохе, когда я подхожу.
Раньше, чем я отвечаю, он обнимает меня за плечи одной рукой.
— Привет, — говорю я.
Он отстраняется. Улыбка с лица сходит, когда его взгляд падает на мою шею. Точнее, на полоску пластыря.
— Что это?
— Ерунда.
Дмитрий окончательно меня выпускает, оборачивается на ребят.
— Ты, кажется, сказал, что кроме Марка никто серьёзно не пострадал?
Не знаю, к кому он обращается, но отвечает Ваня:
— Это просто царапина.
Сейчас так и есть. Даже если Дмитрий потребует доказательств, я смогу без опаски отлепить пластырь и продемонстрировать ему ровный, уже схватившийся шов, от которого даже шрама не останется, благодаря Ване и чудодейственным мазям.
— Здрасте, капитан! — из-за моей спины выходит Нина.
Дмитрий бегло осматривает защитницу.
— Ты хоть в порядке? — спрашивает он.
Тянет руку к её лицу и так по-отцовски касается уже почти исчезнувшей ссадины на лбу.
Что-то похожее на ревность туго перетягивает мой живот.
— Ага, — кивает Нина.
Она первая обращает внимание куда-то в сторону, и я выглядываю из-за Дмитрия, прослеживая направление её взгляда. В метрах десяти от нас стоит джип, из багажника которого Полина и Рэм вытаскивают вещи. Открывается дверь со стороны водительского места, наружу вылезает Татьяна. Она с кем-то разговаривает по нарукавнику, очень активно жестикулируя свободной рукой.
— Так, — Дмитрий машет, призывая всех нас собраться вокруг него. — Во-первых, я хочу, чтобы вы поклялись мне, что сказали чистейшую правду, и ничего не скрыли.
— Скроешь от вас, конечно, — фыркает Бен, за что получает лёгкую затрещину. — Да клянёмся, клянёмся! —жалобно восклицает он, уворачиваясь от второй попытки Дмитрия.
— Я очень вами недоволен. Вы нарушили столько правил, что мне бы стоило выгнать вас из штаба раз и навсегда.
Дмитрий заглядывает в глаза каждому из нас. Интересно, в каком месте у него рычаг переключения с заботы на занудство?
— Но он этого не сделает, — произносит Татьяна, подходя ближе.
В её нарукавнике всё ещё кто-то возмущается. Нажав на кнопку, она сбавляет громкость, а я успеваю уловить знакомое лицо куратора хранителей.
— Да, — соглашается Дмитрий. — Не сделаю. Но только потому, что не хочу упускать возможность хорошенько наказать всех долгими месяцами дежурств и общественных работ.
Рэм, Полина, а также Максим и Лиза, которых раньше я не заметила, тащат в нашу сторону сумки и пластиковые коробки. Приблизительно представляю их содержимое: оружие, медикаменты, какие-нибудь бытовые предметы, вроде средств личной гигиены. Возможно, еда... Я бы сейчас убила кого-нибудь за нормальное шоколадное печенье вместо пресных крекеров.
— Я всё ещё не уверен, что идея хорошая, но её одобрил Совет, что, собственно говоря, не менее странно, поэтому пока… — Дмитрий замолкает. Оборачивается на принесённые вещи, затем снова на нас. — … пока я даю вам свободу, но на условии ежедневной отчётности. Выход на связь — каждые четыре часа.
— Вам стоит глянуть в словаре, что такое свобода, кэп, — говорит Бен и сразу отклоняется назад.
Но в этот раз Дмитрий на его слова никак не реагирует.
— С вами отправятся Лиза и Рэм, — продолжает он. — И Максим, раз уж «Омега» теперь — единственные в полном составе на этом задании.
Дмитрий замолкает, и в этой паузе нет совершенно ничего хорошего. Напряжение повисает в воздухе. Дмитрий явно приберёг самую главную новость напоследок. Я перевожу взгляд на Татьяну, у которой за плечами рюкзак, и начинаю догадываться, в чём же дело.
— Ещё с вами отправится Татьяна, — наконец произносит Дмитрий, подтверждая мои догадки.
— Ч-что? — Бен аж задыхается от недовольства. — Зачем? Нам нянька не нужна!
— Напоминаю, что одна из вас принесла клятву лишь пару дней назад, и ей сейчас необходимо обучение, несмотря ни на какие возникшие обстоятельства.
