Удары и объятия. Часть 1
Тёплый приём
— Пап, ну я правда его видела! — Клэр скакала вокруг родителей, пока Джон и Мэри загружали пакеты из Tesco в багажник машины.
— Клэр, прекрати, — отрезал Джон резким, грубым тоном, и тут же напоролся на укоряющий взгляд Мэри. Он и сам не хотел бы когда-либо говорить с ребенком в таком тоне.
— Человек в пальто и с синим шарфом! — упорствовала малышка, оттягивая от подбородка собственный, припорошенный снегом шарф, который мешал ей говорить. — Прямо там, в табачном отделе! — Джон тяжело вздохнул, опираясь рукой на машину, и Мэри чуть не прибила ему пальцы, когда резко захлопнула багажник.
— Милая, залезай внутрь, — ласково обратилась она к дочери, усаживаясь в водительское кресло.
— Вон он! Там, там, прямо там! — маленькая забияка ткнула пальцем в сторону раздвижных дверей супермаркета и побежала в указанном ею направлении. Вдруг земля под ней закружилась, и детские ножки в аккуратных белых сапожках стали перебирать воздух. Джон успел перехватить дочку, пока она не убежала слишком далеко, поднял её на руки и усадил на заднее сидение.
— Это был Шерлок, пап. Точно тебе говорю, — с деловитым видом объявила Клэр. — Я знаю, как он выглядит. У тебя в блоге есть фото. Ну, помнишь, после истории с Черным Лотосом, ты выставил ваши фотографии, чтобы если кто-нибудь в следующий раз захочет похитить Шерлока, они похищали его, а не тебя?
— Я не хотел чтобы его похищали, просто… — Джон зло сопел, пытаясь справиться с ремнями безопасности на неспособном сидеть спокойно ребенке.
— Так вот, я знаю как выглядит Шерлок. И это был он. — На переднем сидении тихо вздохнула Мэри. — Правда, кудрей не было…
— Ну вот видишь: какой может быть Шерлок без кудрей? — прыснул невеселым смехом Джон, садясь в машину. — Поехали, Мэри.
***
— И, что думаешь? — спросил Джон у жены уже ночью, когда они уложили Клэр, и сами готовились отойти ко сну.
— О чём? — не то, чтобы Мэри не догадалась, какой темы касался вопрос, она просто хотела дать Джону понять, что и вовсе не считает нужным задумываться об этом.
— Думаешь, Клэр и правда могла его видеть?
— Не знаю. Ты бы попробовал для разнообразия почитать ей что-нибудь, кроме своего блога.
— О, перестань. Я читаю ей всякое разное, мы же сами с тобой кучу книжек покупали, просто блог ей нравится больше всего. У детей так бывает, они зацикливаются на чём-то одном. К примеру, сын твоих друзей, Доусонов, постоянно смотрит «Ранго». Это пройдет.
Не думаю. У неё это не пройдет, пока не пройдет у тебя самого— подумала Мэри, но промолчала.
—
Наших друзей, — поправила она его, кончиками пальцев размазывая ночной крем под глазами. — Просто другие дети мечтают увидеть Санта Клауса, а наша дочь — детектива. — Она еще раз посмотрела на себя в зеркало, прежде, чем погасить ночник и забраться в постель. — Спокойной ночи, Джон. — Мэри зевнула на этих словах, но в её голосе чувствовалась усталость совсем иного рода.
Джон посмотрел в окно. В густой ночной синеве тихо кружили снежные хлопья.
Нет, Клэр не могла бы узнать его, даже если бы и увидела. Та фотография, я сделал её очень давно. Ещё до всего. Когда у нас было «ты и я против всего мира».
— А ты не могла бы найти его? Узнать, где он сейчас?.. — Мэри ничего не ответила, так что Джон помолчал и добавил, — В теории?
— Я следила за ним, ещё в самом начале, когда он был в Хорватии. Потом Шерлок вычислил меня и заблокировал.
— Может он не понял, что это именно ты? — Джон чувствовал, что ведет себя как ребенок, но остановиться не мог.
— Он знал. Джон, он жив и с ним всё в порядке, насколько это возможно в данных обстоятельствах. — Под одеялом она накрыла его руку своей.
— О, и мне должно быть этого достаточно? В самом деле?
— Милый, а чего ты хотел?
— Уж точно не всего этого. — Мэри одернула руку, вероятно, восприняв этот выпад на свой счёт. — Прости, я не это имел ввиду. Просто меня злит то, что ты его понимаешь. Что ты, как и Шерлок, считаешь нормальным то, что у меня, чёрт возьми, даже в голове не укладывается.
— Джон, он не напоминает о себе только потому, что хочет дать нам возможность жить нормально. То, во что превратилась его жизнь… это не то, что можно обсудить за обеденным столом или по телефону. Эту деятельность нельзя совместить с чем-либо, она ни с чем не сочетается и отнимает всё время. Но Шерлок адаптировался к этому, поверь мне, я сама когда-то так жила…
— Не слова больше, Мэри.
Тошно так, что взвыть хочется.
***
А на утро, они как и всякая нормальная семья, готовились к Сочельнику. Клэр обматывалась в гирлянды и танцевала так, подключив разноцветные огоньки к сети. Мэри повесила омелу на их входную дверь, так что супруги даже нашли повод поцеловаться. Таких поводов не встречалось уже давно.
На кануне Рождества Джон заявился к миссис Хадсон. Она не была удивлена, Джон выучил урок тех двух лет, когда избегал её из-за сильных ассоциаций жизни с Шерлоком, так что теперь звонил и навещал бывшую домовладелицу куда чаще. Да и Мэри следила за тем, чтобы он её не забывал. И всё-таки Джону было куда легче звонить, чем встречаться лично.
— Миссис Хадсон, здравствуйте, — Джон поприветствовал её легким поцелуем в щеку.
— Привет, дорогой, какими судьбами?
— Да вот, хотел позвать вас к нам на рождественский ужин.
