Обратный отсчет

В висках билось заключенное в клетку его сознания тиканье часов. Илья оперся на стену, на которую его бросило несколько секунд назад. Собственное тело неумолимо подводило, поэтому пришлось вцепиться в раковину, чтобы жалко не сползти прямо на пол. До этого приступов не было несколько дней, и, кажется, пришло время ему расплачиваться за это небольшое затишье. Собственное отражение он тщательно избегал, пытаясь отвлечься на что угодно, лишь бы не слышать этого кровью долбящего по ушам тиканья. Воздуха катастрофически не хватало, но уборную без окон он покидать не спешил. Четыре узкие стены давили, но он понимал, что только в наглухо закрытом, маленьком помещении, как туалетная комната, он чувствует себя в безопасности. Только вот сейчас даже тут страх опутывал его, как паутина, погребая под собственной тяжестью и внушая, что самый легкий, быстрый, надежный, обещающий спокойствие и свободу способ - это его дробовик. Он сопротивлялся этим мыслям уже так давно, что сил почти не осталось. Измученное воображение тут же подсказало, где именно сейчас его оружие - заботливо уложенное в специальную подставку, матово блестящее, всегда готовое к действию. Где-то глубоко внутри кто-то без сомнения ласковый говорил, что стоит ему сделать это, как все сразу пропадет, и неважно, как он будет выглядеть после, особенно после того, как до его тела доберутся зараженные. К горлу снова подступила тошнота, и он поспешно открыл воду, складывая под струю дрожащие руки. Боковое зрение постоянно ловило ядовитый, почти неоновый цвет длинного ремешка наручных часов. Почти не контролируя собственные действия, он медленно перевел на них взгляд. Часы были обычными - правда, чуть поцарапанными на ремешках, и в эти царапины уже успела попасть грязь. А ещё стекло было немного стесано, словно им елозили об камень. Но они были целыми и такого яркого цвета, что почти сияли в тусклом освещении. Он мог поклясться, что тот подросток ещё помнил, как говорить, когда Илья убил его. Его тогда застали ближе к вечеру почти у самого дома. Зараженные, почему-то, сбились в немаленькую кучу (не иначе, охота?) и оттеснили его с более менее безопасной территории к обрушенному мосту над магистралью. Место было открытое, а патронов он не считал, а они все шли и шли. С одной девушкой он расправился ножом, полоснув по шее с жутким, незабываемым хлюпающим звуком. Она ещё стояла на ногах, но не двигалась, когда на него налетел какой-то подросток - лет 15-16, не больше. Он был длинным и худощавым, но атаковал с такой силой, что Илья покачнулся. Порванная вдоль щека позволила ему укусить его за плечо широко и крепко - он почувствовал, как его зубы сжимаются нечеловеческой хваткой, прокусывая один слой ткани за другим. Ещё немного, и он бы дошел до цели, впившись в его кожу, но Илья смог отбросить его, не успев точно прицелиться и промазав. Он попал ему в плечо почти в упор, снеся половину шеи - даже когда Илья вспоминал об этом, его начинало мутить. Мясо в рваной ране торчало струпьями, но взрыв пули не задел позвоночник, который теперь можно было увидеть у основания шеи. Пока недалеко отброшенный парень вставал, Илья выстрелил в подобравшегося так же близко мужчину - остальные были далеко и осталось их мало. Тем временем юноша вновь перешел в наступление. Илья не понимал, почему не может заставить себя отвечать на его атаки. Зубы снова клацнули в миллиметре от его руки, а Илья отступил, пытаясь просто не смотреть в рваное мясо в ране. Следующим выпадом ему удалось сбить мужчину с ног - он снова оказался так близко, что Илью окатил запах разложения и крови. Вывернув из неудобного положения нож, он без труда проткнул им ему грудь. Ближе, к шее, было не подобраться - парень дрался, как черт, хаотично, но эффективно размахивая руками. Илье в какой-то момент удалось просто сбросить его с себя, а потом - вцепившись в остатки джинсовой куртки с силой толкнуть к краю моста. Секунды были решающими - секунды и неуклюжий, инерционный шаг парня назад. Но этого оказалось недостаточно. Выпрямившись почти на краю и восстановив равновесие, он кинулся на него и вцепился в руки так, что Илья ощутил, как его ногти входят ему под кожу. Он пытался утянуть его с собой, и это у него получилось, потому что - ещё одна длинная и полная звенящей пустоты секунда - Илья оторопел и не был готов. Под спиной мертвяка уже была пропасть, когда Илья резко дернулся спиной назад, пытаясь удержаться на краю моста. Кажется, ему удалось отцепить его от себя, только вот не до конца - упав на край, он почувствовал давление, тяжесть и резкую боль в неестественно повернутой руке. Парень все ещё держался за него, держался и смотрел вверх, на него и поверх, внутрь, вглубь, и Илья почувствовал себя так, будто его прошибло током. Он никогда не видел более осознанного и отчаянного взгляда, чем в то мгновение, когда этот зараженный разжал пальцы. Глаза у него были серо-зеленые, и, в этот момент, капле человеческого в нем удалось победить. Через ещё один гулкий удар сердца в ушах в его почти потерявшей чувствительность руке остались только часы - яркие, ядовито-оранжевые, кричащего и живого цвета. Он пытался от них избавиться много раз после того, как сам принес в магазин, служивший ему убежищем, и запер в сером ящике дешевого стола. Он пытался избавиться от них много раз, так много, что тот факт, что они ещё были у него, казался чем-то сверхъестественным и мистическим. Как если бы они были ярким призрачным пятном. Они застыли уже давно, но в его голове шли мерно и точно, отсчитывая секунды и часы до того, что было лишь вопросом времени. Того, что много лет мусолили все писатели и философы, как оказалось, совершенно впустую предрекая человечеству смерть от других смешных, по сравнению с этой, угроз. До полного и абсолютного истребления людей.