Бен резко оборачивается на меня.
— Ну спасибо, коротышка.
Я развожу руками.
— Нет, а вы думали, что мы и правда отпустим вас совсем одних? — уточняет Татьяна и скептически приподнимает бровь. — Кучка подростков против целого мира? Не то кино, парень.
Мы разбираем вещи, кто что сможет унести. Мне достаётся коробка с чем-то бренчащим. Я думаю об оружии.
— Мы просто хотим спасти друга, — говорит Бен. У него в руках два мешка.
— Но и помочь фениксам тоже, — встреваю я. — Мы же поклялись защищать тех, кто будет в этом нуждаться.
— Только вмешиваться в политику чужих миров мы вообще-то не в праве, — произносит Дмитрий.
Без укора, скорее, просто напоминает. Мне даже кажется, что он делает это формально, для галочки, при этом всецело со мной соглашаясь. Или я хочу так думать.… Не знаю.
Не важно. Мы всё равно уже всё решили.
— Вот чёрт, — вдруг виновато произносит Дмитрий. — Я не должен был…
Он оборачивается на джип и даёт отмашку — сигнал. Задняя дверь джипа открывается.
— Да нет, — я качаю головой, не веря своим глазам. — Нет…
Это подло со стороны Дмитрия. С тем же успехом он мог привезти сюда грузовик щенят и сказать, что если мы уйдём обратно в Огненные земли, он утопит его в озере.
— Мне кажется, или… — начинает Саша. Кто-то явно обрывает его, потому как он сразу же замолкает.
Даня быстрым шагом идёт ко мне. Я успеваю поставить коробку на землю, прежде чем он врезается в меня своими объятьями. Как обычно: одна рука на моём затылке, вторая обхватывает корпус.
— Что ты тут делаешь? — спрашиваю тихо.
— Ты, я так понимаю, надолго уходишь, — Даня вздыхает. — Хотел попрощаться.
Я прикрываю глаза. Объятья Дани пахнут красками и жжёными спичками. Я дома. Нет никаких нападений, никакой опасности. Сейчас мы завалимся на диван и весь вечер будем смотреть глупые мультики, которые он так любит.
— У тебя всё хорошо? — спрашивает Даня.
Чувствую, как он перебирает мои волосы и боюсь, что наткнется на рану на затылке. Чтобы этого избежать, отстраняюсь.
— Ага. А ты? Как мама?
— Мы в порядке, — Даня косится в сторону Дмитрия. — Насколько это вообще возможно.
Брат закусывает щёку, начинает нервно дёргать ногой; я чувствую этот импульс в собственном теле.
— Пошли, отойдём, — говорю я и тяну Даню в сторону. Останавливаемся мы только тогда, когда прячемся от чужих глаз за джипом. — Ну? Что тебя так беспокоит?
Даня хватает мою ладонь и сильно сжимает пальцы.
— Тебе Дмитрий всё рассказал?
— Вроде бы да.
— И насчёт меня тоже?
Брошенная невзначай фраза оглушает как хороший удар по лицу.
— Насчёт тебя?
Даня сводит брови к переносице.
— Значит, не говорил.
Я вырываю свою руку из Даниной хватки. Ох, не нравится мне всё это…
— А поподробнее?
Даня видит, что я осторожничаю, и сам даёт мне немного свободы, отступая в сторону.
— Помнишь, я звонил тебе и говорил, что Дмитрий…
— Да, — обрываю его. — Он явился к нам домой. Давай сразу к делу.
— Он сказал мне, что я уже был в штабе. Сказал, что я… со мной всё это случилось раньше, чем с тобой... Но когда за мной пришли, я сразу отказался, и поэтому мне изменили воспоминания…
Я хмурюсь.
— Ты уверен?
Даня кивает.
— Он дал мне какую-то жидкость. Я выпил её, и всё вспомнил. День, когда я в школу не пошёл и провалялся весь день дома… И не сказал ни тебе, ни маме, что именно у меня болит...
Я помню это, потому что Даня тогда серьёзно меня напугал: с утра и до самой ночи он не вставал с кровати, укрывшись одеялом с головой, и не произнёс ни слова, изъясняясь одними лишь жестами. Первое время я думала, что у него инсульт, но потом ему каким-то чудом всё-таки удалось убедить меня не вызывать скорую и прикрыть его перед мамой.