— Да? Но Мэри уже сделала это по телефону…
— Правда? — Джон замялся и почесал затылок. — Я и не знал. — Он попытался загладить всё простодушной улыбкой, но миссис Хадсон внимательно посмотрела на него и спросила:
— Джон, что-то случилось?
И Джон сдался.
— Клэр говорит, что видела Шерлока.
— О, Джон…
— Знаю…знаю, но… она ребенок, ей никто не поверит, от неё он не стал бы прятаться. Если бы действительно был в Лондоне, конечно.
— Прости, дорогой, но здесь его не было.
— А, всё-таки, давайте с вами проверим пыль?
Миссис Хадсон грустно улыбнулась ему, но послушала Джона, и пошла за ключами к 221-Б.
— Вот видишь, тут так давно никого не было, что даже замок заедает. — Сказала Марта, возясь с дверью.
Увы, квартира пустовала и в ней повсюду танцевала пыль. Она, точно серый слой снега, припорошила и оба пустующих кресла, и каминную полку, и…
— Постойте-ка, это череп? — слегка возбужденно спросил Джон.
— Да, это я вернула его сюда, — с сожалением созналась миссис Хадсон. Джон заглянул в его пустые глазницы.
Memento mori — вспомнилась ему злосчастная надпись на латыни, которая обычно встречалась в книгах под изображением черепа.
— Чёрт…чёрт! — Он сжал переносицу, и успел вскинуть руку прежде, чем миссис Хадсон приблизилась к нему для утешения. — Не надо, всё в порядке.
— Мне очень жаль, Джон.
— Да, да, мне тоже.
Соблюдая приличия, они ещё раз переговорили по поводу времени званого ужина и обсудили трудности выбора подарков, условно возвращаясь в ту жизнь, где Шерлока давно уже нет и где говорить о нём не принято. Но перед тем, как уйти, Джон не сдержался.
— Знаете, Мэри считает, что Шерлок не навестил бы нас, даже если бы и мог. Ну, чтобы не ворошить нашу скучную размеренную жизнь своими высокопарными шпионскими играми.
— Да, думаю, он действительно не стал бы тревожить нас, если не может вернуться сюда насовсем.
Джон помрачнел. Если уж и миссис Хадсон думает так… Не смотря на все её выдумки и преувеличения, он склонен полагаться на слова этой умудренной опытом женщины. Тем более, что она хорошо знала Шерлока, впрочем, как и он сам, вот только Джону до глупого хотелось верить…
— Джон, — мягко сказала она, но подобрала такой особенный тон, будто старалась пристыдить его, — ты ведь хорошо его знаешь. Если Шерлок чего-нибудь хочет, он сделает это даже вопреки здравому смыслу. Так что если он действительно в Лондоне — скоро ты его увидишь. — Миссис Хадсон заговорщически подмигнула ему, и, боже, это было так по-шерлоковски.
А он хочет?
***
Праздничные гирлянды остались гореть до утра. Немытая посуда, конфетти, которым баловалась Клэр, пробка от шампанского, залетевшая в угол… Уотсоны решили не заморачиваться над уборкой, чтобы не портить себе праздник. На это у них будет будничное завтра.
Шерлок обещал себе не делать этого. Почти поклялся, но потом решил не горячиться, вспомнив о том, что уже давал клятву в этой жизни, и вторая будет перебором. Боже… это было точно вечность назад. К тому же, он знал, насколько бессмысленно клясться самому себе, ведь с совестью так легко договориться, особенно когда скребущие на душе кошки не на её стороне.
Наступать на резинового пёсика было не очень предусмотрительно, но Шерлок тоже человек.
Даже после всего. Ориентироваться в темноте, да еще и в чужом доме, он не умеет. На секунду он замер на месте, опасаясь, что детская игрушка возымеет эффект сигнализации, но никто даже не думал просыпаться, так что он продолжил свой путь.
Ничего же страшного не случится, если он просто посмотрит, а его самого никто не увидит?
Гирлянды подсвечивали ему улики: кучу пригнездившихся под ёлкой подарков, новые фотографии в рамках на стене (из последнего семейного отпуска), две карточки участников клуба по бриджу на телефонной полке, и там же уже использованные билеты в театр (вероятно, чей-то подарок).
Все улики указывали на то, что у семьи Уотсонов всё идёт хорошо, но Шерлоку важно было взглянуть на жертв этого
преступления брака. К счастью, дверь в их спальню оказалась не скрипучей, а мягкий коврик на полу скрадывал звук шагов. Шерлок не сразу осмелился заглянуть внутрь, он обещал себе не встречаться с ними, с Джоном… иначе это будет катастрофа, это выбьет
обоих троих (с Мэри всё-таки нужно считаться) из колеи, да и что это даст? Открывать дверь в их спальню, врываться в эту семейную идиллию, было всё равно как распаковывать чужой подарок. Джон бы не одобрил.
Поздно. Ноги сами переступили
рубеж порог, когда дверь приоткрылась, предоставляла вид на мирно спящую пару. Мэри спала лёжа на спине, а Джон отвернулся от неё и скрутился в позу эмбриона.
Как же сильно Шерлоку захотелось вдохнуть, когда правильнее было бы вообще не дышать. Усмирив приступ паники, он подошел ближе к кровати. Они выглядели такими умиротворенными… как можно читать спящих? Когда они с Джоном ещё жили вместе, во время бессонницы Шерлок проникал к нему в спальню и подслушивал ночные бормотания. Джон часто разговаривал во сне. Потом Шерлок любил использовать это, чтобы заставить Джона считать, будто он может вычислить, о чём тот думает. Этим нехитрым трюком Джон восхищался особенно. А бывало и так, когда Джон уж сильно заговаривался, Шерлок будил его во время кошмаров, а потом врал, что это Джон разбудил его своими криками, так что он и не подозревал, что Шерлок был в его спальне всё время.
Можно ли дедуцировать спящего?