— Я тогда проснулся от шепчущих на непонятном языке голосов. Они заглушали мои собственные мысли и не замолкали ни на секунду. Но самым странным было то, что я понимал их. И мог говорить с ними, но при этом совершенно позабыл русский. — Даня делает паузу, оттягивая ворот рубашки. — Я думал, что сошёл с ума, но в полночь всё прошло. Однако уснуть мне всё равно не удалось, потому что за мной пришли.
— Значит, процесс активизации у всех разный, — говорю я. — У меня было видение аварии, а у тебя — это. А кто пришёл, те ребята… Они сейчас здесь? Ты видел их, когда приходил с Лией?
Даня качает головой.
— Нет. То были парень и девчонка старше двадцати. У неё коротко стриженные светлые волосы и ярко-зелёная чёлка, а у него очки в круглой красной оправе.
Я задумываюсь. Кажется, не встречала никого в штабе, кто мог бы подойти под это описание.
— Они сказали, что я особенный, и, если пойду с ними, моя жизнь изменится, — Даня отводит взгляд в сторону и как-то странно улыбается. — Эти двое явились из двери-портала, прямо как ты и говорила! А я не верил!
— Это неважно…
— Нет, Слав, — Даня поджимает губы. Его подбородок дрожит. — Важно. Когда я отказался, они изменили мои воспоминания, заставив поверить в то, что целый день я провалялся в кровати, потому что у меня температура поднялась до сорока. И ведь меня даже не смутило то, что на следующий день после «болезни» я чувствовал себя отлично!
Собственные слова злят Даню. Замечаю, как он сжимает ладони в кулаки.
— Забыли, — говорю я. — Правда, Дань, это ерунда. Ты отказался — это твоё право.
— Если бы я знал, что ты тоже… что тебе тоже… что ты…
Даня морщит лицо. Это последнее, что он обычно делает перед тем, как заплакать.
— Ты отказался от возможности стать стражем из-за меня?
Он пожимает плечами, но уже спустя мгновение кивает.
— Я просто не хотел участвовать в приключениях без тебя. Сама посуди: я бы рассказывал тебе крутые истории, а ты бы смотрела на меня этим своим грустно-депрессивным безучастным взглядом.… Меня не радовала такая перспектива.
В то время как Даня из-за меня лишил себя возможности стать частью чего-то большого и значимого, я приняла тот же шанс за должное, совершенно не думая, что тем самым отдаляюсь от единственного, кто был рядом всю мою сознательную жизнь.
Я обнимаю Даню, утыкаюсь носом ему в ключицу.
— Я дура.
— Ну, это не новость, — хмыкает Даня.
— Мне тоже стоило отказаться…
— Не говори так.
— Но из-за меня…
— Не из-за тебя. Это было моё решение. Хотя, конечно, оно было принято потому, что я думал о тебе…
Я, не размыкая объятий, легко бью Даню кулаком в живот.
— Я и так чувствую себя ужасно, завязывай.
Он издаёт что-то среднее между смехом и кашлем. И этот звук подводит итоговую черту под его словами.
Даня не винит меня. В то время как я только и делаю, что ищу крайних, он просто продолжает жить дальше.
Даня выпускает меня из объятий. Молча выходит к ребятам, заставляя меня последовать за собой. Я бы хотела ещё на мгновение остаться с ним наедине и сказать, что люблю его, но он, кажется, и без меня это прекрасно знает.
Мой брат всегда был умнее меня.
— Всё хорошо? — спрашивает Дмитрий, когда мы возвращаемся.
— Я с тобой не разговариваю, — бросаю я. — Привести Даню, чтобы зародить во мне сомнение — это подло даже для тебя, капитан.
— Он сам захотел прийти…
— К этому вообще можно привыкнуть? — встревает Бен. Он переводит взгляд с Вани на Даню и обратно. — Вы прям одинаковые.
— А ты как думал, должны выглядеть близнецы? — Ваня закатывает глаза и поправляет очки.
Дмитрий щёлкает пальцами, что-то вспомнив. Лезет во внутренний карман пиджака, достаёт новенькие окуляры в чёрной оправе и протягивает их Ване. Довольный, тот забирает очки и отходит в сторону, поворачиваясь ко всем спиной.