Нельзя. Это неправильно по отношению к спящему человеку, Шерлок. Во сне люди совсем беззащитны.
Раздался в его голове до боли родной голос, обладатель которого спал прямо перед ним и не подозревал о его присутствии.
— Именно, Джон, — подтвердил вслух Шерлок, сам от себя того не ожидая. Мэри слегка шевельнулась во сне.
Именно, Джон, твоя поза эмбриона говорит о чувстве беззащитности, и, возможно, депрессии. Только, с чего бы это? Надо обновить данные.
Шерлок слегка отодвинул штору, впуская в комнату свет уличного фонаря, и подошел к тому краю кровати, на котором спал Джон. Тусклая полоска света осветила пару новых морщин на лбу и благородную, почти не отличимую по цвету от остальных волос, седину на висках.
С момента последней встречи прошли годы. Ревность пронеслась по Чертогам быстрой пулей: Шерлока не было здесь, чтобы отметить каждое изменение в день его появления, чтобы зафиксировать причину. Он склонился над Джоном ближе, чтобы лучше рассмотреть его, чтобы обновить данные, что хранятся в самом сердце Чертогов, с непробиваемыми стёклами вместо стен.
Смотреть можно, трогать нельзя — это правило, установленное Шерлоком для обращения с воспоминаниями о Джоне, вдруг подошло и для реального объекта наблюдения. Шерлок поймал себя на том, что подносит пальцы к его лицу, и всполошился, когда ощутил дыхание Джона на них.
Бежать. Тревога. Срочность.
Перед тем, как уйти, Шерлок получше укрыл Джона одеялом, которое Мэри милостиво перетянула на свою сторону.
Слишком глупо и беспечно для такого гения повторять одну и ту же ошибку, причём, до того нелепую… Насколько глупо, что Шерлок не уверен, а не специально ли он сделал это, во второй раз наступил на те же грабли, а если точнее — на резиновую игрушку. Вселенная в редких случаях бывает ленива. Как только пёсик заскулил под его ногой, на кухне появился свет. Его источником был холодильник, кто-то маленький, с босыми ножками и расплетёнными перед сном косичками, проголодался посреди ночи.
Рост Клэр был чуть ниже дверцы холодильника, макушка достигала верхней полки, но для Шерлока она оказалась слишком большой. Дочери Джона всего тридцать сантиметров, когда он видел её в последний раз.
Какая-то секунда, за которую они успели узреть друг друга, и Шерлоку показалось — история повториться. Что всё будет точно как в сказке «Гензель и Гретель» версии Джима Мориарти. Девочка увидела его — вот сейчас она закричит. Ночью из чужаков в доме могут находится только сказочные злодеи. И Клэр действительно закричала, только шепотом, словно бы именно она тут была злодейкой и не хотела, чтобы родители-правочинцы её заметили. А Шерлоку внезапно досталась старая роль, от которой он успел отвыкнуть — роль героя. Шерлок никак не мог этого ожидать: девочка прокричала его имя, за какую-то секунду оказалась рядом и кинулась его обнимать. Он оторопел, и только когда Клэр прошептала «я так и знала, что ты настоящий», — аккуратно, но слегка неуклюже погладил ребенка по голове.
Это было очень странное чувство. Дочь Джона, которая родилась у него на глазах, и которую с тех пор он больше не видел — знала его и любила. Шерлок и подумать не мог, что когда-нибудь в жизни испытает нечто подобное. Это было странно и грустно. Шерлок — будто миф, передаваемый из уст в уста, из поколения в поколение, когда сам герой этого мифа уже отошел в историю.
«Па-а-а-ап», — чуть было не закричала Клэр, но Шерлок успел зажать ей рот рукой. Он присел перед ней на корточки, отшвыривая ногой злосчастного резинового пёсика. Поверх длинных пальцев, что закрывали девочке чуть ли не всё лицо, на него непонимающе смотрели широко распахнутые синие
джоновы глаза.
— Тс-с-с, нельзя.
— Почему? — шёпотом спросила Клэр, когда Шерлок её отпустил.
— Пусть это будет наш маленький секрет. — Шерлок подмигнул ей и встал, чтобы уйти, но любопытная девочка схватила его за рукав пальто.
— Почему секрет?
— Так надо, — с внушительной серьёзностью заявил Шерлок.
— Почему так надо? — неуверенно поинтересовалась Клэр, водя босой ножкой по полу. Шерлок только закатил на это глаза. — Папа всегда объясняет почему.
— А мама? — Попытался подловить её Шерлок, и это сработало. Малышка обречённо вздохнула. — То-то же. — Шерлок развернулся на пятках, чтобы сбежать как можно скорее, когда за спиной у него раздался осмелевший, более громкий шепот.
— Если ты уйдешь, я закричу. — Шерлок вздёрнул брови и повернулся к неугомонному ребёнку.
— Это шантаж?
— Папа называет это компромиссом! — возмутилась Клэр. Компромисс… От этого слова так разило Джоном. Когда-то он пытался научить Шерлока компромиссу, но теперь, все плоды этих занятий беспощадно уничтожены рукой новой жизни, где нет уступкам и половинчастым решениям.
— Ладно. И какова моя часть уговора?
— Поговори со мной немного. Никто не верит, что я тебя видела.
— Ладно, только никто не должен знать. — Девочка нахмурилась, и Шерлок всерьёз засомневался, можно ли иметь дело с ребёнком. — Это моё условие. Так работает компромисс.
— По рукам. Главное же, что я теперь знаю точно.
«Одно слово, Шерлок. Одно, чтобы я знал…»
— Что ты хотела в холодильнике?
— Молоко.
— Налей и мне.
Говорить с Клэр оказалось на удивление просто и в то же время очень трудно, потому как Шерлок не привык иметь дело с собеседником, который говорит больше, чем он сам. Девочка будто бы сдавала ему экзамен по шерлокиане, пересказывая о их с Джоном приключениях всё, что знала от отца. Иногда она останавливалась, уточняя у Шерлока, так ли всё было на самом деле, «точно-точно»? По-детски восторженный шепот уносился очень высоко и Шерлоку время от времени приходилось прикладывать палец к губам, напоминая Клэр вести себя
тихо.