— Пора выдвигаться, — говорит Татьяна. — Уже смеркается. А нам ещё нужно сделать кое-какие дела до ночи.
Я поднимаю коробку с земли. Даня поправляет мои волосы, которые путаются в бусах. Очень хочу, чтобы он пошёл с нами, но понимаю, что даже в нашей ситуации это невозможно. Никакие нарушения правил не смогут перекрыть собой абсолютную Данину беспомощность там, в Огненных землях. Конечно, я сделаю всё, чтобы защитить его, особенно сейчас, когда одна из первейших сил течёт в моих жилах вместе с кровью, но что, если меня вдруг не окажется рядом?
— Будь осторожна, — шепчет Даня мне на ухо. — Я киваю. — И, по возможности, выходи на связь.
— Тогда тебе придётся чаще видеться с Дмитрием.
Даня прикусывает губу, явно раздумывая, стоит оно того или нет. Я не знаю, каким был их разговор у нас дома, и как ко всему этому отнеслась мама, но понимаю, что, скорее всего, всё намного сложнее, чем я могу предполагать; не лучше и не хуже — просто по-другому.
— Я что-нибудь придумаю, — заверяет Даня.
Быстро целует меня в висок и, натянуто улыбаясь, отходит на пару шагов назад. Ребята начинают исчезать в портале по одному. Дольше всего прощаются Полина и Максим. Сначала целуются, затем просто стоят, обнявшись. Бен, который остаётся со мной одним из последних, морщит нос и высовывает язык.
— Прекрати, — шикаю я, толкая его локтем.
— Они бы ещё потра…
— Идите уже, — перебивая его, говорит Дмитрий.
Он хлопает Бена по плечу. Когда тот прыгает в призму, и наступает моя очередь, я в последний раз оборачиваюсь на Даню. Он улыбается мне.
Надеюсь, он сможет уберечь себя от проблем. И маму тоже.
***
Когда горное поселение засыпает, мы выдвигаемся к столице: Я, Бен, Нина и Лиза, Ваня — у нас на связи. А ещё к нам присоединяется Лиса, так как она знает, как выглядят Нити Времени.
Наша удача, что последней, кому на сохранение достался проклятый артефакт, стала именно Доурина.
Молочно-серое небо не выдаёт позднее время суток, и мне даже не хочется спать, пока Лиса не говорит, что сейчас тридцать два часа.
— Это как наши одиннадцать вечера, — поясняет Ваня.
Я оборачиваюсь, но не нахожу его. И только потом вспоминаю, что голос доносится из нарукавника Бена.
— Вань, тебе не обязательно всё время быть на связи, — говорю я.
— Что?
— Говорю, может, мы потом тебе перезвоним?
— А?
Я хватаю Бена за руку и выставляю её перед своим лицом, чтобы видеть Ваню. Он сменил очки, и теперь ему не надо носить повязку. Хорошо, что на чудесным образом исцелённый глаз никто не обратил внимания.
— Тебе легче было с нами пойти, чем устраивать эту видеоконференцию.
Бен дёргает рукой.
— Она права, — говорит он. — Только вот тронет меня ещё раз, и я ей из арбалета в коленную чашечку выстрелю.
— Не соглашусь, — говорит Ваня. Параллельно с его голосом раздаются посторонние звуки. — Я принесу больше пользы как консультант.
Не вижу, что Ваня делает, потому что Бен упрямо прячет от меня своё предплечье, выписывая круги вокруг Лизы и Нины.
— …. я не солдат… — доносятся до меня отрывки Ваниного монолога. Не знаю, в курсе ли он, что никто его не слушает. — …. и кстати, нам надо было взять побольше…
Его голос тонет в чьём-то смехе на другом конце провода. Женский и звонкий. Только спустя мгновение я понимаю, что это Лия.
— Что вы там делаете? — я кричу, чтобы меня услышали.
— Марк рассказывает Лие истории из жизни штаба, — отвечает Ваня.
— И что конкретно он сейчас рассказывает?
— Как Бен проиграл в споре с Ниной, и она загадала ему целую неделю ходить в своём коротком топе, — совершенно спокойно произносит Ваня, а Лия начинает смеяться с новой силой.