— Почему ты не хочешь встретиться с папой? — спросила девочка, когда уже выдохлась и устала от переизбытка эмоций.
— Мы договорились. Компромисс, помнишь? — упрекнул её Шерлок.
— Он почему-то злится, когда я говорю о тебе. А потом становится очень-очень грустным. Правда-правда. — Невинно пролепетала девочка и сама скорчила невинную гримасу.
И кто только научил её давить на жалость? Уверен, с Джоном это работает.
— Мне пора идти. Приятно было познакомиться, юная леди.
Шерлок всегда знал, что женщинам доверять нельзя. Даже таким маленьким. Стоило ему только повернуться к Клэр спиной, как тут же раздался громкий писк.
— Пап! Пап, быстрее!
Всё-таки в ней есть что-то и от Мэри. Подумал Шерлок, уличив девочку в предательстве, но тут же его сердце наполнилось гордостью за этого ребёнка, потому что Клэр осталась верна Джону.
Шерлок бросился бежать, но было поздно, потому как у Джона всё ещё сохранились отличные рефлексы. Да и у Мэри тоже. Не прошло и полминуты, как в дверях нарисовались супруги Ватсоны.
— Он здесь! Прямо тут! Я поймала его! — хвасталась Клэр, повиснув на рукаве шерлокового пальто.
Джон хотел верить дочери с самого начала и верил, а потому вся эта ситуация не застала его врасплох.
— Молодец, милая. Ты умница. — До опасного спокойно и тихо ответил Джон, так, что присутствующие взрослые сразу почувствовали и распознали в его тоне угрозу, пока Клэр радовалась похвале. — А теперь иди. Мама отведет тебя спать.
— Джон…
— Сейчас же! — Джон приказывал так же редко, как Шерлок просил, потому если они и задействовали тяжелую артиллерию — то непременно выигрывали.
Мэри не смела возразить. Она кивнула Шерлоку и увела Клэр в их с Джоном спальню, чтобы уложить её вместе с собой.
Джон подходил к Шерлоку очень медленно и становился всё ближе и реальнее, что было страшно непривычно, учитывая разделявшие их километры и годы. Или просто страшно.
— Джон.
— Кинусь его обнимать — останови.
— Ни за что.
— У тебя опять усы. — Джон поднес пальцы к его губам, очерчивая контуры, но не касаясь.
«Твои тоже можно стереть».
— Ах это… — Шерлок вытер рот тыльной стороной ладони. — Клэр угостила меня молоком.
— Кинусь его обнимать — останови.
— Ни за что.
— Где твои кудри?
— Решил кое-что поменять.
— С ними тебе было лучше. Лично я предпочитаю кудрявых детективов.
«Предпочитаю гладковыбритых врачей».
Они пару секунд смотрели друг другу в глаза, где уже плясали тёплые смешливые искорки, которые мерно угасали под натиском тревожности момента. Шерлок сканировал Джона, пока тот не моргая смотрел на него.
Сжимает и разжимает кулаки в попытке скрыть тремор. Едва заметно переступает с носков на пятки, останавливая себя на месте. Во взгляде переизбыток противоречивых эмоций, что делает его нечитаемым.
— Джон, я… — пытается объясниться Шерлок, но Джон так резко срывается с места, что он инстинктивно делает шаг назад. Его нос и губы хорошо помнят, чем дело кончилось в прошлый раз. Вот только Джон больше не собирался бить его. Неожиданное объятие получилось таким стремительным, что, из-за того, что Шерлок попытался увернуться, они по инерции влетели в стену. И тут уже Шерлок, ещё миг назад бывший в готовности сопротивляться удару, придерживает Джона за локти, не давая ему упасть, а Джон, в свою очередь, успевает обхватить его затылок, принимая удар о стену на костяшки пальцев, лишь бы не пострадала многострадальная некогда кудрявая голова. В свою очередь, плечо Шерлока служит подушкой безопасности между стеной и джоновым упрямым лбом. Что же, это объятие получилось несколько более отчаянным, чем должно было бы быть, но абсурдность положения только добавляла ему правдивости. Вышло совсем уж неловко, но неловкость — уже недостаточно веский повод, чтобы отступить хотя бы на сантиметр. Это ничего. Шерлок никогда не чтил личного пространства. Джон сжал его так сильно, что Шерлок даже решил, что изначальной целью был не удар, а удушение. Джон ослабил хватку, но не отпустил, потому Шерлок осмелился едва ощутимо обвить руками его спину. Теснота, в которой они оказались по отношению друг к другу не была для него привычной, и, как Шерлок был уверен, Джон тоже не мог испытывать от этого комфорта.
— Давно не ходили слухи… — попытался отшутиться он, но Джон не сдвинулся с места, а только слегка приподнял голову, так что его ответ завибрировал где-то у Шерлока под кадыком.
— Да, давно. — Попытка смутить Джона провалилась. Чем дольше длилось это их гипертрофированное объятие, тем Шерлоку труднее было лавировать на грани паники и уютного спокойствия. Ему было по-настоящему страшно расслабиться.
— Думал, ты хочешь меня ударить.
— Хочу, — соглашается Джон, отчетливо видя, как делает шаг назад, отпускает Шерлока, продолжает разговор на расстоянии вытянутой руки, но эта самая рука не слушается и сжимается на затылке друга в непроизвольных массирующих движениях. — Но когда от этого был толк? — Собственным телом Джон ощущает, как грудь Шерлока сотрясается в беззвучном смехе. Шерлок не ожидал ничего из этого. Сам он представлял себя призраком давно ушедшего прошлого в глазах Джона. Кто так прикасается к призракам? Разве что тот, кто продолжает в них верить.
Им не стоило обрывать объятий, потому как только между Джоном и Шерлоком образовалось свободное пространство — туда тут же скользнула неловкость. Джону хотелось расспросить Шерлока обо всём, но делать этого было нельзя. Он хотел так много ему сказать, но для этого было поздно и всё сказанное теперь, прозвучало бы неуместно.
Чтобы заполнить тишину, Шерлок всё же начал рассказывать о своих так называемых приключениях, утаивая больше семидесяти процентов правды. Даже Клэр он рассказал больше, потому что для неё всё это только сказки, услышав которые, Джон пережил бы катарсис. По правде сказать, Джон тоже не особо его слушал. По большей части — он наблюдал. Отключил звук и пытался считать мимику, жесты, эмоции. Джон отчаянно старался обнаружить в Шерлоке что-то такое, что сообщило бы ему о том, что тот хоть как-то, непостижимым образом, чисто по-шерлоковски счастлив в той новой, далекой от нормальности и безопасности, жизни, которую теперь ведёт. Но речь никогда не шла о счастье Шерлока, и эта его жизнь — следствие того, что он сам пытался сохранить счастье Джона. Уотсон прикусил губу, когда вспомнил об этом. В моменты, когда тучи особенно сгущались над головой, ему больше всего на свете хотелось бы ругать Шерлока за его отсутствие и упрекать Мэри, но две эти вещи были ещё более непозволительны, чем нарушение закона. В мире чужих решений Джон давно лишился права голоса и это отчётливо проявлялось в его новоприобретённой привычке прикусывать язык тогда, как раньше он облизнул бы губы.
Шерлок быстро выдыхается потому что чувствует, как фальшивит сам, и как Джон теряет суть разговора, смотрит сквозь него так, будто проваливается в дыру на его груди, которую Мэри оставила там, как открытую дверь для сквозняков.
— А что…у тебя? — Шерлок вспоминает о приличиях и пытается склеить из монолога диалог, которого, априори быть не может. Их жизни теперь разнятся настолько, что когда-то неразлучные друзья могут разве что обменяться монологами, никак не связанными друг с другом.
Джон проигнорировал вопрос.
— Надолго они тебя отпустили?
Шерлок отвёл взгляд, опешив от такой бесцеремонности. Джон разрушал границы как-то уж слишком стремительно.
— «Они»… Джон, всё не так страшно, как ты себе представляешь. Я больше не раб правительства и моя служба теперь носит добровольно-принудительный характер. Раньше они были категоричны, но теперь…
— Теперь Майкрофт может тебя вытащить?
Пытаясь защититься от вновь нарастающего напряжения, они с поражающей синхронностью перекинули ногу на ногу, так, что носок туфель Шерлока соприкасался с домашним тапком Джона под столом.
— Да, но, — Шерлок помедлил. Он действительно не был готов к этой встрече и, по правде говоря, не хотел быть готовым. Ему больше не хотелось щадить чувства Джона. — Я не хочу, чтобы меня вытаскивали.
— Что значит: ты не хочешь?
В глазах Джона вспыхнул опасный блеск, точно вспышка грозы, предвещающая окончание затишья перед бурей, но Шерлок проигнорировал это, безразлично пожимая плечами.
— Меня всё устраивает.
«Ты рисковал жизнью, чтобы доказать, как ты умён. Ты — идиот».
Джон дышал так часто и так тяжело, что Шерлок невольно взглянул в сторону спальни, где Мэри пыталась приспать Клэр, и пытался просчитать возможность, при которой предстоящие крики Джона не напугают девочку. В этом, сидящем напротив него Джоне, было что-то из прошлой жизни, что-то угрожающее, скрытое, твёрдое. Шерлок поставил бы на то, что в новой семейной жизни никто не видел его таким.
Джону удается взять под контроль взбрыкнувшие нервы. Чёрт, он твёрд как камень, но стоило появиться Шерлоку, и всё его самообладание превратилось в неустойчивый карточный домик. Сделав пару глубоких вдохов, он наклоняется над столом поближе к Шерлоку.
— Что тебя устраивает? Мотаться по свету, теряясь в часовых поясах и названиях террористических группировок? Слепо следовать приказам людей, с которыми раньше предпочитал не иметь ничего общего? Быть в каждой бочке затычкой? В каждой
пороховой бочке, Шерлок!
Шерлок отключает звук и молча наслаждается возмущением Джона и его неравнодушием, брызжущим вместе со слюной ему в лицо. Весь этот поток из «как так можно», «это непозволительно» и т.д. Он лишился способности воспринимать это всерьёз, когда ожесточился, как ему казалось, окончательно. Шерлок спокойно смотрел Джону в глаза и не смотря на то, что все слова друга пролетали мимо него, что-то давно забытое, погребённое внутри его старого существа, вспыхнуло в ответ на нападки, и Шерлок выпалил то, в чём раньше бы признаться не посмел.
— А что мне делать здесь?
Джон опешил, застыв с полуоткрытым ртом. Такого он не ожидал. Шерлок запрокинул голову назад и закрыл глаза, чтобы не дай бог не выдать упрёка, который чудом не проявился в его словах.
— Что ты имеешь ввиду? Ш-ш-шерлок, это же Лондон, здесь твой дом…
— Город, которому мне больше нечего предложить. — В его тоне послышался налёт скуки, который кольнул Джона насколько, что он вскочил с места, вцепившись в края стола. Благо, усилием воли Шерлоку удалось удержать в себе вторую часть ответа об опустевшем доме.
— Вот как? Теперь бытовых загадок с частными лицами тебе недостаточно? Нужны шпионские разборки государственного уровня? — С горьким смехом Джон свалился обратно на стул. — Ты повысил дозу, прошлое тебя больше не вставляет, да, Шерлок? Конченый наркоман. — Джон чувствовал, что перегибает палку, но лучше уж так, потому что ему снова, до боли в стиснутых зубах, захотелось ударить Шерлока. Или хотя бы сжать его милостиво подставленное горло и хоть раз в жизни заставить отвечать без иронии. Шерлок же смотрел в потолок сквозь полуоткрытые веки и блаженно улыбался, потому что Джон ничего не понял. Никогда ничего не понимал и не поймёт.