Я гляжу на Бена. Светлая ночь позволяет мне заметить лёгкий румянец на его щеках.
— Забавно, — произношу я. — Но можно было придумать и что-то покруче.
— На топике была надпись «Власть девчонкам», — говорит Нина. Её губы расплываются в улыбке. — А Бен был килограмм на двадцать больше, чем сейчас.
Звучит как прикол, однако Бен не смеётся.
— У Марка на наладоннике есть фотки, — слышу я голос Лии. — Сейчас покажу, погоди…
Бен обрывает связь, нажимая на нужную кнопку с такой силой, что она проваливается за пластиковую панель.
— Марк пожалеет, что остался в живых, потому что теперь я его грохну, — рычит Бен.
Он набирает скорость и уходит далеко вперёд, топая при этом так, что за ним неотрывно следует облако пыли. Некоторое время я смотрю Бену вслед, затем оборачиваюсь на Нину:
— Это правда?
— Ага, — кивает она. — Представь нашего Бена таким же вредным и помешанным на модных шмотках, только с животом и вторым подбородком. Это никому особо не мешало, но хорошо так подстёгивало нас на шутки про переедание и лопнувшие пуговицы на рубашках. Ну, знаешь, по-дружески… — Нина кривит губы. Это не улыбка, а что-то похожее на отвращение. — Нам казалось, что это смешно, да и Бен смеялся вместе со всеми. Я всегда думала, что его в себе всё устраивает, поэтому не считала нужным как-то себя ограничивать: он шутил про мою ориентацию, я — про то, что скоро Марку придётся завязывать ему шнурки, потому что сам Бен не сможет наклоняться к своим ногам.
— Он был прям толстым, что ли?
— Вовсе нет. Крупный просто — таких вокруг сотни, на них даже внимания не обращаешь. Ну а теперь — вот.
Нина указывает на Бена, который отдаляется от нас всё дальше. Я вспоминаю утро, когда случайно застала его после душа: капли воды падали с волос на рельефную грудь и плечи, на спине и животе, казалось, нет и жиринки.
— Он начал дневать и ночевать в зале, ел только полезную еду, бегал по утрам, — Нина подхватывает меня под локоть. — Клянусь тебе, когда через полгода я случайно увидела его без рубашки, подумала, что мне парни начали нравиться! — Она передёргивает плечами. — С тех пор остались только фотографии и шутки, которые мы уже никогда не сможем использовать против Бена. А жаль. Есть у меня там парочка отличных заготовок!
Я качаю головой. Знаю Бена недолго, но из уже сложившегося впечатления точно могу сказать — он не из тех, кто ведётся на чужое мнение. Что же тогда заставило его сбросить вес?
Нагоняем Бена мы уже только у входа в столицу. Я гляжу на него краем глаза: парень серее тучи. Неужели из-за глупого воспоминания о прошлом?
— Бен…
Бен прерывает меня, выставляя ладонь между нами.
— Не собираюсь это обсуждать, — отчеканивает он холодно.
— Нет ничего плохого в том, чтобы…
Я замолкаю, когда ступаю кроссовкам в какую-то вязкую субстанцию. Нервно сглатываю. Не хочу опускать глаза и смотреть, что же это. В голове возникают ужасные картины поселения с трупами на улицах.
— Ты бы под ноги смотрела, — говорит Бен.
Он кривит губы. Я отпрыгиваю в сторону, вытираю подошву о землю. А когда оборачиваюсь, вижу, что это всего лишь фрукты, разбросанные вокруг киоска.
— Смотрите-ка, побрякушки!
Нина указывает на сундук, перевёрнутый на крыльце одного из домов. Она идёт к нему, но останавливается, едва доходя до места. Оборачивается на нас через плечо.
— И три трупа прямо в коридоре.
— Тут их будет ещё много, — говорит Лиза. — Если верить вашему рассказу про то поселение.
Она касается кобуры пистолета у себя на поясе и оглядывается по сторонам. Её холодные голубые глаза сканируют каждый дом.
— Как выглядят Нити Времени? — спрашиваю я у Лисы.
— Катушка вот такого размера, — Лиса большим и указательным пальцами показывает расстояние, равное, навскидку, сантиметрам десяти. — С чёрно-белыми плотными нитками.
— Хочешь сказать, что Нити Времени в буквальном смысле нити? — уточняет Бен.