— Ты не ответил на мой вопрос. — Напомнил ему Джон, немного остыв.
— Мм?
— Как долго ты пробудешь в Лондоне?
— А это имеет значение? — Шерлок вёл себя как взъерошенный кот. Старался стать безразличным ублюдком, лишь бы отстраниться от
этого. Такое близкое присутствие Джона непростительно оживляло его, напоминая, что в жизни есть ещё что-то кроме холодных расчётов, запутанных комбинаций и работы на износ, пусть Шерлок сам хватался за такой образ жизни.
Джон бросил на него уничижительный взгляд, его грудь вздулась до немыслимого объема, готовясь выпустить возмущение, но он тут же сдулся, вспомнив, что имеет дело с талантливым манипулятором.
— Нет. — Почти спокойно отрезал Уотсон. Шерлок непонимающе вскинул бровь. — Я не позволю тебе превратить нашу встречу в дешёвую драму.
Шерлок хотел продолжить свою игру, но не смог сдержать мягкой, почти родственной улыбки, потому что Джон всё ещё знает его слишком хорошо.
— Так… о чём мы будем говорить? — Шерлок послушался Джона, тут же сбросил маску, и Уотсон вглядывался в его лицо, стараясь понять, видит ли перед собой искреннего друга, или его маска имеет второй слой.
Джон тяжело вздохнул и едва не растерялся. Он вспомнил слова Мэри.
«То, во что превратилась его жизнь… это не то, что можно обсудить за обеденным столом или по телефону. Эту деятельность нельзя совместить с чем-либо, она ни с чем не сочетается и отнимает всё время».
То, как Шерлок задал свой вопрос, означает, что он мог бы подписаться под каждым её словом. И только Джон ещё как-то сопротивлялся ядовитой данности. Это никогда не будет сказано между ними, но… А и правда, разговор о калибре пуль плохо сочетается с темой количества капель на упаковке памперсов, документы фальшивой личности существенно отличаются от тех, что нужны для того, чтобы Клэр могла пойти в школу. На одном только этом Джон заставил свой внутренний голос заткнуться. Он смотрел на Шерлока, который терпеливо ждал от него ответа. Джон мысленно послал всё к чёрту. Он больше не будет играть по этим правилам, по которым Шерлок старается загнать его в угол и уклоняться от того, что должно быть сказано.
— Намекаешь на то, что мы стали чужими людьми? — Джон сделал правильный ход, потому как Шерлок не ожидал это услышать и не успел скрыть собственную реакцию. Впрочем, она не была такой уж явной: в глазах отразился болезненный блеск и его вечно живой, проницательный взгляд погас, едва заметно дрогнули губы, но Джон знал точно, то боль от услышанного прошлась по Шерлоку ударной волной, потому как его нога дрогнула под столом, задевая ногу Джона.
— Джон… — Собранность Шерлока тут же улетучилась, он выглядел таким беспомощным и рассеянным, что казался трогательным даже без своих кудряшек, которые раньше служили завершением этого образа. От этого Джон ощутил прилив теплоты. Ему больше не хотелось находить нужные слова, искать больше не актуальные рамки их когда-то устоявшихся отношений. Джон просто наклонился над столом и накрыл своей рукой плотно сомкнутые в замок руки Шерлока.
— Это не так, ладно? — мягко уверил его Джон. — Если бы мы стали чужими, ты не пришел бы ко мне спустя столько времени, — Шерлок хотел возразить, что совсем не собирался встречаться с ним, но Джон продолжил, — а я не ждал бы тебя каждый божий день. — Получилось слишком искренне, больше, чем Джон того бы хотел, но так приятно высказать хоть что-нибудь до конца, не таясь. — Боже, Шерлок, я верил Клэр, что она видела тебя, в то время как у меня были все основания полагать, что моя дочь обзавелась воображаемым другом — а это уже повод для беспокойства. — В то время, как Джон говорил, пальцы Шерлока раскрывали свой прочный замок и вскоре уже он держал руку Джона в своих руках. Уцепился за неё намертво, умоляя, чтобы Джон не ждал каких-либо слов от него самого. — Ты хоть представляешь, как я хотел тебя увидеть? — Сказал Джон так тихо, что по долговязому телу долгожданного гостя прошлись мурашки. — Клянусь — ещё бы год, и я бы снова предпочёл тебя ударить, а не обнять.
Джон рассмеялся своей не самой удачной шутке, а Шерлоку пришлось закатить на это глаза, но только для того, чтобы позорно не разреветься. — Вот как мы поступим, — тихо продолжил он. Шерлок держал в руках руку Джона, пока Джон держал в своих руках всю их скверную ситуацию. — Мы пойдем на кухню и попробуем что-нибудь для тебя приготовить. Нам не обязательно разговаривать, Шерлок. Тем более, что я не поверил половине твоего предыдущего рассказа, это если не брать в расчёт ту часть, которую ты вовсе от меня скрыл. Я даже не буду добиваться от тебя ответа на вопрос, как долго ты пробудешь в Лондоне. Если у меня получится уговорить тебя остаться у нас хоть немного… Я буду рад. Если за оставшееся время не услышу от тебя ничего кроме ворчания и критики в свой адрес — пусть. Я скучал по этому. — Шерлоку опять пришлось закатить глаза, потому как в них попала знатная порция сантиментов, что вызвало раздражение конъюнктивы, а в животе поднималось что-то, что он мог бы описать как приятную тошноту. — Говорить нам не обязательно. Шерлок, ты всё ещё близкий для меня человек, и мне хватит молчания рядом с тобой.
Когда Шерлок следовал за Джоном на кухню, он смотрел на его затылок и молча благодарил своё самое мудрое, верное и терпеливое существо, которое ему в дар послала судьба. Пускай Джон и не понимал Шерлока во многих вещах, но чувствовал его безупречно.