Он пинает что-то у себя под ногами. О стену близ стоящего дома бьётся круглая металлическая кружка.
Вместо Лисиного ответа раздаётся сигнал с моего нарукавника. Некоторое время я просто таращусь на него, а затем не без Нининой помощи нажимаю на необходимую кнопку.
На экране, в помехах и горизонтальных полосах, появляется Ванино лицо.
— Привет ещё раз, — говорит он.
— Ты вовремя, — отвечаю я и даже улыбаюсь. — Не расскажешь о Нитях Времени поподробнее? Из чего они сделаны?
Ваня кусает губу. Его глаза стекленеют, отблеск в очках придаёт им немного устрашающую задумчивость.
— Из волос королев Летнего и Зимнего дворов.
Не уверена, что расслышала правильно, а потому гляжу на ребят рядом. Все они озадачены, как и я.
— Почему именно из волос? — спрашивает Бен.
При этом мне назло, будто это действительно лучшая в мире месть, он суёт своё лицо к моему нарукавнику. Еле сдерживаюсь; одно маленькое, но резкое и достаточно сильное движение, и мне придётся оттирать от нарукавника кровь, которая польётся из его разбитого носа на пластиковую панель.
— Потому что в волосах Волшебного народца сокрыто наибольшее количество магии, чем в любой другой их части тела.
Мы с Беном переглядываемся. По глазам и по едва скрываемой улыбке понимаю — похоже, мы оба достаточно испорчены, чтобы придумать если не одну и ту же, то очень похожую пошлую шутку.
***
Добыть нити Времени оказывается делом, не стоящим и получаса. Самым сложным было отыскать нужную комнату: Доурина хоть и дала предельно чёткие указания, но в том хаосе, из которого состояло теперь некогда красивое и величественное здание, было тяжело ориентироваться даже Лисе, живущей там с рождения.
И всё-таки, мы нашли их. Они прятались в библиотеке, в книге с пустыми страницами, в центре которых вырезан небольшой квадрат. Нина так и сунула Нити себе в рюкзак, не вынимая их оттуда.
— Мало ли, какой силы они содержат магию, — сказала она в объяснение, пожав плечами.
Сейчас мы идём в сторону ворот. Я оглядываю столицу и лишь убеждаюсь в прошлых мыслях: если бы не разруха, город напоминал бы сказку. Узкие улочки, ровный ряд домов с цветными оконными рамами, пёстрые растения на подоконниках. Я представляю столицу живой, наполненной фениксами, ведьмаками, смехом, и меня душит жалость к утерянному навсегда очарованию.
Город мёртв. И в подтверждение этому кровь на стенах, обугленные трупы, конечности, торчащие из-под завалов, и вещи, брошенные застигнутыми врасплох хозяевами.
Прямо как Нинин сундук с драгоценностями…
Ноги врастают в землю. Я стою, таращусь на пустое крыльцо и теряюсь в своих ощущениях: не напугана, но растеряна.
— Ребята, — зову я.
— В чём дело? — первой рядом со мной оказывается Нина.
Я указываю на крыльцо.
— Сундук исчез.
Бесшумно и осторожно, Нина тянется за своим складным арбалетом.
— Кажется, мы тут не одни.
Я завожу руку за спину, нащупываю рукоять меча. Несмотря на тёплую погоду, металл, из которого он сделан, остаётся холодным. Нина оборачивается на Бена и Лизу и что-то показывает им с помощью жестов. Ручная азбука. Для меня все эти пальцы и взмахи не несут абсолютно никакого смысла. Не хочется признавать, но прав был Дмитрий, когда говорил, что мне необходимо обучение.
Подобные упущения могут поставить под угрозу не только мою безопасность.
— Вы чего там? — восклицает Ваня из динамика моего нарукавника.
Он всё ещё на связи, но я совсем про него забыла.
Тут же раздаётся шум на втором этаже дома, напротив которого мы стоим. Я превращаюсь в натянутую струну. Дрожащими пальцами тянусь к кнопке выключения громкости, но не успеваю. Звон бьющегося стекла оглушает, а затем что-то чёрное и тяжёлое падает на меня, придавливая к земле. Я даже не кричу. Всё происходит слишком быстро. Я слышу драку, но ничего не вижу и продолжаю пытаться скинуть с себя мешок. И только когда чьи-то руки крепко хватают меня за горло, понимаю, что мешок и не мешок вовсе, а кто-то вполне живой и очень проворный — мне на беду.
Я пытаюсь позвать на помощь, но не могу выдавить и звука. Слёзы застилают глаза, но я всё равно достаточно отчётливо вижу маску, за которой скрыто лицо моего душителя. На ней гримаса застывшей безумной улыбки. А вместо глаз — красные дыры.
— Слава! — кричит кто-то, но его голос тонет за звуками ударов.
Я цепляюсь за запястья душителя. Чувствую, что его хватка ослабевает, но этого всё ещё недостаточно для того, чтобы мне начать дышать полной грудью.
Краем глаза замечаю движение справа, и вот вижу Нину. Она ловко применяет удушающий приём на носителе маски. Мышцы на её руках напряжены до предела. Спустя несколько секунд, кажущихся вечностью, пальцы моего душителя окончательно разжимаются. Нина тянет его на себя, позволяя мне подняться на ноги. Я захожусь в кашле, горло раздирают острые иглы, но, несмотря на это, я не медлю: одним движением вытаскиваю меч из крепления, быстрым взмахом его кончика скидываю маску с незнакомца…
… И тут же натыкаюсь на взгляд ярко-зелёных глаз моего давно погибшего лучшего друга.
Меч падает на землю. Я парализована. Безоружна. И совершенно точно окончательно сошла с ума, если снова вижу его…
— Рося? — спрашивает знакомый голос.
Зелёные глаза расширяются от ужаса. На лице — непонимание. В ответ я качаю головой. Вперёд выходит Бен. Вместо того, чтобы поднять мой меч, он прицеливается в Кирилла из своего арбалета.
— Фейри, — брезгливо цедит Бен сквозь зубы. — Слава, не верь в то, что видишь — это может быть иллюзией.
Но сейчас в мире не найдется слов, способных оторвать мой взгляд от Кирилла. Он такой, каким я представляла его в своих видениях: высокий, коротко стриженный, с немного безумным, но таким тёплым и родным взглядом…. Я прикладываю ладонь к груди. Сердце бьётся до невозможности бешено.
— Кирилл?
— Слава, это не он! — повторяет Бен настойчиво.
Я слышу механический щелчок; Бен готов выпустить стрелу, которая наверняка попадёт прямо в цель.
— Рося…
Этот выдох. Такой надрывный и полный сожаления, что мне хватает ровно мгновения, чтобы вырасти между арбалетом Бена и своим мёртвый другом. Даже если это неправда, даже если это какая-то очередная глупая магия, мне плевать.
Я не переживу, если второй раз стану свидетельницей его смерти…
— Слава, уйди! — кричит Бен.
В голосе Бена столько мольбы. Он знает, что должен выстрелить. Я оглядываю стоящего передо мной. Правда или нет? Как понять? Что, если сейчас я мешаю Бену и Нине скрутить преступника?
— Рось, это я, — Кирилл, или кто бы он ни был, опускает глаза вниз.
Сначала я думаю, что ему стыдно, но потом понимаю, куда именно он смотрит: на его шее висит кулон со знаком зодиака. Совсем как у меня, только здесь в серебряном круге вместо стрелы человек с кувшином. Водолей.
— Нет, — шепчу я, неспособная ни на что больше.
Если это магия, то она не может быть такой реальной. Они не могут знать.… Даже я успела об этом позабыть!
— Не верь ему! Фейри — обманщики! Он читает твои мысли и может превратиться в кого угодно, лишь бы задурить тебе мозги!
Бенов голос срывается на крик.
— Он прав, — тихо говорит тот, кто один в один похож на Кирилла. — Я правда фейри, но я – это я… Рось, я всё могу объяснить…
Одна моя часть хочет послушать, а другая готова подобрать меч и полоснуть его острым лезвием по лицу Кирилла, лишь бы только не видеть этой грустной улыбки.
— Слав, ты знаешь его? — спрашивает Нина.
Она растеряна не меньше моего.
— Помнишь, я рассказывала тебе о Кирилле? — сипло спрашиваю я.
Нина хмурит брови и кивает с опозданием.
— Погоди.… Разве он не умер?
— Да, — соглашаюсь я. — Я тоже так думала.