***
Они готовили в абсолютной тишине, которая становилась уютнее, стоило добавить в неё тактильного контакта, как становился вкуснее чай, в который добавляют молока.
В благодарность за всё, Шерлок даже взялся мыть посуду. Джон неизменно стоял рядом и подавал ему грязные тарелки одну за одной, вместо того, чтобы сгрузить в раковину всё разом. Так он пытался замедлить течение времени и удовлетворить насущную потребность в совместном действиях с Шерлоком. Его длинные, местами покрытые пеной, пальцы медленно и небрежно кружили по контурам тарелок. Это не тот момент, который им по-настоящему нужен, но это куда больше, чем оба смели надеяться.
Больше всего в этом молчании Джон ненавидел тот факт, что не годы и не расстояние стало его причиной. Виной всему — жертва, принесённая Шерлоком, чтобы спасти Мэри. Джон вовек жизни будет ему обязан, не имея возможности эту жертву возместить. Он мог бы разве что умереть за Шерлока, прикрывая его спину, но и это не представляется возможным. Как оказалось ещё после Падения, Шерлок никогда не брал и не возьмёт Джона с собой в по-настоящему опасную игру. Они больше не равны, если вообще когда-либо были равными.
Пока Шерлок медитирует над грязной посудой, Джон в открытую разглядывает его, давясь невысказанными вопросами.
Как много ты сейчас куришь? И не говори, что не делаешь этого, потому что я чувствую запах. Всегда ли у тебя есть подходящее место для ночлега? Не отмахмвайся, Шерлок, это важно. Ты чаще всего работаешь один или с напарником? Тебя подводили, предавали? Если да, надеюсь эти люди мертвы. Тебе самому доводилось убивать? Тебе часто бывает страшно, как тогда, в Дартмуте? Ответь, пожалуйста, честно, сколько раз ты сожалел о своей жертве? Я вот… не могу сожалеть о том, что ты спас Мэри, просто не имею права, вот только… Два раза в жизни ты оставлял меня за бортом, потому что так было безопаснее. Если тебе интересно — из-за этого я чувствую себя как крыса, которая покидает корабль первой. Дважды ты принимал решения, которые ломали меня изнутри, и, если честно, мне так и не удалось собрать себя заново. Я не имею права задаваться этим вопросом, потому лучше ответь ты: оно того стоило?
— Джон? — глубокий бархатный голос вырвал его из раздумий. Когда пелена отсутствия спала с его глаз, Джон заметил, что не выпускает из рук чашку, которую Шерлок собирается мыть.
Джону захотелось вырвать чашку из его рук и разбить к чертовой матери, но когда прохладные влажные пальцы Шерлока коснулись его собственных — пришлось отпустить.
— Пытаешься меня прочесть? — шутливо спросил Шерлок, искоса поглядывая на Джона, который, похоже, слишком зациклился на нём.
— О, нет. Это бесполезно.
— Ну почему же? — Шерлок закрыл кран и повернулся к нему. — Скажи, что ты видишь.
— Закрытую книгу. — Ответил Джон без лишних раздумий, тем самым обрубая нить относительной легкости, что повисла между ними, пока оба сохраняли молчание.
— Один вопрос, Джон. Большего я пообещать не могу, но на один вопрос я тебе отвечу.
Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Шерлок прикусил губу, похоже, уже начиная сожалеть о данном обещании. Тысячи вопросов в голове Джона сменяли один другой со скоростью поездов метрополитена, но он не мог определиться. В не зависимости от ответа на любой из них, один вопрос всё же был для него самым важным.
— Я ещё увижу тебя? — Шерлок молчит намного дольше, чем нужно для того, чтобы дать односложный ответ, а Джон не вынесет отказа. — Нам не обязательно встречаться в Лондоне, если это повышенный риск для тебя. Я могу прилететь в Сербию, Албанию или чёрт знает куда, и даже выучу язык, если будет нужно. Могу взять чужую личность. Это не проблема. И если ты почувствуешь, что кому-то не можешь доверять, а помощь всё ещё будет нужна — позови меня, я сумею быть тебе полезным.
— Джон…
— Не сбрасывай меня со счетов, Шерлок. То, что у меня теперь семья — не делает меня бесполезной рухлядью. Да, на мне теперь повышенная ответственность, но они — не ахиллесова пята, а дополнительный стимул выжить. — Шерлоку стало откровенно смешно от его слов и смеха он удерживать не стал.
— Неужели всё так плохо и тебе до такой степени скучно…
— Нет, Шерлок, скука — твой мотиватор. — Тепло, что до этого буквально испарялось из Джона, повисло в воздухе острыми осколками льда. Он ожесточился. И в синем замерзшем небе его глаз Шерлок снова увидел, что он не прощён. — Всё чего я когда-либо хотел — защищать своих.
Ты отказал мне в этом праве.
— А я бы хотел не иметь болевых точек. — Выпалил Шерлок быстрее, чем успел себя остановить. Джону и хотелось бы отшатнуться от этих слов, как от удара, вот только он его заслужил, а потому молча стерпел, едва прикрыв глаза. — Я это к тому…
— Не надо, Шерлок. Я давно это понял. Ты говорил, что одиночество тебя бережет, но твоё одиночество бережет не тебя, а твоих друзей. А это значит, что ты не позволишь мне последовать за тобой. Боже, ума не приложу, зачем я затеял этот разговор. — Джон тоже рассмеялся, но из-за растерянности. Он знал, что будет чувствовать себя глупо, но предпринял жалкую попытку…
— Потому что тебе бы очень того хотелось? — в шутку спросил Шерлок с лукавой улыбкой из серии «ты и я против всего мира». Так или иначе, знать это было приятно.
— Да. Очень.
Что же, если вопреки своему желанию тебе помочь, я всё ещё не могу найти способа это сделать — может ты, Шерлок, был прав на мой счёт ещё со времен падения. Я тебе не ровня. Защита в моём лице — не что иное, как обуза.
Они перебрались в гостиную и расположились на диване, за неимением привычных кресел в чужом для обоих доме. Поначалу оба испытывали напряжение от невозможности завязать разговор, который не завел бы их в тупик, но вскоре нашли компромисс в виде уютного молчания. Джон всё время смотрел на Шерлока, разговаривая с ним только в мыслях, потому что так было легче. Шерлок сидел молча и чувствовал себя нужным, и, впервые за долгое время, привязанным к земле.
Джона беспокоил наступающий рассвет, словно бы Шерлок должен был растаять вместе с ним. Вот только время суток и погода в его новой жизни подчиняются не законам природы, а законам государства, которые для него трактовали индивидуально. Майкрофт звонил слишком настойчиво и так часто, что Джон уже не мог делать вид, что не видит, как Шерлок отклоняет его звонки.
Когда Шерлок попытался встать, обозначая необходимость ухода, Джон крепко сжал его колено, чтобы добиться хоть какой-то отсрочки.
— Ты не ответил на мой вопрос. Мы встретимся снова? — Шерлок молча смотрел на него, потому Джон решил подстраховаться нелепым уточнением. — В этой жизни, Шерлок. — Нельзя было оставить этому умнику место для маневра. — И так, чтобы я при этом был в сознании, потому что твоё сегодняшнее появление — это чертовски странно, вообще-то.
— Хотел увидеть, как ты спишь. Думал, это называется сантиментами.
Над каждой такой шуткой смеяться становилось всё труднее.
«Когда боишься чего-то, хочешь, чтобы это скорее пришло и ушло».
Джон очень боялся момента, когда ему придётся закрыть за Шерлоком дверь, а потому даже не попытался толкнуть прощальную речь, которая никогда у него не выходила складно.
Шерлок смотрел на руку Джона, стискивающую его колено и решился на единственный способ разомкнуть эту железную хватку.
— Ответ: «да». — Ему не потребовалось отводить взгляд от коротких, но сильных пальцев, чтобы понять, каким взглядом сейчас смотрит на него их обладатель. Это взгляд излучающий надежду, каким смотрят глубоко верующие люди на икону, плачущую кровавыми слезами, но в случае Джона, слова молитвы звучали бы как «прошу, не лги мне».
Когда, стоя у двери, Шерлок подал Джону руку для прощального рукопожатия, тот её не принял.
— Не прощаемся. — Напомнил Джон и посмотрел на Шерлока так, будто тот дал ему новую клятву. Шерлок печально улыбнулся, напоминая себе о том, что Джон простит ему любую ложь, а так же решил для себя, что не вернётся, чтобы узнать, простил ли он ему лживое обещание новой встречи.
Выйдя за дверь, Шерлок не обернулся. Он дошел до перекрестка и проверил телефон, который до сих пор разрывался от звонков брата, а теперь пугающе молчал. Шерлок предположил, что если сейчас же не отзвонится — будет добираться не на метро, а на разыскивающем его вертолете.
Среди оповещений о пропущенных вызовах он наткнулся взглядом на иконку с сообщением. Майкрофт принципиально их не писал, так что-то, что сподвигло его к этому, должно быть по-настоящему захватывающим делом. Шерлок уже предвкушал новое задание, которое очистит его разум от всего постороннего, разгонит кровь, заставит побегать по острому лезвию бритвы, но… Когда он открыл сообщение, то ощутил такое опустошающее разочарование, какого не испытывал уже очень и очень давно.
«Ты свободен.МХ»
Что это, чёрт возьми, значит?
Нет.Нет.Нет.Нет.Нет.
Шерлок был готов позвонить Майкрофту и спросить, за что он так с ним. Потому что он действительно не хотел, чтобы его вытаскивали. Все эти миссии оказались не такими уж и страшными, особенно для человека, которому нечего терять. Конечно в глазах Майкрофта, леди Смоллвуд и прочих, кто правит миром в окружении четырех стен, Шерлок, участвующий в их играх — едва ли не шахид, но что они знают?
Это куда лучше, чем, подобно им, сидеть в добровольном заключении в четырех стенах с открытой дверью, которая никуда не ведет. Лучше, чем иметь сомнительную детективную практику, зависеть от Скотлэнд-ярда, ожидая серийного убийства как подаяния. Лучше, чем загибаться от скуки и подавлять желание приползти в наркопритон, а иногда и покоряться ему.
Шерлок пришел в настоящий ужас от осознания того, что ему придётся вернуться к той жизни, которую он за собой оставил. К той жизни, которую его брат, Джон и прочие, кто ещё помнит его имя, считают интересной и относительно безопасной. Неужели никто не понимает, что это погубит его куда быстрее? На что рассчитывает Майкрофт?
Шерлок больше не хотел так называемой свободы. Подобно заключенному, у которого после долгого времени, проведенного в тюрьме, не осталось куда возвращаться, Шерлок Холмс чувствовал необходимость поскорее совершить новое убийство, лишь бы вернуться «за решетку».
Оторопевший, он стоял на перекрестке, не зная, какой путь выбрать. Разумеется, он мог бы вернуться к Джону и сообщить ему эту «радостную новость». Возможно, Джон бы помог ему справиться, влиться в поток так называемой нормальной жизни, вернуться к началу. Джон это умеет, вот только это совершенно не имеет смысла.
Шерлок не сделает этого. И на Бейкер-стрит он не вернётся. Джон, миссис Хадсон, Грэг, Молли… Ещё тогда он ушел из их жизней слишком широким шагом, чтобы можно было вернуться обратно. Шерлок ушел насовсем, его уход измеряется гораздо большим, чем просто километрами расстояния, так что совсем не важно, окажется ли он после этого ухода на другом континенте или на соседней улице. Шерлок возвращается в Лондон. В город, которому больше нечего ему предложить. Но он не вернётся к людям, и, главное, — ни слова Джону Уотсону.
